"Леди Смелость" - читать интересную книгу автора (Робинсон Сюзан)

ГЛАВА 6

Нора приняла у королевы пустую чашку и поправила накидку на плечах Марии. Пальцы ее коснулись холодного металла кольчуги, которую королева надела на себя этим утром после прочтения одного из последних памфлетов, призывавшего всех добропорядочных граждан свергнуть ее с престола. Вскоре после ухода отца Нору позвали прислуживать королеве, но, чувствуя себя глубоко несчастной, девушка никак не могла полностью сосредоточиться на своих обязанностях.

— Всех их подбивает на подобные богомерзкие поступки эта дочь греха, — сказала Мария и бросила памфлет, который держала в руках, на пол. Положив после этого ладони на свой раздувшийся от водянки живот, она выругалась и вновь поникла в кресле. — Что беспокоит тебя, девушка? Твой нос совершенно красный и глаза опухли. Ты знаешь, я не выношу подле себя больных. Мне надо помнить о ребенке.

— Я не больна, Ваше величество.

— Тогда в чем дело? Ты что, плакала? Почему? Ну-ка признавайся, Нора. У меня достаточно своих горестей, чтобы еще волноваться по поводу моих фрейлин.

Не отрывая глаз от пустой чашки в своих руках, Нора еле слышно проговорила:

— Ничего важного, Ваша светлость.

— Ерунда! Ты явно чем-то расстроена, и я желаю знать чем. Сейчас же скажи мне об этом.

— О, Ваше величество, меня заставляют выйти замуж за Персиваля Флегта. — Начав говорить, она была уже не в силах остановиться. — Я знаю, что дочь обязана повиноваться своему отцу, но… но Персиваль Флегг?

— А чем тебе не нравится Флегг? Я видела его на днях. Весьма привлекательный мужчина.

— Но, Ваше величество, все говорят, что он больной.

— Господи, это не двор, а какой-то рассадник слухов. Флегг самолично уверил меня, что все эти сплетни распускают Говарды, ненавидящие его как сына истинной церкви. Я сама могла убедиться, что нос у него в полном порядке, да и остальные части тела тоже. Успокойся, Нора, тебе совершенно не о чем тревожиться.

Поставив чашку на буфет, Нора тяжело вздохнула. Королева развеяла лишь малую толику обуревавших ее страхов. А что, если Персиваль Флегг, увидев ее, раздумает на ней жениться? Не слишком привлекательная, не обладавшая большим умом, как она могла надеяться на то, что сможет вызвать в ком-то восхищение и любовь?

— Опять кислая мина, — воскликнула королева. — Клянусь распятием, Нора, я рада, что ты идешь сегодня на банкет к Риверсам. Это тебя немного развеселит.

— Я так не думаю, Ваше величество.

— А почему нет? Перестань кусать губы и выскажись яснее, девушка.

— У меня такой невзрачный вид, Ваше величество. Я выгляжу настоящей мышкой.

Королева что-то проворчала себе под нос и уже громче сказала:

— Послушай, Нора. Это правда, что от природы женщины являются орудием Дьявола, а не Бога. Но если девушка добродетельна, послушна и умна, нет никакой причины ей не быть также и красивой. Господь рад красоте, посвятившей себя трудам в Его славу.

— Вы так считаете, Ваше величество?

— Мой отец говорил об этом постоянно. А он как-никак был великим королем Гарри.

Мгновение Нора обдумывала эту мысль. Если так полагал даже великий и грозный Генрих VIII, то не ей подвергать это сомнению. Осмелев, она сказала:

— Мне хотелось бы несколько изменить свой наряд для банкета. После него состоится еще представление в масках, и герцогиня Саффолк говорит, что мое платье более годится для похорон, нежели для веселого праздника.

— Ступай, глупышка. Моя добрая Фрэнсис знает, что подходит женщине. Если она говорит, что твоему наряду чего-то недостает, то так оно и есть. Я пошлю тебе свою белошвейку.

Несколько часов спустя Нора стояла перед королевским зеркалом в полный рост, придирчиво изучая результаты собственной смелости. На ней был наряд, переделанный из старой одежды матери. Белое шелковое верхнее платье плотно облегало грудь и руки, расширяясь от талии к низу. Разрез спереди позволял видеть нижнюю юбку из черного шелка, украшенную, как и платье, жемчугом. На голове был такого же цвета чепец, и прикрепленная к нему сзади небольшая белая вуаль резко контрастировала с ниспадавшими из-под нее черными кудрями.

Единственное, что продолжало смущать Нору, был вырез. Он был по-модному низким, но тонкий черный батист шемизетки полностью закрывал грудь и шею. Решившись, она попросила белошвейку подправить шемизетку, и через несколько мгновений та скрылась за вырезом платья. Холодок, который Нора мгновенно ощутила на обнаженной груди, говорил ей о том, что наконец-то она была не только хорошо, но и модно одета. Девушка вздохнула. Черный батист шемизетки, выглядывавший из-под длинных рукавов верхнего платья, не придавал ей большой уверенности. Она чувствовала бы себя намного спокойнее, если бы все было наоборот: ворот шемизетки натянут до самого подбородка, а руки обнажены.

Камеристка прервала грустные размышления Норы, протянув ей шкатулку с монограммой Марии на крышке. Нора открыла ее и ахнула, увидев внутри изумительной красоты жемчужное колье с подвеской из неограненного рубина посередине. Мария редко надевала это украшение, которое когда-то забрал у ее матери король Генрих, чтобы преподнести его будущей матери Елизаветы.

— Королева велела сказать вам, — подала голос камеристка, — что эти жемчуга должна носить леди, обладающая красотой и добродетелью.

С ее помощью Нора надела на себя роскошное колье. Рубиновая подвеска легла прямо над ложбинкой между ее грудей, а нити жемчуга закрыли плечи, наполовину исчезнув под платьем.

Нора в изумлении посмотрела на свое отражение в зеркале.

— Да я красива!

Камеристка глядела на нее как на дурочку.

— Конечно, миледи.

Залившись краской, Нора сцепила пальцы и мысленно выругала себя за тщеславие. Разве отец не говорил всегда, что женщины греховны от рождения? Она только что доказала правоту его слов, назвав себя красивой.

Камеристка дотронулась до рукава ее платья.

— Простите, миледи, но не позволяйте всем этим другим дамам выговаривать вам. Вы такая же красивая, как любая из них. Все слуги считают вас самой прекрасной леди при дворе.

Нора пробормотала какие-то слова благодарности и отпустила женщину. Хотя она и смутилась, но комплимент, звучавший непривычно для ее ушей, пришелся сейчас как нельзя кстати. Втайне она надеялась сегодня привлечь к себе внимание хотя бы еще одного мужчины, помимо сэра Персиваля. Даже если слухи о болезни Флегга были ложью, ей совсем не хотелось выходить замуж за человека, проводившего чуть ли не все свое время в грязных притонах, которые, по словам его друзей, к тому же и принадлежали ему.

Подобрав юбки, Нора выскользнула из бельевой и отправилась на поиски Артура. Вне всякого сомнения, предстоящий вечер станет для нее настоящим испытанием. Ей предстояло не только увидеться с Персивалем Флеггом, но и каким-то образом пережить еще одну встречу с лордом Монфором. При этой мысли Нора внутренне вся сжалась. Ей вспомнилось, как последний раз Кристиан застал ее в саду, когда она прятала там очередное послание Сесилу. При воспоминании о том, как он с ней тогда обошелся, на щеках Норы вспыхнули два ярких пятна.

Он явно заразил ее. Это было единственным объяснением. А иначе почему он снился ей каждую ночь, а днем она искала фиалковые глаза в лице каждого придворного? Однажды, когда ей было семь лет, она позволила одному мальчику, который был старше ее, прикоснуться к своей ноге. За это мать отхлестала ее тогда ивовым прутиком. Несомненно, этот детский проступок не заслуживал такого сурового наказания, но сейчас ей вдруг подумалось, что она согласилась бы вынести любые побои, если бы благодаря этому могла вновь ощутить прикосновение к своему телу бедер Кристиана и тепло его губ.

— Прекрати! — приказала она себе. — Не смей думать о подобных вещах.

— Миледи?

Она подняла голову и увидела спешащего к ней навстречу по галерее Артура.

— Ничего, — ответила она. — Пожалуйста, принеси мне мой плащ.

Милосердный Спаситель, она не могла явиться на празднество с такими фривольными мыслями о пользующемся дурной славой лорде Монфоре. За последний месяц ей пришлось увидеть по крайней мере пятерых красавиц, которые, судя по их вздымавшимся грудям и полуоткрытым губам, откровенно предлагали себя лорду Монфору.

Господь свидетель, у нее были и другие заботы. Не хватало ей только в довершение всего еще и влюбиться в мужчину, которому достаточно было войти в комнату, чтобы тут же покорить любую находившуюся там женщину. Возможно, все они желали его именно из-за его скандальной репутации, Кристиан де Риверс обладал притягательностью запретного плода. Герцогиня Саффолк откровенно рассуждала о его карьере в качестве вора и разбойника с большой дороги, и блеск, который появлялся при этом в ее крохотных поросячьих глазках, ясно свидетельствовал о невысказанном вслух жгучем любопытстве в отношении его неотразимой чувственности.

Как он сам заявил ей об этом, Норе нечего было и тягаться с ним в подобных делах. Так что она постарается понравиться какому-нибудь доброму человеку, который сможет защитить ее и увезти отсюда. Покинув двор, она расстанется и с лордом Монфором, и тогда, возможно, он перестанет ей сниться каждую ночь.

Зажатая между отцом и Персивалем Флеггом, Нора вздрогнула при звуках трубы, возвестивших о появлении следующего блюда на банкете графа Вастерна. Ее рука слегка дрожала, когда она поднесла ко рту серебряный кубок, и пока ее лицо было наполовину скрыто им, бросила взгляд на Флегга. Да, нос у него был. Маленький, прямой нос без всяких изъянов, как и, насколько она могла судить, остальные части его тела. Надо признать, сэр Персиваль был почти так же привлекателен, как лорд Монфор. У него были длинные стройные ноги и, благодаря занятиям фехтованием и верховой езде, крепкие мускулы, которых не могли скрыть штаны в обтяжку. Пока она так разглядывала Флегга, ее отец что-то сказал ему у нее над головой, и тот оглушительно захохотал.

Нора закрыла глаза и мысленно послала молитву к небесам. Но, несмотря на все ее мольбы, в их сторону повернулось все же несколько голов.

Она открыла глаза и посмотрела направо. Сидевшая на возвышении Фрэнсис, герцогиня Саффолк. громко фыркнула и, положив пухлую ладонь Кристиану де Риверсу на обшлаг камзола, зашептала ему что-то на ухо. Кристиан подцепил вилкой кусок жареного вепря и предложил его герцогине, пробормотав какие-то слова в ответ. Он даже не повернул головы, услыхав за спиной визгливый смех сэра Персиваля.

Нет, не может она выйти замуж за человека, который так смеется, подумала Нора. Тем более что, по мысли Флегга, развлекать даму значило пичкать ее страшными историями о том, как умирают на медвежьей травле в садке бедные животные. Но как она могла этому воспрепятствовать?

Мимо нее по пути к возвышению проплыл на блюде фаршированный павлин в ярком оперении и с позолоченным клювом, величаво взиравший невидящими глазами на веселящихся гостей. На ум Норы невольно пришла мысль, что она сейчас совсем как эта птица: позолоченная и разукрашенная снаружи и словно вся изрубленная внутри. И не имело никакого значения, что Роджер Мортимер сказал ей комплимент, а Кристиан при ее появлении в зале начал заикаться и забыл обратиться с приветственной речью к герцогине Саффолк. Главным было то, что ей предстояло связать судьбу свою с человеком, которого она ненавидела всеми фибрами души.

Только несколько раз в жизни в Норе вспыхивала подобная жгучая ненависть к человеку с первой же встречи. Одним из таких людей был фальшивый нищий, как-то заговоривший с ней в деревне, неподалеку от ее имения, другим — епископ Боннер, который, казалось, весь исходил потом и жестокостью. Третьим был Флегг. Несмотря на свою довольно приятную внешность, он вызывал в ней непреодолимое отвращение. Его мысли были грязными, словно душа его вывалялась в сточной канаве. А этот его ужасный смех стал последней каплей.

В зал внесли еще блюда: лебедя, куропаток в вине, артишоки, салаты, телятину и баранину. Нора все еще вертела в руке артишок, когда вошли четверо слуг, сгибаясь под тяжестью огромного сооружения из марципанов в виде окруженного драконами замка.

Вскоре после появления марципанового замка Нора наконец смогла выйти из-за стола. Хозяин дома пригласил гостей следовать за ним туда, где должно было состояться представление в масках, и вся компания, в порядке, предписываемом этикетом, потянулась за графом Вастерном. По обе стороны от Норы шли отец и Персиваль Флегг.

Возведенное неподалеку от графского особняка небольшое строение, куда они направлялись, было чем-то вроде домашнего театра, похожего на тот, что выстроил Генрих VIII. Ряды обитых мягкой тканью скамей располагались полукругом перед сценой, за которой находились костюмерные для актеров и кладовые. В этот вечер весь театр сиял огнями. Нора поспешила занять место в ряду, отведенном для дам, довольная тем, что хотя бы на время сможет избавиться от общества Флегга.

Из-за занавеса послышался рев. Женщины рядом с Норой завизжали. Занавес отдернулся, и на сцену вылетел мужчина в золотых доспехах, преследуемый драконом. Дамы прекратили свой визг и аплодисментами приветствовали героя, тогда как джентльмены тут же принялись заключать пари о том, кто победит: дракон или человек.

Две женщины, оживленно беседовавшие прямо перед Норой, не обращали на дракона никакого внимания. Их больше занимал Кристиан.

— Все это совершенно бессмысленно, — проговорила одна из них. — Он не желает меня видеть. Сегодня утром его отец отослал меня. А прошлой ночью в его комнате спали Роджер Мортимер и этот отвратительный Иниго. У него больше защитников, которые оберегают его тело, чем у какой-нибудь принцессы-девственницы.

— Ты же знаешь, Джейн, — ответила другая женщина, — что его друзья всегда заботились о его покое.

— Еще не прошло и двух недель, как он желал меня. Что с ним произошло? Ты знаешь, что он мне заявил? Он сказал, что я могу заполучить его, только если преподнесу ему голову Черного Джека. После этого он готов удовлетворять меня столько времени, сколько я пожелаю. Разве так должен относиться к леди мужчина?

— Ты же знала о его злом языке, когда пыталась его увлечь, — ответила приятельница Джейн. — Мужайся, моя дорогая. Он совершенно околдовал леди Сибил, а потом выбросил ее посреди ночи из своей постели прямо на улицу. И все потому, что от нее, видите ли, пахло сиренью и конским потом.

Ответ Джейн потонул в реве дракона. К тому времени, когда Нора вновь могла их слышать, женщины уже обсуждали своих мужей. Девушка застыла на своем сиденье, и лишь пальцы ее рук, лежащих на коленях, лихорадочно сжимались и разжимались. В эту минуту Нора Бекет узнала о себе нечто новое. Оказывается, она была способна испытывать ярость.

Развратник. Он знал только, как напиваться, дурачиться и предаваться разгулу. Он не смел к ней прикасаться, если собирался прикасаться к кому-нибудь еще. Господи, как же ей хотелось протянуть руку и вырвать все волосы на голове Джейн! Сжав кулаки, Нора не спускала глаз с сидевшей впереди женщины. Не такой уж она была и красавицей. Кристиану, должно быть, изменил его хороший вкус, если он позарился на эту костлявую шлюху с глупым лицом.

Сатир. Наставляющий рога ничего не подозревавшим мужьям. Да, он весьма быстро превращал королевский двор в собственный бордель. Внезапно Нора не выдержала, и вся ее ярость выплеснулась наружу. Проворчав что-то нечленораздельное, она уперлась рукой в бок и ударила с силой ногой по стоявшей перед ней скамье, вызвав гневный взгляд Джейн. Нора ответила ей не менее злобным взглядом, но Джейн заморгала от удивления. Затем ее глаза сузились, и она попыталась сбросить Нору со скамьи. Нора удержалась на месте и, чертыхнувшись, выбросила вперед кулак, целясь Джейн в лицо.

Ее остановили звуки охотничьего рога и внезапное появление сразу же вслед за этим в зале группы мужчин, одетых, как разбойники с большой дороги, в грубую шерсть и кожу. Соскользнув вниз по свешивавшимся со стропил веревкам и выскочив из-под скамей, где они до этого прятались, разбойники напали на танцующих перед гостями актеров и на самих гостей.

Один из разбойников в кожаной куртке и лайковых перчатках свалился сверху прямо под ноги Норе. Лицо его скрывала черная маска, а на голове был ярко-красный платок.

— Я поймал дам! — завопил он во все горло, поднимаясь на ноги и обнажая шпагу.

Джейн и ее приятельница с визгом повскакали со своих мест и бросились бежать. Разбойник вспрыгнул на освободившуюся скамью и громовым голосом приказал всем замолчать. Нора, стоявшая на своей скамье на четвереньках, подалась назад и выпрямилась. Но не успела она сделать шаг, как разбойник в маске извернулся и приставил кончик шпаги к ее горлу.

— Стой на месте, леди, я еще не устал смотреть на тебя.

И с этими словами он вновь повернулся лицом своей аудитории. Каждый из его людей захватил даму и, продолжая отражать нападение бросившихся на помощь дамам джентльменов, отступал сейчас туда, где стоял их вожак. Когда сражавшиеся приблизились, Нора заметила Роджера Мортимера, который теснил разбойника, крича и ухмыляясь во весь рот.

— Кристиан, ты, грязный преступник, сейчас же освободи дам! — выкрикнул Роджер и, проскочив мимо своего противника, вспрыгнул на парапет, идущий вдоль переднего ряда скамей.

В мгновение ока Кристиан схватил свободной рукой Нору за талию и обратился к Роджеру.

— Говорил я тебе, что украду их. — Кристиан выбросил вперед руку и дотронулся кончиком шпаги до носа друга. — У меня уже шесть дам, так что пари ты явно проиграл.

Нора изворачивалась, пытаясь вырваться из рук Кристиана. Все знали, что это был он и его компания молодых повес. Он даже не подумал о том, чтобы как-то замаскировать свое мускулистое тело, а его насмешливый колдовской голос она и так узнала бы с закрытыми глазами. Герцогиня Саффолк откровенно смеялась, глядя на безуспешные попытки захваченных в плен дам освободиться.

Роджер застонал.

— Нора Бекет, вы стоили мне моего нового берберийского жеребца!

— Отпустите меня, — прошипела Нора, пытаясь вырваться из железных объятий Кристиана.

Он усмехнулся и прошептал ей на ухо:

— Пока еще нет, дорогая. Видишь ли, все это часть представления. Так что постарайся как следует сыграть свою роль. Можешь визжать и вырываться, сколько твоей душе угодно. Крикни своего смешливого жениха и попроси его освободить тебя.

Нора закрыла рот. Кристиан бросил на нее взгляд, и губы его растянулись в отвратительной ухмылке.

— Как? Никаких стонов и криков о помощи? Ну что же, придется мне, видно, справляться с нашей ролью одному.

Стиснув ее еще сильнее, он ухватился за веревку, по которой соскользнул вниз, и прыгнул. От страха у Норы перехватило дыхание, и она зажмурилась. Они пролетели над Роджером, и в следующее мгновение Кристиан выпустил веревку из рук. Его ноги первыми коснулись пола, и он поймал Нору, когда она вслед за ним рухнула вниз. Остальные разбойники со своими пленницами последовали за своим вожаком.

Выпрямившись, Нора рванулась в сторону в надежде убежать, но Кристиан поймал ее за запястье и, таща за собой, со всех ног бросился к возвышавшейся в дальнем конце театра позолоченной горе.

У подножия горы он остановился, поджидая своих людей. Несколько дворян, собравшихся неподалеку, принялись в шутку ругать Кристиана и его головорезов, и он, продолжая крепко сжимать руку Норы в своей, выступил вперед.

— Почтенные джентльмены, — обратился он к ним, — заметьте, я, Кит, разбойник, вторгся вместе со своими людьми в ваши владения и захватил в плен самых прекрасных дам, каких только мог разыскать. Сейчас мы вызываем вас на поединок, дабы шпагой оспорить наше право на захваченных нами дам. Победитель проведет в компании своей дамы остаток вечера. А теперь к бою! Мой добрый приятель Робин-Карманник первым готов ответить на вызов того, кто желает оспорить у него его даму.

Нора попыталась вырваться, но Кристиан лишь сильнее сжал ее пальцы и увлек за спины разбойников.

— Отпустите меня, милорд, — взмолилась она, безуспешно пытаясь освободить свои пальцы.

Не обращая никакого внимания на попытки Норы освободиться, Кристиан продолжал тащить ее куда-то за собой вдоль основания горы. Внезапно он остановился и, приподняв полог, выкрашенный в тот же цвет, что и гора, и ничем не выделявшийся на ее фоне, скользнул в темную пещеру.

— Это папье-маше и деревянный остов, — прошептал он Норе в самое ухо. — Прекрасное укромное местечко для нежных забав.

Нора почувствовала его губы на своей щеке и в изумлении повернулась к нему. Тут же, воспользовавшись этим, он впился в ее рот страстным поцелуем. Нора попыталась ухватить его за волосы и оттолкнуть от себя, но ее рука встретила лишь платок у него на голове.

Платок свалился, и ее пальцы погрузились в мягкие шелковистые волосы Кристиана. Он продолжал целовать ее, и когда она попыталась что-то сказать, ее слова прозвучали скорее как стон.

— Вот-вот, моя дорогая, постони немного из-за меня.

— Я не стону, и вы должны сейчас же это прекратить.

— Нет.

Внезапно она почувствовала, что он наклоняется к ней, и резко отпрянула, так что его губы лишь мазнули ее по щеке.

— Черт!

Рывком он поднял ее и, прежде чем Нора успела сообразить что происходит, положил на пол, навалившись на нее всем телом.

— Я устал от мыши, — прошептал он у самого ее рта. — Покажи мне маленького дракона, который чуть не поглотил мои губы в дворцовом садике.

Он снова впился в ее губы поцелуем, затем начал сосать ей язык, слегка двигая в такт бедрами. Поначалу Нора онемела, пораженная его вторжением в свой рот, но вскоре странный колдовской ритм захватил ее, в крови словно вспыхнул огонь, и все страхи исчезли. Ей казалось совершенно естественным отвечать на его поцелуи и позволить ему положить сначала одну ногу, а затем и другую меж ее бедер. И все это время его бедра вжимались и поднимались и вновь вжимались в ее тело в унисон с движениями его языка у нее во рту.

Она вся горела. Ей хотелось дотронуться до него, но она не решалась. Однако все усиливающийся у нее в груди и в низу живота жар постепенно подавил стыд, и она коснулась его бедра. Она провела рукой по твердым мускулам и, мгновенно потеряв самообладание, схватила его за ягодицы. Когда ее пальцы вонзились сквозь ткань в его тело, он пробормотал:

— Да, трогай меня, моя дорогая, прикасайся ко мне. Ощупай меня всего. — Он провел языком по ее шее к грудям и взял в рот сосок. — Скажи, что придешь ко мне в постель, дорогая. Я не могу взять тебя здесь.

Ее глаза широко раскрылись.

— О Боже!

— Я хочу тебя.

— О! — Все желание Норы мгновенно испарилось. — О нет.

— Да. — Его рука скользнула в вырез ее платья и ниже, в ложбинку между грудей. — Обещай мне.

— Я вам не нравлюсь, — прошептала она в ответ, извиваясь всем телом и пытаясь его оттолкнуть. — Я вам не нравлюсь, лорд Монфор. Пожалуйста, не делайте этого.

Он приподнял голову.

— Кто сказал тебе, что ты мне не нравишься?

— Никто. Вы проявляете по отношению ко мне жестокость, насмехаясь надо мной, говоря, что я прекрасная дама, тогда как я некрасива, и выставляя меня тем самым перед всеми в смешном виде.

— Черт подери! С чего это ты взяла, что ты некрасива?

— Отец говорит…

— Вранье. Неужели ты думаешь, что я стал бы тратить время на уродливую женщину?

— Но…

— Приходи ко мне, и я докажу тебе, насколько ты прекрасна. Приходи. — Он снова прижался бедрами к ее телу. — Приди, приди, приди ко мне.

— Не надо, — простонала она. — Вы поступаете нечестно, милорд, дразня меня так, когда я должна выйти замуж.

— Флегг — ходячий корм для червей. Откажи ему, потому что ты все равно будешь моей, даже если для этого мне потребуется его прикончить.

Изумленная Нора вновь попыталась освободиться.

— Нет, дорогая, — прошептал Кристиан. — Прости, что испугал тебя, но ты доводишь меня до безумия, и у нас мало времени. И запомни, я не сплю с теми, кто мне не нравится.

— Но вы жестоки, — повторила она.

— Я не жесток в постели.

Она застонала и вновь забарабанила кулачками по его груди.

— Вы что, не слышите меня? Я говорю о Персивале Флегге.

— Откажи ему.

— Я не могу. Его избрал для меня мой отец. И это ужасно, потому что я ненавижу его…

— …смех. Да, этот дурак смеется как обезумевший павлин. А душа у него состоит на три четверти из отбросов и на одну из сластолюбия. Откажи ему.

— Не могу. — Она с трудом подавила рыдание. Сгорать от желания к мужчине, собиравшемуся, по-видимому, провести лежа на ней весь вечер, и быть не в силах удовлетворить его, да еще и слышать все это время в двух шагах от себя веселый смех и разговоры гостей, было настоящей пыткой.

— Можешь, — твердо сказал Кристиан. — Я видел, какой отпор ты дала бродяге. Ты смогла защитить котят, сможешь защитить и себя. Послушай, я устрою так, что ты встретишься наедине с отцом. А я спрячусь близости и буду тебе помогать. Ты можешь это сделать, дорогая. Тебе следует научиться защищать и себя.

— Но отец…

— Его восхитит твое мужество.

Нора с сомнением покачала головой.

— Я так не думаю.

— А я так уверен в этом. Ты сама убедишься и позже, сегодня вечером, сможешь меня за все отблагодарить.

— О нет!

— Идем, — сказал он, поднимаясь. — Мы должны покинуть наше уютное гнездышко, или нас начнут искать. Мне уже пора сражаться за тебя, и я хочу хоть ненамного отвлечься и забыть о боли в своем гульфике.

С этими словами он мягко вытолкнул ее наружу, и Нора мгновенно зажмурилась от ослепившего ее света десятков факелов. Джон Сент-Винсент все еще сражался с Робином-Карманником за свою невесту, и, так как взоры всех были прикованы к ним, никто не заметил, как сначала Нора, а за ней и Кристиан вылезли из позолоченной горы. Взяв девушку за руку, Кристиан увлек ее туда, где в окружении толпы бились соперники. Вскоре поединок закончился, и Нора прижала ладони к своим горящим щекам в попытке хоть немного их охладить. Она находилась в таком возбуждении, что прослушала вызов Кристиана и очнулась, лишь когда прозвучало ее имя. Он сам вызвал на поединок Персиваля Флегга, так как тот, судя по всему, и не собирался оспаривать у него Нору.

Флегг вышел из толпы и, улыбаясь, встал перед Кристианом. Улыбка не исчезла с его лица, даже когда раздался свист и улюлюканье. Он лишь повысил голос, чтобы его было слышно:

— Увы, достопочтенные джентльмены, я вынужден отклонить вызов ввиду того, что еще не совсем оправился от ужасной лихорадки, удерживавшей меня все эти долгие месяцы вдали от двора.

С улыбкой доброго хозяина Кристиан поклонился Флеггу и прошептал, но так тихо, что его услышали только они трое:

— Дорогой Флегг, да ниспошлет вам Господь скорейшее восстановление ваших сил. И все же я не понимаю. Вы, кажется, собираетесь жениться? Но как же вы сможете воспользоваться своим телесным клинком, если не способны даже обнажить тот стальной, что в ваших ножнах?!

Лицо Флегга пошло пятнами, и рука потянулась шпаге. Словно не замечая этого, Кристиан продолжал стоять неподвижно, лишь глаза у него заблестели, как у кота, загнавшего в угол свою добычу, да на губах заиграла довольная улыбка. Невозмутимость Кристиана едва не довела Флегга до беды. Он схватился за эфес шпаги, и Кристиан толкнул Нору себе за спину, подальше от него, как вдруг между ними втиснулся Роджер со своим собственным вызовом. Разбойники Кристиана тут же увлекли их в круг, образованный любопытными гостями, и развели в разные стороны. Персиваль Флегг исчез.

Соперники двигались с молниеносной быстротой, и за поединком было трудно уследить. Норе показалось, что она отвела взгляд лишь на секунду, но, когда она вновь повернулась лицом к сражавшимся, Кристиан уже стоял над поверженным Роджером, приставив острие шпаги к бархатному камзолу друга. Роджер застонал, жалуясь, что в довершение к своему лучшему жеребцу он еще и потерял прекрасную даму, и громким голосом воззвал к нежным чувствам какой-нибудь доброй леди, моля его утешить. Пухленькая госпожа Мэри Вентворт поспешила откликнуться на его зов и под громкий свист и улюлюканье разбойников и гостей прижала Роджера к своей необъятной груди.

Кристиан вложил шпагу в ножны и, вновь завладев рукой Норы, обратился к собравшимся:

— Дорогие гости, а теперь, когда наш спор разрешен, самое время нам освежиться, перекусить и перейти к танцам.

Оглядевшись, Нора заметила в окружавшей их толпе отца, который смотрел на нее с нескрываемым гневом. Рядом с ним стоял Флегг, очевидно чувствовавший себя в обществе ее отца в полной безопасности. На мгновение Нора испытала острое чувство вины, но тепло ладони Кристиана, продолжавшего крепко держать ее за руку, придало ей мужества. Господь не допустит, чтобы она вышла замуж за дурака и труса. Может быть, Он послал ей лорда Монфора научить ее бесстрашию? Она будет храброй и откажет Персивалю Флеггу. С помощью Кристиана она сможет убедить отца в том, что ее брак с Флеггом был бы ошибкой. Но Кристиан заблуждался, считая ее дурочкой, которая готова за помощь тут же расстаться со своей девственностью.

Нора улыбнулась. Может, она и мышь, но во всяком случае мышь неглупая. Кристиану де Риверсу давно бы следовало это понять.