"Хроники Навь-Города" - читать интересную книгу автора (Щепетнёв Василий Павлович)

Глава третья

Старушка была одета, как обыкновенная старушка всех времен и народов. Что-то очень скромное и практичное. Глазу остановиться просто не на чем — черное, везде черное. Так одеваются Воины Ночи, полумифические бойцы далеких островных княжеств, о которых длинными зимними вечерами по особой просьбе рассказывают бродяги-сказители, непременно вполголоса и с оглядкою, давая понять, что тайны, которые они ведают, стоят не только кружки браги. Жизнью за них плачено, и как знать, не кроется ли лазутчик, с ног до головы одетый в угольное, с перемазанным сажею лицом и чернеными зубами неподалеку за кадкой или забором, чтобы после выследить каждого, посягнувшего на их тайну, выследить и убить летучею звездой, особым оружием Воинов Ночи. А еще у них руки железные по локоть, а во рту два языка — один, чтобы говорить, а другой — жалить мучительным смертельным ядом.

Фомин хранил с дюжину свитков, рассказывающих подобные истории. Где правда, где вымысел, он не знал, но сейчас, глядя на путницу, готов был поверить во многое. Сухонькая, она, казалось, нисколько не устала и готова пройти еще вдвое, втрое, лишь бы увидеть доблестного рыцаря Кор-Фо-Мина.

— Чем обязан, сударыня? — Фомин был доволен, что встретил путницу стоя. И куртуазно, и безопасно. Сидящий человек уязвимей. — Вы пришли издалека? Присаживайтесь, пожалуйста.

— Спасибо, мил человек, сяду. Разговор хоть и короткий, а серьезный.

Она села основательно, не так, как случайные просительницы, на самый краешек, готовые вспорхнуть при самом отдаленном раскате грома. Раскрыла котомку и выпустила кота, черного, жилистого.

— Не обеспокоит котик-то?

— Нет, нисколько.

— Некоторые духу кошачьего не переносят. Как учуют, сразу чих на них нападает, слезы текут.

— У меня не текут.

— Вижу. У кого текут, те, стало быть, оборотни. Они и сами могут того не ведать, да и страшного в том ничего нет, сам по себе оборотень не плох и не хорош, а все ж знать не мешает.

Похоже, старушка шустрая, мастерица словесами опутывать. Фомин опять пожалел о времени. Но ведь старик-то не привиделся! Вернее, привиделся, но в том-то и суть! Значит, не пустая болтливая старушка перед ним, раз умеет чары подпускать.

— Ты, мил человек, за язык на меня не серчай. Это с годами приходит, желание поучать всех и каждого. Все мнится, будто твой глупый и смешной опыт кому-то нужен, для чего-то важен.

— Может, так оно и есть, — вежливо ответил Фомин.

— Может, — легко согласилась старушка, — да только перед рыцарями желуди не мечут. Если бы я сказала, что простагландины LGQ, ответственные за аллергическую реакцию на кошачью шерсть, вырабатываются геном, сопряженным с геном оборотничества у восьмидесяти семи процентов популяции Белоземья, тогда бы я была вправе ожидать большего внимания доблестного рыцаря, а так… Старческие бредни, всех слушать — не переслушать.

Кот подошел к рыцарю и потерся о ноги. Фомин машинально нагнулся, погладил зверюшку. Ты-то хоть обыкновенный, или тоже чем-нибудь ошеломишь?

Кот мяукнул и вернулся к старухе на колени. Морда круглая, простодушная, но в глазах Фомину почудилось, что кот подмигнул: мол, не теряйся, рыцарь, эка невидаль — говорящая старуха.

— Признаюсь, сударыня, я в недоумении…

— Умные слова тебя смутили, что ль? Ну, это дело объяснимое. В обществе Гермеса Трисмегиста любят щеголять терминологией Межпотопья. Я, правда, у них сама не была, но слышать — слышала. Но в сторону герметиков, доблестный рыцарь, не о них я пришла говорить.

— А о ком?

— В Крепости погиб мальчик. А второй стал желтком.

— Второй болен.

— Он не болен, рыцарь. Теперь он — питательная среда, говоря языком герметиков.

— Питательная среда? Для кого?

— Я не знаю.

— Но откуда вы вообще знаете о случившемся? Кто вы такая?

— Старые колдовские способы — хрустальный шар, шепот звезд, ведьмин котел. А я, разумеется, колдунья. Зови меня Панночкою, тут и титул, и имя, и даже профессиональный ранг. И хочу дать еще один совет — не задавайте магам по два вопроса вместе. Даже и один вопрос не задавайте. То, что можно рассказать, дружественный маг расскажет сам. И порой более того, вот как я, болтаю и болтаю.

— Следовательно, вы, Панночка, расположены к нам дружественно?

— Да. Хотя и в противном случае я бы уверяла вас в том же. Потому будьте настороже и спиною ко мне не поворачивайтесь, разве что у вас глаза на затылке.

— Быть может, вы устали с дороги? Крепость Кор от всей души предоставит вам свое гостеприимство, — сказал Фомин. А ведь это отступление, переходящее в бегство. Паника-с, доблестный рыцарь.

— Спасибо, мил человек. Отдохнуть мне не помешает. Да и тебе тоже.

Догадливая служанка уже ждала под дверью.

— В покой Альфа, — шепнул ей Фомин. Та если и удивилась, виду не подала. Покой Альфа — для самых высоких особ. Императора, например. Император в Крепости еще не был, едут-с, а вот герцог Ан-Жи гостил. К счастью, Фомина в Крепости тогда не было, он с Небесами вокруг Луны вращался, в высших сферах, так сказать. Манаров до сих пор вздыхает, вспоминая дорогого гостя. Как пил сиятельный гость! А рыцари, согласно куртуазного кодекса, должны были составлять достойную компанию питуху. Разыграли жребий, Манарову и повезло…

— Как солнце земли коснется, доблестный рыцарь, так я тебя жду, — подхватывая кота, пообещала колдунья.

— Я буду счастлив, — пробормотал Фомин.

Специалист по магии. А на специалиста и маг бежит. Или хотя бы пешком идет. А теперь отдыхает.

Откуда, кстати, могла прийти ведьма? На три дня пешего пути совсем немного поселений, он знал всех если не по имени, то по репутации. Были ворожеи, колдуны третьесортные — чирей заговорить, зелье приворотное состряпать, крыс вывести погулять в соседний лес на недельку-другую, ключ открыть, один мастак даже искры из глаз пускал и сквашивал молоко на расстоянии полета стрелы, в общем, народное творчество и парад самородков.

Левитация? Большие маги частенько летали, но, как правило, невысоко и недалеко. Отчего так, Фомин не знал, а маги не говорили. Быть может, велика трата энергии, бег ведь тоже быстрее ходьбы, да сил съедает много. Золотое правило механики, пусть и неявно, должно срабатывать и в магии. Выигрываешь в расстоянии, теряешь в массе. Вон какая худая старушка-то. И кот не из великанов, хотя на вид лихой. Кстати, мордою похож на одного знакомого вольного торговца, по совместительству ученика чародея. Как там Луу-Кин продвигается по тернистому пути Познания Магии?

Два часа Фомин провел в библиотеке, постигая азы сыскной науки. Нашелся-таки учебник криминалистики Межпотопья. Весь не весь, а кое-что прочел и даже запомнил. Подковался теоретически. Одною подковой, на заднюю левую ножку.

Пора применить знания на практике. Хотя бы полягаться.

Он пошел к кадетскому корпусу. Многого тут не узнаешь, но все же…

Дежурный по казарме выпучил глаза, выпятил грудь и срывающимся голосом доложил, что вот-де кадет третьего года Сай-Бек имеет честь приветствовать, — далее шло что-то совсем невразумительное. Фомин в который раз подумал, что неплохо бы пригласить молодого честолюбивого драматурга, пусть сочинит новый этикет, продумав его до мелочей, слогом простым и возвышенным одновременно. Но — традиция, но — уважение к первому сочинителю, покойному ныне рыцарю Сем-Ецкому, который умудрился за три недели сочинить тот этикет, что и по сей день со скрипом, но работает. Собственно, рыцарь и пал жертвою этикета, вызвав на дуэль заезжего авантюриста, не сумевшего выговорить формулу приветствия флага Крепости Кор. Заезжий рыцарь, не будь дурак, выбрал оружием смертный пой, в коем был мастером непревзойденным, и на третьем литре, когда соперники уже готовы были к примирению, Сем-Ецкий из куража потребовал по стопочке царской водочки, имея в виду, верно, императорскую, настоянную на роге белого риноцеруса. Первым, как и положено, пил заказчик…

Кадетская жизнь — жизнь казарменная. Все на виду. Места для приватности мало. Дортуары на шестерых, и оба кадета принадлежали к разным шестеркам.

Личных вещей — не собственных, дозволенных уставом, а именно личных, отражающих склонности души, Фомин нашел две. У кадета Ван-Ая — мешочек с набором фигурок игры Раа, «битва дня и ночи». Занятная игра. И непростая, существовали даже школы, где годами учили ее премудростям. Правда, не здесь, а в весьма дальних краях, на той стороне Реки. Он потрогал фигурки. Неф-камень. Такой набор был большой редкостью, очень большой, и не только из-за цены: лишь раз в пять зим резчики школы Ое готовили новый набор, и лучшие игроки всех школ следующее пятизимие бились между собой за право владения им.

Возможно, кто-то из предков Ван-Ая был великим игроком. Или богатым ценителем Раа, купившим их у попавшего в нужду игрока или его потомка.

Фомин бережно сложил фигурки обратно в мешочек. Глава кадетского корпуса, доблестный рыцарь Рыбалко позаботится, чтобы родные Ван-Ая получили их обратно. Жаль, очень жаль, что Рыбалко сейчас в отлучке.

Личной вещью кадета Дор-Си был свиток изречений Мара-Ха, таинственного мудреца, не оставившего после себя ни жизнеописания, ни учеников, а только изящные четверостишия, заключающие в себе, по мнению некоторых ценителей, всю мудрость мира.

Свиток хранился в цисте розового дерева, и Фомин почему-то подумал, что это подарок какой-нибудь юной девы. Да не почему-то, интуиция здесь ни при чем — просто пергамент надушен, да и почерк переписчицы, старательно выводившей вечные строки, указывал на то.

Такие вот личные вещи у наших кадетов.

Много это тебе дало, доблестный рыцарь Кор-Фо-Мин?

Он распрощался с дежурным. До земли Солнцу еще локтей шесть. Что будем делать с ведьмою? Союзница ли она? Просто так, ни с того ни с сего союзники на голову не сваливаются. Разве что наш враг — и ее враг? Это было бы очень хорошо, хотя бы потому, что уж ведьме-то своего врага знать положено.

— Доблестный рыцарь, позвольте обратиться? — кадет-первогодок, в отличие от дежурного по казарме, не испытывал перед Фоминым никакого трепета.

— Разрешаю.

— Кадет первого года Лон-Ай. У вас… У вас меч моего брата?

— Твоего брата?

— Кадета четвертого года Ван-Ая. Я обращался к начальнику наблюдателей, рыцарю-послушнику Барку, и он сказал, что сейчас главный вы.

— Меч у меня.

— Я, как единственный родственник, хочу получить его.

— Хорошо. И меч, и все остальное ты получишь, как только вернется доблестный рыцарь Эр-Бал-Кор.

— Во время боя, доблестный рыцарь, оружие передается немедленно. По уставу.

Фомин внимательно оглядел кадетика. Мал паренек, но храбр. Или дерзок? А ведь верно сказал насчет боя. Именно бой, вот что сейчас происходит.

— Идем.

Они прошли в Железный Зал.

Пусть берет. В некоторых Домах понятия оружие и честь неразрывны. Не дашь, паренек закручинится, или того хуже. Все, что можно было узнать о мече, узнано. Осмотрено, исчислено, взвешено. Нужно будет на стене написать фосфоресценткой.

— Вот он, меч. Только, видишь, сломан. Вершка полтора недостает. Если хочешь, оружейник подправит. Некоторые предпочитают покороче.

Кадет принял меч.

— Ничего. Мне нужен такой.

Фомин вернул и ножны. Раздача вещественных доказательств.

— Мы постараемся отыскать причину.

— Конечно, — кивнул Лон-Ай.

— Ты сам-то что обо всем этом думаешь? — спросил Фомин.

— Магия… — Лон-Ай вложил меч в ножны.

— Тебе брат говорил что-нибудь? Предупреждал, или делился опасениями?

— Нет. Я для него был слишком мал. Я и в самом деле мало что могу. Даже перо браухля не разрубил.

Фомин очнулся. Действительно, чего он ждет от паренька? Чистосердечного признания? Или важного показания, после чего наступит озарение? От озарения он бы не отказался, да только действительно, что может знать кадет-первогодок?

— Хорошо, иди. Скажешь рыцарю-послушнику Барку, что я разрешаю тебе иметь меч. Иметь, но не носить.

Ношение оружия позволяется кадетам только со второго года, когда их уже подучат и дисциплине, и самообладанию, и боевым приемам атаки и защиты. Иначе нельзя, молодые, горячие. Косой взгляд — и пошли-поехали…

Фомин взял лист бумаги, самодельной, с водяными знаками Крепости Кор, только для внутреннего употребления (вся переписка с корреспондентами вне замка велась исключительно на пергаменте, и оттого скотоводство в округе процветало). Итак, что мы знаем? Вспомнив уроки Бец-Ал-Ела, он решил начертить план. Что чертить? Саму Крепость? Глаз-башни? Обстановку на наблюдательном пункте каждой из Глаз-Башен, Полуденной и Восхода?

Чертил он быстро, еще бы, башни эти он сам строил, и крепость сам строил, и чертежи давно есть в архивах, его чертежи, точные. А это так, приблизительный набросок.

Нет, не наступает просветление.

Опять вошел вестовой. Очередная ведьма пришла?

— Донесение от начальника стражи, доблестного рыцаря Ка-Артье!

Бумаге дай только волю, начнет размножаться с силой неудержимой.

Фомин развернул сложенный вчетверо листок.

«Корней, мы в роще нашли кое-что интересное. Приходи, и Глыбь-зонд прихвати!»

Писано было рыцарской тайнописью, по-русски. Во избежание.

— Кто принес?

— Кадет. Ждет снаружи.

— Пусть заходит.

Фомин достал Глыбь-Зонд, сделанный, как и большинство новых приборов, собственными руками. Серия «три Не». Неказисто, ненаучно, ненадежно. Батареи, тоже кустарные, к счастью, вели себя, как звери, разве что не рычали. Еще бы, он утром их кормил едою первосортной. Насколько плохо вела себя физика, настолько же утешала химия: вещества вступали в соединения самые удивительные.

— Кадет четвертого года Туун-Бо! — доложился посланец Картье.

— Здравствуй, кадет. Бери-ка эту железяку и неси куда следует.

— Рад служить, доблестный рыцарь!

Радости особой не предвиделось — весил Глыбь-Зонд изрядно. Но Туун-Бо продолжал идти молодецким шагом, всем видом показывая, что не только до рощи дойдет, а и до Шень-Града. Если пошлют.

Роща была у Крепости под боком. Место для пикничков, детских прогулок, сбора аптекарских трав и сладких ягод, невинных шалостей и забав.

Картье встретил его на опушке:

— Ребятишки грибы собирали и нашли кое-что. Смышленые, сразу патруль кликнули, — он вел за собою Фомина, а последним топал кадет с Глыбь-зондом. — Ребят я по домам отправил и решил, что стоит тут поглубже посмотреть. Больно находка необычна.

Фомин характер выдержал, не спросил, что все-таки здесь нашли. Да они уже и пришли — на крохотной полянке, славной обилием земляники, стояли патрульные, кадеты-выпускники. Стерегли находку.

А находка того стоила. В траве, сверкая на солнце, лежал диск, локтя полтора в поперечнике. Толщиною диск был в два пальца.

— Давай-ка сюда Глыбь-Зонд! — скомандовал он Туун-Бо.

Глыбь-Зонд задуман был как противоподкопное средство. Под землю глядеть. В хорошую погоду на двадцать локтей вглубь видно было. Еще с Глыбь-Зондом можно клады искать и прочие артефакты. Вдруг что и уцелело со времен Межпотопья. Потому Глыбь-Зонд различал металлы — золото, серебро, железо… Правда, золото в земле попадалось исключительно редко. Сейчас же оно лежало на поверхности — прибор готов был щуп дать на отсечение, что этот блестящий диск и есть чистое золото.

— Муха по полю пошла, муха денежку нашла, — пробормотал Фомин, присаживаясь около находки.

— Скорее, памятную медаль, — возразил Картье. — Ну-ка, ребята, прикройте солнце.

Оба патрульных приказ исполнили — стали так, чтобы тень, уже довольно длинная, пала на сверкающий диск.

Теперь можно было смотреть, не щурясь. Действительно, медаль — ясно различался барельеф.

В центре в смертельной схватке все против всех, сцепились орел, дракон, волк и тигр. Их окружал туман, клубящийся, клочковатый, и там, где он касался орла ли, волка ли — проступали кости.

— Ну, и что, судырь ты мой, сия аллегория означает? — спросил Фомин Картье.

— Это уж вам, доблестный рыцарь Кор-Фо-Мин, и книжки в руки.

— От книжек я бы не отказался. Переворачивали денежку-то?

— Нет. Как я увидел эту картинку, так и решил, что это по твою душу.

— Почему?

— Потому что просто так, за здорово живешь, никто тысячу с лишком марок золота Крепости не подарит.

— Посчитал уже?

— Отчего ж не посчитать. И если кто-то предлагает нам такую сумму, значит, у него есть на это очень веские основания.

— Предлагают?

— Или показывают жест доброй воли. Шикарный жест. Или…

— Или это просьба о срочной помощи. Вот только кто просит?

— Ну, Корней, это уж ты сам…

— Навь-Город?

— Небесы бы связались напрямую. Лесовики — смешно. Другой Дом — еще смешнее.

— Навьино золото… Много о нем слышал, а вот вижу впервые.

— Почем знать. Может, большая часть золота в обращении — от них.

— Ну, вряд ли. Кардийские рудники, Онские россыпи, и это только в Белоземье. Опять же, золото Небесов… — Ладно, я пошарю вокруг, — Фомин настроил Глыбь-Зонд на максимальную глубину. Не раз и не два пытался он отыскать ходы Нави — ради безопасности Крепости и вообще. Не находил. Мелко копал?

На экранчике и сейчас определялась обычная структура. Осадочные породы. Мел.

Нет, не обычная. Он походил по поляне. Определялось некоторое нарушение структуры почвы диаметром в пять локтей, в центре которого и лежал золотой диск. Возможно, это и есть ход Нави. Просто — закрытый ход. Пришли, оставили знак и ушли, заперев за собою дверь.

Батареи садились еще быстрее, чем солнышко. В чем причина? Думано-передумано, а толку-то… Хорошо хоть, успел выполнить программу-минимум, просканировал поляну. Глыбь-Зонд теперь — ноша для кадета, не более. Динамку, что ли, присобачить? Крутил бы ее тот же Туун-Бо, или хоть и сам Фомин, вырабатывал бы электричество в одну рыцарскую силу. Пробовали. Уходит электричество невесть куда. Утекает.

— Что ж, друг Жан, давай сверим мысли. Картинку эту я понимаю так: дракон — это, конечно, Навь, орел — Небесы, волки — лесовики, и тигры — мы, люди меча. Воюем друг с другом, грыземся, а к нам всем подбирается нечто нехорошее. Где коснется — там и смерть, кости — это ведь смерть, не так ли?

— Полагаю, да, — согласился Картье.

— Теперь давай посмотрим, что на оборотной стороне медали.

Патрульные с охотой перевернули диск.

— Ничего. Чистое пространство. Как нарисуем, так и будет. Да, вероятно, это предложение сотрудничества, союза.

— Кого с кем?

— Как минимум — Крепости Кор с Навь-Городом. А вот против кого… Слишком пока все туманно. Нужно решать, принимать ли нам денежку или оставить лежать здесь.

— Ты сейчас главный, ты и решай.

— Но Командор…

— Командор дал точные и ясные указания — доблестному рыцарю Кор-Фо-Мину предоставлены все полномочия.

— Полномочия… — Фомин задумался. Действительно, золото даром не дают. С другой стороны, против неведомого врага лучше быть с союзником и с золотом, чем без золота и без союзника. Да и потом, вряд ли это налагало тяжкие обязательства для Крепости — поднять то, что лежит на ее земле. — Возьмем. А там посмотрим.