"Коварная обольстительница" - читать интересную книгу автора (Лафой Лесли)

Глава восьмая

Коул придерживал входную дверь для Иды и Эмили и чертыхнулся сквозь зубы, когда бабушка подняла ногу, чтобы переступить через порог. Эмили сразу поняла, что он занервничал.

Девушка подняла руки, чтобы поддержать Иду, если та потеряет равновесие. Однако старушке удалось благополучно войти в свой дом, и Эмили услышала, как облегченно вздохнул Коул в то же мгновенье, как с облегчением вздохнула она сама.

– Знайте, вы оба, – твердо сказала Ида, повернувшись к ним лицом, – нам надо все прояснить с этой же минуты.

– Может, ты сядешь сначала, – посоветовал ее внук.

– Коул, дорогой, – ответила Ида сухо, – если бы я захотела сесть, я бы села. А я не хочу.

Коул ухитрился пробормотать «хорошо», а Эмили не произнесла ни слова. Господи, она никогда не видела раньше, чтобы Ида держалась с достоинством королевы!

– Да, я немного приболела, – начала Ида, смотря куда-то между ними. – Но как вы ясно слышали, доктор, подписывавший мои бумаги на выписку не более часа назад, сказал, что я упрямая старуха. Я ни в коей мере не инвалид и не собираюсь терпеть, чтобы ко мне относились как к инвалиду. Это ясно?

– Да, мэм, – сказал Коул уважительным, если не кающимся тоном.

– Эмили! – обратилась, повернувшись к ней, Ида.

И у Эмили екнуло сердце.

– А тебе тоже ясно?

Голос Эмили дрогнул, когда она ответила:

– Да, мэм.

– Хорошо. – Ида повернулась и осторожно направилась в гостиную со словами: – А вот теперь, когда мы закончили наш разговор, я сяду.

Коул, шедший за бабушкой, заметил:

– В разговоре обычно участвуют более одного человека.

Ида, опустившаяся в кресло с подголовником, возразила:

– Можете разговаривать сколько угодно, когда я уйду в свой кабинет, чтобы написать благодарственные письма. – Она повернула голову в направлении софы и спокойно сказала: – Садитесь.

Они подчинились и сели на некотором расстоянии друг от друга.

– Вы читали предписание доктора?

Оба кивнули.

– И знаете, какие лекарства я должна принимать? И что от них не стоит ждать никаких чудодейственных результатов?

Оба опять кивнули.

– Хорошо. Эмили, установили ли уже в Центре балетный станок?

– Зеркальную стену сделали вчера утром, – доложила Эмили. – А станок установят сегодня около трех. Во всяком случае, так мне обещали.

– Тогда мне надо быть там в четыре часа, чтобы приступить к занятиям для моей физической реабилитации.

Коул покачал головой.

– Не знаю, бабушка. Это…

– Коул!

– О господи, – пробормотал он, опустив голову.

– Понимаю, что вы с Эмили имеете самые лучшие намерения, но я не нуждаюсь, чтобы со мной нянчились, и не потерплю, чтобы меня удерживали. Независимость – штука хрупкая, она не терпит компромиссов. Я не откажусь от своей независимости до последнего вздоха.

Старушка переводила взгляд с одного на другого, и они послушно ответили в унисон:

– Да, мэм.

– Эмили, насколько я помню, тебе осталось чуть более недели до торжественного открытия аугсбургского Центра творчества. Я не ошиблась?

– Восемь дней.

– Тебе еще много осталось сделать?

О, черт!

– Да, много.

– Тогда полагаю, что тебе лучше направить свою энергию на завершение твоего проекта, а не крутиться вокруг меня и не ждать, чтобы немедленно подхватить меня, если я завалюсь назад.

И откуда Ида знала, что она это делала?

– Коул! – обратилась Ида к внуку. – Насколько я понимаю, ты руководишь бизнесом. Кто тебя замещает сейчас?

Он запнулся, потом ответил:

– Мое личное присутствие не настолько необходимо.

– Вот как? – воскликнула Ида тоном паука, поймавшего муху. – Кто же звонил тебе тогда сегодня утром как раз перед приходом доктора?

Коул покраснел. Ида уже знала ответ. Они оба поняли, кто звонит, в ту же секунду, как он взял трубку.

– Джейсон.

– И что же такого сказал тебе твой помощник? Что заставило тебя выйти из комнаты, чтобы твой ответ не могли услышать?

Он вздохнул и только молча посмотрел на нее.

– Совершенно очевидно, что тебе пора вернуться к работе.

– А что, если я этого не хочу? – возразил Коул.

Ида медленно подняла седую бровь.

– Если ты считаешь нормальным отвечать как семилетний ребенок, тогда совершенно определенно тебе пора снова заняться своим бизнесом. – Она снова поочередно посмотрела на них. – Благодарю вас обоих за доброе отношение, за помощь. Я глубоко тронута и навсегда запомню вашу заботу обо мне. И, пожалуйста, поймите, что из любви к вам я категорически настаиваю, чтобы вы оба вернулись к своим делам. И не потерплю никакого дальнейшего обсуждения этой темы.

Ида поднялась.

– А теперь с вашего разрешения, – заявила она, выходя из гостиной, – мне необходимо написать уйму благодарственных писем.

– Ну и ну! – восхищенно сказала Эмили, когда Ида скрылась за дверью. – Никогда не видела ее такой. Тебе не кажется, что инсульт все же повлиял на ее характер?

– Нет. – Коул откинулся на подушки и обхватил голову руками. – Она еще вела себя с нами спокойно. Жаль, что тебя не было в ту ночь, когда меня домой привели полицейские. Был застукан в Центральном парке купающимся нагишом… Вот тогда я всерьез собирался просить, чтобы меня взяли под охрану!

Эмили улыбалась, но только до тех пор, пока не проследила за взглядом Коула. Он смотрел в потолок, и мысли его витали где-то очень далеко. Ей был знаком этот взгляд, она знала, что он означает. Не было никакого смысла делать вид, что она ничего не понимает. И никакого смысла оттягивать неизбежное.

– Так что сказал тебе Джейсон, когда позвонил? – спросила она как можно равнодушнее.

– На этой неделе подкомитет конгресса проводит слушания по биотопливу. Выступление группы, проталкивающей проект с сахарным тростником, назначено на четверг.

– И они смогут убедить конгресс в том, что у них есть первичная финансовая поддержка, чтобы их посчитали серьезным игроком на этом рынке? – высказала свое предположение Эмили.

– Да. Если их воспримут серьезно, тогда правительство выделит средства на дальнейшее развитие проекта.

– Значит, вся надежда на тебя?

Он кивнул, все еще глядя куда-то далеко.

– Чтобы представить наш вариант в четверг, необходимо успеть подготовить документы самое позднее завтра.

– Насколько я понимаю, – спокойно сказала Эмили, – тебе нужно отправиться в Луизиану сегодня.

– Вероятно, меня хотят увидеть до заседания подкомитета. Чтобы я подготовил экономические выкладки и пообщался кое с кем во время коктейлей лично.

– Как ты думаешь, эти заседания конгресса будут транслировать? Мне бы хотелось увидеть тебя в действии.

В первый раз с того момента, как Ида вышла из комнаты, Коул устремил свой взгляд на Эмили.

– Ты предполагаешь, что я все же уезжаю?

– Это не предположение, – холодно возразила она. – Я поняла сразу же, как только ты возвратился в комнату после разговора с Джейсоном, что все уже решено.

Коул оторопел, но уже через секунду пришел в себя.

– Да? Как ты догадалась?

– Ты был спокоен, сосредоточен. И я поняла. Ида тоже поняла. Она говорит, что в такие моменты у тебя взгляд охотника.

Он на мгновение задумался, потом с решительным видом достал свой телефон. У Эмили все оборвалось в душе.

– Привет, Джейс, как там наши пилоты? – спросил Коул, а она задумалась над тем, как ей суметь достойно выйти из этой ситуации.

Эмили встала и взглянула на дверь, подумав, что, возможно, им обоим было бы легче, если бы она ушла, пока Коул разговаривает по телефону.

– Хорошо. Я еду, – пообещал он своему помощнику. – Договорись и все подготовь. Встретимся в аэропорту. – Он убрал телефон и встал со словами: – Со стороны залива надвигается шторм, который на три дня зависнет над юго-востоком. Мне необходимо успеть вылететь до этого.

Эмили кивнула и заставила себя улыбнуться.

– Тогда я пожелаю тебе счастливого пути и успешных переговоров. Не буду мешать.

– Послушай, Эмили, – ласково сказал Коул. – Мы провели замечательное время, но…

Снова зазвонил его телефон.

– Что, Джейс? – процедил он, сквозь зубы. – Да, действуй… Подожди секундочку, – попросил ее Коул, держа большой палец на кнопке телефона. – Мне надо…

Телефон зазвонил, и он тут же поднес его к уху.

– Здравствуйте, мистер Брисбен. Да, это я. – Последовала пауза, после которой Коул подошел к своему письменному столу. – Да, мой помощник прислал мне факс сегодня утром. Я только что вошел и не успел еще взглянуть на него. Да, он передо мной. Мне понадобятся Фонтейн, Ричарде и Беллю, а также Тинли, если он успеет за такой короткий срок.

Коул продолжал говорить, отдавать какие-то распоряжения, когда Эмили послала ему воздушный поцелуй, которого он не видел, и вышла из дома. Она повернула ключ в замке зажигания, надеясь, что звук работающего двигателя заставит Коула выйти на крыльцо и помахать ей рукой. Этого не случилось.

– Он миллионер, – сказала она себе, выезжая с дорожки и направляясь к зданию склада. – А миллионеры живут для того, чтобы делать большие деньги. Это сродни наркомании.

Эмили оставалась внешне невозмутимой, пока не закрыла за собой дверь своей квартиры. Звук щелкнувшей щеколды эхом отозвался в сердце и наполнил душу такой пустотой, о существовании которой девушка даже не подозревала.

Слезы навернулись ей на глаза и потекли по щекам, когда Эмили, ничего не видя, пошла к своей кровати. Свернувшись калачиком и крепко прижав к сердцу подушку, она зарыдала.

– Еще порцию виски, мистер Престон?

Коул отвернулся от иллюминатора и взглянул на стюардессу.

– А сколько я уже выпил?

– Две.

– Пожалуй, мне лучше остановиться, – признался он. – Ничего хорошего не будет, если экипажу придется сводить меня по трапу, когда мы приземлимся.

– Да, правда. Хотите что-нибудь перекусить?

От одной только мысли о еде ему стало плохо. Он покачал головой и снова взглянул в иллюминатор.

Взяв мобильник со столика, Коул открыл его и тупо уставился на дисплей, вдруг сообразив, что не записал номер Эмили. Он никогда не звонил ей. Ни разу. Она просто всегда оказывалась на месте, когда он хотел найти ее. И приходила к нему, даже без его просьбы, каждый раз, когда понимала, что нужна ему. Она стала неотъемлемой частью его каждодневного существования, и он никогда не спрашивал ее номер телефона, потому что ему и в голову не приходило, что может наступить время, когда ее не окажется рядом.

Он набрал номер бабушки. На третьем звонке та ответила.

– Привет, бабуль. Как дела?

– Все хорошо, Коул.

Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Ты ходила сегодня в Центр, чтобы позаниматься у станка?

– Ходила. Станок просто великолепный. Эмили делает все с таким шиком, таким… Проще говоря, классно.

Да, видит Бог, Эмили классно делает все…

– Как ты позанималась? Не слишком переутомилась?

– Совершенно нет. Я понимаю, что не в форме для танцев, и знаю, как себя вести.

Он сделал еще один глубокий вдох.

– А Эмили тебе помогала?

– Я разрешила ей быть поблизости, чтобы она не нервничала. Но мне не требуется никакой помощи, Коул.

– Конечно, – сказал он. – У тебя случайно нет ее телефона?

– Нет. Он мне никогда не был нужен. Если мне надо поговорить с Эмили, я просто нахожу ее.

– Как ты понимаешь, бабуль, не могу же я это сделать, находясь на высоте в двадцать тысяч футов!..

Коул не хотел показывать, что расстроился, но досада в его голосе говорила об обратном. Он собрался извиниться.

Бабушка не дала ему сделать это, ласково сказав:

– Коул, дорогой… Ну какой же ты все-таки сосунок.

– Бабушка!

– Я предполагаю, что, если тебе действительно важно разговаривать с Эмили по телефону, ты бы постарался узнать ее номер перед своим отъездом.

Вот она, расплата за хладнокровие.

– Ты не могла бы узнать у нее телефон и сообщить мне? – напрямую попросил Коул.

– Нет. Я сделала свое дело, сведя вас с Эмили. Ты сам в ответе за то, как воспользовался этой возможностью. А теперь я с сожалением вынуждена закончить разговор. По телевизору начинается передача «Танцы со звездами», а я ее никогда не пропускаю.

Коул знал, что заставить бабушку изменить данное решение невозможно.

– Доброй ночи, бабушка.

– Счастливо.

Он выключил телефон и устремил пристальный взгляд на кабину пилотов. В голове был полный сумбур. Бабушка подстроила все. Сознательно. Вся эта история с ликвидацией части ее инвестиционных бумаг, чтобы передать деньги Эмили, была уловкой. Хитростью, чтобы заманить его в Аугсбург и удерживать до тех пор, пока его не… обольстят. Пока его не обольстит Эмили Рейне!

Нет, тут он погорячился. Эмили такая же жертва сводничества его бабушки, как и он. Коул был абсолютно уверен в этом и мог бы поклясться хотя бы этим проклятым самолетом.

И по мере того, как он занимался честным анализом, становилось ясно, что никто никого не обольщал. Их чувство было взаимным с первого же момента. Еще никогда он с таким удовольствием не ощущал, что остальной мир не существует для него, и не чувствовал себя таким… любимым.

Коул закрыл глаза, ощутив полноту всего происшедшего с ним. Бабушка подставила его. Подставила любящему сердцу Эмили Рейне для обольщения!..

А как же он распорядился таким драгоценным незаслуженным подарком? Выбрал свой бизнес, а не Эмили Рейне. Просто поджал хвост и убежал.

Невозможно найти слова, чтобы описать, каким болваном он был и как бездарно все разрушил!