"Возвышение Криспа" - читать интересную книгу автора (Тёртлдав Гарри)

Глава 9

Мавр, как обычно, услышал новости первым:

— Скомбр вчера подал в отставку!

— Да ну? Почитаемый господин? — Крисп насвистел мелодию, которой отвечал Петронию хор.

— Он самый. — Мавр засмеялся. Слухи об истории с хором распространились по дворцовому комплексу, как пожар. — Мало того: он выбрил себе тонзуру и ушел в монастырь. Вместе со своим племянником Аскилтом и кузеном Эвмолпом.

— Я бы на их месте тоже ушел, — заметил Крисп. — Петроний почитает служителей благого бога, так что, возможно, не станет рубить им головы с плеч теперь, когда их покровитель в опале.

— Возможно, — не без сожаления согласился Мавр. И тут же просиял:

— Но теперь, когда их покровитель в опале, кто будет новым вестиарием? — Он ткнул пальцем в Криспа.

— Увидим. Это решать Автократору. — Несмотря на расположение к нему Анфима и на усилия, прилагаемые Петронием, Крисп понимал, что император может назначить новым постельничим другого евнуха. Так было легче всего, а Анфим всегда выбирал самый легкий путь.

Но через пару часов, когда Крисп проверял, крепко ли держатся новые подковы на копытах любимого охотничьего скакуна Петрония, к нему подошел Онорий:

— Там, на дворе, евнух вас дожидается. Хочет поговорить.

— Спасибо. Сейчас приду. — Криспу осталось проверить еще одно копыто. Как он и предполагал, кузнец постарался на славу — но лучше все-таки убедиться собственными глазами. Закончив осмотр, Крисп вышел на встречу с императорским слугой.

Это оказался тот самый тощий долговязый евнух, который прошлым летом впервые отвел Криспа на пир к Анфиму. На сей раз евнух не отпустил ни единого колкого замечания по поводу запахов конюшни, а поклонился Криспу в пояс.

— Крисп! Его императорское величество предлагает вам должность вестиария, главы над всей его домашней челядью.

— Я польщен. Скажите, как вас зовут, почитаемый господин! Раз мы оба будем служить у императора в доме, нам не мешало бы познакомиться.

Евнух выпрямился.

— Меня зовут Барсим, — сказал он с гордостью. — Извольте следовать за мной, э-э… — Евнух замялся, нахмурившись. — Как мне величать вас: «почитаемый господин» или «почтенный господин»? Вы вестиарий, а этот пост традиционно занимают евнухи, но у вас… — Барсим снова замялся:

— У вас борода! Этикет такого не предусматривает.

Крисп чуть было не рассмеялся, но потом сообразил, что новая должность обязывает его уделять внимание в том числе и подобным мелочам.

— Я согласен на любой вариант, Барсим, — ответил он.

lt;gt;

— Знаю? — Евнух просиял, насколько это позволяли его унылые черты. — Извольте следовать за мной, почитаемый и почтенный господин!..

Крисп повиновался. Если Барсим нашел формулу, которая его устраивает, тем лучше.

— Надеюсь, вы и ваши товарищи не станут возражать против… против сослуживца с бородой, — сказал Крисп, бредя за евнухом по снегу.

— Желание Автократора — закон для нас, — уклончиво промолвил евнух. Он продолжал свой путь, не оглядываясь на Криспа. Но чуть погодя все-таки решился:

— Мы не забыли, как вы насмехались над Скомбром из-за того, что он евнух.

— Я только отвечал на его насмешки — ведь он издевался над тем, что я конюх, — парировал Крисп.

— Отчасти вы правы, — рассудительно заметил Барсим, — хотя теперь вы, должно быть, поняли, что перестать быть конюхом гораздо легче, чем евнухом. — Не найдя достойного ответа, Крисп только кивнул. Барсим вывел его из неловкого положения, продолжив как бы про себя:

— Что ж, поживем — увидим.

Они вошли в вишневый сад, с которого зима содрала все покровы, оголив черные ветви наподобие скелета.

Посреди сада, у входа в небольшое изящное здание, стоял отряд вооруженных халогаев. Некоторых Крисп узнал — они охраняли Анфимовы пирушки. Правда, тогда почти все халогаи были под мухой. Теперь же они выглядели трезвыми и надежными. В тонкостях солдатской службы Крисп не разбирался, но разница казалась знаменательной.

— Любой, кто потеряет бдительность на посту у резиденции его величества, немедленно лишается всех наград и отправляется обратно в Халогаланд без выплаты жалования, — словно прочитав Крисповы мысли, заметил Барсим.

— Хорошее правило. — «Странно, — подумал Крисп, — почему император не всегда ему следует? Потому, наверное, что Анфим, когда ему весело, хочет, чтобы все вокруг тоже наслаждались жизнью».

Халогаи кивнули Барсиму и с любопытством оглядели Криспа, поднявшегося за евнухом по лестнице. Один из стражников что-то сказал на родном языке. Остальные заржали. Крисп не сомневался, что в его адрес еще посыплется немало смачных шуток. Он вздохнул. Какие бы блага ни сулило новое назначение, занимать должность евнуха — дело хлопотное.

Глазам пришлось немного попривыкнуть к полумраку, царившему в императорской резиденции. Крисп не сразу заметил, что свет исходит не от факелов, как обычно, но в основном из окон. В потолке тоже виднелись панели из алебастра, истонченного почти до полной прозрачности.

Бледный, ясный свет, проникающий сквозь панели, освещал разнообразные сокровища, выставленные вдоль обеих стен центрального коридора. Барсим мимоходом давал Криспу пояснения.

— Это боевой шлем макуранского Царя царей, захваченный несколько столетий назад после нашей блистательной победы под Машизом… А этот кубок архиепископы пускали по кругу в знак ритуального отречения от Скотоса на Великом синоде, вскоре после постройки Собора… А вот портрет императора Ставракия, прозываемого Победителем…

Портрет приковал к себе внимание Криспа. Ставракий был в алых сапогах, императорской короне и позолоченной кольчуге, но на императора, по мнению Криспа, совсем не походил. Походил он скорее на капрала, готового задать своим солдатам взбучку за небрежный строй.

— Пойдемте! — сказал Барсим, когда Крисп остановился, изучая это грубое лицо. Он пошел за евнухом по коридору, думая о том, что Анфим тоже не похож на императора. И улыбнулся про себя. Может, он просто не знает, как должен выглядеть император?

Один из евнухов, заслышав шаги Барсима и Криспа, высунул в дверь голову.

— Ты его привел? — спросил он. — Очень хорошо! Император будет рад его видеть. — Если сам евнух тоже был рад видеть Криспа, то весьма искусно это скрывал.

Голова вновь нырнула за дверь. Крисп услышал голос евнуха, слишком тихий, чтобы разобрать слова, а потом — голос Анфима, гораздо громче:

— В чем дело, Тировизий? Он здесь? Так приведи его!

Барсим тоже услышал и подтолкнул Криспа вперед. Анфим сидел за низеньким столиком, поедая пирожные. Крисп, как положено, растянулся плашмя.

— Ваше императорское величество! — пробормотал он.

— Вставай, вставай! — нетерпеливо перебил его император. — Нечего здесь кланяться да расшаркиваться! Ты теперь один из моих домочадцев. Ты же не кланялся и не плюхался оземь, когда жил в доме у своих родителей, правда?

— Правда, ваше величество, — ответил Крисп. Слышал бы отец, как его дом сравнивают с императорским! Скорее всего, Фостий помер бы со смеху. Это сравнение лишний раз доказывало, что Анфим практически не осознает, насколько его жизнь отличается от жизни простых смертных.

— Как думаешь, Крисп, тебе понадобится какая-то помощь на первых порах? — спросил император.

— Я прошу только об одном: не забывайте, что я больше привык управляться с лошадьми, чем с людьми, ваше величество, — ответил Крисп. Анфим уставился на него, потом рассмеялся. — Я уверен, — добавил Крисп, — что остальные ваши слуги помогут мне научиться всему необходимому как можно быстрее.

Анфим глянул в сторону Барсима.

— Конечно, ваше величество, — бесстрастно ответил Барсим.

— Хорошо. Стало быть, вопрос решен, — сказал Анфим. Криспу хотелось на это надеяться. — Отведи Криспа в его комнату, Барсим, — продолжал император. — сегодня-завтра пускай устраивается на своем месте. Полагаю, за мной и Дарой найдется кому поухаживать до послезавтра?

— Мы справимся, ваше величество, — заверил его Барсим. — А теперь, если позволите… Сюда, Крисп. — Ведя Криспа по коридору, евнух объяснил:

— Спальня вестиария расположена рядом со спальней Автократора, чтобы хозяину было удобнее вызвать вас в любое время дня и ночи. — Барсим открыл дверь. — Вы будете жить здесь.

Крисп ахнул. Такого изобилия золота и дорогих шелков он в жизни еще не видал. Петроний, естественно, был богаче Скомбра, но никогда своим богатством не кичился. А перина на кровати, стоящей посреди комнаты, казалась такой толстой, что в ней можно было утонуть.

— Надеюсь, вы понимаете, — сказал Барсим, увидав выражение Криспова лица, — что Скомбр, не имея надежды на наследника, не считал нужным ограничивать себя в удобствах. Эта слабость присуща многим евнухам.

— Понимаю, — ответил Крисп, по-прежнему подавленный пышностью обстановки. Над необъятной периной висел серебряный колокольчик, подвешенный на красном шнурке, уходившем в потолок. — А это зачем? — спросил Крисп, показав на колокольчик.

— Шнурок идет в императорскую спальню. Когда зазвенит колокольчик, вы должны явиться на вызов.

— Ясно. — Крисп замялся было, но все же сказал, протянув евнуху руку:

— Спасибо, Барсим. Вы мне здорово помогли.

Пожатие евнуха оказалось на удивление сильным, несмотря на мягкую кисть.

— Далеко не все мы обожали Скомбра, — заметил евнух. — Если вы не будете нас презирать, мы сумеем сработаться.

— Надеюсь.

Крисп сказал это вовсе не вежливости ради; как и в конюшне Петрония, он понимал, что не справится, если люди, которыми он должен руководить, будут настроены против него. К тому же евнухи, в отличие от прямодушных конюхов, славились своим коварством; он не был уверен, что сумеет противостоять их козням. Но если повезет, ему и не придется этого делать.

Он с облегчением вышел из бывшей спальни Скомбра, гадая про себя, каково приходится бывшему вестиарию в монастырской келье, столь не похожей на это великолепие. В коридоре Криспу снова бросился в глаза портрет Ставракия. Пытаясь представить себе, что сказал бы этот воин-император по поводу сибаритства Скомбра и Анфима, — Крисп с улыбкой отправился прощаться с друзьями и укладывать манатки.

В конюшне, после неизбежных поздравлений и хлопков по спине, Крисп улучил минуту и отвел Стозия в сторонку.

— Хочешь получить мою бывшую должность? — спросил он пожилого конюха. — Благой бог свидетель, лучше тебя здесь никто не разбирается в лошадях, и я с удовольствием поговорю с Петронием.

— Ты парень благородный. Спасибо тебе, что спросил, и все же я не хочу, — ответил Стозий. — Насчет лошадей ты прав — я их люблю, но у меня останется для них куда меньше времени, если придется командовать людьми.

Крисп кивнул. Он ожидал подобного ответа, хотя и не был уверен; если седобородый мастер хотел должность конюшего, он ее заслужил. Но поскольку Стозий отказался, Крисп решил порекомендовать Петронию другую кандидатуру.

Вернувшись в свои апартаменты в Тронной палате, Крисп обнаружил, что его имущество уже не влезает в заплечный мешок. Улыбаясь про себя, он пошел обратно в конюшню, чтобы в последний раз одолжить у Петрония гнедого мерина. Лошадь с упреком фыркнула, когда Крисп нагрузил на нее свои земные богатства.

— Цыц! — сказал он мерину. — Пускай лучше твоя спина болит, чем моя.

Мерин, похоже, с ним не согласился, но покорно побрел к резиденции императора.

Возле Крисповой кровати звякнул колокольчик. Поначалу Крисп попытался пристроить этот звон в свое сновидение. Но колокольчик продолжал звенеть. Крисп проснулся — и вздрогнул. Это же Анфим его зовет!

Спрыгнув голым с перины, Крисп набросил тунику, сунул ноги в сандалии и понесся в императорскую спальню.

— Чем могу служить, ваше величество? — запыхавшись, спросил он.

Анфим сидел на кровати в чем мать родила — на кровати большой и удобной, но далеко не такой роскошной, какую Крисп унаследовал от Скомбра. Автократор улыбнулся новому вестиарию.

— Мне придется привыкнуть к твоим быстрым появлениям, — сказал он, успокоив таким образом Криспа: значит, он просыпался не так уж и долго. — Пора вставать! — заметил между тем Анфим.

— Безусловно, ваше величество.

Весь прошлый вечер евнухи до хрипоты рассказывали Криспу об его ежедневных обязанностях. Крисп надеялся, что ничего не забыл. Возле кровати стоял ночной горшок; первое дело с утра для всех одинаково — что для императора, что для крестьянина. Крисп поклонился, поднял горшок и протянул его Анфиму.

Пока Анфим стоял, наполняя сосуд, Крисп принес ему чистые полотенца и свежую тунику. Помог Анфиму облачиться, а затем торжественно сопроводил к зеркалу из отполированного серебра. Пока Крисп причесывал высочайшие голову и бороду, Анфим строил своему отражению гримасы.

— Ничего, вроде похож! — одобрительно заметил император, когда процедура была закончена. — Даже глаза не слишком красные. Впрочем, я же вчера лег совсем рано. — Он повернулся к кровати — Верно, Дара?

— Что? — сонно спросила императрица, закусанная в одеяло до самых волос.

— Разве я вчера не рано лег? — повторил Анфим. — Знаешь, в этом есть свое преимущество: глаза у меня сегодня не такие мутные, как обычно.

Дара повернулась и села. Крисп старался не пялиться на нее — как и Анфим, она спала обнаженной. Тут императрица заметила его и с визгом нырнула под одеяла, натянув их до подбородка.

— Не бойся, дорогая, — рассмеялся Анфим. — Это Крисп, наш новый вестиарий.

— Я не хотел пугать вас, ваше величество, — не спуская глаз со своих сандалий, заверил императрицу Крисп.

— Все… в порядке, — промолвила Дара минуту спустя. — Я просто удивилась, увидев твою бороду, вот и все. Его величество говорил мне, что ты полноценный мужчина, но у меня вылетело из головы. Занимайся своими делами спокойно; я позову горничную.

У изголовья императрицы тоже висел шнурок для колокольчика, зеленого цвета. Придерживая одной рукой одеяло у груди, императрица дернула за шнурок.

Крисп принес из шкафа алые сапоги и помог Анфиму в них влезть. Сапоги были тесные, и, чтобы натянуть их на императорские ноги, пришлось попотеть. Покуда Крисп сражался с сапогами, в спальне появилась горничная. Она не обратила внимания на Криспову бороду. Хотя, поскольку он сидел, нагнувшись над императорскими ногами, девушка вряд ли могла заметить, есть ли у него борода, — а также рога и копыта, если на то пошло. Выбрав для Дары платье из шкафа, горничная откинула одеяла, собираясь заняться туалетом императрицы.

Дара снова нервно глянула на Криспа, но, убедившись, что он погружен в свое занятие, успокоилась. Крисп же вовсю старался не обращать на нее внимания. Коль скоро в присутствии прежнего вестиария императрица чувствовала себя свободно, Криспу не хотелось ее стеснять.

И в то же время, бросая быстрые взгляды исподтишка, Крисп нашел, что она ослепительно хороша.

Изящная, смуглая, с роскошными иссиня-черными волосами, которые слегка потрескивали под щеткой горничной. Профиль у императрицы был орлиный, с высокими, скульптурно вылепленными скулами и волевым, ярко выраженным подбородком. Тело ее было так же пленительно, как и лицо.

Криспа удивляло, почему Анфим, имея такую супругу, укладывал в постель каждую попавшуюся под руку девицу. Может, Дара холодна по натуре? Или же Анфим, подобно некоторым конюхам Петрония, просто не в силах пропустить ни единой юбки? Правда, в отличие от конюхов, возможностей у него куда больше: кто же откажет Автократору Видесскому?

Впрочем, подумал Крисп, это не его дело. Император наконец был обут. Кряхтя от усилий, Крисн таки справился со своей нелегкой задачей.

— Молодец! — засмеялся Анфим, потрепав вестиария по голове. — Похоже, борьба с моими сапогами далась тебе потруднее, чем с гигантом-кубратом.

— Это разные виды борьбы, ваше величество. — Криспу пришлось напрячься, чтобы вспомнить, какой пункт будет следующим в распорядке дня. — Что ваши величества желают вкусить на завтрак?

— Я хочу копченой макрели, — заявил Анфим. — Копченой макрели с вином. А ты что будешь, дорогая?

— Кашу, пожалуй, — ответила Дара.

Криспу были ближе вкусы императрицы. Копченая и соленая макрель — вещь, конечно, неплохая, но только не на завтрак.

Он донес пожелания императорской пары до кухни и сам съел чашку каши, пока повар уставлял поднос.

— Благодарение благому богу, его величество нынче в духе, — сказал повар, наливая вино из амфоры в серебряный графин. — Попробовал бы ты приготовить тушеные креветки с омаром, когда он сидит и ждет! Или, еще хуже, бегать по городу и искать апельсины не в сезон, потому что ему взбрело в голову их отведать!

— И как ты? Нашел? — спросил заинтригованный Крисп.

— Да, есть пара лавочек, где фрукты сохраняют с помощью магии для клиентов, которым невтерпеж и у которых тугая мошна. Переплатил я раз в двадцать, а какая благодарность, спрашивается? Да никакой!

Шагая с подносом в столовую неподалеку от императорской спальни, Крисп подумал: а знает ли Анфим о том, что сейчас для апельсинов не сезон? И представится ли ему случай узнать? Вряд ли. Ему достаточно только пожелать — и любое желание тотчас будет исполнено.

Император поглощал свою макрель, чавкая от удовольствия.

— Дорогая! — обратился он к Даре. — Пошла бы ты заняться своим вышиванием, а? Нам с Криспом нужно обсудить важное дело.

Крисп на месте императрицы обиделся бы, если б его так недвусмысленно выпроводили за дверь. Но Дара, если и была задета, виду не подала. Она встала, кивнула Анфиму и вышла, не проронив ни слова. На Криспа она обратила не больше внимания, чем на стул, на котором он сидел.

— Какое дело, ваше величество? — с любопытством и некоторой тревогой поинтересовался Крисп. Никто из императорских евнухов не предупредил его, что предстоит нечто важное.

— Ну, мы с тобой должны решить, какие фанты будут сегодня вечером на пиру, — ответил Анфим.

— О! — только и сказал Крисп. Проследив взглядом за указующим перстом императора, он увидел хрустальную чашу, стоящую на полке. Крисп снял ее, раскрыл шарики и положил половинки на стол между собой и Анфимом. — Где мне взять перо и пергамент, ваше величество?

— Поищи, они где-то здесь валяются, — рассеянно ответил Анфим. И, глядя, как Крисп роется в ящиках буфета, добавил:

— Думаю, сегодня мы выберем число одиннадцать — в честь двух единичек, которые игроки в кости называют «Фосовы солнышки». Что подходит к числу «одиннадцать»?

Крисп наконец нашел письменные принадлежности.

— Может, одиннадцать костей, ваше величество? Раз число выбрано из-за игры в кости?

— Превосходно! Я знал, что ты умный. А еще?

— Что, если… хм-м… одиннадцать сластей?

— Нашла охота рифмовать, да? Что ж, почему бы и нет? Надеюсь, слуги найдут к вечеру одиннадцать видов лакомств. Еще что?

Еще придумали одиннадцать фунтов груздей, одиннадцать виноградных гроздей, одиннадцать вшивых горстей, («Вот их-то слуги точно отыщут!» — заметил Анфим) одиннадцать глупых затей, одиннадцать добрых вестей и одиннадцать дурных страстей.

— Ну и обалдеют же те, кто их выиграет, эти фанты! — заявил Анфим.

— А как насчет одиннадцати золотей? — предложил Крисп, когда их вдохновение пошло на убыль. — Рифма, конечно, не идеальная…

— Сойдет, особенно в таком написании, — одобрил Анфим, и Крисп записал.

— Ваше величество, могу я отвлечь вас на минутку от фантов? — спросил Крисп. Дождавшись императорского кивка, он предложил:

— Может, вы дадите шанс на выигрыш не только гостям, но и актерам? Они небогаты; представьте себе, как они обрадуются, если вдруг повезет!

Анфим улыбнулся, причем довольно-таки неприятно:

— Да! И как огорчатся, если не повезет! Это, наверное, тоже будет забавно. Что ж, попробуем.

Пусть и не совсем так, как он ожидал, Крисп все же добился желаемого. Кому-то из жонглеров, музыкантов и куртизанок, возможно, улыбнется фортуна, а если нет — они ничего не потеряют.

— Еще что? — спросил Автократор.

— Как я понял, в город приехало новое посольство из Макурана, — осторожно проговорил Крисп. — Если желаете, вы могли бы встретиться с высоким послом.

Анфим зевнул:

— В другой раз. Пускай их Петроний принимает. Ему это нравится — вникать в такие утомительные детали.

— Как скажете, ваше величество, — Крисп настаивать не стал. Он не собирался внушать императору желание встречаться с послами, поскольку прекрасно знал, что Петроний не хочет выпускать из рук отношения империи с соседями.

Вместо встречи с макуранским послом Анфим отправился в Амфитеатр. Он ел там грубую и жирную пищу, которую продавали разносчики с лотков; он пил терпкое вино из потресканной глиняной кружки; он присудил пятьсот золотых монет вознице, сумевшему вырваться из задних рядов за несколько минут до финиша и прийти первым. Толпа рукоплескала щедрости императора. «И все довольны, — подумал Крисп, — толпа получила возможность поглазеть на символ власти, Анфим получил удовольствие, а Петроний — саму власть».

«А я что получил?» — спросил себя Крисп. Ответ, казалось бы, напрашивался сам собой: хорошую еду, хорошую крышу над головой и даже доверие Автократора Видесского — в таких делах, как фанты для кутежей, по крайней мере. Это настоящий успех, особенно если вспомнить, что он явился в город Видесс несколько лет назад с пустыми руками.

Однако Крисп открыл для себя, что чем больше имеешь, тем больше хочется. Он прочел две-три хроники о прошлом империи. И ни разу не встретил в них упоминания о вестиариях.

Через пару дней Анфим собрался на охоту. Крисп остался дома. Управление императорской резиденцией, даже в отсутствие хозяина, — занятие хлопотное. Крисп не очень удивился, когда около полудня к нему пожаловал Герул. На сей раз дворецкий Петрония поклонился Криспу:

— Его императорское высочество Севастократор приглашает вас, почитаемый и почтенный господин, отобедать с ним, если вы сумеете выкроить время.

— Конечно! — Крисп с любопытством глянул на Герула. — Так вы знаете мой новый титул?

Герул, похоже, был удивлен этим вопросом:

— Я обязан знать такие вещи.

Петроний, оказывается, тоже знал.

— А вот и наш почитаемый и почтенный вестиарий! — сказал он, кивнув, когда Крисп опустился перед ним на одно колено. — Выпей немного вина. Как тебе платит мой племянник?

— Грех жаловаться, ваше высочество, — ответил Крисп. — Он не выразил большого интереса к знакомству с новым посланником из Макурана.

— Мы все равно пойдем на них войной! — нахмурился Петроний. — Не в этом году, так в следующем. Мне придется самому возглавить войска — а ты должен неотлучно находиться при Анфиме, чтобы он не наслушался всяких глупостей, пока я уеду из города на запад.

«Вот оно, уязвимое место в положении Петрония, — подумал Крисп, — он правит, но он не правитель Видесса. Если Анфиму в один прекрасный день взбредет в голову взять бразды правления в свои руки, престиж императорского титула может перевесить в глазах сановников достоинства императорского дяди».

— Я рад, что вы мне так доверяете, ваше высочество, — сказал он вслух.

— Причины моего доверия мы уже обсуждали. — Петроний резко сменил тему:

— Похоже, приобретение Анфима стало моей потерей. Конюхи по-прежнему работают хорошо, но без тебя ощущается нехватка общего руководства. Я предлагал твою должность Стозию, однако он наотрез отказался.

— Он отказал и мне тоже, когда я хотел порекомендовать его вам. — Крисп замялся. — Могу я предложить другую кандидатуру?

— Разумеется! Кого ты имеешь в виду?

— Мавра. Конечно, он еще моложе меня, но все его любят. Халтурить он не будет, потому что к лошадям относится серьезно. В сущности, он более способный лошадник, чем я. Мне приходилось вкалывать до седьмого пота, чтобы чему-то научиться, а у него все выходит само собой.

— Хм-м… — Петроний погладил бороду. — Может, ты и прав. Во всяком случае, никого лучше у меня на примете нет. Я посоветуюсь с Герулом: он Мавру человек посторонний, в отличие от тебя. Если и он скажет, что юноша подходит, — дадим ему шанс. Спасибо.

— Всегда рад помочь, хоть я для вас уже отрезанный ломоть.

Крисп сомневался, чтобы Герул мог сказать о Мавре что-то дурное. Но тем не менее отметил для себя осторожность Петрония. Зная, что Крисп неравнодушен к своему протеже, Севастократор не собирался спешить, не услышав мнения со стороны.

«Еще один урок, который нелишне усвоить, — подумал Крисп. — Придется ли только воспользоваться им когда-нибудь?»

Возможность представилась гораздо раньше, чем он думал. Через пару дней Крисп получил письмо от некоего Ипатия, предлагавшего встретиться и «обсудить взаимовыгодную сделку». Это имя Криспу ни о чем не говорило. Осторожно поспрашивав у евнухов, он выяснил, что Ипатию принадлежит большой торговый дом. Крисп ответил, что примет его в императорской резиденции днем, когда Анфим уйдет на скачки.

Барсим ввел Ипатия в приемную. Тот поклонился.

— Рад с вами познакомиться, почитаемый господин… — начал он и осекся, наконец-то заметив бороду Криспа. — Я не хотел вас обидеть этим обращением, клянусь! В конце концов, вы же вестиарий, однако, как я погляжу…

— Меня обычно величают «почитаемый и почтенный», — привычно объяснил Крисп.

Ипатий быстро обрел прежнюю самоуверенность.

— Почитаемый и почтенный, говорите? Замечательно! — Торговец, лет около пятидесяти, был холеный, упитанный и смышленый на вид. — Как я уже упоминал в своем письме, почитаемый и почтенный господин, у нас есть общие интересы.

— Упоминали, — согласился Крисп. — Но не сказали, в какой области.

— Никогда не знаешь, в чьи руки может попасть письмо, — заметил Ипатий. — Позвольте, я объясню. Мы с сыновьями привозим ценные меха из королевства Агдер. Некоторое время тому назад его императорское величество, да продлятся годы его жизни, подумывал было издать указ о снижении пошлин на меха. Не стану отрицать, такой благородный поступок принес бы нам немалую выгоду.

— Вот как? — Крисп сложил кончики пальцев вместе, начиная понимать, куда ветер дует. Ипатий серьезно кивнул:

— Без сомнения. И мы с сыновьями не поскупились бы на выражение благодарности. Поскольку вы так близки с его императорским величеством, вы могли бы при случае посоветовать ему не тянуть с указом. Наши собственные нижайшие просьбы, изложенные в письменном виде, возможно, не имели счастья попасться ему на глаза.

— Возможно, — согласился Крисп. Он подумал о том, что, даже будь Анфим самым что ни на есть прилежным правителем, ему все равно не удалось бы вникнуть во все мелочи жизни империи. А поскольку прилежным Анфима никак не назовешь, он наверняка даже в глаза не видел указ, о котором шла речь. — Почему за меха дерут такие большие пошлины? — спросил Крисп.

— Кто знает, почему глупые законы действуют так долго? — насмешливо изогнул пухлые губы Ипатий. — Чтобы сделать из нас нищих, наверное. — Судя по его виду, трудно было поверить, чтобы ему пришлось в скором времени выпрашивать на улицах подаяние. Что и подтвердили его дальнейшие слова:

— Я тем не менее могу немедленно выложить двадцать монет золотом тому, кто поможет нам добиться справедливости.

— Я с вами свяжусь, — пообещал Крисп. Цветущее лицо Ипатия слегка увяло. Он поклонился и вышел вон. Крисп задумался, подергивая себя за бороду. Этот жест напомнил ему о Петронии, и он решил навестить Севастократора.

— И чем я могу служить почитаемому и почтенному господину на сей раз? — спросил Петронии. Крисп объяснил. — Он предложил тебе всего двадцать? — возмутился Севастократор. — Если согласишься, сдери с него по крайней мере фунт золота! Он, возможно, поскулит, но заплатит.

— Но стоит ли мне соглашаться? — не унимался Крисп.

— Тут я тебе не советчик, друг мой. Сам решай. Мне лично все равно — у меня есть дела поважнее. Но даже если ты не нуждаешься в наличных, возможно, тебе следовало бы выяснить, почему был принят такой закон. Тогда ты поймешь, что в нем надо изменить.

Крисп покопался в истории вопроса — во всяком случае, сделал попытку. Плавать по лабиринтам видесской бюрократии оказалось делом нелегким. Секретарь суда послал его к начальнику архива. Начальник архива — в городское управление эпарха. Адъютант эпарха попробовал послать его обратно к секретарю суда, но тут Крисп взорвался и обложил адъютанта. Тот быстренько подумал — и предложил Криспу податься к таможенному инспектору.

Инспектора на рабочем месте не оказалось, и ждали его не раньше чем через неделю: у него только что разродилась жена. Но когда Крисп сердито развернулся, его окликнул чей-то голос:

— Высокочтимый господин! Могу я помочь вам, высокочтимый господин?

Оглянувшись, Крисп увидел того самого таможенника, который поймал их с Анфимом возле Амфитеатра.

— Все возможно, — не трудясь поправлять не положенное ему по чину обращение, ответил Крисп. — Мне нужно вот что…

— Да, я могу его найти, — заверил таможенник, когда Крисп закончил. — Буду рад отблагодарить вас за доброту хотя бы такой мелочью. Подождите, пожалуйста, здесь, высокочтимый господин. — Таможенник скрылся в комнате, битком набитой ящиками со свитками. В конце концов он появился, отряхивая пыль с рук и туники:

— Простите, что так долго: там у нас ужасный беспорядок. Закон, о котором вы спрашивали, был принят для того, чтобы защитить живших на реке Астрис трапперов и охотников от конкуренции меховщиков из Агдера.

— На реке Астрис? — изумился Крисп. — Но там уже несколько столетий живут кубраты!

— Вы это знаете, и я это знаю, но до закона новости, похоже, не дошли.

— Дойдут! — пообещал Крисп. — Спасибо за помощь.

— После того, что вы для меня сделали, высокочтимый господин, я всегда рад вам служить.

Крисп вернулся в императорскую резиденцию и нацарапал Ипатию записочку: «Вопрос у вас весомый, но недостаточно весомый, чтобы продвинуться вперед». Купец, без сомнения, сумеет понять, что речь идет о весе монет.

Так и вышло. Когда они встретились снова, Иратий первым делом поинтересовался:

— Сколько должен весить наш вопрос?

— Фунта вполне хватит, — заявил Крисп, вспомнив совет Петрония. Голос его звучал ровно, однако в душе он с трепетом ожидал, что Ипатий сейчас взбеленится.

Меховщик только вздохнул:

— Фунт так фунт, почитаемый и почтенный господин. Скомбр все равно обходился нам дороже.

— Да ну?

Когда Скомбр ушел в монахи, все его мирское имущество отошло в имперскую казну. Анфиму на кутежи там хватит надолго, подумал Крисп, гадая про себя, сколько же взяток брал прежний вестиарий.

После того как золото перешло из рук в руки, Крисп предложил Анфиму внести изменение в закон.

— Почему бы нет? — откликнулся Автократор. — Да здравствуют дешевые меха!

Крисп подготовил необходимые документы, и Анфим подписал их императорскими алыми чернилами.

Двенадцать золотых Крисп послал Петронию. Севастократор вернул их с припиской: «Тебе они нужны больше, но намерения я не забуду». Крисп с удовольствием сунул монеты в кубышку, а, поскольку порыв его должным образом оценили, получилось, что он заплатил долг благодарности, не отдав ни гроша.

Певец открыл золоченый шарик, прочел: «Четырнадцать золотых монет», взвизгнул — не выходя из тональности — и поцеловал Криспа в губы. Поцелуй доставил бы тому больше удовольствия, будь певец женщиной. Но в остальном реакция артиста была лучше не придумаешь. Он понесся через зал, мелодично вопя во всю мощь своих легких.

У большинства Анфимовых гостей четырнадцать золотых монет не вызвали бы ни тени восторга. Как Крисп и ожидал, вид человека, столь восхищенного такой мелочью, развеселил гостей. Ну а для певца выигрыш вовсе не был мелочью.

Посмеиваясь про себя — ибо ему не приходилось испытывать беспокойства по поводу мужских поцелуев с тех пор, как он ушел от Яковизия, — Крисп как следует приложился к кубку с вином. Обычно на Анфимовых кутежах он растягивал кубок надолго, прихлебывая по глоточку. Но сегодня как-то не получилось; в голове у него зашумело.

Он пробрался сквозь толпу к императору:

— Могу я откланяться, ваше величество?

— Так рано? — надулся Анфим. Было что-то около полуночи.

— У вас завтра утром встреча с Гнатием, если помните, ваше величество. — Крисп насмешливо улыбнулся. — И если вы можете спать до последнего и даже заставить пресвятого отца подождать, то я должен встать рано, чтобы подготовить все, что положено.

— Ну ладно, — проворчал император. И вдруг глаза у него загорелись:

— Тогда давай мне чашу! Я сам буду предлагать гостям фанты.

Вообще-то император предпочитал более ядреные развлечения, но это было что-то новенькое, а потому интересное.

Крисп с удовольствием отдал хрустальную чашу.

Прохладный, свежий воздух весенней ночи освежил ему голову. Шум кутежа в особняке стихал по мере того, как Крисп приближался к императорской резиденции.

Халогаи у входа кивнули ему; они давно уже привыкл и к Криспу.

Едва он улегся в кровать, как зазвенел колокольчик на красном шнурке. Крисп, нахмурясь, влез в темноте в тунику. Почему император вернулся так рано? Неужто он бросил гулянку лишь затем, чтобы попенять Криспу на преждевременный уход? Вообще с Анфнма такое сталось бы, но только не теперь, когда он так увлекся раздачей золоченых шариков.

В императорской спальне горело несколько ламп, но Анфима там не было. В постели сидела императрица.

— Никак не могу заснуть сегодня, Крисп, — сказал она. — Принеси мне чашу вина, пожалуйста. Это тебя не затруднит?

— Ничуть, ваше величество, — ответил Крисп. И при этом не покривил душой: какой вестиарий осмелится счесть затруднительной просьбу императрицы видесской? — Я тотчас вернусь.

Крисп нашел в столовой кувшин вина и налил чашу.

— Спасибо, — промолвила Дара и залпом, почти как Анфим, выпила вино. Она была обнажена, как и утром, когда Крисп впервые вошел в императорскую спальню, но не пыталась прикрыться; для нее он был все равно что евнух. — Принеси еще, будь добр! — сказала она, протянув ему чашу.

— Сию минуту! — отозвался Крисп.

Заглотнув вторую порцию с такой же скоростью, как и первую. Дара поставила пустую чашу на ночной столик возле кровати.

— Скажи, а его императорское величество тоже скоро вернется? — спросила она.

— Этого я не знаю, — ответил Крисп. — Когда я уходил, там еще пир стоял горой.

— Ясно, — безжизненным голосом произнесла Дара. — Он обычно приходит сразу же после тебя, как я заметила. А почему сегодня не так?

— Потому что завтра утром мне рано вставать: я должен подготовить все для встречи императора с патриархом. Его величество любезно согласился отпустить меня пораньше.

— Ясно, — повторила Дара. И вдруг из глаз ее посыпались слезы. Они бежали по щекам, стекая на голые груди. То, что он видел императрицу плачущей, встревожило Криспа значительно больше, чем то, что он видел ее голой. — Уйди! — задыхаясь, проговорила она.

Крисп только что не побежал. Но не успел он выйти в коридор, как услышал ее голос:

— Нет, погоди. Вернись, пожалуйста!

Крисп нехотя повернул назад. Он предпочел бы столкнуться с волком — один и без оружия, — чем с расстроенной императрицей. Но ослушаться тоже не посмел.

— Что случилось, ваше величество? — спросил он таким же мягким и ровным тоном, каким обратился бы к волку, пытаясь уговорить его не перегрызать ему горло.

Дара натянула покрывало до шеи; похоже, теперь она воспринимала Криспа если не как мужчину, то хотя бы как человека, а не безликого слугу.

— Что случилось? — с горечью переспросила она. — А что может случиться, когда я сижу безвылазно в императорскои резиденции, в то время как мои муж днем охотится и шляется на скачки, а ночами кутит напропалую?

— Но… он Автократор, — сказал Крисп.

— И поэтому может делать что хочет. Я знаю, — согласилась Дара. — Порой мне кажется, что он единственный свободный человек во всей видесской империи. А я — императрица. Как думаешь, я тоже свободна? Ха! У купеческой жены свободы и то гораздо больше, чем у меня!

Крисп понимал, что она права. Если не считать редких церемониальных появлений в Тронной палате, императрица вела уединенную, поистине затворническую жизнь, отгороженная от внешнего мира своими горничными и дворцовыми евнухами.

— Но вы же знали, на что шли, когда согласились выйти за его величество замуж? — так ласково, как только мог, спросил Крисп.

— А моего согласия никто не спрашивал, — ответила Дара. — Ты знаешь, на что похожи смотрины невест, Крисп? Я стояла в длинном ряду вместе с другими хорошенькими девушками, и Анфим меня выбрал. Я была так изумлена, что потеряла дар речи. Имения моего отца находятся на западе, недалеко от макуранской границы. Он был в восторге — еще бы, ведь его внук будет Автократором! Но я… я даже зачать… даже зачать не смогла! — Императрица снова начала плакать.

— У вас еще все впереди, — сказал Крисп. — Вы моложе меня.

Это, как он и надеялся, отвлекло ее. Она бросила на Криспа пристальный взор, прикидывая его возраст.

— Может быть. Правда, ненамного, — с сомнением произнесла она в конце концов.

— Я уверен, что моложе. И его величество по-прежнему… — Крисп замялся, пытаясь выразиться поделикатнее, — любит вас.

Дара поняла его.

— Да, когда он здесь, и не пьян, и не спит с очередной своей пассией — или с шестью сразу. — Глаза ее сквозь слезы полыхнули огнем; да, у императрицы явно есть темперамент, подумал Крисп, когда она дает ему волю. Плечи ее вновь поникли, голова склонилась вниз. — Но какая разница? Я не родила ему ребенка, и если не рожу, он скоро вышвырнет меня вон.

Крисп опять отметил про себя, что она права. Даже такой император, как Анфим, которому плевать на все, рано или поздно задумается о наследнике. Но страдания Дары тронули Криспа, и он попытался ее утешить:

— Как знать? Возможно, вы уже носите под сердцем сына Автократора. Надеюсь, что так оно и есть.

— Возможно, хотя и маловероятно. — Дара с любопытством посмотрела на него. — Ты говоришь так, будто и впрямь в это веришь. Скомбр говорил мне то же самое, но я всегда знала, что он врет.

— Скомбр возлагал честолюбивые надежды на собственного племянника, — сказал Крисп. И невольно подумал о своем племяшке — вернее, насколько он слышал, о своих племяшках, родившихся в деревне. Каждый год он посылал немного золота Евдокии и Домоку. Теперь, став богаче, Крисп решил посылать побольше.

— Да, это верно, — рассеянно произнесла Дара. — Я рада, что он ушел. — И после долгой паузы добавила:

— Если ты принесешь мне еще вина, Крисп, я думаю, что сумею заснуть.

Крисп принес в спальню кувшин:

— Пускай он постоит здесь, ваше величество.

— Спасибо, Крисп. — Дара протянула ему чашу. Когда он вернул ее императрице, их пальцы на мгновение соприкоснулись. — Спасибо и за то, что выслушал меня. Мне кажется, ты добрый.

— Надеюсь, вы уснете, ваше величество, и выспитесь как следует. Потушить лампы?

— Сделай одолжение. Оставь только ту, что на ночном столике, пожалуйста. Я сама ее погашу. — Крисп с поклоном пошел к двери. Дара заметила вдогонку:

— Надеюсь, ты тоже выспишься.

Крисп поклонился еще раз:

— Благодарю за заботу, ваше величество, — он вернулся в свою спальню, но, несмотря на вино, выпитое на императорской пирушке, долго ворочался без сна.

Анфим поднялся с кресла:

— Может, пойдем прогуляемся, Гнатий?

Криспа точно обухом по голове ударили. Если Автократор со вселенским патриархом отправятся на прогулку, три четверти приготовлений к этой встрече окажутся ненужными. Больше того, он сам мог бы поспать лишний час или два. Может, тогда голова не раскалывалась бы от тупой боли и не слипались бы так зверски глаза.

Гнатий тоже поднялся:

— Как вашему величеству будет угодно.

Пока они гуляют, с надеждой подумал Крисп, можно будет немного вздремнуть.

— Ты пойдешь с нами, Крисп, — заявил Анфим. Крисп, проклиная про себя императора, побрел следом. Снаружи к ним присоединилась еще парочка императорских телохранителей.

Анфим оживленно болтал, ведя свою небольшую компанию меж зданий дворцового комплекса. Гнатий отвечал ему вежливо, но со всевозрастающим любопытством, словно не понимая, куда император ведет — как разговор, так и их самих. Крисп потихоньку закипал. Если Анфим решил потрепаться о погоде, на кой ему вообще понадобилось встреча с патриархом?

Автократор наконец остановился у полуразрушенного здания, стоящего особняком и скрытого от соседних дворцов — находившихся на значительном удалении — густой рощицей темно-зеленых кипарисов.

— Я решил заняться изучением колдовства, — заявил он. — После того как ты ушел вчера, Крисп, маг такие чудеса показывал, что я немедленно решил узнать, как это делается.

— Понимаю, — ответил Крисп. Он действительно понимал; поддаться очередному увлечению — и вскоре остыть было вполне в духе Анфима.

— Простите, ваше величество, — сказал Гнатий. — Могу я поинтересоваться, что общего имеет ваш внезапный интерес к колдовству с этим старым храмом?

— Значит, ты понял, что это за сооружение? Отлично! — Анфим просиял. — Магия — штука не всегда легкая и безопасная, сам знаешь. Я предлагаю, Гнатий, снести это здание и построить здесь центр по изучению магических искусств. Место тут самое подходящее, изолированное от других дворцов. Ты со мной согласен?

— Вы хотите снести храм? — изумился патриарх.

— Вот именно. Он пустует уже десятки лет. Все внутри заросло паутиной. А паучищи там такие, что свободно могут птичек ловить. Никакого святотатства в этом нет, честное слово! — Император одарил Гнатия самой чарующей из своих улыбок.

Вселенский патриарх был гораздо серьезнее своего государя и как минимум вдвое старше. Но устоять перед обаянием императора, действовавшим не хуже магических чар, не сумел.

— Пирр с его узколобыми сторонниками осыплют меня бранью, — сказал Гнатий, покачивая головой, — но с точки зрения практической, ваше величество, я думаю, вы правы. Ладно, я согласен. Вы можете разрушить этот пустующий храм и выстроить здесь что угодно.

— Возможно, ваше величество, вам следовало бы взамен разрушенного храма построить новый где-нибудь в городе, — ввернул Крисп.

— Прекрасная мысль! — одобрил Гнатий. — Вы не против, ваше величество?

— Конечно! — воскликнул Анфим. — Крисп, проследи, чтобы логофеты выделили из казны деньги на постройку храма. А эту старую развалюху мы ликвидируем на следующей же неделе. Я хочу, чтобы ты присутствовал при сносе, Гнатий.

Патриарх провел рукой по бритой голове:

— Как скажете, ваше величество. Но зачем?

— Как то есть зачем? Чтобы помолиться, пока будут сносить храм! — Анфим вновь просиял своей обворожительной улыбкой.

Но на сей раз это не помогло. Гнатий медленно покачал головой:

— Боюсь, я не смогу, ваше величество. Существуют специальные литургии по случаю постройки храма, но молитв, посвященных разрушению храмов, мы от своих предков не унаследовали.

— Так придумай молитву сам! — сказал Анфим. — Ты знаменитый богослов, Гнатий. Тебя не затруднит найти слова, которые понравятся благому богу.

— Как ему может понравиться уничтожение его собственного храма? — возразил патриарх. — Поскольку здание давно пустует, Фос, возможно, не разгневается, однако большего я от него просить не могу.

— Но он же получит взамен новый храм, который не будет пустовать! — сказал Крисп.

Гнатий бросил на него неприязненный взгляд:

— Я с радостью помолюсь при его закладке, обещаю. Но за свержение храма — нет, я за это молиться не буду.

— Быть может, Пирр согласится, — небрежно заметил Крисп.

— Ни за что! Тут мы с ним будем солидарны… Хотя… — Гнатий был не только патриархом, но и политиком. И политик взял сейчас верх. — Кто знает, на что способен Пирр, чтобы добиться императорского благоволения своему фанатизму? — задумчиво, более себе, чем Криспу и Анфиму, сказал патриарх. И, помолчав еще немного, недовольно проворчал:

— Ладно, ваше величество, будет вам ваша молитва!

— Превосходно! — воскликнул Анфим. — Я знал, что могу на тебя положиться, Гнатий.

Патриарх сжал челюсти и поклонился. Радостно потрепав его по плечу, Анфим устремился обратно к императорской резиденции. Гнатий с Криспом пошли за ним.

— Держал бы ты лучше язык за зубами, вестиарий, — прошипел Гнатий.

— Я служу своему хозяину, — отозвался Крисп. — Его желания для меня закон, и я как могу помогаю им исполниться.

— Мы оба с ним будем выглядеть дураками на этой церемонии, — сказал Гнатий. — Ты полагаешь, что сослужил ему хорошую службу?

Крисп подумал, что Гнатия больше волнует сам Гнатий, чем Анфим, но вслух лишь коротко заметил:

— Его величество, похоже, это не беспокоит.

Гнатий фыркнул и зашагал вперед, стуча синими сапогами по каменным плиткам.

Неделю спустя, исполняя повеление императора, у храма собралась небольшая толпа жрецов и чиновного люда. Петрония меж ними не было; он затворился с макуранскими послами. «Вот кто занят настоящим делом», — подумал Крисп.

Анфим, подойдя к нему, заявил:

— Познакомься, Крисп! Это Трокунд, тот самый маг, который будет моим наставником. А это мой вестиарий Крисп. Если Трокунду понадобятся средства на нужды магии, Крисп проследит, чтобы не было задержки с деньгами.

— Разумеется, ваше величество. — Крисп подозрительно глянул на Трокунда. «Вот и еще одна пиявка присосалась к императору!» — с негодованием подумал он. Неудержимый прилив гнева лишил его дара речи; он вдруг прекрасно понял те чувства, что испытывал к своему племяннику Петроний.

Трокунд, в свою очередь, уставился на Криспа. Глаза жреца, полуприкрытые тяжелыми веками, светились умом.

— Мы будем частенько встречаться, поскольку мне многому нужно научить его величество, — промолвил он проникновенным басом, совсем не вязавшимся с его щуплой, среднего роста фигурой. Голова у Трокунда, как и положено, была выбрита, но вместо синей рясы на нем красовалась совсем не жреческая оранжевая туника.

— Рад познакомиться с тобою, маг! — Холодный тон Криспа опровергал его слова.

— Я тоже рад знакомству, ев… — Трокунд осекся. Он собирался уязвить Криспа так же, как тот в свое время подкалывал Скомбра, но, спохватившись, что обращение явно не по адресу, запнулся и промямлил:

— Я тоже рад, вестиарий.

Крисп улыбнулся. Приятно, что маги тоже могут ошибаться. Крисп, естественно, не преминул ткнуть Трокунда носом в оплошность:

— Меня величают «почитаемый и почтенный господин».

— А вот и Гнатий! — радостно воскликнул Анфим. Крисп с Трокундом обернулись, глядя на приближающегося патриарха.

Гнатий остановился перед Автократором и простерся ниц, сохраняя мрачное достоинство.

— Я сочинил для вас молитву, ваше величество, — сказал он, поднявшись.

— Ну так читай поскорее, чтобы рабочие могли начать! — велел император.

Гнатий встал лицом к обреченному храму, плюнул в знак отречения от Скотоса на землю и воздел руки к небу.

— Славься, Фос многострадальный, во все времена! — заявил он. — И ныне, и присно, и во веки веков! Да будет так!

— Да будет так, — эхом подхватили собравшиеся сановники. Голоса их, правда, звучали не очень уверенно; Крисп — и не он один — взглянул на Анфима: как, интересно, тот отреагирует на молитву, в которой по сути Фоса просили смириться с его императорскими капризами.

Но Анфим пропустил завуалированную критику мимо ушей и поклонился Гнатию.

— Благодарю вас, пресвятой отец. Это как раз то, что надо. — И крикнул бригаде рабочих, стоящих у храма:

— Давайте, ребята!

Рабочие набросились на обветшалое здание с кирками и ломами. Поскольку церемония окончилась, придворные чиновники и клерикалы начали расходиться. Крисп двинулся было за Анфимом к императорской резиденции, но тут Трокунд положил руку ему на плечо. Крисп скинул ее.

— Чего надо? — грубо спросил он.

— Мне нужны деньги для закупки нескольких сотен листов пергамента, — ответил маг.

— Зачем тебе такая прорва пергамента?

— Так нужно, — заявил Трокунд. — Для его величества. Если он хочет сделаться магом, ему необходимо собственноручно переписать заклинания, которыми он потом будет пользоваться.

Уперев руки в боки, Трокунд явно ожидал отказа — чтобы тут же бежать к Анфиму с жалобой.

Но Крисп ответил:

— Конечно. Я позабочусь, чтобы ты получил деньги без промедления.

— Вот как? — Трокунд моргнул, растеряв всю свою воинственность.

— Вообще-то, если ты пойдешь со мной во дворец, я выдам тебе золото прямо сейчас — из сундука, где хранятся деньги на ведение хозяйства.

— Вот как? — повторил Трокунд. Его глаза под тяжелыми веками заметно округлились. — Спасибо огромное. Это очень благородно с твоей стороны.

— Я служу его величеству, — как и Гнатию, ответил магу Крисп. — Сколько тебе нужно?

Сколько бы ни было, денег он жалеть не собирался. Если Трокунд намерен засадить Анфима за переписку сотен страниц магических заклинаний, Автократору магия быстро надоест. А это как нельзя больше устраивало Криспа.

— Гнатий на тебя сердится, — сказал Петроний пару дней спустя, когда Крисп рассказал ему, как прошла церемония.

— За что, ваше высочество? — спросил Крисп. — Ничего особенного ведь не случилось, тем более что Анфим пообещал построить вместо разрушенного новый храм.

— В принципе ты прав. — Петроний по-прежнему не спускал с Криспа пристально прищуренных глаз. — Однако мой кузен-патриарх не привык, скажем так, чтобы его конфузили перед императором, а потом заставляли что-то делать против воли.

— Я не хотел его сконфузить, — запротестовал Крисп.

— Но тебе это удалось, — возразил Петроний. — Ладно, бог с ним. Я приглажу Гнатию взъерошенные перышки. Просто я не подозревал, что ты умеешь вынуждать людей — в особенности таких волевых, как мой кузен, — плясать под свою дудку.

— Вот как? — отозвался Крисп. — Но вы же сами хотели видеть меня вестиарием, надеясь, что я сумею заставить Анфима плясать под вашу дудку. Отчего же вы сердитесь, если я сделал разок то же самое для его величества?

— Я не сержусь. Я просто… в раздумьях, — ответил Севастократор.

Крисп вздохнул, но утешился мыслью о том, что Петроний никогда ему особенно не доверял. Поэтому нынешнее разногласие не должно повредить их отношениям.

— Говорят, недавно к императору присосался какой-то ушлый колдун? — продолжал между тем Петроний.

— Верно говорят. Но я с ним справлюсь. — Крисп рассказал, как он выдал Трокунду в точности ту сумму, которую тот просил.

Севастократор рассмеялся от души:

— Иными словами, ты утопил кота в сливках. Я бы до такого не додумался; скорее всего, я выгнал бы его из города, а мой племянник на меня бы надулся. Хотя сейчас мне злить его совсем не с руки.

— Что, переговоры с макуранцами не двигаются с места? — спросил Крисп.

— Макуранцы для меня не проблема, — ответил Петроний. — Они любят поговорить не меньше нас, видессиан, а это уже чего-то стоит. Я просто подожду: пускай болтают, пока я подготовлюсь к войне. Но мне не нравятся последние слухи о Кубрате. После смерти старого Омуртага Маломир сидел тихо, как мышь. Если он сейчас начнет свои набеги, войну с Макураном придется отложить — а я ее откладывать не хочу! Я устал ждать! — Он стукнул кулаком по подлокотнику кресла.

Крисп кивнул. При мысли о толпах кочевников, которые хлынут с севера, его по сей день бросало в дрожь. А если видесская армия будет связана войной на западе, волна кубратских набегов может прихлынуть к самым стенам города Видесса. Пару раз столица уже выдержала осаду кочевников. Крисп невольно подумал, что граница с Кубратом гораздо важнее макуранской, где все будет спокойно, пока Петроний сам туда не сунется.

Прав ли он? Крисп не был в этом уверен; как говаривал Севастократор, у него не хватает опыта, чтобы судить о подобных материях. А может, тут и беспокоиться не о чем? От кубратов уже не раз удавалось откупиться — удастся и теперь. Так, во всяком случае, он надеялся. И так было бы проще всего.

Однако чем выше возвышался Крисп, чем ближе приближался к реальной власти, тем сложнее казалось все вокруг.

Анфим продолжал заниматься магией с упорством, приводившим Криспа в изумление. Покуда из руин храма поднимались стены нового святилища, император переписывал у себя в резиденции тексты. Криспу пришлось наведаться к писцам в Тронную палату, чтобы узнать, чем они выводят с пальцев чернила. Когда он притащил с собой несколько кусочков пемзы, Анфим превознес его до небес.

— На сегодня довольно, — сказал как-то император душным летним днем, выходя из своего кабинета и разминая правую кисть. — Труд отупляет человека. Что у нас сегодня вечером?

— На вечер приглашена труппа, выступающая с большими собаками и маленькими пони, — ответил Крисп.

— Да? Что ж, будет хоть какое-то разнообразие для уборщиков. — Анфим направился в коридор. — Что за тунику ты мне приготовил?

— Шелковую голубую. Как раз по погоде, чтоб было прохладнее. Извините, ваше величество! — обратился Крисп к удаляющейся императорской спине. — Но мне кажется, вы кое о чем запамятовали.

Анфим остановился:

— О чем же?

— У вас пальцы в чернилах. Вы забыли потереть их пемзой. Хотите, чтобы в народе болтали, будто Автократор Видесский сам себе секретарь? Давайте я принесу вам камень.

Анфим глянул на свою правую руку.

— И правда, забыл. — Теперь император, в свою очередь, остановил Криспа:

— Не надо нести мне пемзу. Я сам попробую управиться с этими пятнами.

Сосредоточившись изо всех сил, Анфим вытянул перед собой запачканные пальцы. Поводил над ними левой рукой, приговаривая что-то нараспев. И вдруг с громким криком сжал оба кулака. Когда он разжал ладони, на них не было ни пятнышка.

Крисп начертил над сердцем солнечный круг.

— У вас получилось! — воскликнул он, тут же поймав себя на мысли, что удивления-то в голосе можно было и поубавить.

— Само собой, получилось, — самодовольно ответил Анфим. — Наглядная демонстрация закона последействия, который гласит, что предметы, бывшие в контакте, могут продолжать оказывать друг на друга влияние и позже. Поскольку пемза часто скребла мои пальцы, я просто воссоздал ее очищающее действие средствами магии.

— Я и не знал, что вам позволено применять магию на практике, пока вы не перепишете все заклинания, — сказал Крисп. — Значит, мне отнести пемзу обратно писцам?

— Нет, пока не надо. Вообще-то… — Император усмехнулся, как нашкодивший мальчишка. — Трокунд не знает, что я пользуюсь магией на практике. Он бы, наверное, не разрешил. А во-вторых, чистить руки таким способом гораздо труднее, чем пемзой. Я просто хотел тебе показать, но выдохся при этом вконец. А я не желаю выдыхаться, поскольку на вечеринке сегодня будет уйма интересных женщин. Ведь будет, правда, Крисп?

— Конечно, ваше величество. Я всегда стараюсь вам угодить. — Крисп в который уже раз подумал: почему Анфим не хочет уделить побольше внимания Даре? Даже если никак не может обойтись без других женщин? Да и шансы заиметь законного наследника сильно возросли бы, проводи он чаще время с женой. Была бы она дурнушкой — ну тогда понятно. Так ведь все как раз наоборот!

Несмотря на свои новообретенные познания в магии, мыслей Анфим читать не умел. И в данном случае это было к лучшему.

— Не могу дождаться, так хочу показать свое магическое искусство на пиру! Правда, для этого надо выучиться какому-нибудь фокусу поэффектнее, чем чистка пальцев без пемзы. Я как-то попробовал, но не вышло.

— Попробовали? — На сей раз Крисп даже не пытался скрыть свой испуг. Магу, который не справляется с заклинаниями, наследник необходим еще более срочно, чем Автократору. — А что вы хотели сделать?

— Пытался вырастить крылья у маленькой черепашки, которая ползала по саду, — капризно ответил Анфим. — Я думал, будет забавно, если она влетит в зал во время вечеринки. Но, очевидно, что-то я напутал, потому что в результате у меня получился голубь с панцирем. Обещай, что не скажешь Трокунду!

— Хорошо еще, что панцирь не вырос на вашей собственной глупой физиономии! — сурово заметил Крисп. Анфим переминался с ноги на ногу, точно школьник, получивший заслуженный нагоняй. Как не раз бывало и раньше, Крисп обнаружил, что не может на него долго сердиться. Покачав головой, он сказал:

— Ладно, я не скажу Трокунду, если вы пообещаете, что больше не будете баловаться с вещами, в которых не разбираетесь.

— Не буду, — промолвил Анфим и пошел поглядеть на тунику, которую ему выбрали для ночного кутежа. Крисп только потом сообразил, что император, в сущности, так и не дал обещания. Но если даже считать, что дал, вряд ли серьезно намеревался его сдержать. Анфим просто не верил, что с ним может случиться что-то дурное.

Зато Крисп верил. Чему-чему, а этому детство, проведенное в деревне, его научило.