"Секрет Жермены" - читать интересную книгу автора (Буссенар Луи Анри)ГЛАВА 13Помещение, предоставленное Матисом, оказалось более чем скромным, скорее убогим. В комнатах стояли лишь самые необходимые предметы: на чем спать, на чем сидеть, на чем есть. В комнате девушек – железная кровать для Берты с Марией и брезентовая раскладная для самой Жермены, три стула, некрашеный дощатый стол и маленькое зеркальце на стене. По шутливому выражению Бобино, он занимал общие покои с князем – комнатку размером три метра на три, там стояли, соответственно, те же походные кровати, что у Жермены, и стулья. Бобино, с его небольшим ростом, было вполне удобно улечься на складном ложе между тонким матрасом и одеяльцем, но уместить на таком пространстве гигантское тело Мишеля стало задачей нелегкой. Его голова и ноги оказывались за пределами кровати. Пришлось помудрить, чтобы устроить князя. К счастью, он пребывал в хорошем настроении, смеялся, глядя, как его укладывают; кроме того, Мишель был так утомлен дорогой, что больше всего на свете хотел спать. Бобино положил на стул подушку и подставил вместо изголовья. – А ноги ты подогни к телу, – сказал он Мишелю, – иначе придется и под них помещать стул. Потерпи, мы здесь не надолго. Скоро переедем в свою квартиру. Она, конечно, будет не такой шикарной, как прежний твой особняк, но все же достаточно удобной. – Здесь лучше, чем в вагоне, – заявил Мишель, почти засыпая. – Правильное заключение! Давай-ка спать. Наутро в третьей комнате, где устроили столовую и кухню, приготовили скромный завтрак. Несмотря на одолевавшие всех тревожные мысли, за столом случились несколько минут веселья. Резкая перемена образа жизни никого не удивляла и не беспокоила. Несмотря на то что Жермена успела привыкнуть к роскоши, живя в доме Березова, и потом во время путешествия в Италию, так трагически закончившегося, она ничуть не жалела о той обстановке и даже не вспоминала о ней. С каждым днем старшая из сестер все более возвращалась к своему состоянию простой девушки из народа, готовой работать вместе со своими младшими по десять часов в сутки и даже ночами, если потребуется, жить в любой дыре, питаться чем Бог пошлет и бедно одеваться. Со всем этим добрая мужественная девушка спокойно мирилась. Лишь бы только князь, друг ее тяжких дней, выздоровел и излечился от раны и от странной душевной болезни! Тогда она стала бы счастливейшей женщиной на свете! Ради этого Жермена была готова совершить чудеса любви, преданности и трудолюбия. Она посвятила Мишелю свою спасенную им жизнь, которую теперь иногда готова была проклясть, ведь с жестокостью безумного князь заявил о своей нелюбви и даже ненависти. Однако она исцелит его тело, ослабшее от непрерывной лихорадки, и его раненую душу. Вернет его сердце, которое хотят у нее отнять. Станет бороться до конца и восторжествует над врагом, потому что чувствует в душе непобедимую силу и страстную волю к борьбе. Источник этого – в бесконечной любви. Бобино, преданный Жермене и ее сестренкам, отнесся к внезапному разорению князя и резкому изменению собственной жизни совершенно спокойно. Он с удовольствием думал о возвращении к любимой работе, и его нисколько не прельщала бездельная жизнь богачей. – Это очень глупая жизнь, называемая широкой! – говорил юноша. Так как друзья остались почти без сантима, а Жермена и ее сестры не могли рассчитывать быстро найти надомную работу, решили, что Бобино немедля пойдет на прежнее трудовое место, может быть, его возьмут обратно. Матис работал в красильне, что находилась в том же доме, где они жили, и Бобино просил приятеля присматривать за князем и ни в коем случае не позволять ему выходить на улицу. Вплоть до применения силы. – Вплоть до применения силы, – повторил Матис, поглядев на свои руки борца. – Можешь не сомневаться, приказ будет выполнен. – До свиданья и спасибо тебе, старина! – Не за что благодарить! Ты знаешь, что мы с женой всегда готовы тебе помочь. Выйдя на улицу, Бобино сразу почувствовал, что за домом установлен надзор, но кто, где и как следит, не стал выяснять. Сейчас было важнее избавиться от персонального шпика, наверняка к нему приставленного. Было ясно, что преследователи скоро от них не отвяжутся, будут глазеть и таскаться за каждым, выяснять, кто куда пойдет и, вообще, как они живут. Надо было, чтобы его поход на работу ни в коем случае не был прослежен. Как настоящий парижанин, Бобино знал в городе все ходы и выходы и поэтому спокойно отправился пешком. Возле Обсерватории он сел в омнибус и заметил, что сейчас же вослед вошел человек, одетый как зажиточный рабочий, и устроился рядом. Бобино краешком глаза посмотрел и, убедившись, что сосед нисколько не похож ни на месье де Шамбое, ни на типа, увязавшегося за ними в Марселе, подумал, а почему, собственно, это не может быть обыкновенный житель столицы, никакого отношения не имеющий к тем двум. Через некоторое время появился еще пассажир, потом третий, постепенно весь империал[84] наполнился. Когда подъехали к Большому рынку, Бобино сошел и побродил по его рядам, как зевака, что любуется свежей зеленью, фруктами, цветами, разным мясом, рыбой. Потом он двинулся по улице Монмартр до угла улицы Сен-Жозеф, но не приблизился к дому 142, где находилось издательство «Маленькая республика», а свернул в подворотню и, миновав двор, загроможденный транспортом и тюками, юркнул в незаметную маленькую дверь, через коридор пробрался в пустой сейчас большой зал, откуда знакомыми закоулками попал наконец в свой цех. Его товарищи начинали разборку вчерашнего набора по кассам[85]. Неожиданное появление Бобино породило всеобщее изумление и радость: парня ждали только через год. Даже старый метранпаж[86], толстый, сорокалетний, с бритой головой и черными усами, всегда молчаливый, закричал так, что все удивились: – Бобино!.. Не может быть! И по всему цеху понеслось на все лады: «Бобино!.. Бобино!.. Бобинар!.. Бобинелли!.. Бобинович!.. Да здравствует великий путешественник!..» – Выходит, дальняя прогулка закончилась? – спросил метранпаж. – Лопнуло терпение! Окончательно лопнуло! Хватит с меня Италии! – Почему? – Там слишком много итальянцев… Все засмеялись. Когда ребята немного успокоились, Бобино продолжал: – Это еще не все! Я уехал без копейки в кармане… и возвращаюсь богатый… как нищий! Ты ведь знаешь, я всегда был охоч до работы, – сказал он метранпажу. – Дружище, но мастерская укомплектована… Если только ребята потеснятся и выделят тебе кассу… Тут закричали: – Кассу Бобино!.. Кассу!.. Без Бобино цех набора не может существовать! Да здравствует «Маленькая республика!» И большая тоже! Он снова с нами!.. – Договорились! И я, правда, очень рад, – сказал метранпаж. – Время аперитива[87], мы тебе поднесем, а ты расскажешь о путешествии. – С удовольствием! – сказал Бобино, несказанно довольный тем, что так скоро обрел работу и сможет обеспечить жизнь своих подопечных. Пришел торговец вином и принес аперитивы всех цветов и на все вкусы: и мятные, и анисовые, и сладкие, и натуральные. Чокнувшись со всеми и отпив глоток, Бобино встал в позу, чтобы начать. – Я вам не буду рассказывать про всю Италию, потому что я был только в Неаполе. – Увидеть Неаполь и умереть… – Как можно позднее! – Тогда рассказывай про него! – Очень просто: Неаполь – это одна длинная улица, куда из домов разом вышли все обитатели… Толпа… толчея… не продерешься! И все принюхиваются и посматривают на котлы, где прямо на улице варятся макароны. Это национальное блюдо, именуемое также спагетти… Вот вам Неаполь!.. Вернее, половина Неаполя. – Рассказывай про другую половину! – Она так же проста, как и первая. Наевшись макарон, все мечтают о десерте[88] и начинают посматривать на разносчиков, вопящих на все голоса: «А вот дыни! Дыни! Сладкие, сочные… За один чентизим, то есть, по-нашему, сантим, наешься, напьешься и умоешься!» – А как это? – спросил парень, стоявший рядом с Бобино. – Очень просто: дыня такая сладкая, что будешь сыт, съев кусок, такая сочная, что напьешься, а умоешься, потому что, вгрызаясь в нее, станешь до ушей мокрым… Вот и все, точка! – Что все? – Все про Неаполь, про мое путешествие и мои впечатления… – А небо Италии? – Оно синее. – А море?.. – Тоже синее… но от него болеешь. – Чем? – Морской болезнью. – Ну, а Везувий-то? – Печка, которая топится нефтью, с перерывами топится, не хватает горючего, муниципалитет[89] нормирует расход. – А раскопки городов?.. Геркуланума… Помпеи? – Подумаешь!.. Старые ямы, вроде заброшенных пустых водоемов, где бродячие торговцы расставили товары… Люди в очках ходят… смотрят… делают вид, что понимают что-то и восхищаются… В общем, я вам все сказал: Неаполь – это макароны и дыни… Вот! Яркий рассказ, украшенный реалистическими чертами, имел большой успех, хотя некоторые остались и не вполне уверенными в том, что узнали абсолютно все о Неаполе и его окрестностях. Условились, что с завтрашнего дня Бобино начнет работать. Счастливый, он возвращался на улицу Паскаля. Обратно типограф добирался тем же запутанным путем, каким прибыл в типографию. Сияя от радости, Бобино объявил: – Теперь с голода не умрем! Ребята, старые товарищи, сохранили место, и я смогу зашибать в ночь по десять франков. – И я начну подыскивать работу, как только устроимся с квартирой, – откликнулась Жермена. – Это вопрос двух-трех дней, и я надеюсь, что нам удастся так хорошо скрыться, что шпионам долго придется нас разыскивать. |
||
|