"Зимняя война 1939-1940" - читать интересную книгу автора (Чубарьян Александр Оганович, Вехвиляйнен О.)УГРОЗА РАЗРАСТАНИЯ ВОЙНЫ© В.Н. Барышников Развернувшиеся боевые действия между Советским Союзом и Финляндией резко осложнили международную ситуацию в Европе. В северо-европейском регионе возник сложный узел противоречий, в котором переплелись интересы как вступивших во вторую мировую войну государств, так и нейтральных стран. Нарастала опасность их вовлечения в советско-финскую войну. События в Финляндии приковали внимание всего мира, и реакция на них была неоднозначная. Общественность многих стран поддерживала Финляндию. Отношение к Советскому Союзу значительно ухудшилось. "Я пережил немало антисоветских бурь, – писал полпред СССР в Лондоне И.М. Майский, – но что последовало после 30 ноября 1939 г., побило всякие рекорды" 1. Большинство зарубежных политиков и военных специалистов глубоко сомневались, что финская армия способна выдержать натиск советских войск. Поэтому в первой половине декабря 1939 г. западные государства лишь определяли степень своего вмешательства в войну с учетом собственных интересов и возможных последствий. Имевшиеся у советского руководства сведения позволяли предположить, что скандинавские страны, а также США не станут непосредственно ввязываться в военные действия. Так докладывали в Москву советские дипломаты из этих государств 2. Но было неясно, как повели бы себя те европейские страны, которые находились в состоянии войны между собой. В сложившейся обстановке, как ни парадоксально, "кабинет Чемберлена значительно больше интересовала поддержка финнов против коммунизма, чем предоставление помощи полякам против Гитлера" 3. Эта позиция совпадала со взглядами французского правительства. Характер "странной войны" на западном фронте начал постепенно приобретать новый оттенок: внимание англо-французских союзников переключалось на европейский север. Это логически продолжало их политику, проводимую с начала второй мировой войны, когда в Лондоне и Париже рассчитывали добиться успеха в войне с Германией прежде всего путем ее экономической блокады. Не случайно поэтому осенью 1939 г. разрабатывались планы операций с целью нарушения коммуникаций Германии с государствами, поставлявшими ей стратегическое сырье. В частности, предусматривалось минирование побережья Норвегии, чтобы блокировать поставки железной руды в Германию из Скандинавии, где особую роль играл порт Нарвик. Планировалась также операция с вводом английских военно-морских сил в Балтийское море. Сам этот замысел, а также французская идея нанести бомбовые удары по советским нефтепромыслам на Кавказе создавали непосредственную угрозу СССР, который развернул торговлю с Германией, поставляя ей важные виды сырья. Как отмечал английский историк Д. Дилкс, торговые отношения между Советским Союзом и Германией "делали блокаду менее эффективной" 4. В октябре 1939 г. британский военный кабинет поручил комитету начальников штабов проанализировать "преимущества и недостатки, которые могут возникнуть для нас в том случае, если мы официально или неофициально объявим войну Советскому Союзу…"5. Т.е. все это происходило еще до начала советско-финляндской войны. Нетрудно понять, что возникновение войны между СССР и Финляндией оказалось на руку западным союзникам. Они стали рассматривать ее как весьма благоприятный фактор в реализации своей стратегической линии. В Лондоне и Париже также рассчитывали, что советско-финская война будет способствовать консолидации скандинавских стран и упрочит англо-французские позиции в этом регионе. Вместе с тем допускалось, что Германия могла высадить свои войска в Скандинавии, чтобы предотвратить потерю там важного источника получения стратегического сырья – железной руды. Германия, предупреждал У. Черчилль, несомненно, применит "грубую силу", если только сочтет, что "ее интересы требуют установления насильственного господства над Скандинавским полуостровом", вследствие чего "война распространится на Швецию и Норвегию" 6. Скандинавии грозило превратиться в один из ключевых театров второй мировой войны. Возникла проблема переброски на этот театр войск противоборствующих государств, что, как отметил в своем дневнике немецкий генерал А. Йодль, имело "политические основания"7. К тому же создание фронта на севере Европы открывало для западных союзников удобную возможность отвести войну подальше от своей территории 8. "Поскольку мы господствуем на море, – заметил Черчилль, – то почему бы французским и английским войскам не встретить германских захватчиков на скандинавской земле"9. Естественно, Запад скрывал свои истинные замыслы. О них стало известно лишь много лет спустя. В руководящих кругах Англии и Франции считали, что "коренной антагонизм между Советским Союзом и нацистской Германией" 10 должен неминуемо проявиться и наступит время, "когда конъюнктурная дружба между Москвой и Берлином осложнится" 11. Исходя из этой перспективы, Черчилль до начала зимней войны не проявлял беспокойства по поводу усиления позиций СССР на Балтике. 16 октября 1939 г. на заседании военного кабинета он заявил: "Без сомнения обоснованным является стремление Советского Союза использовать сложившуюся обстановку для того, чтобы возвратить часть территории, которую потеряла Россия в результате первой мировой войны… В наших интересах, чтобы СССР укрепил свои силы на Балтике, ограничивая таким образом угрозу германского господства в этом регионе. По этим причинам с нашей стороны было бы ошибкой настраивать финнов против уступок СССР" 12. В ноябрьских сводках английского командования появилась "обнадеживающая" информация о возраставшей напряженности в отношениях между Германией и СССР. До этого, однако, было еще далеко. С началом зимней войны Великобританию захлестнула новая волна антисоветизма. Тот же Черчилль стал говорить, что Англии следует возглавить крестовый поход против большевизма и что помощь Финляндии представляет собой "замечательный, может быть, последний шанс привлечь антикоммунистические силы всего мира на нашу сторону". Советское руководство не могло не учитывать возможность столкновения "с соединенными силами ряда наиболее враждебных Советскому Союзу империалистических стран"13. Кроме того, в Москве стало известно о поставках немецкого оружия в Финляндию. Это противоречило советско-германским договорам, заключенным в августе и сентябре 1939 г. Одним из самых активных сторонников снабжения финнов вооружением был Г. Геринг. Он считал, что "оружия нужно поставлять в Финляндию столько, сколько возможно без ущерба для безопасности Германии"14. Вскоре о скрытых действиях третьего рейха узнала англо-французская сторона. В министерстве иностранных дел Англии, пишет профессор Ю. Невакиви, германские поставки склонны были расценить как стремление Берлина к окончанию "братской войны между Германией и западными странами"15. В английском МИДе посчитали, что следует ограничить антигерманскую пропаганду. Активно побуждали Германию к действиям, направленным против Советского Союза, ее итальянские союзники. 1 декабря начальник генштаба итальянской армии М. Роатта обратился к немецкому военному атташе в Риме с предложением объединить Европу "для борьбы с большевизмом"16. Естественно, что это не могло быть лишь инициативой армейского руководства. Подтверждением тому явились действия Б. Муссолини, который предпринял шаги, чтобы с помощью Франции реализовать идею объединения ведущих европейских государств на антисоветской основе и заключить соответствующий пакт 17. В письме к Гитлеру Муссолини осуждал его за сотрудничество с Советским Союзом и призывал совместно уничтожить большевизм 18. Но Гитлер, учитывая неготовность Германии к войне с СССР, руководствовался своими расчетами, хотя и заявлял (в январе 1940 г.), что видит "немецкую миссию в том, чтобы ликвидировать опасность с Востока"19. Позднее он откровенно говорил К. Маннергейму: "Крайне сожалею, что мы… не смогли помочь… Это было невозможно" 20. В руководстве третьего рейха не было полного единства относительно оказания помощи Финляндии. В противовес упоминавшейся позиции Геринга выступал министр иностранных дел И. Риббентроп, опасавшийся дипломатических осложнений с Советским Союзом в случае получения им конкретных сведений о германских поставках оружия финской армии. Гитлер же допускал скрытую поддержку Финляндии, но при условии, чтобы это не повредило Германии 21. Советское правительство, получив сведения об участии Германии в снабжении Финляндии оружием, не намерено было с этим мириться. 9 декабря Молотов вручил протест германскому послу в Москве Ф. Шуленбургу. Протест основывался на имевшихся у правительства СССР сведениях о том, что через территорию Германии в Финляндию перебрасывалось 50 итальянских военных самолетов 22. Демарш поставил ведомство Риббентропа в затруднительное положение. Требовалось придумывать объяснение. Тем временем советский Балтийский флот, осуществлявший блокаду финляндского побережья, стал подвергать обстрелу все транспорты, направлявшиеся в порты Финляндии. 10 декабря советская подводная лодка потопила в Ботническом заливе немецкое транспортное судно "Болхейм" 23, что еще более осложнило дипломатическую обстановку. В тот же день Риббентроп, нервно реагировавший на развивавшиеся события, направил в Москву через свое посольство телеграмму, где утверждалось, что "с момента возникновения конфликта между Советским Союзом и Финляндией ни из, ни через Германию никаких военных материалов в Финляндию не поступало". Шуленбургу поручалось "уведомить об этом Молотова и решительно противиться появившимся подозрениям, а также недоверию русского правительства" 24. В том же духе Риббентроп провел беседу с советским полпредом в Берлине A.A. Шкварцевым, специально приглашенным в министерство иностранных дел 25. По всему было видно, что германское руководство серьезно обеспокоено. В результате последовало распоряжение Гитлера прекратить поставки оружия в Финляндию 26. Немецким дипломатам за рубежом Риббентроп дал указание избегать "антирусского тона" в беседах, касавшихся войны между СССР и Финляндией, а также "от выражения какой-либо симпатии в отношении позиции финнов"27. Представители Финляндии в Германии с пристальным вниманием следили за действиями гитлеровского руководства. Финляндский посланник сообщал из Берлина в Хельсинки, что германское правительство официально демонстрирует свою индифферентность по отношению к финнам и стремится "отказаться от всех выгод в Финляндии в пользу России"28. Да и советскому руководству было важно не доводить дело до обострения отношений с Германией, демонстрировать верность договорным обязательствам. Прежде всего это выразилось в благожелательной реакции на просьбу со стороны германского руководства учитывать его экономические интересы в Финляндии. Речь шла о том, чтобы война не отразилась отрицательно на поставках в Германию финского сырья, а также сельскохозяйственной продукции и были бы сохранены промышленные объекты Финляндии 29. Чтобы обеспечить безопасность немецких транспортов, был отдан приказ не допускать обстрела нейтральных судов вне блокадной зоны30. Примечательно, что начальник Генерального штаба Б.М. Шапошников дал распоряжение прекратить бомбовые удары по району Хельсинки, когда проводилась эвакуация немецких подданных из финской столицы. Немецкий транспорт, на котором они следовали из Финляндии, должен был сопровождаться советским миноносцем 31. Несомненно, события зимней войны рассматривались в Берлине в целом с позиции интересов и наибольшей выгоды для Германии, а не под углом зрения "заботы" о Финляндии. Такая оценка содержалась и в некоторых донесениях, направлявшихся в Хельсинки посланником А. Вуоримаа 32. Когда боевые действия в конце 1939 г. развивались неудачно для Советского Союза, в Германии предпочитали, чтобы Красная Армия как можно дольше вела войну с Финляндией. Второй секретарь посольства США в СССР Ч. Болен, наблюдая за поведением германских дипломатов, сделал такое заключение во второй половине декабря: "Немцы в Москве очень довольны и смеются. Они полагают, что чем больше русские завязнут в Финляндии, тем выгоднее это для Германии, так как последняя тогда будет иметь Советский Союз в своих руках и сможет выставлять требования любого экономического и политического характера, угрожая в противном случае оказанием неофициальной помощи Финляндии"33. "Неожиданный поворот", как оценил Черчилль войну в Финляндии 34, побудил и западные государства по-иному взглянуть на свои возможности в Северной Европе. По словам посланника Финляндии в Англии Г. Грипенберга, интерес англичан к советско-финляндской войне через неделю после ее начала "возрос так, что они забыли о своей собственной"35. В Форин Офис считали, что "Финляндию надо было сковать длительным по времени конфликтом с Советским Союзом, а Скандинавию предохранить от нападения русских и, возможно, немцев…"36. Но чтобы война могла продолжаться, требовалось усилить помощь финским вооруженным силам. Рассматривая вероятный ход дальнейших событий, западные политики склонялись к тому, что Германия "не вступится" за Финляндию, а будет скорее всего демонстрировать благожелательный по отношению к СССР нейтралитет. Чемберлен, в частности, не допускавший ранее мысли, что Германия и Советский Союз могут долго сотрудничать, считал в конце 1939 г., что они в данной ситуации "будут вместе"37. Ободренные тем, что Красная Армия терпела неудачи, руководители Англии и Франции развили немалую активность, пренебрегая опасениями, что может сложиться обстановка, когда их военный противник – Германия пойдет на резкое сближение с СССР в тактических целях. Они считали реальным в тех условиях отвлечь внимание Гитлера от западного фронта и добиться вовлечения в войну скандинавских стран. Это были очень рискованные расчеты. Более осторожные американские политики Ф. Рузвельт и К. Хэлл начали в это время уже отказываться от излишне резких антисоветских акций, поскольку усматривали их нежелательные последствия для Запада – вероятное усиление связей между СССР и Германией 38. Неубедительными были и утверждения относительно зреющей с советской стороны опасности для Скандинавии, поскольку наступление Красной Армии застопорилось и она несла значительные потери. Это учитывали в Швеции и Норвегии 39. Используя обращение финляндского правительства в Лигу наций и последующие ее действия, западные государства взяли курс на применение санкций по отношению к Советскому Союзу, а не на мирное улаживание конфликта. Но это вело лишь к эскалации войны. По мнению, высказанному одним из германских дипломатов в Швейцарии, если бы Лига наций санкционировала необходимость объявления всеми ее членами войны Советскому Союзу, то это в первую очередь "принудило бы северные государства включиться в войну, главная тяжесть которой легла бы тогда на этих новых союзников" западных стран 40. В Хельсинки учитывали опасность возможного сближения СССР с Германией в случае, если он окажется за бортом Лиги наций подобно вышедшему из нее третьему рейху. В телеграмме, направленной министерством иностранных дел Финляндии своему представителю в Лиге наций, указывалось, что "если Россия будет исключена, то это будет означать победу политики Риббентропа и со временем, возможно, Россия даже полностью присоединится к войне на стороне Германии" 41. Как считали в Хельсинки, такое развитие событий неприемлемо, поскольку тогда "положение окончательно ухудшится в связи с прекращением необходимой от Германии военной помощи"42. Не случайно поэтому финский посланник в Берлине стремился заверить германское руководство, что "обращение Финляндии в Лигу наций не должно никоим образом выглядеть, как действие, направленное против Германии"43. 14 декабря, как к тому стремились в Лондоне и Париже, Советский Союз был исключен из Лиги наций. Это решение, безусловно, дало возможность западным державам более активно поддерживать Финляндию. За день до этого английский посланник в Хельсинки информировал свое правительство, что финский министр иностранных дел В. Таннер выразил твердую надежду на получение военной помощи от западных стран, в частности посылку в Петсамо польских военных кораблей 44. Грипенберг вел переговоры о том, чтобы находившимся в Англии судам польского военного флота "дали распоряжение начать военные действия против Петсамо и Мурманска"45. Вечером 14 декабря французский посол в Англии поставил вопрос о совместных англо-французских действиях для поддержки Финляндии, предложив "связать на Севере силы Советского Союза"46. На следующий день премьер-министр Франции Э. Даладье принял финских представителей в Париже – посланника X. Холма и полковника А. Паасонена, заявив им о своей готовности "разорвать отношения с Советским Союзом, если англичане сделают то же самое"47. Премьер-министр Франции выразил, кроме того, готовность направить Финляндии 30 новых истребителей и предложить Швеции и Норвегии поддержать предоставление ей военной помощи 48. В последующие дни активность правительств Франции и Англии в этом направлении нарастала, причем ставился уже вопрос о вооруженном вмешательстве этих стран в советско-финляндскую войну. 19 декабря на заседании Высшего военного совета в Париже Даладье выступил с предложением направить в Финляндию англо-французские экспедиционные войска. Оно не вызвало особых возражений, но реализация его требовала подготовки. Участники заседания не могли не отдавать себе отчета в том, что кардинально такая акция изменила бы военно-политическую обстановку в Европе, превратив Скандинавию в театр мировой войны. К тому же западным державам пришлось бы вести одновременно боевые действия на двух фронтах: против Германии и против Советского Союза. В состоянии ли были они решать эту задачу собственными силами? Ведь финские войска не могли долгое время выдержать натиска Красной Армии. А как бы отнеслись к их планам в Швеции и Норвегии? В данном случае считалось целесообразным "использовать взаимные симпатии народов Швеции, Норвегии и Финляндии как средство добиться от правительств этих стран согласия на ввод союзных войск" 49. Имелась и другая точка зрения: "Мы больше выиграем, чем проиграем, от того, что Германия нападет на Норвегию и Швецию", – считал Черчилль 50. В Германии действительно разрабатывался план нанесения удара по Скандинавии, "если враг, как заявил Гитлер, будет готовиться распространить войну" на этот район 51. По мнению Б. Лиддел Гарта, "Гитлер, несмотря на неразборчивость в средствах, предпочел бы оставить Норвегию нейтральной и не планировать вторжение в нее, однако, явные признаки готовящихся враждебных акций союзников в этом районе спровоцировали его на этот шаг" 52. Сведения о намерении западных держав осуществить десантную операцию на севере Европы оперативно поступали в Берлин, в том числе от германского военно-морского атташе в Осло. Делался вывод, что "очень важно оккупировать Норвегию"53. Подготовка "норвежской операции" была начата германским военным командованием в соответствии с распоряжением, отданным Гитлером 14 декабря. В этом его особенно убедили беседы с "фюрером" норвежских фашистов В. Квислингом, состоявшиеся 16 и 18 декабря 54. В итоговом документе оперативного отдела штаба военно-морских сил Германии содержалось обоснование принятого решения. В нем говорилось, что, "исходя из общестратегических военных соображений, необходимо в принципе включить оккупацию Норвегии в наши оперативные планы" 55. Западные державы практически одновременно обдумывали свои планы оккупации ключевых районов Скандинавии. 20 декабря в Париже в развитие решений, принятых Высшим военным советом союзников, рассматривался вопрос о захвате Северной Швеции, что, по их расчетам, приведет к стремлению германской армии оказать противодействие и ускорит ход всей войны 56. Но конкретно вопрос о направлении в Финляндию войск западных держав еще не был решен 57. О достигнутых решениях был поставлен в известность финский посланник в Париже X. Холма, который в свою очередь передал их в Хельсинки, вероятно, в искаженном виде. В телеграмме указывалось, что "Высший совет Франции и Англии единодушно решил направить в помощь Финляндии французские и английские войска, если Швеция и Норвегия примкнут к финляндской войне" 58. Из этого текста финское руководство могло понять, что вооруженная поддержка Финляндии гарантирована и остается только "в первый и последний раз запросить у Англии и Франции прямую военную помощь" 59. Ответ из Хельсинки последовал 22 декабря. Посланникам в Лондоне и Париже сообщалось, что для помощи Финляндии непременно необходимы войска 60. Холма и Паасонен, встретившись на следующий день с премьер-министром Франции Даладье, проинформировали его о заинтересованности Финляндии в военной помощи 61. В тот же день из Хельсинки в Стокгольм и Осло было направлено указание финским посланникам заявить правительствам Швеции и Норвегии, что западные державы могут предоставить Финляндии свою помощь, в которой она нуждается 62. Иными словами, правительство Финляндии, опередив официальное обращение этих держав к Швеции и Норвегии относительно возможности прохода экспедиционных сил через их территорию, поспешило заранее уведомить о своем положительном отношении к решению Высшего военного совета Англии и Франции. Очевидно, оно хотело предостеречь соседей от негативной реакции на такое решение. Позиция финляндского руководства свидетельствовала, сколь быстро, без колебаний оно принимало предложение англо-французской стороны. В отличие от Финляндии правительственные круги Швеции, а вслед затем и Норвегии весьма настороженно встретили известие о перспективе допуска войск Англии и Франции на свою территорию. 25 декабря министр иностранных дел Швеции К. Гюнтер изложил своему норвежскому коллеге X. Куту соображения о том, насколько негативно для обеих стран может обернуться согласие на реализацию выдвинутого замысла. Транзит англо-французских войск через территорию Швеции и Норвегии, объяснил он, чреват вовлечением обоих государств в мировую войну, поскольку Германия непременно предпримет контрдействия. В связи с этим, заключил Гюнтер, правительство Швеции возражает против намечавшейся акции. Министр иностранных Дел Норвегии согласился с такой позицией 63. В конечном счете Швеция и Норвегия договорились о проведении общей линии, суть которой заключалась в том, чтобы не предоставлять Англии и Франции права десантировать свои войска на их территорию, но и не препятствовать транзитному передвижению в Финляндию иностранных военных грузов и "специалистов" в штатской одежде 64. В Москве, конечно, хорошо знали о том, что Швеция, тем не менее, превращалась в перевалочную территорию при транспортировке предназначавшихся Финляндии военных грузов. Однако при этом проявлялась определенная сдержанность по отношению к шведскому правительству. Дело в том, что на данном этапе, когда стала обнаруживаться тенденция к затягиванию и расширению масштабов советско-финляндского конфликта, а также опасность включения в него стран Запада, советское руководство не могло уже отклонять мирные инициативы и посредничество шведских правительственных кругов. Полпредство Советского Союза в Стокгольме сообщало, что по определенным каналам начинается зондаж возможностей найти пути, чтобы положить конец войне между СССР и Финляндией 65. На данном этапе войны наметился определенный поворот в дипломатической области. Он свидетельствовал о том, что в Москве, серьезно взвесив в совокупности такие факторы, как неудачные результаты наступления Красной Армии, неясность дальнейших перспектив в развитии боевых действий, несостоятельность расчетов, связанных с правительством Куусинена, и опасность консолидации на Западе сил в поддержку Финляндии, рассматривали теперь возможность мирных переговоров с правительством в Хельсинки66. Важно, что перемены в позиции правительства Советского Союза стали известны в Швеции, от которой в конечном счете зависело окончательное решение вопроса о пропуске через свою территорию экспедиционных войск. Когда 27 декабря в Стокгольме и Осло получили меморандум Э. Галифакса с предложением принять решение Высшего военного совета, а 28 декабря подобного же содержания ноту из Франции, то ответа сразу не последовало. Именно в этот день у Гюнтера состоялась беседа с Коллонтай, которая сообщила ему о позитивном подходе Москвы к перспективе прекращения войны с Финляндией 67. Но в Хельсинки поступившую информацию из Стокгольма о наметившихся переменах в позиции советского правительства восприняли без энтузиазма. Начальник политического отдела МИД Финляндии А. Пакаслахти, детально описавший в своих воспоминаниях все тонкости "дипломатической кухни" этого периода, даже не упоминает о сообщении Гюнтера. В правительственных кругах многие были настроены на получение вооруженной помощи стран Запада. Механизмы по установлению связей по военной линии между Ставкой К. Маннергейма и генштабами Англии и Франции начали действовать. Из Парижа в Финляндию во второй половине декабря прибыл подполковник Ж. Ганеваль "в качестве личного представителя главнокомандующего вооруженными силами страны генерала М. Гамелена при маршале Маннергейме" 68. Между Лондоном и Хельсинки велась дипломатическая переписка относительно направления в Финляндию специального представителя вооруженных сил Англии. 27 декабря из Лондона телеграфировали в МИД Финляндии: "Военное министерство хочет как можно быстрее направить в Ставку генерала, который бы мог обсудить с Маннергеймом обстановку, чтобы получить ясное представление, чем Англия может оказать помощь… Считаю, что дело должно решаться секретно и исключительно быстро" 69. Маршал ответил: "Я с большим удовлетворением воспринял сообщение относительно возможного прибытия ко мне в ближайшем будущем английского генерала"70. Вскоре, 29 декабря, в Ставку финского главнокомандующего направился бригадный генерал К. Линг71, уполномоченный английским военным командованием рассматривать оперативные вопросы. В Лондоне и Париже ожидали, что правительства Швеции и Норвегии согласятся допустить на свою территорию экспедиционные войска. Обнадеживало то, что во влиятельных политических и, особенно, военных кругах обеих стран имелись силы, которые были настроены на решительные действия против СССР. По данным советской разведки, английский посол в Стокгольме сообщал 25 декабря в Лондон, что шведский генеральный штаб настаивает на открытом вооруженном вмешательстве Швеции в военные действия Финляндии 72. Четырьмя днями позднее посол, направляя телеграмму в МИД Англии, выразил уверенность, что политика Великобритании и Швеции должна быть направлена "на продолжение военных действий в Финляндии и недопущение принятия участия в них Германии"73. Под "недопущением" надо было, видимо, понимать упреждающие меры, связанные с планами направления экспедиционных войск в Скандинавию и решения там своих собственных задач. "…Нам надо спасать Финляндию не столько потому, чтобы она создала преграду России, -указывал 27 декабря один из руководителей МИД Англии О. Сарджент, – а для того, чтобы она встала на пути к шведской железной руде и побережью Атлантики" 74. 2 и 3 января 1940 г. заседания английского военного кабинета были посвящены обсуждению планов намечавшейся интервенции в Скандинавию, при этом вопрос о защите Финляндии не рассматривался в качестве первостепенной задачи. Считалось, что только после установления надежного контроля над норвежским портом Нарвиком, а также еще несколькими районами Северной Норвегии западные союзники смогут оказать поддержку Финляндии. "Если рекомендации начальников штабов будут приняты, – говорил 3 января на заседании военного кабинета английский маршал авиации С. Нюолл, – то Скандинавия будет рассматриваться в настоящее время как решающий театр военных действий" 75. Лондон в это время стремился дать понять Советскому Союзу, что Англия намерена действовать решительно. Посол Великобритании У. Сидс покинул Москву. Официально было заявлено, что он отправился в отпуск "по состоянию здоровья", но комментарии английской прессы намекали на возможность разрыва дипломатических отношений с Советским Союзом 76, что привело бы к резкому обострению международной обстановки в Европе. Между тем и Италия отозвала своего посла из Москвы "в отпуск". Активно выступая за расширение поставок оружия в Финляндию, итальянское правительство, по данным советской разведки, вело переговоры с Берлином о том, как удобнее переправлять туда военные грузы 77. Вопрос снабжения оружием финской армии становился по сведениям, поступавшим из Хельсинки от зарубежных военно-дипломатических представителей, одним из самых острых 78. В складывавшейся ситуации многое зависело от того, какое окончательное решение примут скандинавские страны. К 3-4 января Париж и Лондон получили, наконец, официальный ответ от правительства Швеции по вопросу о вводе войск в Скандинавию. В нем было заявлено о нежелании Швеции участвовать в такого рода акции по оказанию помощи Финляндии. При принятии этого решения учитывалась вероятность вмешательства Германии уже на стадии подготовки союзников к высадке своего десанта на скандинавский плацдарм. По оценке финского исследователя П. Висури, "ресурсы шведских вооруженных сил не позволяли оказывать помощь Финляндии, так как требовалось принимать во внимание также Германию" 79. Характерно, что накануне принятия шведским правительством своего решения, 2 января, К. Гюнтеру нанес визит германский посланник в Стокгольме В. Вид и выразил сожаление, что отношения между обоими государствами "основательно испорчены" 80. В Берлине шведским дипломатам неофициально разъяснили, что "если вмешательство англичан и французов в дела Финляндии зайдут настолько далеко, что те направят туда войска, то военное руководство сочтет необходимой оккупацию Германией части Швеции" 81. Внимание третьего рейха к поведению скандинавских стран в дальнейшем становилось все более пристальным. Немецкие дипломаты настойчиво интересовались тем, как в Москве "расценивают возможность помощи Финляндии третьими государствами, в частности, Швецией и Норвегией"82. Беспокойство в этой связи проявлялось, естественно, и в Советском Союзе. В нотах, направленных 5 и 6 января руководством СССР в Стокгольм и Осло, содержалось предостережение от попыток отступления шведского и норвежского правительств от политики нейтралитета и указывалось, что это может привести к нежелательным осложнениям в отношениях 83. В это время в кругах государственного и военного руководства Финляндии с напряженным вниманием следили за тем, в каком направлении станут развиваться события в связи с возможной перспективой десантирования англо-французских войск в Скандинавии. 4 января Маннергейму сообщили, что помощь, которую могут оказать Англия и Франция, предусматривается как для Финляндии, так и "в интересах Швеции и Норвегии". При этом со ссылкой на сведения, полученные посланником в Лондоне Грипенбергом от МИД Англии, сообщалось, что имеется в виду "оказать действенную помощь, если Германия и Россия нападут на Швецию и Норвегию". Относительно позиции Швеции указывалось о ее готовности предоставить транзит для перевозки в Финляндию (с ее согласия) только военных грузов, экспертов, добровольцев и гражданских лиц 84. В этой информации оставалось неясным главное, как конкретно Запад намеревался осуществлять эффективную военную помощь Финляндии. Судя по соображениям, высказанным в начале января представителями руководящих кругов Финляндии, там были готовы приветствовать такой поворот событий, при котором Запад вступит в войну против СССР вне зависимости от позиции скандинавских стран. Показательно в этом отношении заседание Государственного совета 2 января, где вполне определенно говорилось о целесообразности и возможности "высадки англичан в Мурманске" 85. Этот план предложил рассмотреть Маннергейм. Его поддержал Р. Вальден. "Если Англия направит войска в Мурманск, – сказал он на этом заседании, – то мы сами сможем держать фронт здесь, южнее". Серьезных аргументов против таких соображений не было, если не считать довод Ю. Паасикиви, который предупредил, что "тогда реально можно попасть в войну с Германией". В итоге было решено считать "вопрос о мурманской экспедиции представляющим интерес и хорошим, если он только не приведет к конфликту с Германией" 86. После заседания Государственного совета на идее с "мурманской экспедицией" точка не была поставлена. На переговорах с английским генералом Ч. Лингом Маннергейм убеждал его, что операция по захвату Мурманска "могла бы быть крупномасштабной, имеющей решающее значение, если она планировалась бы в глубину через Архангельск" 87. Финской стороной было выражено мнение, что высадка в Мурманске англо-французских войск (двух дивизий) могла бы в корне изменить обстановку в Европе. Отмечая целесообразность десанта непосредственно на советской территории, начальник генштаба финской армии генерал К.Л. Эш аргументировал это следующим соображением: "Самостоятельная операция на архангельском направлении, осуществляемая далеко от наших границ, имела бы для нас значительно большее значение, не позволяя тем самым втянуть нас в мировую войну" 88. Возвратившись в Лондон, генерал Линг доложил высшему военному и государственному руководству о финских предложениях. Он также сообщил, что Маннергейм поставил вопрос о необходимости направить в Финляндию как минимум 30 тыс. войск. Представитель французских вооруженных сил Ж. Ганеваль, также вернувшийся из Финляндии, подтвердил в Париже, что маршал весьма серьезно озабочен недостатком войск. Он "дал мне понять, сообщал Ганеваль, что сопротивление финской армии начинает иссякать"89. Все эти сведения, полученные из первых рук в Финляндии, требовали от Англии и Франции ускоренного принятия решений. Но мысли у верховного военного командования этих стран были по-прежнему сосредоточены на том, чтобы взять под свой контроль ключевые позиции в Швеции и Норвегии. После неудачной попытки склонить скандинавские страны на свою сторону, английское правительство вручило их посланникам в Лондоне 6 января памятные записки, где сообщало о возможном использовании своих военно-морских сил в норвежских водах для осуществления операций против Германии 90. Это вызвало весьма резкую реакцию у правительств обоих скандинавских государств. Уже на следующий день король Норвегии Хокон VII обратился с телеграммой к королю Великобритании Георгу VI, в которой настоятельно просил его не допустить таких действий, которые могли бы вовлечь Норвегию в войну. 8 января, норвежский министр иностранных дел X. Кут заявил на заседании стортинга, что "Финляндии одной надлежало отвечать за свои решения" 91. В свою очередь К. Гюнтер поставил в известность 9 января английского посланника в Стокгольме, что Швеция готова силой оружия воспрепятствовать транзиту экспедиционных войск через ее территорию. Спустя два дня нота, почти аналогичная по содержанию, была получена в Лондоне от норвежского правительства 92. Прибывший в Англию шведский банкир М. Валленберг во время своих бесед с Э. Галифаксом дал ясно понять, что до 90% шведов крайне отрицательно будет реагировать на вооруженные акции западных держав в Скандинавии и высадка войск на ее территории принесет вред прежде всего Финляндии 93. По оценке советской разведки, в Швеции не очень верили в распространявшиеся утверждения, что ей угрожает Красная Армия. Из информации, которая поступала через НКВД советскому руководству, следовало, что, по мнению высшего военного командования в Стокгольме, наступавшие войска Красной Армии не будут продвигаться в глубь Финляндии и остановятся на рубеже р. Кюмменийоки 94. Позиция, занятая правительствами Швеции и Норвегии по отношению к военным замыслам Англии и Франции в Скандинавии, поставила эти страны в крайне затруднительное положение. Галифакс, выступая 12 января на заседании кабинета, высказался против осуществления каких-либо акций Лондона и Парижа в этом регионе. Тогда же было решено отказаться от захвата Нарвика 95. Западные державы пересмотрели свои планы и сосредоточили усилия на попытке десантировать войска в Заполярье, на севере Финляндии. 15 января главнокомандующий французской армией генерал М. Гамелен направил премьер-министру Э. Даладье записку, в которой изложил свои соображения о высадке союзных войск в районе Петсамо, одновременном захвате портов и аэродромов на западном побережье Норвегии, а также возможном распространении операции и на территорию Швеции 96. Очевидно, этот замысел получил поддержку, потому что уже на следующий день во французском генштабе приступили к планированию совместной операции в Петсамо 97, где в это время находились советские войска. Основой для операции послужили одобрение финской стороной действий англо-французских сил на ее территории и резолюция, принятая ранее в Лиге наций. При этом не требовалось согласия скандинавских стран. Успешное же проведение десантной операции должно было, по мнению французских военных, "подтолкнуть тех к совместной борьбе"98. Но идея проведения Петсамской операции должна была получить одобрение в Лондоне. 17 января Даладье направил французскому послу в Англии указание изложить суть предлагавшейся операции Галифаксу 99. Находясь во власти представлений, что можно будет развернуть широкомасштабное наступление против Советского Союза и нанести ему поражение, Даладье предложил 19 января главнокомандующему союзными войсками во Франции генералу Гамелену и главнокомандующему французским флотом адмиралу Ф. Дарлану разработать еще один план. – нанесения удара по СССР с юга, путем "непосредственного вторжения на Кавказ"100. При этом предполагалось, что в войну против Советского Союза вступят также Югославия, Румыния и Турция. Разрушив нефтепромышленные районы СССР ударами авиации, наступающие с юга войска продвинулись бы в северном направлении "навстречу армиям, наступающим из Скандинавии и Финляндии на Москву" 101. Несмотря на очевидную нереальность такого грандиозного замысла, если учесть продолжавшуюся войну с Германией, в высших военных кругах Англии с интересом отнеслись к намерениям своих французских коллег. Генерал Э. Айронсайд заявил 24 января военному кабинету: "На мой взгляд, мы сможем оказать эффективную помощь Финляндии лишь в том случае, если атакуем Россию по возможности с большего количества направлений и, что особенно важно, нанесем удар по Баку…" 102 Мнение о том, что Англия и Франция должны быть поддержаны другими странами, в общей форме разделил и У. Черчилль. 20 января он призвал все нейтральные государства объединиться с "английской и французской империями против зла и агрессии" 103. Такое заявление (а оно было сделано публично), естественно, было существенным для Финляндии 104. По-иному к призыву Черчилля отнеслись скандинавские страны, которые стремились избежать втягивания в войну. В Германии усмотрели опасность консолидации враждебных ей сил. Спустя неделю после указанного заявления Гитлер отдал распоряжение о разработке детального плана вторжения в Норвегию 105. Угроза распространения войны на Скандинавию принимала все более реальные черты. Вопрос о проведении Петсамской операции на данном этапе приобретал для западных держав все большее значение. Получить согласие финского руководства на высадку экспедиционных войск в Северной Финляндии было не трудно, поскольку представитель Маннергейма – полковник Паасонен, находившийся в Париже, представил адмиралу Дарлану подготовленные финской Ставкой соображения о плане проведения операции в Петсамо 106. В них к тому же излагались цели Финляндии, выходившие далеко за пределы чисто военных вопросов. Предусматривалось, что совместное наступление экспедиционных сил и финских войск на восток будет осуществляться на Кольском полуострове и в советской Карелии. Успешный исход данной операции должен был привести к "постепенному объединению" Финляндии и Карелии 107. Это уже не сообразовывалось с оборонительным характером войны и скорее свидетельствовало о планах создания "Великой Финляндии". Паасонен считал, что для осуществления Петсамской операции требовалось значительно увеличить мощь воздушных сил объединенных войск и уже теперь направить для поддержки финской армии 3-4 полнокровные дивизии, способные вести боевые действия в зимних условиях 108. С учетом рекомендаций Паасонена адмирал Дарлан предусмотрел в своем плане доставку в район Петсамо 13-17 тыс. войск, использовав для этого кроме специальных десантных судов также польские военные и торговые корабли, а отчасти и финские транспорты. Сами десантники должны были состоять не из регулярных частей английской и французской армий, а из имевшихся на Западе польских военнослужащих и других иностранных легионеров. Иными словами, предполагалось осуществлять наиболее ответственную первоначальную часть замысла сомнительными силами и "чужими руками". Наступление из района Петсамо намечалось вести на юг и юго-восток в направлении Кандалакши и Мурманской железной дороги, чтобы ее перерезать. Предполагалось при этом окружить до четырех советских дивизий. В случае успеха англо-французское командование рассчитывало направить в Петсамо дополнительные "добровольческие войска" 109. Намечавшийся план операции не мог, естественно, считаться окончательным, поскольку не был согласован с англичанами. В Лондоне тем временем все больше внимания уделялось обстановке в Северной Европе. В Англии, как считает историк Невакиви, середину января можно считать "поворотной" в ее политике по отношению к зимней войне 110. "Я чувствовал в эти дни, – писал в своих мемуарах посланник Грипенберг, – как все более росло внимание официальных кругов к Финляндии" 111. 22 января в министерстве обороны Англии с ним вели переговоры о перспективах направления экспедиционных войск в Финляндию 112. Судя по всему, в это время соображения Дарлана о Петсамской операции уже рассматривались, и реакция на них была позитивная. 29 января на заседании кабинета министров Чемберлен заявил, что "события, видимо, ведут к тому, что союзники открыто вступят в боевые действия против России"113. В позиции Финляндии тем временем не произошло таких перемен, которые бы говорили об отходе в Ставке главнокомандующего от тех намерений, которые были изложены Паасоненом. По словам Таннера, маршал Маннергейм оптимистически оценивал обстановку для Финляндии и считал, что "не надо спешить с миром"114. В конце января по поручению Маннергейма во Францию был направлен генерал О. Энкель, который должен был вести переговоры с высшим военным руководством. Речь должна была, очевидно, идти о перспективах действий экспедиционных войск. Во всяком случае 29 января посланник Финляндии в Париже Холма получил от Даладье информацию, согласно которой уже "запланировано" отправить в Финляндию "несколько дивизий". При этом указывалось, что морские силы должны доставить их "как можно быстрее" в Петсамо, куда одновременно необходимо начать наступление и финским войскам 115. По предложению генерала Гамелена, сделанному 31 января, английскому командованию следовало окончательно решить вопрос о высадке экспедиционных войск в Петсамо, чтобы развернуть активные боевые действия совместно с частями финской армии116. С финляндской стороны обращалось внимание на важность проведения Петсамской операции для ослабления напряженности на фронте: это бы дало возможность финскому командованию "высвободить 3-4 дивизии"117. По-прежнему, и это было весьма заметно, наибольшую активность в открытии антисоветского фронта в Заполярье занимали политические и военные руководители в Париже. Выступая за то, чтобы начать там боевые действия против Советского Союза, они не ставили вопроса об объявлении СССР войны. Главнокомандующий французскими вооруженными силами генерал М. Вейган подтвердил 31 января: "Я не говорю, чтобы объявлять войну. Теперь это уже вышло из моды"118. Развертывание войны против Советского Союза неизменно представлялось французским руководителям в широкомасштабном плане. 3 февраля командованию ВВС Франции было отдано распоряжение готовиться к бомбардировкам советских нефтепромыслов 119. В Москву поступила информация о стремлении западных держав вовлечь в свои планы Японию 120. В Лондоне, однако, не забывали об объективной реальности, рядом находился противник – Германия, а увлечение фантастическими планами вело к распылению сил 121. Этим объяснялась определенная сдержанность англичан. В военном министерстве не было единого мнения насчет Петсамской операции. Приводился такой довод: "Война будет заканчиваться, очевидно, не в Финляндии" 122. 3 февраля в Лондоне была получена настораживающая информация, из которой следовало, что для Германии первостепенный противник не Франция, а "владычица морей" Великобритания 123. 5 февраля на заседании Высшего военного совета позиция Англии была выражена довольно определенно. Когда Даладье сообщил, что, по информации Маннергейма, финский фронт без подкреплений в размере 20 тыс. человек сможет продержаться лишь до весны 124, Чемберлен изложил точку зрения английского правительства. Обратив внимание на "трудности высадки в Петсамо", он стал настаивать на необходимости проведения десантной операции в Нарвике 125. Главная цель, по его словам, заключалась не в широкомасштабной помощи Финляндии, а в вовлечении в войну против Германии скандинавских стран. Что же касалось Финляндии, заметил он, то в данном случае требуется не допустить ее разгрома 126. В конечном счете Даладье согласился с доводами Чемберлена и вопрос об осуществлении Петсамской операции отошел на второй план. Было решено, что главные десантные операции следует проводить в Северной Норвегии (в районе Нарвика), в ее центральной и южной частях, а также в Южной Швеции. При этом необходимо достигнуть согласия скандинавских стран на проведение указанных операций. Часть сил десанта предполагалось направить в Финляндию, в район Петсамо, принимая во внимание, что без подкреплений фронт "не сможет продержаться дольше весны" 127. Выработанное решение поручалось довести до сведения финского руководства через генерала Линга. Тем временем правительство Финляндии предпринимало меры, чтобы расширить поддержку со стороны скандинавских стран. Для этого Р. Рюти выехал в Стокгольм, где встречался с премьер-министром П. Ханссоном. Речь велась о перспективах помощи Финляндии войсками Швеции и западных держав, поскольку над финской армией нависла угроза быть обескровленной 128. Рюти просил направить в Финляндию регулярные части войск, хотя бы под видом добровольцев. Подобное же обращение – конкретно о присылке 30 тыс. шведских солдат – последовало от Таннера. Но в Швеции не хотели рисковать своим нейтралитетом 129. Когда генерал Линг прибыл в Финляндию и сообщил о намерениях западных держав, финскому руководству стало ясно, что они отказываются от первоочередности высадки своих войск в Петсамо 130. Это существенно меняло обстановку и требовало определить дальнейший путь действий. 9 февраля Маннергейм направил в Лондон телеграмму посланнику Грипенбергу с указанием разъяснить английскому правительству серьезность положения Финляндии и подчеркнуть, насколько ей "необходима всяческая помощь". Финский дипломат встретился с Галифаксом, имея в виду уточнить конкретный план действий Запада 131. Но, очевидно, беседа с министром иностранных дел Англии не внесла должной ясности. На следующий день в Ставке финского главнокомандующего состоялось совещание, в котором участвовал узкий круг лиц -Маннергейм, Рюти, Таннер и Вальден. Анализ событий позволил прийти к выводу о трех возможных решениях: стать без промедлений на путь достижения мира, продолжать войну при активной помощи Швеции, вести дальше военные действия при поддержке западных держав 132. В конечном счете посчитали целесообразным, не игнорируя мирные переговоры с СССР и не связывая себя планами с Западом, постараться добиться расширения помощи со стороны Швеции. Имея в виду свои размышления в эти дни, Маннергейм писал в мемуарах: "Я все более сомневался, смогут ли западные державы помочь нам, а если ожидавшееся наступление немцев против Финляндии начнется, то мы останемся совсем одни" 133. Предположения маршала о нападении Германии оказались ошибочными. 5 февраля командование вермахта в результате обсуждения вопросов, связанных с подготовкой вторжения немецких войск в Норвегию, зафиксировало, что следует провести операцию только "против Норвегии и Дании"134. Тем временем генеральные штабы западных держав занимались подготовкой операций в Северной Европе. 16 февраля военный кабинет Англии получил расчет сил и сроки высадки десантов в Скандинавии. Предусматривалось осуществить две десантные операции: высадка войск в Нарвике, Бергене, Ставангере и Тронхейме (около 5 тыс. человек), наступление из Нарвика в направлении Елливаре и Финляндии, а также в Южной Швеции (свыше 100 тыс. человек). Непосредственно на финляндском направлении должен был действовать ограниченный контингент войск- не более 13 тыс. человек135. Продолжалась разработка плана и Петсамской операции. Было намечено два ее варианта: ограниченный – только для действий в районе Петсамо и широкомасштабный – для наступления в направлении Мурманской железной дороги. Оба варианта намечали захват железорудных районов Швеции. После соответствующего обсуждения, состоявшегося 15 февраля, был подготовлен единый план под названием "Операции помощи Финляндии путем высадки десанта в районе Петсамо весной 1940 г." Хотя в плане Петсамской операции предполагалось задействовать значительное количество войск, из-за отсутствия в районе десантирования необходимых условий реально при тесном взаимодействии с финскими войсками там могла высадиться только одна дивизия. Все это плохо сообразовывалось с большими задачами, ставившимися перед ограниченными силами. Заняв Петсамо, десантные войска должны были в ходе наступления соединиться с финскими частями в районе Салла, прорвать оборону Красной Армии и продвигаться в направлении Кандалакши. Затем планировались блокада и захват Мурманска. Отправка десантных войск из Англии намечалась не ранее 15 марта, а прибытие их в район Петсамо до 21 марта 136. Но из-за того, что для проведения десантных операций надо было получить согласие Швеции и Норвегии, а также иметь официальный запрос о помощи со стороны Финляндии, комитет начальников штабов Англии предложил 17 февраля военному кабинету оказать давление на северные страны вплоть до предъявления ультиматума Швеции и Норвегии. По поводу Финляндии вопрос ставился так: "Финнов надо убедить, чтобы они опубликовали обращение к нам с просьбой о помощи. Это будет трудным делом, так как, приняв нашу помощь, финны рискуют оказаться в состоянии войны с Германией"137. В итоге правительству Финляндии предложили 5 марта публично обратиться к правительствам Англии и Франции за помощью войсками. После этого имелось в виду оказать воздействие на правительства Швеции и Норвегии, чтобы они дали согласие на высадку на их территории англо-французских войск в течение 11-15 марта. Представитель Франции при Ставке Маннергейма заявил финляндскому премьер-министру Рюти: "Это будет тотальная война… Англия и Франция будут рассматривать Советский Союз как вражеское государство с момента отправки их войск, но декларации об объявлении войны они публиковать не будут"138. Возможно, что это было осуществимо, но 11 февраля началось решительное наступление Красной Армии, которое завершилось прорывом главной полосы финской обороны и создало новую ситуацию. Бесперспективность продолжения Финляндией войны стала очевидна. Финская армия оказалась в критическом положении. Не было и надежд на немедленную помощь англо-французских войск. Вместе с тем и СССР и Финляндия предпринимали шаги к миру. 16 февраля советский полпред в Лондоне И.М. Майский предложил английскому правительству быть посредником в деле прекращения зимней войны. Советское предложение было отклонено, что расценили в Москве как заинтересованность Англии в продолжении войны и интервенции в Северную Европу. Об этом советская разведка сообщала все новые данные 139. Швеция и Норвегия могли оказаться втянутыми в войну, поэтому Советский Союз стал предусматривать соответствующие контрмеры. 22 февраля нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов отдал следующее распоряжение командованию Балтийского флота: "Для того, чтобы возможное выступление Швеции против Советского Союза не стало для нас неожиданностью, необходимо теперь же приступить к разработке оперативного плана действий против Швеции"140. Советское командование делало вывод, что "с весны 1940 года боевые действия будут проводиться в расширенном масштабе" 141. Такой ход событий никак не был в интересах СССР. В сложившейся обстановке, естественно, выгодным было как для Финляндии, так и для Советского Союза без промедлений найти путь к достижению мира. Но такой поворот событий нарушал замыслы англофранцузской стороны, стремившейся под предлогом оказания помощи Финляндии захватить стратегические позиции в Северной Европе, упредив Германию. Гитлера устраивала приостановка наступления советских войск в глубь Финляндии. Прекращение войны между СССР и Финляндией, расстроив интервенционистские планы западных держав в Северной Европе, открывало перед Германией возможность осуществления агрессивных замыслов на скандинавском плацдарме, чем она вскоре и воспользовалась. Обострение отношений между СССР и западными державами было на руку третьему рейху. В целом к началу 1940 г. ход зимней войны и ее влияние на изменение международных отношений подвел СССР и Финляндию к необходимости принятия кардинальных решений. |
|
|