"Смертельный бизнес" - читать интересную книгу автора (Керник Саймон)

Часть первая Знакомство с мертвыми

Глава 1

Вот совершенно реальная история, которая произошла несколько лет назад. Мужчина тридцати двух лет похитил десятилетнюю девочку, игравшую на улице рядом с домом. В своей грязной комнате он привязал ее к кровати и в течение часа жестоко насиловал. Дело могло закончиться и хуже, если бы не тонкие стены: соседка услышала крики. Она позвонила в полицию, приехал наряд и выломал дверь. Девочку спасли. Насильника арестовали, но через семь месяцев, благодаря стараниям адвоката, ему вынесли оправдательный приговор. По всей видимости, защита считала, что лучше выпустить на свободу десять виновных, чем посадить за решетку одного невиновного человека.

Педофил возвращается на место преступления и живет как ни в чем не бывало. Адвокат получает гонорар, купается в признательности налогоплательщиков и принимает комплименты от коллег, которые, возможно, даже закатывают вечеринку в честь такого удачного выступления в суде. Тем временем все семьи, живущие в радиусе двух миль от педофила, пребывают в страхе, что печальная история повторится с их детьми. Полиция пытается разрядить обстановку, обещая приглядывать за подозрительным типом, но при этом признает, что больше ничего сделать не может. И, как обычно, народ просят сохранять спокойствие.

Три месяца спустя отца изнасилованной девочки задержали у квартиры насильника: он заливал бензин в щель для писем. Полиция, как ни странно, и правда приглядывала за местом. Мужчину арестовали, предъявили ему обвинение в поджоге и попытке убийства и заключили под стражу. Местные газеты организовали кампанию за его освобождение и собрали около двадцати тысяч подписей. Власти, естественно, проигнорировали эту акцию. Со временем интерес к истории угас, а несчастный отец повесился в камере предварительного заключения, не дождавшись начала суда. Что это, история о том, в каком прогрессивном обществе мы живем, или о том, как мы катимся в ад?

По крайней мере, ясно одно: мораль истории в том, что если хочешь убить кого-нибудь, нужно все тщательно спланировать.

В девять часов вечера мы стояли на задней парковке гостиницы «Тихая пристань». Была обычная для Англии ноябрьская ночь: темная, холодная и сырая. Не самое лучшее время для работы, но мало у кого сейчас есть возможность выбирать смены. «Тихая пристань» не навевала никаких мыслей о тишине и отдыхе. Современная архитектура, красный кирпич, двери-вертушки и раз в неделю проклятье нашего времени — ночь караоке. На стоянке перед гостиницей меняли асфальт. Это значит, что те, кого мы ждали, должны были подъехать с заднего двора, практически не замеченные случайными прохожими. Я сомневался, что наши гости заподозрят неладное. А когда заподозрят, будет уже слишком поздно.

Ненавижу ожидание. Самая противная часть работы. Когда ждешь, появляется слишком много мыслей. Поэтому я взял сигарету, прикурил и глубоко затянулся. Данни поморщился, но ничего не сказал. Он не курит и не любит сигаретный дым, но не в его характере делать из этого проблему. Данни ко всему относится терпимо. Когда мы обсуждали то самое дело о педофиле, чья вина якобы не доказана, он стоял на стороне адвоката, побоявшегося посадить «невиновного». В этом весь Данни. Я считаю, с его стороны глупо так думать. Мне непонятно, почему страдания большинства нужно игнорировать, чтобы не навредить одному человеку. Это все равно что крутить по какому-нибудь каналу оперу для двух миллионов зрителей, когда остальные двадцать миллионов хотят смотреть телеигры. Если бы люди вели бизнес, придерживаясь таких убеждений, они бы обанкротились в один день.

Но мне нравится Данни. Я ему доверяю. Мы уже давно работаем вместе и знаем сильные и слабые стороны друг друга. А в нашем деле это самое главное.

Данни открыл окно со стороны водительского сиденья, чтобы немного проветрить в машине. Стало прохладно. Ночь была скверная.

Я нарушил молчание:

— Надо было убрать адвоката.

— Чего? — не понял Данни.

— Если бы я был отцом этой девочки, я бы попытался убрать адвоката, а не насильника, — объяснил я.

— Зачем? Что бы это изменило?

— Есть точка зрения, что насильник — больной человек, который не способен управлять своими страстями. Это не помешало бы мне с удовольствием отрезать ему яйца, но суть не в этом, а в том, что у этой тетки-адвоката был выбор: защищать или не защищать его. Умная, расчетливая женщина, она знала правду и, несмотря на это, сделала все, чтобы вызволить его из-за решетки. По-моему, она совершила гораздо более страшное преступление.

— Мне такая логика вообще не понятна.

— Зло исходит не от тех, кто совершает его, а от тех, кто его извиняет.

Данни покачал головой, словно не мог поверить в то, что я это сказал.

— Черт возьми, Дэннис, ты говоришь так, словно мнишь себя ангелом смерти. Успокойся. Не можешь ты быть лучше других.

Он прав. Я далеко не идеальный человек. Но я горжусь тем, что у меня есть принципы — кодекс чести, которого я строго придерживаюсь. Они дают мне право иметь свою точку зрения.

Я как раз собирался поделиться с Данни этой мыслью, как вдруг заработала рация.

— Ребята, они на месте, — прошипел из нее голос. — Черный «чероки», три пассажира. Это цель.

Данни завел машину, а я тихонько выскользнул через дверь, выбросил недокуренную сигарету и направился туда, где вот-вот должен был появиться черный автомобиль. Я знал, что это был мой единственный шанс не испортить все дело.

Металлический лязг предупредил меня, что машина переехала «лежачего полицейского», потом она обогнула главное здание и медленно въехала на стоянку. Они искали свободное место. Я побежал им навстречу трусцой, размахивая руками, чтобы привлечь внимание водителя. В пиджаке, рубашке и галстуке я производил впечатление взволнованного бизнесмена.

Поравнявшись с сиденьем водителя «чероки», я постучал в боковое стекло. Машина остановилась.

— Извините. — Я старался, чтобы мой голос дрожал.

Окно открыл мордоворот с квадратной, словно чугунной, челюстью. На вид ему было лет тридцать пять. Я изобразил на лице отчаяние. Водитель и щуплый пожилой мужчина с засаленными волосами, который сидел на переднем сиденье, успокоились. Они не видели во мне угрозы. Обычный налогоплательщик, который делает, что ему скажут, чтобы заработать себе на жизнь. Пассажир на заднем сиденье что-то сказал, но я даже не взглянул на него.

— Тебе чего? — нетерпеливо спросил водитель.

— Э-э-э… я хотел узнать… — И тут я достал из кармана пистолет, на секунду испугавшись, что забыл снять его с предохранителя, и выстрелил водителю два раза в правый глаз. Он не издал ни звука и просто повалился назад на спинку сиденья. Голова беспомощно свесилась на одну сторону, тело дернулось, словно в этот миг его покинула душа.

Пассажир на переднем сиденье громко выругался и выставил перед собой руки, пытаясь защититься от пули. Я немного наклонился, чтобы лучше видеть его и сделал еще два выстрела. Одна пуля попала ему в локоть, вторая — в челюсть. Я услышал, как хрустнула кость. Пассажир дернулся от боли и стал сильно кашлять — кровь из раны заливала ему горло. Он отпрянул от меня как сумасшедший, судорожно хватаясь руками за что попало и не осознавая, что все уже кончено. Я занял удобную позицию и выстрелил ему прямо в лицо. Окно рядом ним залило красным, и его неопрятное тело тут же обмякло. Все заняло около трех секунд.

Парень, что сидел на заднем сиденье, оказался проворнее. Он успел открыть дверь и уже выходил из машины. В руке он держал что-то похожее на пистолет. У меня не было времени разглядывать, что именно; вместо этого я отошел на три шага назад и спустил курок, как только этот человек оказался в поле зрения. Пуля попала ему в грудь, но он все равно продолжал идти, и довольно быстро. Я стрелял, не останавливаясь, держа пистолет двумя руками и стиснув зубы от оглушительного грохота. Выстрелы отбросили его к машине, и в такт им он затанцевал безумный танец, нелепо вскидывая руки и ноги. На его белоснежной крахмальной рубашке проступили красные пятна.

А потом у меня кончились патроны, и все прекратилось так же быстро, как и началось.

Какое-то мгновение парень стоял прямо, держась за дверь, и было видно, что силы покидают его. Затем его рука медленно разжалась, и он то ли полуупал, то ли полуприсел. Он посмотрел на запачканную кровью рубашку, потом на меня, что было очень некстати, потому что во взгляде его я увидел молодость — парнишке не было и тридцати — и то, что я сделал что-то не так. Это не был взгляд грешника. В его глазах не было ни вызова, ни ярости. Только шок. Шок оттого, что у него отобрали жизнь. Мне показалось, он не заслужил такой смерти.

Вот когда я должен был понять, что совершил ужасную ошибку.

Вместо этого я перезарядил пистолет и, сделав шаг вперед, выстрелил три раза ему в голову. Из разжавшейся руки на асфальт со стуком упал мобильный телефон.

Я сунул пистолет в карман пиджака и вернулся к Данни, который разворачивал машину.

И вдруг увидел ее. Между нами было ярдов пятнадцать. У черного входа, освещенная тусклым светом фонаря, стояла девчонка лет восемнадцати. В каждой руке у нее было по мусорному мешку. Она потрясенно уставилась на меня, по всей видимости даже не понимая, что все увиденное ею произошло на самом деле. Что мне было делать? Какой-нибудь крутой парень из фильма снял бы ее одним выстрелом в голову, но не было никакой гарантии, что я сумею хотя бы зацепить ее с такого расстояния. И кроме того, это против моих принципов — убивать невинных людей.

Поняв, что я заметил ее, девушка испуганно поднесла руку ко рту. Я знал, что она в любую секунду могла заорать изо всех сил и своим криком разбудить даже мертвых, что в нашей ситуации с тремя неостывшими трупами было совсем нежелательно. Поэтому я поспешил к машине, опустив голову и надеясь, что темнота и дождь помешают ей разглядеть и запомнить мое лицо.

Я запрыгнул в машину и пригнулся. Не сказав ни слова, Данни нажал на газ, и мы смылись оттуда.

Было четыре минуты десятого.

Дорога до точки, где мы должны были первый раз сменить машину, заняла еще четыре минуты. Здесь, в безлюдной части лесничества, в двух с половиной милях от «Тихой пристани», мы загодя припарковали «мондео». Данни остановился возле него, заглушил мотор и вышел. Под сиденьем у нас была припрятана полная пятилитровая канистра с бензином. Я вытащил ее и облил горючим салон машины, на которой мы приехали. Когда канистра опустела, я вышел, поджег несколько спичек и, отойдя на достаточно безопасное расстояние, бросил их в салон. Туда же отправилось орудие убийства и гарнитура для переговоров, которой я пользовался, выполняя задание. Бензин вспыхнул, издав приятный свистящий звук, и нас обдало теплой волной.

Когда копы наткнутся на искореженную тачку, им даже в голову не придет что-либо заподозрить. Мы не оставили отпечатков пальцев, а машину будет практически невозможно отследить. Ее угнали в Бирмингеме шесть месяцев назад, сменили на ней диски и перекрасили. С тех пор она стояла в гараже в Кардиффе. В этом бизнесе лишняя осмотрительность никому еще не вредила. В противоположность распространенному мнению, ни один полицейский не обладает проницательностью, позволяющей ему распознать в человеке преступника по какому-нибудь пустяку вроде участившегося сердцебиения. Хотя случается всякое, и однажды ты можешь встретить на своем пути очередного Эллери Куина.

Теперь мы ехали по заранее оговоренному маршруту четыре мили то по мелким, то по крупным дорогам. В девять шестнадцать мы уже были возле стоянки «Старого колокола» — популярного деревенского паба на окраине зажиточной деревушки. Данни поставил машину в самый дальний угол стоянки рядом с шестисотым «ровером» темно-красного цвета.

Тут мы должны были разойтись.

— Та девчонка успела тебя разглядеть? — спросил он, когда я открыл дверь. Это были его первые слова после выстрелов.

— Нет, все в порядке. Было слишком темно.

Данни вздохнул.

— Знаешь, мне это не нравится. Три трупа и свидетель.

Надо признать, ситуация была не из лучших, особенно если так расставлять акценты. Но на тот момент не было причин думать, что все может обернуться против нас.

— Не переживай, мы отлично замели следы.

— Дэннис, я думаю, эти убийства наделают шума.

— Мы оба знали, на что шли. Если вести себя тихо и не болтать лишнего, расследование обойдет нас стороной.

Я дружески похлопал его по плечу и пообещал позвонить завтра.

Ключи от «ровера» были спрятаны за передним колесом со стороны водителя. Я сел в машину, включил зажигание и выехал со стоянки вслед за Данни. Он повернул на юг, а я на север.

Казалось, самое страшное уже позади, но вскоре я убедился, что сегодня явно был не мой день. Проехав всего около трех миль и собираясь поворачивать обратно к Лондону, я наткнулся на дорожный патруль. На обочине стояли две черно-белые машины с включенными мигалками. Офицеры полиции в флуоресцентных куртках беседовали с превысившим скорость водителем БМВ. Мое сердце испуганно забилось, но я быстро успокоился. Причин волноваться не было. Я ехал по своим делам, при мне не было оружия, моя машина никогда не светилась в радиусе пяти миль от «Тихой пристани» и вряд ли у копов могло быть хотя бы приблизительное мое описание. Часы на панели управления показывали девять двадцать два.

Один из полицейских заметил, что я подъезжаю, и вышел на дорогу, сигналя в мою сторону фонариком и знаками приказывая остановиться. Я подчинился и, когда он подошел к моей машине, открыл окно. Ему было не больше двадцати трех, он выглядел молодо и свежо. У нас говорят, что если постовые кажутся молодыми, значит, стареешь. Парнишка был полон энтузиазма. Я знал, что это ненадолго. Второй офицер полиции стоял в нескольких шагах от него и наблюдал за нами. Еще двое беседовали с другим водителем. Ни у кого из них не было при себе оружия, и я подумал, что это глупо с их стороны в сложившейся ситуации. Если мне придется удирать, они меня не остановят. Я взвешивал за и против.

— Добрый вечер, сэр, — парень наклонился и оценивающе осмотрел меня и машину.

— Добрый вечер, офицер. Чем могу помочь?

Вежливость прежде всего.

— Пятнадцать минут назад были слышны выстрелы у гостиницы под названием «Тихая пристань». Вы случайно не проезжали поблизости?

— Нет, — ответил я. — Я еду из Клаверинга в Лондон.

Он понимающе кивнул и еще раз посмотрел на меня. Я чувствовал, что почему-то он мне не верил, но причин для этого не видел. Обычно я произвожу впечатление порядочного человека и не вызываю подозрений. Ничто не должно было его насторожить.

Но тем не менее насторожило. Может быть, я встретил еще одного Эллери Куина?

— Сэр, предъявите удостоверение личности. Простая формальность.

Я вздохнул. Мне не хотелось, чтобы он узнал, кто я, потому что это могло принести много проблем. Но, похоже, у меня не было выбора.

На какую-то долю секунды я замешкался, но больше времени у меня на раздумья не было.

Я полез в карман и вынул полицейское удостоверение.

Он взял его, внимательно разглядел, дважды сверил, тот ли перед ним человек, что изображен на фотографии, вероятно удивляясь, почему я показался ему подозрительным. Когда патрульный в очередной раз поднял на меня взгляд, на его лице, казалось, отразилось смущение.

— Детектив Милн, прошу прощения. Я не знал.

Я пожал плечами.

— Ничего страшного. Вы просто делаете свою работу. Если не возражаете, я поеду. У меня срочное дело.

— Конечно, сэр. — Он отошел от машины. — Всего хорошего.

Я попрощался и нажал на газ. Бедняга. Я хорошо помнил, что это такое — часами простаивать на дороге и в дождь, и в снег и получать за это жалкие гроши. Стоять, зная, что люди, которых ты ищешь, возможно, спокойно попивают чай где-нибудь в ста милях отсюда. Вот они, будни рядового полицейского!

Я помахал рукой парню, проезжая мимо, и он помахал мне в ответ. Я прикинул, сколько лет понадобится, чтобы угас его пыл, сколько лет пройдет, прежде чем он тоже поймет, что, играя по правилам, он просто бьется головой о кирпичную стену.

Думаю, года два. Не больше.