"В объятиях врага" - читать интересную книгу автора (Стюарт Элизабет)

9

К полудню следующего дня гости разъехались, гулкие коридоры Кеймри опустели, в доме остались одни только Маклины. Стоя в открытых воротах между Фрэнсисом и Дженет, Энн приподнялась на цыпочки, чтобы в последний раз поймать взглядом яркий плед Иэна. Когда они с Эриком скрылись за далекими деревьями, она тяжело вздохнула. Солнце жарко светило ей в лицо, веющий над лугом ветер нес с собой душистый запах весенних цветов, но на сердце у нее была ледяная зимняя пустота. «Как видно, мне на роду написано расставаться с дорогими людьми, – подумала она с грустью. – Сначала с Чарльзом, потом с матерью и Филиппой, а теперь вот с Макдоннеллами. Суждено ли нам увидеться еще хоть раз?..»

Словно в ответ на эти печальные мысли, Фрэнсис взял ее под руку и притянул к себе поближе. Энн обернулась к нему. Его взгляд был тверд, а прикосновение вселяло уверенность.

– Ты их скоро снова увидишь, милая. Шотландия не так уж велика, и человек, настроенный решительно, может запросто ее пересечь. – Он потянул ее за собой к конюшням. – А ну-ка улыбнись! В такой славный денек хмуриться грех.

Такое нежное обещание светилось в его глазах, что грусть Энн начала рассеиваться. Он был прав: в такой чудесный день нельзя предаваться тоске. Иэн скоро вернется, как и обещал. Да и может ли она чувствовать себя несчастливой, когда Фрэнсис рядом с ней?

Взгляд, которым обменялись Фрэнсис и Энн, не укрылся от Дженет, и она тревожно сощурилась. Ей и раньше приходилось видеть такое выражение на лице своего брата, она знала, что оно означает, к чему ведет… Дженет провожала взглядом его и Энн, пока они шли по двору, касаясь друг друга плечами, сблизив головы в тихом разговоре. Неужели она была слепа, неужели не заметила того, что творилось прямо у нее под носом?

Фрэнсис умел кружить голову женщинам, это было ей хорошо известно, но мысль о том, что Энн может пасть жертвой его чар, не понравилась Дженет. Кроме всего прочего, такой поворот событий мог обернуться бедой для Маклинов. Дженет задумчиво закусила губу и решила непременно переговорить с Фрэнсисом перед своим отъездом домой.

У Дженет появилась возможность поговорить с братом после вечерней трапезы. Удобно устроившись у него в кабинете, она некоторое время молча смотрела на него, не зная, как начать разговор на такую щекотливую тему.

Наконец терпение Фрэнсиса лопнуло.

– В чем дело, сестрица? – усмехнулся он. – За обедом ты выразила желание со мной поговорить, а теперь вот сидишь, словно воды в рот набрала. Случилось что-то ужасное? Ну, давай выкладывай. Может быть, все не так уж плохо.

Глубоко вздохнув, Дженет решительно приступила к делу.

– Скажи мне, Фрэнсис, что значит для тебя Энн? – спросила она напрямую.

Фрэнсис нахмурился, потом дерзко вскинул голову.

– А тебе-то что за дело?

– Мне нравится эта девушка, хоть она и Рэндалл. Я не хочу, чтобы кто-нибудь ее обидел… даже мой собственный брат. Пойми, Энн не умеет играть в твои игры, она даже правил не знает. Ей ничего не стоит влюбиться в тебя, и я не хочу, чтобы ты ее погубил…

– Разрази меня гром, Дженет! – воскликнул Фрэнсис. – Хорошего же ты мнения обо мне! Вот уж не знал, что за мной тянется слава соблазнителя невинных девушек! По-моему, я ее не заслужил.

– Я вовсе не хотела тебя обидеть, – возразила Дженет, невозмутимо встретив его гневный взгляд, – но я видела, как вы друг на друга смотрите, и я не так глупа, чтобы не понять, к чему это может привести. Энн, конечно, очень красивая женщина, но есть на свете и другие, менее достойные, чем она. Морочь им головы, если хочешь, а ее оставь в покое.

– Избавь меня от проповедей! – с досадой прервал ее Фрэнсис. – Думаешь, я хочу причинить вред этой девушке? Да у меня этого и в мыслях не было! Честное слово, Дженет, я бы тебе все рассказал как на духу, если бы только знал, что меня ждет, но я еще ни в чем не уверен. Только одно могу обещать тебе твердо: я не сделаю ее своей любовницей, хотя, видит бог, она могла бы растопить камень. Нет, я не хочу, чтобы она расплачивалась за мои грехи. Тем более что ей пришлось бы заплатить непомерно высокую цену…

Дженет смотрела на брата, не зная, что сказать. Неужели у него на уме нечто большее, чем просто желание затащить девушку на сеновал?

– Фрэнсис, – прошептала она, – уж не влюбился ли ты в эту девушку? О, боже, только не это! Только не дочь Гленкеннона!

Фрэнсис застенчиво улыбнулся и уставился на носок собственного сапога, словно это было бог весть какое диковинное зрелище.

– Ну, до этого пока еще не дошло, но исключать такую возможность я бы не стал. Энн не похожа на других женщин, которых я знал раньше. Мне нравится проводить с ней время, как никогда и ни с кем… Я даже не могу подобрать подходящих слов.

Дженет не сводила с него больших, потемневших от страха глаз.

– Но ты не станешь рисковать жизнью Джейми и моих мальчиков?

Густые брови Фрэнсиса сошлись на переносице.

– В первую очередь я думаю о Джейми и о мальчиках, Дженет, уж ты-то могла бы не сомневаться. Я верну их, чего бы мне это ни стоило. – Взяв сестру за руку, он до боли сжал ее пальцы. – Но неужели мне нельзя даже помечтать о счастье для себя?

– Гленкеннон тебя уничтожит, Фрэнсис! И ты своими руками преподнесешь ему на серебряном блюде тот самый законный предлог, который ему необходим! – в отчаянии воскликнула Дженет. – Если он затеет ссору, вокруг тебя сплотятся Макдоннеллы, Камероны и многие другие кланы. Неужели ты хочешь развязать новую войну с Англией и погубить всех нас?

Фрэнсис устало откинулся в кресле, его пальцы разжались и выпустили руку Дженет.

– Надеюсь, до этого дело не дойдет. Я не боюсь Гленкеннона и его наемников, но не стану втягивать кланы в новую войну. – Он яростно пнул стоявший рядом с ним трехногий табурет. – Черт побери, Дженет, ты не хуже меня знаешь, что найдется любой предлог, чтобы эта пороховая бочка взлетела на воздух! Гленкеннон непременно развяжет войну, долго ждать нам не придется.

Дженет закусила губу, внимательно вглядываясь в разгневанное лицо брата. Ей нечего было возразить: она хорошо знала, что в его словах заключена правда. Ей вдруг вспомнился ее собственный бурный роман, начавшийся пятнадцать лет назад, – роман с человеком, который пришелся не по нраву ее отцу. Фрэнсис тогда помог ей уговорить отца смириться с выбором дочери и дать согласие на брак…

Поднявшись с кресла, она подошла к нему и участливо положила руку на плечо.

– Ты же знаешь, мы с Джейми поддержим тебя, что бы ни случилось. И я твердо уверена, что все остальные кланы, населяющие наше нагорье, встанут на твою сторону, если граф пойдет на тебя войной.

Фрэнсис поймал ее руку и прижал к щеке.

– Спасибо, дорогая сестрица, я никогда не сомневался в тебе. – Улыбаясь, он поднялся с кресла во весь свой могучий рост, в его глазах вновь заблестел плутовской огонек. – Не надо изводить себя заранее, Дженет. Откуда нам знать: может, Энн за меня не пойдет. Вот Дональд, к примеру, уверяет, что у меня лицо слишком смуглое, а манеры такие грубые, что ни одна порядочная девушка даже не посмотрит в мою сторону.

– О, я ни секунды не сомневаюсь, что она тебе не откажет. Если только Гленкеннон к тому времени не снимет с тебя голову.

– Пусть только попробует! Он за это дорого заплатит, – самоуверенно засмеялся Фрэнсис. – Ну, довольно этих мрачных разговоров. Сегодня твой последний вечер в Кеймри. Давай присоединимся к компании.

Об этих беззаботных днях Энн впоследствии суждено было вспоминать как о счастливейшем времени своей жизни. Все свои заботы и тревоги она переложила на надежные плечи Фрэнсиса и даже не задумывалась о том, каким чудом он сумеет освободить ее от отца. В скачках верхом наперегонки и романтических долгих прогулках по берегу моря время летело незаметно. Даже погода как будто сговорилась с людьми: такой непрерывной череды безоблачных дней, напоенных золотым светом солнца под ослепительно синим небосводом, не могли припомнить старожилы Кеймри.

Вечерами Энн и Фрэнсис ужинали вдвоем, играли в шахматы у камина, иногда разговаривали часами, не обращая внимания на молчаливых слуг и многозначительные подмигивания членов клана. Поглощенные друг другом, они даже не замечали нахмуренного лица Дональда и озабоченных взглядов, которыми он обменивался с Кэт.

Верный слову, данному Дженет, Фрэнсис заковал свое тело в невидимую броню, удерживаясь от почти неодолимого искушения отнять у Энн невинность и научить ее искусству любви. За свою решимость ему приходилось расплачиваться долгими бессонными ночами. Он беспокойно ворочался с боку на бок в своей одинокой постели, думая о том, что до ее спальни рукой подать, и проклиная себя за глупость: ведь он сам обрек себя на эту муку! Однако Фрэнсис прекрасно понимал, что испытывает к этой девушке нечто большее, чем простое и очевидное желание затащить ее в постель, – иначе он давно уже сделал бы ее своей. Она ему доверяла, а он был связан неким чувством, не позволявшим ему причинять ей боль…

Волшебные дни пролетали незаметно на стремительных невидимых крыльях. Энн жила минутой, упиваясь счастьем своей первой любви и безрассудно отказываясь думать о будущем.

Но волшебство не может длиться вечно. В один прекрасный день, когда она сидела на лесной поляне, разглядывая тонкие лепестки только что сорванной дикой ромашки, а Фрэнсис лежал рядом с ней на спине, прикрыв лицо локтем от яркого солнца, ее спокойствию настал конец.

– Завтра сюда приезжает Гленкеннон, – сообщил он лишенным всякого выражения голосом, прерывая мирное молчание.

Его слова не сразу дошли до нее, но оказались подобны камню, брошенному в неподвижный, гладкий, как стекло, пруд. Энн устремила на него взгляд, полный смятения.

– Не надо так пугаться, – продолжал он уже мягче. – Я не позволю ему тебя забрать.

Она продолжала молчать. Все это время ей удавалось избегать неприятных мыслей об отце. Это продолжалось так долго, что внезапное напоминание буквально лишило ее дара речи. Гленкеннон приезжает… нет, этого не может быть!

– Но я даже не знала, что у тебя есть известия о нем… – пробормотала Энн, обретя наконец голос.

– О, я получил от него уже несколько посланий, причем каждое следующее по наглости превосходило предыдущее. Но в конце концов мы договорились об обмене заложниками, ко взаимному удовлетворению. Только одна деталь осталась ему неизвестной, – добавил Фрэнсис, усмехнувшись. – Мы собираемся освободить его пленников нынешней ночью, пока они ночуют в замке Гинехи. К завтрашнему утру ему нечего будет предложить в обмен.

Энн почувствовала, что не может спокойно сидеть на месте. Она встала, пересекла поляну и, ухватившись обеими руками за узловатый сук растущего на опушке дуба, заглянула в зеленеющую чащу леса. Его тенистая глубина внезапно показалась ей зловещей.

– Почему ты мне раньше ничего не сказал?! – воскликнула она, даже не обернувшись на подошедшего Фрэнсиса.

– Я решил, что ты бы сама спросила, если бы хотела что-то знать, – тихо ответил он. – Ты была так счастлива… Мне показалось, что тебе лучше не вспоминать об отце.

Энн тяжело вздохнула. Она и в самом деле старалась не заглядывать в будущее, пряча голову, как страус, от любой неприятной мысли. Зато теперь ей за это воздалось сторицей…

– И ты должен сегодня вечером отправиться в Гинехи? – спросила она, холодея от нового страха.

– Нет. Дональд помог мне разработать план получше. К сожалению, моя физиономия всем слишком хорошо знакома в тех местах, к тому же я такой верзила, что мне нелегко было бы пробраться куда надо, не привлекая внимания. Стоит только кому-то одному меня заметить, как весь замок поднимется по тревоге. Но мы все хорошо продумали и пошлем туда верных людей. Если нам улыбнется удача, завтра утром я представлю тебе пару юных бесенят – моих племянников.

В этот вечер обед прошел в непривычной тишине, без смеха и веселья. Мужчины говорили между собой приглушенными голосами или сидели, погрузившись в молчание, над кружками эля. Колеблющийся свет факелов отбрасывал пляшущие тени на суровые, неулыбчивые лица. У всех на уме была одна мысль: где-то в недрах замка Гинехи скрывался один из отважных Маклинов. Переодетый английским стражником, он держал в своих руках жизни четырех невинных людей…

По окончании безрадостного ужина Энн медленно поднялась по лестнице в свою спальню. Ей никак не удавалось стряхнуть с себя ощущение надвигающейся опасности, угнетавшее ее с той самой минуты, как она впервые услыхала о приезде Гленкеннона. Вот если бы Фрэнсис пришел и крепко обнял ее, рассмеялся бы своим беспечным смехом, он сумел бы прогнать ее страхи. Но он сам казался встревоженным и отослал ее спать с непривычной резкостью. Может, он уже пожалел, что ввязался в столь рискованное дело?

Было уже очень поздно, когда она услыхала знакомые шаги в коридоре. Ее свеча почти догорела, но она так и не переоделась ко сну, понимая, что вечер еще не окончен. Энн распахнула дверь, не дожидаясь стука. Прислонившись к косяку, Фрэнсис окинул ее мрачным взглядом. Ни тени улыбки не было на его суровом лице.

– Сегодня полнолуние, милая, я хочу прогуляться по берегу моря. Пойдешь со мной?

Энн безмолвно кивнула и повернулась, чтобы взять плащ.

Они бесшумно прошли по уснувшему замку; у ворот Фрэнсис сказал несколько тихих слов стражникам – и ворота распахнулись перед молодой парой. Они вступили на влажную от росы луговую траву, и их поглотила прохлада весенней ночи.

«Интересно, что думает стража об этой полуночной прогулке? – без особого любопытства спросила себя Энн. – Наверняка все решили, что это любовное свидание и что я – любовница их предводителя». Она улыбнулась, когда до нее дошло, что на самом деле мнение посторонних ее совершенно не волнует. Ей важно было только одно: Фрэнсис все еще хочет быть с ней, они гуляют вместе лунной ночью, а вокруг них курится влажный запах вересковых пустошей и сквозь полуночную тишину смутно доносится голос морских волн.

Фрэнсис взял ее за руку, они прошли через лес по каменистой тропинке и осторожно спустились по скалам к белеющей внизу светлым полумесяцем полоске песчаного берега.

Луна высоко плыла над морем. Никогда в жизни Энн не приходилось видеть такого яркого полнолуния. Гладкая, как будто стеклянная поверхность моря сверкала и переливалась мириадами серебристых огоньков. Невысокие волны лениво катились к берегу и разбивались, рассыпая по ветру соленые брызги. У Энн перехватило дыхание при виде прекрасной картины и сердце защемило в груди от страха: она испугалась, что может всего этого лишиться. Словно угадав ее чувство, Фрэнсис подошел ближе, без слов обхватил ее плечи и притянул к себе.

Энн опустила голову ему на плечо, глядя на черный бархат небосвода, по которому кто-то щедрой рукой разбросал бриллиантовые россыпи звезд. Глаза у нее блаженно закрылись сами собой, когда его губы скользнули по ее щеке к теплой впадинке за ухом. Он поцеловал ее в шею ниже линии волос на затылке, и Энн вдруг охватила неудержимая дрожь.

– Замерзла? – спросил он шепотом.

Она так решительно покачала головой, что Фрэнсис засмеялся. Обнявшись, они пошли вдоль линии прибоя, но через несколько шагов одна из волн плеснула дальше своих подружек и замочила ноги Энн. Она торопливо отступила подальше от воды, а потом решительно сняла туфли вместе с чулками и пошла дальше босиком. Песок, нагретый солнцем, еще не успел остыть, приятно было ощущать его под ногами. Энн счастливо рассмеялась и, подняв юбки до колен, принялась кружиться в холодной воде, вскипающей водоворотами вокруг ее голых лодыжек. Фрэнсис следил за ней с улыбкой, но в конце концов его тоже разобрало: он сбросил сапоги и присоединился к пляске на мелководье.

Они рука об руку прошли по всему берегу, пока не добрались до нависающих над водой гранитных утесов. Внезапно оробев, Энн взглянула на Фрэнсиса. Даже в глубокой тени было видно, как горят его глаза. Взяв ее плащ, он расстелил его на высоком сухом месте подальше от воды и, не говоря ни слова, заставил ее опуститься рядом с собой. Какое-то время они лежали молча, глядя на равномерно вздымающееся и опускающееся лоно океана. Потом Фрэнсис приподнял голову, прижался губами к ямочке у основания ее горла, и блаженное тепло разлилось по всему ее телу.

– М-м-м… какая ты сладкая, девочка моя.

Осторожно расстегнув золотую заколку у нее в волосах, Фрэнсис нащупал шпильки и вынул их одну за другой. Золотой водопад волнами рассыпался по спине Энн. Чувствуя, что уже не сможет остановиться, он погрузил обе руки в роскошные густые локоны, и их губы слились в поцелуе, глубоком и вечном, как мир.

Энн доверчиво прижалась к нему, дрожа от возбуждения. Ее язычок робко коснулся его губ, но тут же попал в сладостный плен: Фрэнсис втянул его к себе в рот. Он застонал и, приподнявшись на локте, накрыл ее своим телом, прижав к теплому песку. Его язык проник глубже, словно он хотел познать через поцелуй все ее секреты.

Она ответила на его желание с неистовой жадностью, ее кровь пульсировала в жилах такими же мощными толчками, как прибой, бьющийся о берег. Энн не понимала, что с ней происходит, не знала, что означают эти безумные толчки крови по всему телу, но она ощущала на себе его тяжесть, и ей было хорошо. Она не сомневалась, что его ласки не могут быть греховными.

Под ловкими пальцами Фрэнсиса ее груди ожили и напряглись, в них появилась ноющая боль ожидания. Его язык дразнил ее губы, проникал вглубь и снова выскальзывал. И это продолжалось до бесконечности в завораживающем ритме, творившем что-то странное с ее сердцем – и еще с какой-то потаенной, неназываемой частью ее естества. Опьяненная страстью, Энн не стала протестовать, когда Фрэнсис слегка приподнял ее, чтобы расшнуровать платье у нее на спине. Она лишь смутно почувствовала прохладную ласку ночного ветра на своей разгоряченной коже, когда его дрожащие пальцы стянули платье вместе с сорочкой у нее с плеч. Некоторое время Фрэнсис молча смотрел на нее, потом поднял руку и провел пальцами по ее щеке, по шее, по бархатистой коже груди. Ее плечи выделялись своей безупречной белизной на темном фоне скалы у них за спиной. Он со стоном впился ей в губы всепоглощающим поцелуем, а его ладони бережно обхватили спелую округлость груди.

Энн почувствовала, что способность мыслить разумно оставила ее окончательно, когда его губы скользнули вниз по ее шее, оставляя за собой пламенеющий след, и обхватили напрягшийся сосок. Дремавшая до поры до времени страсть пробудилась в ее теле и забила ключом. Не в силах больше сдерживаться, она приподнялась и прильнула к нему, протяжный стон сорвался с ее губ.

Фрэнсис пытался действовать не торопясь, но его собственное тело уже не выдерживало напряжения страсти, ищущей выхода. Женщина, которую он держал в объятиях, сводила его с ума. Вот уже месяц он наблюдал за ней со стороны и не давал себе воли, но последние две недели стали для него настоящей пыткой. Невинные поцелуи Энн разжигали в нем пожар, ее красота подобно наваждению преследовала его днем и ночью.

А сейчас покорное ему тело было так близко, что он ощущал каждый изгиб, чувствовал, как оно дрожит от возбуждения, откликаясь на ласку его рук. Его сердце билось, как безумное, словно пытаясь проломить ребра, дыхание стало прерывистым и частым.

Отрывисто втянув в себя воздух, Фрэнсис отшатнулся от нее и сел. Неловкими от нетерпения пальцами он расшнуровал рубашку на груди, сорвал ее с себя и бросил на песок. Никогда прежде ему не приходилось чувствовать себя таким возбужденным. Несмотря на всю свою невинность, а может быть, и благодаря ей Энн сумела сотворить с ним то, чего не могли добиться более опытные и искусные руки его прежних любовниц. Кровь стучала у него в висках, горячо пульсировала по жилам. Бросившись на землю рядом с Энн, он вновь нетерпеливо притянул ее к себе. Упругое прикосновение ее груди к его обнаженной коже лишило его последних остатков рассудка.

– О боже, Энн, – хрипло прошептал Фрэнсис. – Боже, как я хочу тебя!

И опять его губы двинулись в поход, оставляя ее ослабевшей и беспомощной от желания. Она выгнулась ему навстречу всем телом, движимая одним лишь бездумным стремлением быть ближе к нему.

– Энн, ты нужна мне! – прохрипел Фрэнсис, снова прижимаясь губами к ее шее. – Ты нужна мне, и, видит бог, я не могу больше ждать…

Она заглянула ему в глаза, казавшиеся черными в ночной тени, и сердце ее наполнилось любовью: несмотря на все муки страсти, он не смог бы овладеть ею против ее воли.

– Фрэнсис, я люблю тебя больше жизни, – прошептала Энн. – Сделай меня своей. Прямо сейчас. Я хочу принадлежать тебе. Я бы все отдала, чтобы ты был счастлив, мне ничего для тебя не жаль!

При этих словах Фрэнсис внезапно вздрогнул и поморщился, словно она его ударила. Гленкеннон убьет Энн, если узнает, что она лишилась невинности! Он отпустил ее и со стоном сел на песке, упираясь локтями в колени и опустив голову на руки. Стараясь овладеть собой, он жадными глотками пил холодный ночной воздух. Энн ничего не могла понять. Несколько секунд она молча смотрела на него широко открытыми глазами, а потом начала торопливо натягивать платье на плечи.

– Что случилось, Фрэнсис?

Ответа не последовало. В напряженной тишине слышалось лишь его судорожно захлебывающееся дыхание.

– Я… я что-то сделала не так? – спросила Энн, чувствуя, как слезы унижения неудержимо подступают к глазам.

– Нет, милая, нет, – поспешно прошептал он и провел пальцем по ее щеке. – Ты все сделала правильно. Мне очень хорошо с тобой. Так хорошо, что я чуть было не нарушил обещания… – В ответ на ее удивленный взгляд он горько улыбнулся и покачал головой: – Нас слишком многое разделяет. Воспользоваться сейчас твоей покорностью было бы бесчестно. – Фрэнсис с трудом перевел дыхание, поцеловал ее в лоб и, поднявшись на ноги, коротко скомандовал: – Подожди здесь.

Сбитая с толку, ощущая мучительное разочарование, Энн проводила Фрэнсиса растерянным взглядом. Он подошел к воде, стремительно разделся и нырнул в темную пучину: ему хотелось, чтобы разбушевавшаяся кровь хоть немного успокоилась, хотелось снять невыносимое внутреннее напряжение. Отчасти ему это удалось. Когда Фрэнсис вылез из ледяной воды, он вновь обрел способность владеть собой. Натянув на себя одежду, он бросился на колени рядом с ней, грубо притянул ее к себе и поцеловал теплые губы.

– Фрэнсис, ты весь соленый, как морская вода!

– И ты была бы соленой, если бы искупалась, – усмехнулся он. – Не хочешь окунуться? Уверяю тебя, это очень освежает.

Просунув одну руку Энн под колени, а другую под спину, Фрэнсис поднял ее на воздух и сделал вид, будто собирается отнести к воде.

– Нет, Фрэнсис, нет! – со смехом запротестовала Энн, упираясь ладонями ему в грудь. – Мне совсем не хочется купаться. Отпусти меня сейчас же!

Фрэнсис неохотно подчинился, но сначала поймал губами ее рот, словно напоминая этим горячим поцелуем, что при желании может вновь с легкостью привести ее в горячечное возбуждение.

– Ты разочарована, милая? Но что же делать… Придется нам с тобой набраться терпения.

Энн грустно улыбнулась ему, и они отправились на поиски где-то оставленной обуви, а обувшись, медленно побрели по тропинке обратно в Кеймри.