"Троя. Падение царей" - читать интересную книгу автора

Глава 11 Зов судьбы

Геликаон дремал этой ночью урывками, беспокойство об Андромахе не давало ему как следует отдохнуть и врывалось в его сны. Во сне он стоял в темноте, словно на дне глубокого колодца, и видел высоко наверху Андромаху в обрамлении света, ее волосы были в диком беспорядке, руки тянулись к нему. Потом она очутилась в его объятьях, он чувствовал изгибы ее тела, запах ее волос, но она была холодной, как камень, с лицом бледным и безжизненным. Он закричал, но голос его был тонким, как далекий крик чайки, и он не мог ей помочь.

Геликаон со стоном проснулся и отбросил одеяло.

Костер едва горел, на берегу было холодно.

Вокруг него все спали, сбившись в кучу, чтобы было теплей.

Ночь была ясной, звезды вокруг полумесяца – яркими, и морда деревянной лошади зловеще сияла в лунном свете.

Геликаон задрожал и встал, потирая голые руки. Больше он не будет спать. Он будет ждать Андромаху, готовясь взобраться по тропе на утес, чтобы ее найти. Он сказал, что подождет до первых лучей рассвета, но ему не терпелось снова ее увидеть, и он тревожился, все ли с ней в порядке.

Геликаон огляделся. Слева, у линии воды, виднелся силуэт высокого человека, который стоял, глядя на море. В последние несколько дней Гершом, казалось, замкнулся в себе и проводил много времени в одиночестве.

Желая отвлечься от мыслей об Андромахе, Геликаон осторожно пробрался между спящими людьми и пошел по черному песку. Гершом услышал его шаги и обернулся.

– Ты ошибался насчет нее, Золотой, – сказал он. – Она и впрямь умеет видеть.

Геликаон приподнял брови и улыбнулся.

– Она читала по твоей ладони?

– Нет. Она открыла мой разум, – Гершом покачал головой и хрипло рассмеялся. – Что бы я ни сказал, это тебя не убедит.

– Наверное, ты прав. Но у тебя проблемы, а мы друзья. Поэтому все равно говори.

– В пещере на Миное я узнал, кто я.

– Что именно узнал? Ты царевич-беглец из Египта.

– Нет, Геликаон, я подменыш. Ребенок моей матери родился мертвым. Служанка отнесла тело младенца на берег реки. Там она встретилась с двумя жителями пустыни… рабами. Они дали ей ребенка взамен умершего. Они дали ей… меня.

– Это Кассандра тебе сказала?

– Нет, она показала мне это. Она развела костер и сожгла на нем опиум. Когда я вдохнул дым, мой разум наполнили видения.

– А откуда ты знаешь, что они правдивы?

– Верь мне, Золотой, я это знаю. Я столько всякого видел! – Гершом тяжело вздохнул. – Разрушение и отчаяние. Я видел Трою и видел тебя…

– Не говори о Трое, мой друг, – быстро сказал Геликаон. – В глубине души я знаю, что будет с этим городом. Мне не нужны пророчества, истинные или ложные.

– Тогда я не буду рассказывать об этом. Но теперь я понимаю, почему ты послал столько своих людей через море к Семи Холмам. Новая земля, новый народ, далеко от войн и предательств старых империй.

– Это обычное поселение, Гершом, и тамошние люди – выходцы из многих народов и рас. Они непрерывно друг с другом ссорятся. Только удача и благословение богов помешает им разорвать друг друга в клочья. Поселение это, наверное, не продержится и нескольких лет.

– Нет, Геликаон, ты ошибаешься. Трудности, с которыми сталкиваются эти люди, сплотят их. Они выдержат, я обещаю. Вот увидишь.

Гершом улыбнулся.

– Ну, – продолжал он, – может, ты и не увидишь, этого я не знаю, но твои сыновья увидят, увидят и их потомки.

Геликаон посмотрел на друга.

– Я начинаю чувствовать себя неловко. Ты что, тоже теперь стал провидцем?

– Да, стал, и я знаю, что должен отправиться в пустыню, а потом вернуться в Египет.

– Фараон убьет тебя, если ты вернешься! – сказал Геликаон. Тревога за друга вытеснила его собственные опасения. – Я думаю, Кассандра отравила твой рассудок.

– Нет, не думай так. Она милое, печальное, сломленное дитя. Но ее видения истинны. И я верю, что видел правду. Мы узнаем об этом еще до рассвета.

– О чем узнаем?

Гершом показал на египетский корабль, вытащенный на берег неподалеку.

– Если то, что я видел, было правдивым, меня призовут отплыть завтра на этом судне.

Геликаон внезапно задрожал, холодная ночь впилась в его кости, как ледяная вода.

– Давай закончим на этом! – воскликнул он. – То, что ты говоришь, – безумие, Гершом. Завтра мы все вместе отплывем к Семи Холмам, и ты сможешь выкинуть все мысли о Кассандре и видениях из головы.

Гершом посмотрел Геликаону в глаза.

– Что тебя так пугает в пророчествах, друг мой? – мягко спросил он.

– Я их не боюсь. Я просто не верю в них. Я тоже употреблял опиум и видел крутящиеся цветные пятна. Я видел лица людей, внезапно распускающиеся, как цветы, и слышал, как собаки тявкают на чужестранных языках, которые я почти понимал. Я видел однажды, как человек упал на пол и превратился в десяток лягушек. Думаешь, он и вправду превратился в лягушек? Или это опиум помутил мой рассудок?

– Он и впрямь помутил твой рассудок, – согласился Гершом. – Как помутил и мой. С этим я не спорю. Если никто не пришел за мной на этом корабле, Золотой, тогда я отплыву на «Ксантосе».

– Хорошо, – сказал Геликаон, хлопнув друга по плечу. – После рассвета, когда мы отплывем, я припомню эту беседу и посмеюсь над тобой. А теперь давай вернемся к костру. Этот морской ветер леденит мою кровь.

Несмотря на свой легкомысленный тон, Геликаон ощущал напряжение и тревогу, когда они шли обратно к кострам. Он пристально посмотрел на египетский корабль. Там никто не двигался, вся команда спала на берегу.

Гершом добавил сухих веточек в светящиеся угли угасающего костра. Пламя взметнулось вверх. Он вытянулся на песке и почти сразу заснул.

Геликаон набросил на плечи толстое одеяло и сел у маленького огня. Облака начали собираться в небе на востоке, небо потемнело, когда они закрыли луну. Вскоре начал накрапывать дождь. Геликаон сидел один, и на душе у него было тяжело.

Могучий египтянин занял прочное место в сердце Геликаона, какое прежде занимал и Зидантос, и дарданский царь внезапно понял, что горюет о потере друга, уверовав, что народ пустынников явится за Гершомом утром. С тех пор, как «Ксантос» спас Гершома, вытащив из моря, тот стал бесценным членом команды галеры, правой рукой Геликаона и его другом, одним из тех, кому Геликаон не только доверял свою жизнь, но и с кем делился своими чувствами, страхами и надеждами. Гершом не раз его спасал, и не только в битве: он привел Предсказателя с целительными личинками, вылечившего Геликаона после нападения наемных убийц.

Вспомнив о том, как он лежал беспомощный во дворце Гектора и как Андромаха нянчилась с ним, Геликаон снова подумал о своей любимой, повернулся и опять взглянул на горную тропу в надежде увидеть спускающуюся по ней Андромаху. Но было еще слишком темно и туманно, чтобы ясно видеть, поэтому Геликаон плотней закутался в одеяло и стал терпеливо ждать первых проблесков света.

Почти рассвело, лагерные костры звездами мерцали на берегу далеко внизу, указывая путь, когда Андромаха зашагала по тропе с утеса. Земля была неровной, в нескольких местах тропа сужалась и была в колдобинах. Низкие облака закрыли луну; обратный путь к кораблю становился опасным.

Начался дождь, сперва небольшой, но вскоре тропа сделалась скользкой и предательски опасной. Поднявшийся ветер трепал зеленый хитон Андромахи и одолженный ею плащ.

Потом дождь превратился в ливень, колючий и холодный, обжигающий лицо и руки. Андромаха пошла еще медленней, придерживаясь одной рукой за рыхлый склон утеса. Ее обутые в сандалии ноги скользили по мокрой земле. Ей не терпелось вернуться к Геликаону и «Ксантосу», но в конце концов ей все-таки пришлось остановиться.

Присев, она плотно закуталась в плащ.

Сидя в одиночестве на тропе, Андромаха задумалась обо всех событиях минувшего дня. Она боялась снова увидеть Ифигению, помня свою нелюбовь к холодной, безжалостной микенке. Теперь Андромаха смотрела на нее по-другому. Только ли потому, что жрица умирала? Позволило ли осознание этого увидеть старую женщину более ясными глазами? Или ее отношение к жрице изменила обычная жалость?

Большинство женщин, посланных на Теру, не желали служить полубогу, многие из них плакали оттого, что их вырвали из знакомого мира, мира грез, лишив надежды иметь любовь и семью. Может, Ифигения тоже когда-то была такой женщиной. Андромаха снова мысленно увидела, как Кассандра опустилась на колени рядом со жрицей и положила голову ей на колени. Ифигения погладила тогда девушку по волосам, а Андромаха посмотрела в лицо жрицы, и ей показалось, что на лице этом написано сожаление. Может, Ифигения, позволив себе эту единственную ласку, думала в тот момент о своей пустой жизни, об отобранной у нее возможности иметь собственных детей?

Дождь начал стихать, и Андромаха приготовилась продолжить спуск, как вдруг увидела над собой какое-то движение. Это Кассандра небрежно шагала вниз по самому краю тропы. У Андромахи перехватило дыхание. Кассандра заметила ее и помахала рукой.

– Красивая ночь, – крикнула она. – Такая волнующая!

Андромаха протянула руку и притянула девушку к себе.

– Что ты здесь делаешь? Тут опасно!

– Мне нужно было повидаться с тобой, прежде чем ты покинешь остров. Ты говорила с Каллиопой?

Андромаха вздохнула. Она похоронила кости под деревом и плакала, вспоминая об их с Каллиопой любви.

– Да, – ответила она срывающимся голосом. – Я сказала, что скучала по ней и что всегда буду ее помнить. Думаешь, она меня слышала?

– Не знаю. Меня там не было, – жизнерадостно сказала Кассандра. – Я пыталась поговорить с Ксидоросом, но его тут нет. Как думаешь, это потому, что мужчин не пускают на остров?

Андромаха обняла девушку и поцеловала.

– Ты будешь здесь счастлива? – спросила она.

Кассандра вывернулась из ее объятий.

– Тебе надо кое-что сказать Геликаону, – настойчиво проговорила она. – Он должен отправиться на пиратские острова. Там будет Одиссей. И Ахилл.

– Мы здесь не для того, чтобы сражаться, Кассандра.

– Но на Итаку напали, и Пенелопу взяли в плен. Ее избивали и мучили. Одиссей отправится туда и погибнет, если Геликаон не поможет ему.

Ветер стих, холодная тишина воцарилась на склоне утеса. Андромаха почти слышала стук своего сердца.

Одиссей был самым старым другом Геликаона, но теперь он сделался врагом. Если Одиссею и Ахиллу суждено умереть, это ослабит силы микенцев, может быть, смертельно ослабит и, возможно, спасет Трою.

Молчание все тянулось. Андромаха увидела, что Кассандра наблюдает за ней, и ощутила укол вины.

– Мне нужно подумать об этом, – сказала она, не в силах встретиться взглядом с сестрой.

– О чем тут думать? – спросила девушка. – Пенелопа – замечательная женщина, и она носит сына Одиссея.

– Дело не только в Пенелопе. Есть и другие обстоятельства. Выживание Трои, например.

– А другое обстоятельство, – тихо проговорила Кассандра, – насколько странные существа – люди.

Андромаха покраснела.

– Нет ничего странного в желании защитить тех, кого мы любим.

– Об этом я и говорю. Геликаон любит Одиссея и Пенелопу. И ты знаешь, что, если расскажешь ему все, он ринется к ним на помощь. Точно так же, как он рисковал жизнью, чтобы прийти к тебе, когда микенцы напали на Трою. Он герой и всегда будет стремиться защитить тех, кого любит.

Андромаха удержалась от сердитого ответа. Сделав глубокий вдох, она сказала:

– Скажи мне, что смерти Одиссея и Ахилла не спасут Трою.

Кассандра покачала головой.

– Нет, этого я тебе не скажу. Все, что я знаю, – это что Одиссей рвется к своей погибели. А это то, чего хотят пираты. Их главарь – кровный враг Одиссея. Теперь на Итаке почти две сотни воинов. У Одиссея же тридцать человек.

– Уродливый Царь не дурак, – ответила Андромаха, – а лишь дурак нападет на две сотни с тридцатью людьми.

Кассандра покачала головой.

– Он любит Пенелопу больше жизни. Они обрезали ее волосы, Андромаха, и каждую ночь пиратский главарь вытаскивает ее из башни, одетую в лохмотья, и приковывает к трону. Шлюхи пиратов бросают в нее едой и выкрикивают оскорбления.

Она помолчала.

– Тебе решать. Мне пора идти.

Повернувшись, Кассандра стала проворно подниматься по горной тропе.

Андромаха выругалась и побежала за ней, скользя на мокрой земле.

– Кассандра, мы не можем так расстаться. Я увижу тебя снова?

Кассандра улыбнулась.

– Мы встретимся перед концом.

Она легонько коснулась щеки сестры и пошла прочь.

Андромаха некоторое время наблюдала, как она идет, потом повернулась и снова начала спускаться по тропе.

Приблизившись к берегу, Андромаха увидела, что несколько человек в развевающихся одеждах разговаривают с Геликаоном. Большинство членов команды собрались вокруг. Почти никто не заметил Андромаху, когда она двинулась через толпу. Подойдя ближе, она увидела, что один из людей в длинных одеждах – Гершом.

– Что здесь происходит? – спросила она, шагнув вперед, чтобы встать рядом с Геликаоном.

– Гершом покидает нас, – ответил тот.

При виде Андромахи Геликаон улыбнулся, но его улыбка быстро поблекла, и в голосе послышался сдерживаемый гнев.

– Он отплывает сегодня с этими людьми пустыни.

Андромаха посмотрела на четырех бородатых людей с холодными глазами, стоявших рядом с Гершомом.

– Почему ты хочешь нас покинуть? – спросила она его.

– Я не хочу вас покидать. Но я дал обещание несколько лет назад. Теперь меня попросили его сдержать. У меня много недостатков, Андромаха, но свои обещания я держу.

Повернувшись к Геликаону, Гершом протянул руку. На мгновение Андромахе подумалось, что Геликаон откажется ее принять. Потом дарданский царь покачал головой, шагнул вперед и обнял Гершома.

– Я буду скучать по тебе, друг мой, – сказал он, отодвинувшись. – Мои люди и я многим тебе обязаны.

По толпе собравшихся вокруг моряков пробежал одобрительный шум, а Ониакус хлопнул Гершома по спине. Гершом улыбнулся и кивнул.

– Мы надеемся услышать рассказы о великих приключениях, – сказал Геликаон с вымученной улыбкой.

– Скорее всего, вы услышите о моей безвременной кончине, – ответил Гершом. – Но вряд ли до вас дойдут вести обо мне, потому что я буду странствовать под новым именем, тем, которое для меня выберут.

Он повернулся к собравшейся команде.

– Друзья мои, вы вытащили меня из воды и подружились со мной. Я буду хранить вас всех в своем сердце, как храню Зидантоса и остальных, тех, кого больше нет с нами. Да защитит вас Источник Всего Сущего и охранит вас от зла.

Напоследок он посмотрел на Геликаона и Андромаху.

– Да найдете вы оба великое счастье, – сказал Гершом.

Не промолвив больше ни слова, он двинулся прочь. Андромаха подумала, что в своих длинных одеждах, сопровождаемый людьми пустыни, он выглядит, как царевич, каковым и является в действительности: суровым и властным. Она гадала, что с ним будет, но понимала, что никогда об этом не узнает.

В молчании все смотрели, как Гершом поднимается на египетский корабль.

Потом Андромаха посмотрела в лицо своего любимого, полное сожаления и, положив ладонь на его руку, подалась к нему.

– Мне жаль, что я вижу тебя таким печальным.

– Он мой друг, один из лучших друзей, какие когда-либо у меня были, и мое сердце говорит мне, что мы больше не увидимся.

– У тебя есть другие друзья, которые тебя любят.

– Да, – согласился он, – и я дорожу каждым из них.

– Одиссей все еще один из твоих друзей?

Геликаон улыбнулся.

– Одиссей – в первую очередь. Он самый великий человек, которого я когда-либо встречал.

Андромаха вздохнула.

– Тогда нам надо кое о чем поговорить.