"Огненные Ифриты" - читать интересную книгу автора (Казанцева Марина Николаевна)

Глава 3

Особенностью огненного ифрита является то, что все процессы в его теле происходят очень быстро и очень интенсивно. Спустя минуту панический ужас Маргарет прошёл, и она уже смеялась над собой: понятное дело, она просто растерялась от того, как Рушер ловко подловил её. На самом деле ничего особенного не случилось. Его слова о том, что именно благодаря ей он обнаружил место, где находится флот огненных ифритов не более, чем блеф. Не такой Рушер идиот, чтобы не сообразить, что тоже может наблюдать за своими противниками. Наверняка он даже раньше сообразил, что это следует сделать. Недаром у него и Айрона некоторое время был общий канал ментальной связи. Вот только догадался ли об этом Айрон?

«Боюсь, что нет.»

Отец и сын ифриты ещё о чём-то рассуждали, пальцами рисуя в газе светящиеся рисунки, когда Маргарет снова появилась и сразу задала вопрос:

— А ты не думал, что Рушер тоже может сейчас прекрасно наблюдать за всеми вашими проектами?

Про то, как она сама попалась на подсматривании, Маргарет, естественно, умолчала — очень не хотелось признаваться в таком примитивном ляпе.

Этот вопрос на некоторое время лишил обоих ифритов дара речи. Они начали переглядываться с большими глазами. До Айрона наконец-то дошло, что враг их тоже не дурак. Аура Коэна пошла неровной рябью смущения.

— Так, и что же делать? — задал он нелепый вопрос, оглядываясь по сторонам, словно ожидал увидеть ехидную рожу Рушера прямо посреди дворца.

— Глушить. — решительно подсказала Маргарет, которая придумала этот способ, пока шла сюда.

Айрон сделал едва заметное движение в лице, словно внутренне напрягался, а потом проговорил со злостью:

— Есть посторонний порт, и не один. Нас пасут.

— Глуши, отец! — воскликнул Ровоам.

— Глушу. — ответил тот. — Но Рушер повышает мощность.

— И ты повышай! — подскочила к нему Маргарет, словно думала своим присутствием чем-то помочь.

— Я повышаю. — ответил Айрон. — Мы гоним Силу впустую, просто погашаем друг друга.

Вокруг него заискрил аргон, до такой степени большое напряжение испытывал он. Тогда Маргарет подключилась к процессу.

Едва она пожелала чувствовать порт Рушера, как сразу увидела картину: в атмосфере дворца извивались несколько тонких воронок, раструбы которых направлялись на ифритов, а тонкие концы терялись за колоннами. Тут же пришло знание о том, что эти воронки — пространственные проколы, точно такие же, какие сделала она сама, какими воспользовался Айрон. Также она увидела, как некая невидимая сила стремится свернуть эти воронки внутрь, тем самым замыкая вход на выходе. Воронки сопротивлялись, выскальзывали из захвата, а тот в свою очередь буквально выкручивал раструб. Порты разрастались, набираясь сопротивления, так же возрастала и сила свёртывания. Это была борьба, и на неё расходовалась Сила. Чем дольше будет продолжаться эта битва, тем меньше сил останется у обеих сторон. В принципе, этим могла бы завершиться вся битва, потому что, если Рушер не отступит, то и Айрон будет стоять до конца. Это не имело никакого смысла. Видимо, противник понял это и, хорошо зная упрямство своего соперника, внезапно отступил. Воронки исчезли, исчезло и сопротивление.

— Я знал, что он сдастся. — уверенно заявил Коэн. — Потому что, помимо Живых Сил, у меня есть ещё сила мгновенного проникновения. А также все возможности огненных ифритов.

«А то ему проблема обзавестись таким же свойством.» — разочарованно подумала Маргарет, а вслух сказала:

— Нам придётся постоянно тратить часть силы на то, чтобы следить за прослушкой.

В продолжение всех этих недолгих событий Ровоам изумлённо смотрел на отца и мать — он не мог видеть того, что видели они, но возможности родителей его поразили, а так же потряс и невидимый враг. Он-то думал, что Рушер — это просто!

— Мы больше не будем за ним следить. — ответил Коэн. — Это слишком дорого нам обойдётся. Достаточно того, что нам уже известно.

Он так и не узнал, что на борту рушерова космического корабля находятся, помимо Наяны, Аргентора и Джека, ещё и полтысячи пленных сибиан. Поразмыслив, Маргарет пришла к решению: если Айрон надумает уничтожить «Беовульф», она попытается воспрепятствовать ему в этом. Если же не удастся убедить его — признается в своей неосторожности. Ничего особенного в этом не было — по сумме ошибок он её опередил, но Маргарет очень не хотелось сообщать мужу о своём ляпе.

Теперь им пришлось заново обдумывать все планы — воплощать в дело то, что было выболтано перед врагом, бессмысленно. Но, теперь уже Айрон был сторонником молниеносной оглушительной атаки, а Ровоам как раз настаивал на разведке.

— Что мы можем?! — полыхал всеми оттенками багрового отец. — Наши прослушки пасутся со стороны Рушера точно так же, как его у нас! Я считаю, что мне следует организовать мгновенный порт и в доли секунды перенестись на корабль Рушера, чтобы всё там испепелить!

— И Наяну с Аргентором и Джеком. — напоминала Маргарет.

Да, этот способ явно отпадал — Рушер знает, что делает, когда держит этих троих близко от себя. Не зря он также запасся и пленными сибианами, а не уничтожил их — это гарантия, что его корабль не попытаются уничтожить одним ударом. Так что, зря Маргарет радовалась своей удаче — он разрешил ей видеть ровно столько, сколько ему было нужно. Надо же, они ещё не вступили в бой, а она уже чувствует поражение.

— Послушай, Айрон, — сказала она мужу, когда военный совет на время прекратился. — дай мне слово, что ты не предпримешь никаких действий, не посоветовавшись со мной.

— Ты мне не доверяешь?! — вспыхнул он.

— Нет, — кротко ответила она. — Просто я боюсь, что при ваших обоюдных возможностях эта битва будет мгновенной, и я даже не успею ничего понять, как останусь в стороне.

— Ну, хорошо, — смягчился он. — я обещаю.

Полёт архипелага огненных островов был невероятно скор — он игнорировал все мыслимые физические законы. Светового предела для живого огня не существовало, потому что движение островов было не линейным, а дискретным — каждую тысячную долю секунды архипелаг проскакивал через подпространство десяток световых лет. Происходило это столь плавно, что казалось, будто острова просто движутся в открытом космическом пространстве, приближаясь к Магеллановым облакам, как обычный морской корабль к берегу. Там, на краю иной галактики, собиралась армия огненных ифритов из скопления галактик. У каждого такого архипелага есть свой правитель, и время от времени они собирались, чтобы обменяться новостями. Ровоам собирался предложить вождям заняться этой интересной задачкой — Рушером. Огненные ифриты, которые любят грандиозные зрелища, охотно отзовутся и наверняка примут участие в загоне.

Сила, с которой предстояло воевать Рушеру, была огромна — он встретился с настоящим врагом. Наверняка он даже знать не знал и думать не думал, что может существовать такая мощная цивилизация во Вселенной, как Огненные Ифриты — существа, чья фантастическая власть над материей и пространством вполне сравнима с живой силой Додонов, только зиждилась на иной основе. Каждый миг приближал армаду островов Ровоама, молодого царя ифритов, к Магеллановым облакам, где уже ждали их многие армады. Не хватало там лишь Айрона, который бы мог рассказать о том, что представляет из себя их враг и каковы его возможности.

Для огненных ифритов человек, даже такой могущественный, как Рушер, был просто козявкой, которую проще испепелить, чем разбираться в её проблемах. Ифриты не знали существ, сильнее себя, и потому предпочитали держаться вдали от заселённых планет, чтобы не нанести вреда тем, кто неизмеримо слабее их. Они заходили в галактики лишь за двумя вещами: сеять зёрна звёзд и погулять среди солнечных протуберанцев. Время от времени две армады встречались и устраивали грандиозные гонки среди молодых звёзд, сталкиваясь, иной раз разбиваясь вдребезги и разнося в клочья едва сформировавшиеся планеты. Результатом этих игр было возникновение кометных скоплений и метеоритных полей. Поистине, забавы ифритов были космического масштаба. Теперь же, когда ифритам Ровоама попалось такое занятное дело, они все предвкушали хорошую забаву — Рушер не знал, с чем сцепился. Надо было только добраться до Магеллановых облаков.

После разговора с Маргарет Айрон отправился на нос острова. Так у них теперь повелось в семье, что жена его уходит на корму, а он — на нос. Прямо по курсу головного острова белело во мраке Космоса пятно туманности. Вокруг не было ни звёздочки — архипелаг находился далеко за пределами любой галактики.

Айрон некоторое время стоял на самом краю остроконечного выступа. Он не боялся упасть — падать было некуда. Пустота вокруг островов была глубоким физическим вакуумом, но взгляду огненного ифрита она представлялась не сплошной чернотой. Вакуум был полон энергий, всплески которых виделись плазменным очам Айрона, как множество разноцветных вспышек, волн, мгновенных треков. Собственно, всё пространство вокруг островов было нескончаемым океаном энергии, которую ифриты свободно черпали для своих нужд. Но, острова были в этом районе океана единственным материальным явлением, а, следовательно, и единственным источником гравитационных волн. Поэтому того слабого притяжения, которое ифриты испытывали со стороны островов, было достаточно, чтобы не улететь в открытый космос. Среди массивных материальных объектов они использовали иной вид притяжения.

Нападение на Айрона произошло внезапно. Некоторое время он рассеянным взглядом смотрел вперёд по курсу, словно надеялся таким образом ускорить и без того непостижимо быстрое движение островов. Таким образом ифриты двигались лишь вдали от звёздных скоплений, потому что, случись рядом оказаться какому-то иному материальному объекту, его бы разорвало на части возмущениями пространственных тяжей, а гравитационный хвост после прохождения армады растёр бы такой объект в пыль.

Времени на островах как бы не существовало, не было способа его отсчёта и измерения, так что длительность нахождения в гостях у Ровоама Айрон оценивал лишь степенью приближения к Магеллановым Облакам — они медленно, но верно вырастали в размерах. Отцу-ифриту просто не терпелось поскорее добраться до места, поэтому после разговора с сыном он часто уходил на мыс. Вот и теперь сидел на краю утёса и неотрывно смотрел своими огненными глазами на светлое пятно, неподвижно висящее среди океана многоцветных вспышек, волн и прочих безмолвных чудес вакуума. Эта картина могла заворожить кого угодно, поэтому Айрон не сразу заметил странное явление.

Среди мельтешения мгновенно возникающих и так же исчезающих пар частиц-античастиц, сбоку по курсу, родилось маленькое чёрное пятно. Некоторое время оно хаотично колебалось краями, словно плясало — так пляшет солнечный отблеск на водной ряби, только изображение не дробилось волнами. Потом пятно немного подросло и запрыгало ещё интенсивнее. Оно даже стало поворачиваться вокруг себя, отчего стало видно, что оно есть чисто двумерное явление, то есть у него не было толщины — при повороте оно просто исчезало на мгновение, потом снова возникало и продолжало трепетать, как кусочек абсолютной черноты, в которой не отражалось ничего.

Айрон понятия не имел о множестве процессов, характерных для вакуума, он не был физиком, но с тех пор, как стал ифритом, повидал немало удивительных вещей. Так и теперь он заподозрил, что встретил нечто из того же ряда. Ифрит сидел на краю утёса и довольно долго наблюдал за необычным явлением, но клочок черноты продолжал плясать, поворачиваться, извиваться, произвольно меняя конфигурацию краёв, и только. Наконец, однообразие этого бессмысленного танца стало надоедать. Коэн поднялся с места, собираясь отправиться обратно во дворец, он повернулся спиной к Магеллановым Облакам, и в этот миг чёрный лоскут атаковал.

Нервно трепещущее пятно вдруг резко расширилось, тесня краями энергетические флуктуации вакуума и собирая их в неровную гармошку — зрелище, способное свети с ума! — границы лоскута заходили ещё резче. Он разросся, словно пасть, и мгновенно накрыл Айрона, сделал судорожное движение, словно глотнул, сжался и захлопнулся.

В непроглядном мраке кувыркалась маленькая фигурка, словно затягиваемая горлом насоса. Светящееся тело, сияющие одежды, полыхающая багровым светом мантия — это был Айрон. Огненными глазами он смотрел по сторонам, но зацепиться взгляду было не за что — кругом одна и та же темнота, и свет из его тела уходил в неё, теряясь в непостижимой глубине. Оставшись без энергетической поддержки, тело ифрита быстро испарялось, теряя температуру плазмы, отдавая кровь — потоки возбуждённых электронов. Коэн буквально коченел от холода, но хуже всего была мысль, которая билась в его мозгу, как муха под стаканом: поймал! В следующий миг что-то горячо толкнулось внутри его тела, словно требовало выхода — это возбудилась Сила, требуя действий.

Процессы, происходящие в теле ифрита, очень быстры: как быстро происходило испарение, так же скоро происходило и мышление. Его Сила! Она же никуда не делась!

Страх быстро улетел, словно покинул тело вместе с частью плазмы. Коэн лишь усмехнулся замерзающими губами и совершил бросок в пространстве, чтобы покинуть эту ловушку. Ничего не изменилось — вокруг всё так же был полный мрак. Все ощущения тела говорили, что среда осталась прежней, но сила переноса, живущая в нём, утверждала, что бросок состоялся. Ещё и ещё раз, не веря уже ни своему разуму, ни ощущениям, Айрон переносился в пространстве, и по-прежнему ничего не изменялось — он завис в беспроглядной тьме.

Паника нарастала в его коченеющем сознании, в умирающей плазме мозга, в той сложно организованной живой материи, которая составляла существо бессмертного в своей сущности ифрита. Его поддерживало лишь что-то, жарко пульсирующее в грудной клетке — комок неумирающего огня. Наверно, это было сердце. Сердце Огненного Ифрита есть то зерно, с которого начинают жить звёзды. Наверно, он случайно вошёл в процесс возникновения нового светила. Теперь к его останкам будут стекаться струи звёздной пыли, за миллиарды лет образуется холодная туманность, потом начнётся процесс сжатия, и он вновь обретёт сознание в виде горячей молодой звезды. Он будет радоваться встречам со своими товарищами-ифритами, когда те, проплывая мимо на своих драгоценных островах, будут салютовать ему потоками плазмы, а он будет выбрасывать протуберанцы, ласково обнимая своего сына и проходя огненными потоками сквозь его дворец.

Этот предсмертный бред был прерван внезапным поворотом событий — Нечто предпочло само вмешаться в ситуацию. Из потухающей грудной клетки ифрита вырвался ослепительный поток, он быстро растёкся вокруг охладевающего тела, образуя тонкостенную преграду между ним и той таинственной средой, куда, как в ловушку, угодил Коэн. Внутри прозрачной сферы начались изменения — тело ифрита снова вспыхнуло, стало набирать температуру, обрастать плазмой, и вскоре Айрон очнулся.

Он плавал внутри небольшого шара и чувствовал себя прекрасно — это Сила вмешалась в дело, не позволила ему умереть. Теперь этот шар стал его оболочкой, как второй кожей. Он подпитывал плазменное тело необходимой энергией, даже не спрашивая согласия.

— Итак, в чём дело? — спросил непонятно кого Айрон, поскольку был в этом непроглядном мраке один. — Почему перенос ничем не завершился? Попади я в любое место Вселенной, хоть бы и не острова, я бы всё равно оказался в вакууме, а вакуум питает тело ифрита в любом месте, где ни окажись.

Ответ прозвучал совершенно неожиданно — собеседник у Айрона всё же был. Это отвечала Сила — она была не только безграничной возможностью, но и абсолютным знанием о всём, что составляло понятие Вселенной. Другое дело, что вместить это знание было подчас невозможно. Это додоны были мудрецами, а Айрон в теле ифрита оставался человеком, и знания его были очень ограничены даже для человека. Ответ прозвучал не словами, не образом, а неким обобщённым представлением — ему сообщили ровно столько, сколько он мог понять.

Он оказался не в пространстве, а в отсутствии его, в нуль-мерном континууме, поэтому перенос ничего не дал.

— Сколько времени я здесь нахожусь? — растерянно спросил пленник континуума.

«Времени здесь не существует.» — был ответ.

А далее пошли по-настоящему страшные подробности: мрак был сознательным явлением. Это был тот же вакуум, только иначе организованным.

Перед мысленным взором Айрона рождались чудовищные картины — он словно превратился в микро-существо, вникая в то, что было сущностью пространства. Ровоам как-то говорил ему о ячеистой структуре вакуума, да Айрон, увлечённый враждой с Рушером, не обратил на это внимания. Теперь же перед глазами возникали видения: однородная пустота распадалась на крохотные объёмы, те разрастались (или уменьшался Айрон?), и становились видны структурные кластеры, которые передавали друг дружке правильные отрезки волн. Обмен происходил так интенсивно, что вся конструкция походила на работу огромного блока памяти фантастического компьютера. Таково было устройство того, что он воспринимал как абсолютный мрак.

— И что же ему надо?

«Он выполняет задание.» — ответила Сила, убывая с кошмарной быстротой — столько стоили сведения, вырванные ею у мрака.

Айрон прекратил диалог, понимая, что может извести весь свой драгоценный запас Живой Энергии, но так и не обрести полноты картины. Мрак выполняет задание — это могло быть только приказом Рушера. Вакуумный компьютер — как раз явление в его стиле, он всегда любил послушные исполнительные вещи.

Он не успел более ничего подумать, как мрак распался, выбрасывая Айрона в его сфере безопасности в космическое пространство. Но какое!

Он сразу ощутил всем телом могучие потоки гравитации и стал оглядываться в поисках источника. Картина вокруг была необычной даже для Космоса. В изумлении Айрон увидел далеко над головой светлый круг, полный звёзд и туманных пятен, а вокруг была лишь чернота, в которой он обострёнными чувствами ифрита ощущал материю, стремительно утекающую в глухую черноту под ногами. Он сам утекал в эту черноту, вытягиваясь, как язык огня, от чудовищного тяготения. Там, куда стремились ноги, вспыхивали, словно ударялись в твёрдую поверхность, крохотные искры. Скорость всё возрастала, вытягивая даже пузырь безопасности в яйцо — так сильны были искажения пространства.

«Чёрная дыра.» — бесстрастно сказала Сила.

Вот куда выбросил его мрак!

Айрон поднял отекающие плазмой глаза к зениту, где стремительно уменьшалась маленькая круглая Вселенная — зрение изменяло ему. Выскочить из объятий засасывающей вещество воронки было невозможно — нет силы, что вытолкнула бы его отсюда. Это смерть.

В следующий бесконечный момент он привёл в действие силу скачка в пространстве, и жадная глотка, обращающая материю в абсолютное ничто, потеряла свою законную добычу.

Первым ощущением был световой удар, вторым — живительное тепло, проникающее даже сквозь сферу. Потом только он понял, что несётся по орбите над поверхностью пылающего звёздного гиганта. Айрону повезло — он вышел из скачка с огромной скоростью, которую ему придало падение в чёрную дыру. Теперь же эта скорость удержала его от падения на солнце. И это счастье, что направление скорости совпало с орбитальной траекторией. Так он думал примерно секунду, пока по небольшому убытку Силы не понял, что это Сила так скорректировала направление полёта. Она опять сама вмешалась, когда сочла, что её хозяин находится в опасности.

Айрон огляделся, определился с направлением и совершил ещё скачок — подальше от звезды. Всё-таки целее будешь. Достигнув безопасного с его точки зрения места, он снова попытался сориентироваться. Задача его была очень трудной, практически невозможной — он желал отыскать в этом бесконечном океане Вселенной острова своего сына — Огненного Ифрита Ровоама. И куда же его забросил Рушер? Куда Айрон совершил бросок сам? Все эти хаотические перемещения сбили его с толку.

— Чего ищешь, ифрит? — спросил его кто-то, но не голосом, а как-то иначе.

Айрон, повисший в своей сфере посреди открытого космоса, стал растерянно озираться, ища того, кто говорил с ним. И вдруг догадался!

— Ты, звезда?.. — изумился он.

— Да, я. — ответила она.

— Ну конечно! Ведь ты же бывший ифрит!

— Не понимаю, почему тебя это так удивляет. — проворчал голос. — Что за проблемы у тебя?

— Я случайно попал в чёрную дыру. — признался Айрон. — Потом перенёсся подальше, и теперь не знаю, где я.

— Стыдно врать, ифрит. — невозмутимо заметил голос. — Если бы ты оказался в сфере притяжения чёрной дыры, тебя уже ничто бы не спасло. Никто не может вырваться из гравитационного поля коллапсара. А ты, говоришь, сумел удрать?

Айрон вспомнил, что ифриты не способны переноситься через подпространство — это только их волшебные острова обладают таким свойством. Он не знал, что сказать, а между тем ему требовалась помощь от звезды. Только что просить?

— Ты можешь указать мне, где находятся Магеллановы облака? — сообразил он вдруг.

— Что? — звезда засмеялась, разгоняя по своей поверхности огненную пену. — Что это ты такое сказал?

Ох, конечно, незнакомый ифрит и понятия не имел об обозначении, которое было всего лишь абстракцией.

— Там назначена встреча царей-ифритов. — признался он в надежде, что это чем-то поможет.

— Я давно уже не ифрит. — ответила звезда. — И понятия не имею, где они теперь встречаются. А зачем тебе?

— Намечается битва. — мрачно буркнул Айрон.

— Ох, битва! — обрадовался голубой гигант. — Кто с кем играет?

Они всё меньше понимали друг друга — Айрон нервничал от одной мысли, что сейчас происходит в его отсутствие на островах Ровоама, как беспокоится Маргарет, а этот вспоминал ифритские игры.

Он начал оглядываться, надеясь увидеть знакомые созвездия и сориентироваться. Хотя, едва ли бывший археолог мог толково ориентироваться по звёздам. Это была безнадёжная попытка даже для опытного астронома, потому что вокруг не было ни одного знакомого созвездия. Тут Айрон вдруг догадался, как же далеко забросил его Рушер: до нападения мрака он был вообще за пределами Галактики, а теперь он находится явно в звёздном скоплении! Ситуация была ужасна — он потерялся! Маленькая песчинка, затерявшаяся в безбрежности Вселенной!

— Я однажды тоже потерялся. Отправился покататься в шаре и потерялся. — заговорил голубой гигант, видимо, уловив идущие от гостя флюиды растерянности и страха.

— И как нашёлся?

— Я не нашёлся, я стал звездой.

«Спасибо за утешение.» — подумал Айрон.

— Только это давно было. — продолжал предаваться воспоминаниям ифрит.

Айрон почувствовал гравитационную волну, идущую со стороны. Это приближалась планета — каменный шар без атмосферы. Вместо океанов — сухие провалы, горы, как стёртые зубы. Она прошла под ним, лишённая вращения — одна сторона всегда тёмная и холодная, вторая всегда обращена к светилу. Зоркие глаза ифрита увидели на ней следы давно погибшей цивилизации — какие-то скорбные останки, впаянные жаром в спекшуюся почву.

— Вот, всего одна осталась. — пожалел Голубой. — А раньше было шесть. Первая была девочкой — такая егоза! Второй был парнем — ну и кипучий же был! Третья была тоже девочкой. Четвёртый и пятый были близнецами — всё дрались между собой. Однажды так налетели друг на дружку, что распылились по орбите. А шестая была серьёзная девочка: обзавелась красивой атмосферой, потом откуда-то воды взяла, стала разводить всякую живность. Долго жили малыши, только потом всё равно всё кончилось. Ребята мои все ко мне вернулись, а эта ещё носится по орбите. Только скоро и ей конец.

— Почему? — спросил Айрон, тронутый этой печальной картиной гибели планет.

— Старый я. — сообщил Голубой, как нечто само собой разумеющееся. — Так что, ифрит, не больно долго тут крутись — мне скоро коллапсировать. Тогда держись — у чёрных дыр разума нет: одно слово — могила!

— А ещё тут чёрные дыры есть поблизости?

— Не видел ни одной. — сообщил Голубой. — Если бы были, я бы точно знал — она бы у меня свет воровала. Ладно, шёл бы ты. Вон, посмотри: между этими двумя галактиками есть прямой трек, по нему частенько острова ходят. Попробуй приладиться на гравитационный тяж — так скорее кого-нибудь встретишь.

Айрон обернулся посмотреть, куда указывала протуберанцем старая звезда, и удивился: что-то в звёздном небе было не то. Непонятно — что, но всё же не то.

Он отправился в указанном направлении, быстро перебирая пространственные струны и подпитывая себя энергией вакуума — для огненного ифрита Космос, как дом родной. Айрон не испытывал страха перед невообразимо огромными расстояниями, словно перестал быть человеком — в долгой жизни плазменного существа могло быть много всяких происшествий, но всегда будет достаточно времени, чтобы выйти из неприятного положения. Расстояние — это не проблема. Отсутствие ясной ориентации — тоже. Достаточно встретить кого-нибудь из ифритов, и они помогут ему. Единственное, что имело значение — это время, потому что Рушер не просто так избавился от своего врага.

Рушер, Рушер! Вот кто сидел в кипящих мыслях Коэна, побуждая его к немедленному действию и сжигая яростью его человеческий рассудок. Рассудок же ифрита был полон оптимизма и быстро выстраивал одну версию спасения за другой. Подумаешь — потерялся!

Он мчался, наращивая скорость, вдоль пространственного тяжа, перескакивая с одной гравинити на другую, пользуясь магнитными полями дальних звёзд, как ускорителем, лавируя между звёздными гигантами и проскакивая сквозь блуждающие осколки давно погибшей планетной жизни. Его суммарная скорость превышала световую, потому что он был не просто ифрит — Айрон мгновенно намечал точку на пространственной линии и переносился за миллиарды километров мгновенно — такова была сила его дара, сила волшебников додонов, которую десять лет назад так неосмотрительно отдал ему его враг Рушер. Вот как надо применять эту силу, а всё, что он делал до сих пор — жалкий дилетантизм! Силы додонов созданы для общения с Космосом, а не для суеты.

Ему было легко и весело, он наслаждался своей мощью. Он был самым уникальным существом во всей Вселенной — сплав возможностей ифритов, сил додонов и сознания земного человека.