"Том 1" - читать интересную книгу автора (Лесков Николай Семенович)5Объехал два, три соседние дома, — то же самое. На Николин день в селе ярмарка. Зашел на поповку, побеседовал с духовными, стараясь между речами узнать что-нибудь о причинах неудовольствия крестьян на Дена, но от всех один ответ, что Стюарт Яковлевич — такой управитель, какого и в свете нет. Просто, говорят, отец родной для мужика. Что тут делать? Верно, думаю себе, в самом деле врут мужики. Так приходилось ни с чем и ехать в губернский город. В городе К. я заехал, без всякой цели, к старому приятелю моего покойного отца, купцу Рукавичникову. Я хотел только обогреться у старика чайком, пока мне приведут почтовых лошадей, но он ни за что не хотел отпустить меня без обеда. «У меня, — говорит, — сегодня младший сынок именинник; пирог в печи сидит; а я тебя пущу! И не думай! А то вот призову старуху с невестками и велю кланяться». Надо было оставаться. — Тем часом пойдем чайку попьем, — сказал мне Рукавичников. Нам подали на мезонин брюхастый самовар, и мы с хозяином засели за чай. — Ты что, парень, был у нас волей, неволей или своей охотой? — спросил у меня Рукавичников, когда мы уселись и он запарил чай и покрыл чайник белым полотенцем. — Да и волей, и неволей, и своей охотой, Петр Ананьич, — отвечал я. Я знаю, что Петр Ананьич человек умный, скромный и весь уезд знает как свои пять пальцев. — Вот, — говорю, — какое дело, и пустое, да и мудреное, — и рассказал ему свое поручение. Петр Ананьич слушал меня внимательно и во время рассказа несколько раз улыбался; а когда я кончил, проговорил только: — Это, парень, не пустое дело. — А вы знаете Дена? — Как, сударь, не знать! — Ну, что о нем скажете? — Да что ж о нем сказать? — проговорил старик, разведя руками, — хороший барин. — Хороший? — Да как же не хороший! — Честный? — И покору ему этим нет. — Строг уж, что ли, очень? — Ничего ни капли не строг он. — Что ж это, с чего на него жалуются-то? — А как тебе сказать… очень хорош, — похуже надо, вот и жалобы. Не по нутру мужикам. — Да отчего не по нутру-то? — Порядки спрашивает, порядки, а мы того терпеть не любим. — Работой, что ли, отягощает? — все добиваюсь я у Рукавичникова. — Ну какое отягощение! Вдвое против прежнего им теперь легче… А! да вот постой! вон мужичонко рахмановский чего-то приплелся. Ей! Филат! Филат! — крикнул в форточку Рукавичников. — Вот сейчас гусли заведем, — прибавил он, закрыв окно и снова усевшись за столик. В комнату влез маленький подслеповатый мужичок с гноящимися глазками и начал креститься на образа. — Здравствуй, Филат Егорыч! — сказал Рукавичников, дав мужику окреститься. — Здравствуй, батюшка Петр Ананьич. — Как живешь-можешь? — Ась? — Как, мол, живешь? — А! Да все сла те богу живем. — Дома все ли здорово? — Ничего будто, Петр Ананьич; ничего. — Всем, значит, довольны? — Ась? — Всем, мол, довольны? — И-и! Чем довольными-то нам быть. — Что ж худо? — Да все бог его знает; будто как не вольготно показывается. — Управитель, что ль, опять? — Да, а то кто ж! — Аль чем изобидел? — Вот завод затеял строить. — Ну? — Ну и в заработки на Украину не пущает. — Никого? — Ни одного плотника не пустил. — Это нехорошо. — Какое ж хорошество! Барину жалились; два прошения послали, да все никакой еще лизируции нет. — Поди ж ты горе какое! — заметил Рукавичников. — Да. Так вот и маемся с эстаким с ворогом. — Видите, какой мошенник ваш Ден! — сказал, обратясь ко мне, Рукавичников. Мужик в меня воззрился. — А вот теперь я вам расскажу, — продолжал мой хозяин, — какой мошенник вот этот самый Филат Егорыч. Мужик не обнаружил никакого волнения. — Господин Ден, ихний управляющий, человек добрейшей души и честнейших правил… — Это точно, — встрел мужичок. — Да. Но этот господин Ден с ними не умеет ладить. Всё какие-то свои порядки там заводит; а по-моему, не порядки он заводит, а просто слабый он человек. — Это как есть слабый, — опять подсказал мужичок. — Да. Он вот у них другой год, а спросите: тронул ли он кого пальцем? Что, правду говорю или вру? — Это так. — Вот изволите видеть, им это не нравится. Наказания его всё мягкие, да и то где-где соберется; работа урочная, но легкая: сделай свое и иди куда хочешь. — Ступай, значит. — Что? — Сделамши свое, — ступай, говорю, куда хочешь, — повторил мужичок. — Да. Ну-с, а они вот на него жалобы строчат. Мужик молчал. — Ну а на заработки-то он их зачем же не пускает? — говорил я. — Не пускает-с, не пускает. А вы вот извольте расспросить Филата Егоровича: много ли ему его сыночек за два года из работы принес. Расскажи-ка, Филат Егорыч. Мужичок молчал. — А принес ему, сударь мой, его сыночек украинскую сумку, а в ней сломанную аглицкую рубанку, а молодой хозяйке с детками французский подарочек, от которого чуть у целой семьи носы не попроваливались. Вру, что ль? — опять обратился Рукавичников к мужичку. — Нет, это было. — Да, было. Ну-с, а Стюарт Яковлевич задумал завод винный построить. Я его за это хвалю; потому что он не махину какую заводит, а только для своего хлеба, чтоб перекурить свой хлеб, а бардой скотинку воспитать. Приходили к нему разные рядчики. Брали всю эту постройку на отряд за пять тысяч, он не дал. Зачем он не дал? — Мы этого знать не могим, — отвечал Филат Егорыч. — Нет, врешь, брат, — знаешь. Он вам высчитывал, что с него чужие просят за постройку; выкладал, почем вам обходится месяц платою у подрядчика, и дал вам рублем на человека в месяц дороже, только чтоб не болтались, а дома работали. — Это такая говорка точно была. — То-то, а не не могим знать. Ну а они вот теперь небось настрочили, что на работу не пущает, все на заводе морит; а насчет платы ни-ни-ни. Так, что ль? — Не знаю я этого. — Да уж это как водится. Вот вам и Филат Егорыч, старый мой друг и приятель! Любите-жалуйте его. Мужичок осклабился. — А вот меня бы вам в управители! — шутливо продолжал Рукавичников. — А приняли б вы меня? — Да с чего ж? — И никогда бы мы не ссорились; все бы у нас по-любезному пошло. Потому что порядок бы у нас душевный был. Ты, Филат Егорыч, пробаловался — на клин тебя, молодой парень какой где проворовался или что другое — за виски его посмыкал; раздобылся чем таким на Украине, вроде вот Филата Егорыча сынка, ну — в больницу его, а потом покропил березовым кропильцем, да и опять пущай. Так, что ли, Филат Егорыч? — По-нашему так. — Ну вот! Ведь я знаю. Мужичка отпустили. — Что же это такое однако? — спрашивал я Рукавичникова. — А вот видишь сам, сударь мой. Господин Ден человек хороший, да мой бы совет ему уходить отсюда, а не то они ему подведут машину. Рассказал я это дело губернатору во всей подробности. Губернатор просто на стену прыгает: сам он был администратор и несказанно восхитился, что в его губернии завелся такой сельский администратор, как Стюарт Яковлевич Ден. |
||
|