"Коварная обольстительница" - читать интересную книгу автора (Лафой Лесли)Глава шестаяНо, как и все хорошее… Девушка вздохнула и встала. Уже давно рассвело, и дела ждали их. Пока Коул не вышел из ванной, она решила собрать его разбросанные вещи. Эмили накинула шелковый халатик и, завязывая пояс, вошла в гостиную. Она засмеялась, увидев дорожку из вещей от входной двери к спальне. Это о многом говорило… Наклонившись, она подобрала его носки, потом брюки. Следующей была рубашка, лежавшая в нескольких шагах от галстука. Последними были его туфли, Пиджак находился у входной двери, рядом с ее платьем. Она подняла его пиджак и хорошенько встряхнула. Из кармана выпали сложенные конвертиком бумаги и с глухим стуком ударились об пол. Эмили подняла бумаги и, собираясь положить их в карман пиджака, автоматически скользнула взглядом по тексту. Затем нахмурилась, развернула листы и прочла более внимательно. Черт. Сначала она решила, что уберет эти злополучные листки, притворится, что никогда не видела их, и будет вести себя так, словно ничего не знает. Но так притворяться просто немыслимо! Вовсе не так она планировала закончить их совместную ночь. А как ей вести себя сегодня, встретив Иду? Как рассказать Иде о том, что она нашла? Но ведь она нашла и знала, что это значит. Необходимо немедленно все выяснить! Она принесла вещи Коула в спальню, снова встряхнула и положила на кровать. Шум воды в ванной стих, когда. Эмили села на край кровати, развернула бумаги и стала их изучать. Центр во Флориде был чем-то средним между казино и круизным лайнером. Центр в Седоне… Почему-то у нее возникло такое чувство, что его владельцам не удалась попытка создать приют для породистых собак и тогда они решили заработать на доме для престарелых. Эмили не была уверена, что в этом они преуспеют больше. Девушка сложила обе распечатки в аккуратный квадратик и тут только заметила, что Коул уже вышел из ванной и стоял на пороге, обмотав полотенце вокруг талии. Второе висело у него на шее. Проводя пальцами сквозь спутанные волосы, он смотрел на бумаги, которые Эмили все еще держала в руке. Она была поймана. Он был пойман. Не было никакого смысла отрицать, что оба они понимают, что происходит. Эмили бросила бумаги на кровать. – Это выпало из твоего кармана, когда я подбирала твою одежду. Еще одна твоя рискованная финансовая затея? – спросила она в надежде, что услышит ответ, который чудесным образом успокоит ее. – Ты прекрасно знаешь, что нет, – ответил Коул, подходя к кровати. С одной стороны, ее обрадовала его честность, с другой – она с ужасом поняла, что они потеряют, вступив в борьбу из-за Иды. – А что думает Ида об этих центрах? Коул взял рубашку и ответил: – Я еще не обсуждал ничего с ней. – Славный выбор, – сухо заметила Эмили, подняв бровь. – На твоем месте я бы хорошенько подумала, прежде чем выбросить родную бабушку на свалку. – Эти центры никак нельзя назвать свалкой, – возразил Коул, застегивая рубашку, и протянул ей бумаги, словно она не видела их раньше. – Уютно, комфортно… Ты подробно прочитала, какие услуги они предлагают постояльцам? Он так настойчиво потрясал бумагами перед ней… Эмили со вздохом взяла их, моля Бога о том, чтобы Он дал ей терпение. Когда девушка прочитала все во второй раз, Коул застегнул последние пуговицы своей рубашки. – Хорошо, – сказала Эмили, кладя бумаги перед собой на постель. – Я все прочла. А теперь позволь задать тебе один вопрос, Коул… Для чего тебе тратить четыре тысячи долларов в месяц на то, чтобы Ида жила в одном из этих центров, когда она может иметь практически все то же самое за гораздо меньшую сумму там, где живет сейчас? – Ты ничего не понимаешь! – прорычал Коул, закатывая рукава рубашки. – Вероятно. Просвети меня. – Она моя бабушка, а не твоя. – Но Ида моя подруга, и я могу поспорить с тобой, что она скорее умрет, чем согласится переехать в дом престарелых. – Эти центры вряд ли отвечают твоему понятию о домах престарелых. Едва сдержавшись, чтобы не спросить его, бывал ли он хоть раз в подобном доме, Эмили решила подойти к этому вопросу издалека. – Да что ты? У них есть детские сады и ясли на территории? И программа продленного дня для детей тех родителей, которые заняты на работе? А девочки из отряда бойскаутов продают там печенье и воздушную кукурузу? – Это центры для – Возможно, отчасти и так, но в основном это те места, Коул, – сказала Эмили терпеливо, – куда люди идут, чтобы иметь возможность умереть не на руках своих близких из стремления причинить им как можно меньше беспокойства. Коул встал и быстро застегнул брюки. – Это места, где пожилые люди чувствуют себя спокойными и защищенными. – Защищенными от чего? – спросила Эмили. Коул посмотрел на нее так, словно она не должна была задавать такой вопрос. А она задала, поскольку не знала, что он имел в виду. – Только не говори мне, что ты считаешь, будто за каждым кустом притаился серийный убийца, готовый выскочить из засады и забить до смерти бабушку, идущую к почтовому ящику за чеком социального обеспечения. – Ты говоришь ерунду!.. – Так ответь, – сказала она. – И ответь честно. От чего надо защищать Иду? Коул снова сел на кровать и взял свои носки. – От назойливых просителей. – Что? – остолбенев, спросила Эмили. – Ты считаешь, что она не должна общаться с людьми? Опустив плечи, он тяжело вздохнул. – Бабушка – и это общеизвестно – чрезмерно доверчивый человек. Ты знаешь обо всех этих просьбах, которыми осаждают ее постоянно? Дети-инвалиды, дети-погорельцы, дети слаборазвитых стран, сироты, солдаты, моряки, миссионеры, дельфины, акулы, бизоны, слепые собаки, бесхвостые кошки, леса Бразилии, льды Антарктики… – Я поняла, Коул, – мягко перебила Эмили. Он покачал головой. – К тебе лично обращаются из Смитсоновского института, когда дело касается витражей. Это отлично. Это то, чем ты зарабатываешь на жизнь. А моя бабушка – объект для каждого душевнобольного человека и всех известных человечеству благотворительных фондов. Им нужны деньги, и они пишут письма Иде Бентли. Коул вздохнул и снова взъерошил пальцами волосы. – Господи, Эмили, в ее шкафу и сейчас полно коробок из-под обуви, доверху набитых адресами несуществующих организаций. – Совсем не каждый благотворительный фонд безумный или фальшивый, – возразила Эмили, пытаясь помочь Коулу справиться с ситуацией, которая его явно измотала. – Проблема в том, – печально сказал он, – что моя бабушка доверяет всем и каждому. В прошлом году она купила шесть телок для какой-то гватемальской деревни, восемь пар кроликов для деревни, расположенной где-то в Индии, и оплатила пластическую операцию троих сирот с «заячьей губой» в Нижней Трансильвании. А может быть, это было в Верхней Трасильвании, не знаю, да и знать не хочу. Важно то, что все вместе это обошлось ей в пятнадцать тысяч. – У нее не было таких денег? – Деньги у нее есть, – мрачно сказал он. – Тогда в чем проблема, Коул? – удивилась Эмили. – Это ее деньги, и она может тратить их так, как хочет. Ида явно считает, что помогает миру, выписывая эти чеки. Что здесь плохого? Мы все хотим, чтобы мир стал лучше. Коул натянуто улыбнулся. – В прошлом году к ней обратились также группа людей, захотевших объявить вне закона двигатель внутреннего сгорания, группа людей, издающих словарь языка общения китов, группа, которая взорвала три клиники планирования семьи… – Я слышала об этом, – подтвердила Эмили, неожиданно поняв, что его беспокойство имеет под собой реальную почву. Ведь если затеи выходят за рамки эксцентричных, они становятся опасными. – Щедрость Иды Бентли взрывоопасна, – продолжал Коул, шагая из угла в угол. – И скажу тебе, ты не представляешь, что такое настоящий кошмар, до тех пор, пока на пороге твоего дома не возникнут агенты ФБР и не начнут задавать тебе вопросы о подрывной деятельности твоей бабушки. – Я понимаю твою озабоченность, – сказала Эмили. – Но почему ты считаешь, что переселение Иды в дом престарелых что-то изменит? Разве там отслеживают почту обитателей? – Я не знаю, – сказал Коул, снова сев на кровать. – Это один из многих вопросов, которые я собираюсь выяснить перед тем, как приду к какому-то решению. Разумеется, с моей стороны просто необходим особый надзор за бабушкой… – Ну, надзирать можно и здесь. Нет никакой нужды отправлять Иду в ссылку. – Это не ссылка. Это чрезвычайно привлекательные места. – Но не для жизни, Коул. Моя бабушка давно умерла. Я уже это проходила. Эти дома не что иное, как очень дорогие, очень прибыльные склады для старых людей в конце их жизненного пути. Начинается с отдельного жилья, потом тебя переселяют в эдакую больничную палату, потом в приют, а потом отправляют в машине в морг. – А какая альтернатива? – спросил Коул. – Остаться в своем доме, жить своей обычной жизнью. Организовать уход на дому, если потребуется, а если нужен более интенсивный или профессиональный уход, чем может обеспечить приходящий специалист… вот тогда-то и подумать о приюте. Но не стоит торопиться с этим. Коул встал, взял бумаги с кровати, сложил их и убрал во внутренний карман пиджака. Он старался не смотреть в сторону Эмили. – Почему бы тебе не сходить к нашему здешнему почтальону, – мягко предложила девушка, – и не узнать, возможно ли как-то отслеживать эти назойливые просьбы? Он поднял на нее глаза. – А к кому мне обратиться, Эмили, по поводу бесконечных воззваний каждого телевизионного канала? И к кому обратиться, чтобы ей не стучали в дверь разные мошенники, предлагающие починить крышу, подстричь деревья или покрасить дом? – Может быть, нанять ей эдакого финансового советника? – Ты так думаешь? Эмили не обратила внимания на его сарказм и бодро добавила: – Что вполне возможно и без того, чтобы перевернуть всю ее жизнь, отправив доживать в дом престарелых. – Но для этого надо заручиться ее согласием, а я не верю, что она согласится на какой-либо финансовый контроль. – Тогда тебе просто придется найти способ ограничить ее доступ к чекам, – дипломатично предложила Эмили, вставая с постели. – И к кредитным карточкам тоже, как я понимаю. Коул вновь натянуто улыбнулся. – Она использовала кредитную карточку, переводя деньги на счет террористической группы. ФБР потребовалось пять секунд на то, чтобы найти ее данные, и минут десять на то, чтобы выяснить в кредитной компании мою фамилию. Теперь действие всех ее кредитных карт блокируется, если она пытается оплатить какую-то сомнительную затею, а ее просьбы заменить кредитную карту игнорируются. – Похоже, все действительно непросто… Тебе не позавидуешь. – Да уж… Эмили подошла к нему и обвила руками его талию. – Ты хороший человек, Коул Престон, – сказала она, улыбнувшись. Он обнял ее и попытался улыбнуться в ответ. – Я жестокосердный мерзавец, который хочет отправить свою бабушку на свалку, помнишь? – Да, но я уверена, что ты обдумаешь все варианты и выберешь лучший. Ты не предпримешь ничего, что бы сделало Иду несчастной. Если я могу чем-то помочь, только скажи. – Что бы ты предпочла? Убрать почтальона или выкрасть почтовую сумку? Эмили усмехнулась. – И то и другое – федеральные преступления. Я уверена, что мы можем придумать решение, которое не приведет нас в тюрьму. – По крайней мере, ФБР будет знать, где найти меня. Она засмеялась и обняла его. – Пусть все идет своим чередом, Коул. Ни к чему заранее думать о неприятностях. Когда придет время по-настоящему позаботиться об Иде, ты сразу поймешь, что нужно делать. Этот день еще не наступил. – Ты в этом уверена? – Абсолютно. – Спасибо, Эмили, – прошептал он и приблизил свои губы к ее губам. – Ау! Эмили! Ты здесь? Коул отпрянул и поднял бровь. Они одновременно взглянули в сторону входной двери и обнаружили недоуменно моргающую Бэт, стоящую на пороге с зеленым платьем в руках. – Кончен бал, – сказала Эмили с грустной улыбкой, разжимая свои объятия. – Пойдем, познакомлю вас. – Черт возьми, Эм, – выдохнула Бэт, когда – они приблизились к ней. – Мне очень жаль. Я же не знала. Даже не подозревала! – Все в порядке, – успокоила ее Эмили. – Да, – добавил Коул. – Хотя история была бы совершенно другой, если бы мы все еще висели на люстре. Бэт тут же подняла глаза к потолку и посмотрела на стеклянный плафон, закрывающий единственную лампочку. – Он шутит, – успокоила подругу Эмили. – Бэт, познакомься. Это Коул Престон, внук Иды Бентли. Коул, а это – моя подруга Бэт Хардести, человек, совершенно лишенный воображения и понимающий все буквально. Коул с улыбкой шагнул вперед, протянул руку и произнес: – Приятно познакомиться, Бэт. – Мне тоже, – смущенно сказала она. – Очень надеюсь, что ничему не помешала. – Совершенно, – сказал он, чмокнув Эмили. в щеку. – Жизнь просто идет своим чередом. До вечера? Эмили, которую переполняли чувства, кивнула. – Я буду здесь. – Счастливо, – бросил Коул, направляясь к входной двери. – Не нападай на почтальонов без меня! Эмили засмеялась. Она проводила его взглядом до лифта и помахала рукой. – На почтальонов? – Слишком долго объяснять, – ответила Эмили, закрывая дверь и беря свое платье из рук подруги. – Пожалуй, я оденусь. Бэт кивнула и направилась в кухню со словами: – Пожалуй. Мне кажется, что Аугсбург еще не готов считать легкомысленный пеньюар приличной дневной одеждой. – Он совсем не легкомысленный, – возразила Эмили, идя в спальню. – Легкомысленный. – Бэт доставала кусок сыра из холодильника. – Интересно, сколько может стоить вещь, на которую пошло так мало материи? А – – Больше ничего не говори, – проворчала Бэт, вынимая нож из ящика. – А то я порежусь. Эмили, улыбаясь, вошла в спальню, чувствуя необыкновенный подъем. Собирая влажные полотенца Коула, она нашла забытый среди смятых простыней галстук. Она схватила его и глубоко вдохнула пьянящий аромат одеколона. О да, Может, ей как бы случайно забыть каталог белья на кофейном столике перед его приходом сегодня? Непринужденно обсуждая возможные приобретения, можно было бы выяснить, как долго он собирается быть тут. Что, если неделю?.. А если… Эмили остановилась, сделала медленный глубокий вдох и вздернула подбородок. Они провели ночь вместе. Потрясающую ночь, да, но это еще не основание для умной женщины полностью обновлять свой гардероб. Даже ради недели удовольствий и захватывающих дух игр. А она в глубине души не надеялась, что умопомрачительный секс может перерасти в долговременные отношения, которые могли бы продолжаться за стенами спальни. – Выброси из головы идею с каталогом, – пробормотала девушка, открывая ящик комода и доставая свои вещи. – Довольствуйся тем, что есть, и не жадничай. Подумать только! Он умудрился вспомнить почти все слова забавной детской песенки к тому времени, как подошел к дому бабушки. Это была песенка из его прошлого, из его детства. Он сидел на полу бабушкиной квартиры на сорок втором этаже дома на Манхэттене и смотрел старый диснеевский фильм… – Какой чудесный день! – сказал Коул, входя в дом. – Привет, дорогой! – отозвалась его бабушка из столовой. – Привет! – сказал он, вешая пиджак на спинку стула и глядя на то, как Ида сортирует какие-то бумаги на столе. – Я вижу, что сегодняшняя почта уже пришла. – И в ней много хорошего, – радостно ответила старушка. Она протянула внуку небольшую треугольную коробку из кедра, на крышке которой значилось название какого-то индейского племени. Коул никогда ничего не слышал о нем. Он открыл крышку и обнаружил там аккуратно уложенные карандаши, тоже из кедра и тоже с названием этого племени. – Это подарок, как я понимаю? – В прошлом месяце я отправила им тридцать долларов на внедрение программ по профессиональному обучению. Коул тяжко вздохнул и взглянул на коробку с карандашами, которую держал в руке. – Ты могла купить это в любом магазине канцтоваров меньше чем за доллар. – То, что там продают, не из кедра, – возразила. Ида, продолжая сортировать почту. – И на них не написано название племени. – Это не имеет значения, тебе не кажется? Старушка подняла глаза. Взгляды бабушки и внука встретились. – Нет, Коул, я думаю, что в этом-то как раз и дело. Карандаши, которые продают в магазине, не помогают никому, кроме отправителя и получателя. А эти помогают неимущим молодым мужчинам и женщинам освоить ремесло. Например, ремесло мошенников, с досадой подумал Коул. – Ну, хорошо, – сказал он, решив избежать ссоры. – Принято. Еще что-то? Он мысленно выругал себя в ту же секунду, как эти слова сорвались с его языка. – Собираешься прочитать мне еще одну лекцию о бдительности в благотворительном деле? – сухо спросила бабушка. – Не знаю, сколько раз я уже извинялась за ту злополучную группу террористов. Я понятия не имела, что это были за люди, и искренне верила, что финансирую покупку плетеных детских колыбелек и купальных простынок. Коул поднял руки в знак того, что сдается. – Никаких лекций, бабушка. Обещаю. – Спасибо. – Ида улыбнулась, и ее голубые глаза засияли. – Как прошел ваш ужин прошлым вечером? Ага! Начался допрос с пристрастием. – Славно, – уклончиво ответил он, зная, впрочем, что бабушка не оставит его в покое. – Что вы заказывали? Черт! Он сразу вспомнил о том, как Эмили приближалась к нему в своем убийственном платье… – Вы ведь ходили ужинать, правда? – Да, конечно. Я просто не… – – А Эмили тоже понравилось? – Да, по ее словам. – А как она сегодня утром? О, это что-то новенькое! – Не знаю, – ответил Коул, небрежно пожав плечами. Брови бабушки медленно поползли вверх. – У Эмили все прекрасно, и это все, что я могу тебе сказать. – Ты собираешься увидеться с ней сегодня вечером? – У нее сегодня будет работать бригада кровельщиков. Не знаю, будет ли она в состоянии пойти куда-то вечером или так измотается, что рухнет спать. Буду действовать по обстоятельствам. Ида медленно кивнула, как делала раньше, когда внук утверждал, что это не он съел последние шесть трюфелей из коробки. А ведь оба они знали, что, кроме него, в доме никого не было! – Кстати, насчет сна. Судя по твоему виду, тебе тоже не повредит хорошенько выспаться. – Попробую, бабушка, – сказал Коул, усмехаясь. – Пойду сделаю себе какой-нибудь тостик. А ты не хочешь? – Спасибо, нет. Я уже давно позавтракала. «Давно позавтракала» означало, что ему, судя по всему, было не до завтрака. Он ничего не ответил, только ласково улыбнулся и оставил бабушку наедине с ее мыслями. Коул намазывал себе арахисовым маслом уже третий тост, когда дверь столовой распахнулась и ударилась о кухонную стойку. – Коул! – Глаза старушки гневно сверкали. – Да? – ответил он, прокручивая в голове все свои последние прегрешения и прикидывая, о скольких из них Ида могла знать. Она бросила до боли знакомые бумаги на стойку рядом с масленкой. – Я Коул взглянул на бумаги. – Ты проверяла мои карманы? – спросил он единственное, что пришло ему в голову. – Я собиралась подгладить твой пиджак. Ох уж эти женщины со своим извечным стремлением подгладить что-то! – Я думаю, – начал Коул осторожно, – нам есть что с тобой обсудить, бабушка. Не обязательно прямо сейчас, но… Ты не вечно будешь способна… – Этот разговор может состояться в любое время, когда ты захочешь, Коул. Но не жди, что мы поймем друг друга. Переезд сюда был последним в моей жизни. И я не уеду отсюда до тех пор, пока мое многострадальное тело не вынесут из этого дома на носилках вперед ногами. И с этим заявлением Ида повернулась и гордо вышла из кухни. Коул откусил кусок тоста и начал медленно жевать, задумавшись над всеобщим, по-видимому, женским отвращением к идее жизни в приюте для престарелых. Может, женщинам отвратительна мысль об общих столовых? Или о том, что в домах престарелых, как правило, на одного мужчину приходится десять дам, и они не хотят провести свои последние годы в постоянных раздорах? Да он не мог и представить, чтобы его бабушка не была постоянно в центре внимания и при этом все мужчины не были бы у ее ног и не умоляли ее оказать им честь. Какова бы ни была причина такого женского интуитивного неприятия… Коул собрал бумаги, которые бабушка швырнула на стойку, и выбросил их в мусорную корзину. – Ну вот, – сказал он сам себе, откусывая следующий кусок, – ни слова больше об этом. Ему надо было прислушаться к Эмили и выбросить все прайс-листы еще тогда, когда он был у нее. Эмили действительно хорошо знает жизнь и людей. Решив, что проблема решенаа Коул доел тост, стер со стола крошки и пошел в свою комнату, чтобы подремать. Существовал шанс, что Эмили не придется весь день таскать по крыше банки с горячей смолой и она не будет валиться с ног от усталости ко времени ужина. По дороге к ней он купит в магазине какие-нибудь сэндвичи и, может быть, упаковку хорошего импортного пива. Они могли бы провести спокойный вечер вдвоем и поболтать, уютно устроившись на ее диване… Коул усмехнулся. Срочные сделки, товарные биржи, курсы иностранных валют и курс китайского юаня. После разговоров на эти темы он сможет делать с ней все, что захочет!.. Коул задремал. Безлюдный пляж на Гавайях, пальмы и волны… Эмили, на которой нет ничего, кроме гирлянды цветов на шее… Но почему вдруг в его райский сон что-то врывается? – К-Коул… И вот снова: – К-Коул… П-п-проснись… Кто-то тряс его за плечо. Он попытался открыть глаза. Его бабушка сидела на краю кровати. Она держала его одной рукой за плечо, другая рука безжизненно висела плетью. У него сразу же упало сердце. Он сел и взял ее руку в свои. – Что случилось, бабушка? – Что-то… Старушка прерывисто вздохнула. Тонкая струйка слюны текла из уголка ее рта. – А ну-ка улыбнись, – приказал Коул, вынимая мобильный телефон. Ида попыталась, но, как он и предполагал, ей подчинилась только одна сторона лица. – Соедините со «скорой»! – едва не прокричал Коул в трубку. Не дожидаясь вопроса о том, что случилось, он выпалил адрес, фамилию и возраст бабушки и едва сдержал рыдания, выговаривая это пугающее ужасное слово – инсульт. |
||
|