Казанцева Марина Николаевна Планета Скарсида

Глава 1

Звуки, ощущения и запахи новой жизни обрушились на Морриса и Занната, едва они ступили на почву планеты Скарсида. Последнее было особенно ощутимо.

— Ого! — сказал Моррис, пытаясь что-то разглядеть под ногами в этой в ночной тьме. — Запашок весьма особый.

— По-моему, это навоз. — поделился соображениями Заннат.

— Я уже понял. Куда будем отступать, брат?

Кажется, они попали на пастбище, где паслось не столь давно большое бизонье стадо. Надо было срочно что-то предпринимать, потому что от края поля, от пышных зарослей с пышными белыми цветами уже шли два Спутника. Они приближались, и в темноте, разрежаемой лишь светом звёзд и белым сиянием цветов, стало видно, что это женщина, одетая, как амазонка, и ушастый, упитанный осёл.

— Привет, Заннат! — весело завопил он и припустил, что было духу, на своих ножках.

Домчавшись до застывших среди навозных яблок двух гостей Скарсиды, он остановился перед своим темнокожим другом и заговорил, помахивая хвостиком:

— Ну класс!

— Здорово, Пач! — обрадовался Ньоро. Он хотел броситься к ослу и обнять его лобастую башку, но не двинулся, потому что между приятелями лежала солидная куча.

— А, это! — осёл легкомысленно огляделся. — Это кукумачи с ворукачами паслись.

— А я-то думал, что коровы!

— Ну что ты! — возразил осёл. — Коровы — это неудобно!

Пока они так радостно завязывали контакты, Моррис стоял и наблюдал с очарованным видом, как к нему неторопливо подходила стройная женщина в очень своеобразном наряде.

Обольстительно колыхая бёдрами в юбке из лисьих хвостов, Инга Марушевич обошла Габриэла, изящно ступая длинными ногами меж куч навозных яблок, и заметила через плечо:

— Ба! Какие люди!

— Послушай, Инга, — озадаченно обратился он к ней, осторожно поворачиваясь среди пахучего добра. — А тут есть для свиданий местечко почище?

— Это ты о чём? — осведомилась она, откидывая с плеча лисий хвост, прикреплённый к затылку пышной шапки.

— Я об этих сомнительных ингредиентах.

— А, так это просто кукумачи с ворукачами паслись. — небрежно ответила Спутница.

— А я думал, Скарсида — это настоящая сказка! — простодушно признался Моррис, старательно выбираясь из кучек и следуя на Ингой.

— Так оно и есть. — подтвердила она. — Не будь тут кукумачей с ворукачами, нам пришлось бы заниматься скотоводством и всякой прочей скучной ерундой.

— Ага, понятно. — наконец дошло и до него. — А ты есть прекрасная пастушка.

— Ещё чего! — ответила она. — Кому надо их пасти! Я есть охотница на лис!

Всё это было сказано так серьёзно, что быть правдой никак не могло.

— Послушайте, прекрасный детектив! — взмолился Моррис. — Я несколько неподходяще одет для вашей сельскохозяйственной планеты.

— Что вы говорите, Патрик!? — притворно изумилась Инга и обернувшись, осмотрела своего бывшего напарника с головы до ног. — Простите, босс, я помню, где-то у меня завалялись резиновые сапоги.

Моррис и в самом деле был одет совершенно неподходяще для сельской местности: как был он, так и перенёсся на Скарсиду в щегольском своём прикиде — в дорогой чёрной рубашке с чёрным же галстуком, в элегантных чёрных брюках с ремнём, тонкие хромированные детали которого добавляли его безупречному облику необходимые штрихи законченности и гармонии. На ногах же его были весьма небедная английская обувь с умеренно узкими носами, совершенно неуместная среди, простите, коровьего дерьма.

— Холливэй! — с упрёком обратилась к нему Инга Марушевич, поминая его тем именем, которое он хотел бы навеки схоронить — это было имя героя его сна — самодовольного и жуликоватого сыщика, который находил извращённое удовольствие в том, чтобы подставлять невинных и подсиживать коллег.

— Холливэй, — сказала ему Инга. — С каких это пор вы так трепетно стали относиться к своим костюмам? Я помню, вы были величественно-небрежны к своей внешности подлинного героя-любовника.

— Ну что же было делать! — развёл руками Моррис, балансируя в узком промежутке между угрожающими его элегантности кучами. — Я был вынужден держать минор! Ты не представляешь, все дамы в отделе пытались меня заарканить! Мне приходилось делать мрачную мину и притворяться мизантропом!

Он выбрался с загаженного луга на край его, к густым шаровидным зарослям, усаженным чудесными цветами — теперь запахи сливались и порождали необыкновенное сочетание поэзии и прозы.

— Здесь нет кукарачей? — опасливо спросил Моррис, вынюхивая в узких проходах между пышными кустами.

— Кукумачей. — поправила его Инга. — Нет. Близится утро, а они ночные животные, и на дневной сон уходят в пещеры.

— Оставляя нам все плоды своих трудов. — пробормотал Габриэл.

— Эй, идите сюда! — закричали невидимые в зарослях Заннат и ослик. Вот у кого не было проблем — эти двое были старыми друзьями!

— Насчёт плодов — это верно! — засмеялась девушка.

Она пошла впереди, раздвигая хвостами смыкающиеся бока кустов, а следом шёл Моррис, собирая на свои безупречные чёрные брюки лёгкую пыльцу цветов. Да, оделся он неподходяще.

Занната и осла они обнаружили, сидящими перед яичной кладкой — в углублении земли лежали кучкой крупные, крупнее страусиных, яйца с тёмно-зелёной скорлупой.

— Вот, это и есть яйца кукумачей. — с непонятной гордостью произнёс Пач.

— Так это птицы?! — изумился Моррис. — Какого же они размера, что валят такие кучи?!

Спутники героев весело расхохотались.

— О, нет, Габриэл! Кукумачи не птицы! — со смехом сообщила Инга. — Да какая тебе разница. Главное, что кладку мы нашли.

— А ворокачи тоже несут яйца? — спросил Заннат, весьма заинтересованный этими крупными плодами, плотненько лежащими в земле.

Тут кладка дрогнула и стала отчего-то углубляться в яме — яйца тихо зашевелились.

— Вылупляются… — очарованно произнёс Ньоро.

— Какое там! — бросил осёл, поспешно выкатывая копытом верхнее яйцо и примериваясь к следующему.

— Нет, они не вылупляются. — Инга присела на корточки и тоже стала вытаскивать яйца из ямы. — Это лильмобл натаскал добычу с поля. Он ворует у кукумачей яйца и утаскивает к себе в нору. Мы ищем такие кладки, чтобы собирать яйца. Лильмобл умеет отличать созревшие от несозревших и отбирает их. Не всё, Моррис, что валяется на поле, есть навоз. Так воняют несозревшие яйца кукумачей. Хорошо, что не наступил и не раздавил — вот тогда бы ты понюхал! Мы ждём ночи, чтобы выходить на поиски таких кладок. Это консервы.

— Консервы?! — изумились гости.

— Да, природные консервы.

— Вам понравится. — пообещал ослик. — А я пойду и поищу консервы ворукачей.

Инга достала из заплечной сумки сетку и стала складывать в неё крупные тёмно-зелёные яйца. Из опустевшей ямы высунулась хищная головка, повертела злобно глазками и хрипло закаркала, в бешенстве оттого, что у неё похитили честно украденную добычу. Зверёк так расстервенился, что хотел тяпнуть Морриса за ногу.

— Плюнь на него. — посоветовала Инга.

— Он не бешеный? — с опаской спросил Моррис, отходя подальше от злобной твари — та уже вылезала из норы, намереваясь задать ворам взбучку.

— Я же говорю: плюнь на него. — ответила Спутница и плюнула на лильмобла, попав ему на плоский лобик. Любитель даровых консервов взвыл и быстро юркнул обратно в свою нору.

— Вот так примерно. — сказала Инга, увязав кошелку. — Мужики, вам нести.

Моррис с Заннатом схватились за верёвочные ручки сетки и приподняли груз. Яйца оказались весьма увесисты. Было их в кладке штук восемь-девять, а сеточка весила килограммов двадцать!

Они двинулись следом за девушкой, а та внимательно оглядывала траву между кустов, ища новую добычу.

— А где вы тут живёте, мисс? — спросил Заннат. — У вас ферма?

— Нет, — отвечала Инга. — тут фермы не нужны — всё растёт под ногами, только собирай. Я вообще была тут единственным человеком, пока вы не появились.

— А кто же тут живёт? — удивился Моррис. — кукарачи с морокачами?

— Кукумачи с ворукачами. — терпеливо поправила его Спутница. — Они просто животные.

— Эй, ребята! — закричал со стороны осёл. — Я нашёл ещё одну кладку!

— Он замечательный следопыт. — уважительно отозвалась о Паче Инга.

Яйца ворукачей походили на аккуратные пластинчатые горшочки с плотно прикрытыми крышечками — всё имело коричневый цвет. Ночью, да в траве, среди навоза, такие колобашечки точно не сыскать.

— Зрелые? — с пониманием дела спросил Моррис.

— Конечно. — подтвердил осёл. — Гудногл других не собирает.

— Ещё один вид хищника? — поинтересовался Заннат.

— Ой, что вы! — расхохотались оба Спутника. — Милейшее существо, только с чувством юмора слабовато!

Они принялись быстро выкатывать плотные кожистые горшочки из ямы и складывать их в новую сетку.

— Скорей, скорей, а то учует и погонится за нами. — опасливо говорил осёл.

— А его плевком не остановить?

— Так у него же головы нет! — простодушно отозвался Пач. — Давай, Инга, вяжи скорее, и драпаем отсюда.

— Держи! — девушка сунула Моррису сетку и достала из ножен длинный нож. — Ребята, как я скажу, дерите отсюда во весь дух!

— Так чего же ждать, давайте сразу драпать! — шёпотом предложил Заннат, сообразив, что так просто на этой планете еда не достаётся — яйца, и те надо воровать!

— Подожди, а то как побежишь, так сразу и нарвёшься. — шёпотом же ответил Пач, озираясь по сторонам.

Моррис с Заннатом, держа по мешку в руках, взяли позу на изготовку, чтобы при первом признаке тревоги драпать.

— Закинь за спину. — заботливо помог другу ослик. — а то как бежать, держа перед собой такую тяжесть! Давай, Моррис, и ты за спину закинь, да держи покрепче.

— Не поколотятся? — с опаской спросил Габриэл, закидывая на плечо авоську с тёмно-зелёными яйцами. Ещё не хватало, чтобы белок с желтком потекли по спине!

— Да ну, их так просто не пробить. — отмахнулся осёл.

— Да тихо вы! — шикнула на них Инга. — Не слышно же!

В установившейся тишине послышались смачные шлепки, как будто кто-то плюхал по болоту в резиновых сапогах. Моррис тоскливо посмотрел на свои модельные туфли. Заннат стоял, слегка пригнувшись и блестя глазами и зубами, в своих джинсах и клетчатой рубахе навыпуск, с сеткой краденых яиц за плечом — ни дать, ни взять, беглый негр с поживой.

Плюх, плюх — приближались звуки.

Осёл задрал в возбуждении хвост, готовый драпать при первом же сигнале.

Зашевелились кроны кустов, закачали головками цветы, и тут в руках Инги с щелчком зажёгся фонарик — широкая воронка света выхватила из темноты две босых человеческих ноги — они стояли на траве, растопырив пальцы. Выше середины голени над ними не было ничего — просто две босых волосатых ноги, а перед ними кожистое яйцо-горшочек.

Сообразив, что их грабят, ноги в бешенстве затопали. В ответ раздался громкий крик — вопили воры. Все четверо — два гостя и два Спутника — закричали и бросились наутёк, унося сетки с яйцами. Инга пронзительно визжала, перепрыгивая через цветущие кустарники, осёл ревел, продираясь напролом, гости орали.

— Беги!! Затопчет!! — голосил Пач с вытаращенными от ужаса глазами.

Выскочив к берегу реки, Марушевич повалилась на траву, держась за живот и задыхаясь от смеха.

— Вот здорово-то было! — радовался Пач.

— Так они не опасны?! — не поверили своим глазам гости.

— Кто? Гудногл? — спросила Инга. — Ну, разве напинает, если упадёшь.

— Вы нас дурачили! — воскликнул Габриэл.

— Не-е, — мотнул головой осёл. — Мы всегда дожидаемся гудноглов, чтобы посмотреть, как они злятся и топают ногами.

— Сейчас перекусим маленько перед следующим заходом. — пообещала Инга, ломая цветущие ветки кустарника.

— Люлярва вообще чудесное растение. — сообщила Инга, раскладывая на песке слой веток с широкими плотными листьями. — Его веточками можно чистить зубы лучше, чем настоящей зубной щёткой. Цветы его дают обильную мыльную пену, листья используются вместо соли.

— Да. — сказал осёл, с видом крайнего удовольствия жуя целую горсть листьев люлярвы. — Кстати, они же возбуждают нервную систему. Боевые квази-коты их лопают перед атакой, когда собственной злости не хватает.

— Что за коты? — поинтересовались гости.

— Квази-коты! — подняв палец, со значением сообщила Инга. — Местное население.

— Население Скарсиды — коты?! — изумился Заннат.

— Вот те раз! — огорчился ослик. — Я же тебе говорил, что я с планеты котов. Не поверил, значит?

— Ты мне сказал, что Скарсиды нет, что я её придумал. — возразил ему друг.

— Ну да! — ничуть не смутился осёл. — Одно другому не мешает.

Инга положила в листья одно зелёное яйцо и принялась тихонько постукивать по нему костяшками пальцев. Постучит и прислушается, постучит и опять прислушается.

— Кто там? — поинтересовался Заннат.

— Тише, а то не слышно! — шикнула Инга и продолжила постукивать по скорлупе. Наконец, внутри что-то тихо скрипнуло.

— Во! Сейчас смотрите! — с азартом прошептал осёл.

Яйцо немного полежало, испуская лёгкие звуки. Потом раздался треск, и по скорлупе прошла извилистая трещина. Неудержимо запахло чем-то очень аппетитным. Из трещины показалось что-то тёмное, потекла тоненькая струйка сока. Скорлупа ещё больше разошлась, дрогнула и приподнялась над нижней половиной, словно больше не могла удерживать в себе внутренность яйца. Инга сбросила палочкой верхнюю половину. То, что открылось, выглядело, как нежная, сочная ветчина, а вовсе не яйцо! Это был мясо, в чистом виде мясо!

— Ешьте, господа. — сказала Инга, отрывая пальцами от плотного кокона волокнистый кусочек, источающий сок и дивный запах. — Это мясные яйца. Это наши консервы.

Гости оторопело посмотрели друг на друга, отчего оба Спутника снова закатились в хохоте.

Содержимое яйца оказалось самым настоящим мясом — нечто вроде смеси ветчины и говядины. Только соли немного не хватало. Вместо соли прекрасно подошли листья люлярвы, имеющие вкус лёгкого перца с солью.

— Хорошо у вас тут. — заметил Заннат, отрывая пальцами кусочки от яйца и с наслаждением отправляя их в рот. — А хлебного дерева нет? В смысле: булки на деревьях не растут?

— Нет. — чуть усмехнулась Инга. — зато у нас тут бегают хлебные зайцы. Когда лень охотиться на яйца, мы ловим зайца, намазываем на него джувачный джем и едим, запивая молоком мумуровы.

Моррис перестал есть и скосил глаза на Ингу, пытаясь понять, всерьёз ли это, или всё-таки шутит.

— Да ну зайцев! — возразил осёл, который, как истинный вегетарианец, мяса не касался — он сидел с коричневым яйцом ворукачи. — Возьмите хоть гигантского ленивца, который всю жизнь живёт в обнимку с пурпурной алахохой! Этот вообще никуда не ходит!

Заннат едва не подавился куском и воззрился в негодовании на своего Спутника.

— Так это правда?! — вскричал он.

Осёл и девушка опять покатились от смеха.

— А ты говорил, что он видел Скарсиду! — удивилась Инга.

— Ну да! — подтвердил осёл. — Другую сторону. Ту, где сапфиры. Наелись мяса? Теперь давайте покушаем ворукачева яичка.

Он выкатил к народу круглое кожистое яйцо, больше всего похожее на переросшую гранату-лимонку. Инга поддела ножом крышечку, и та слетела, открыв светло-палевую внутренность яйца, от которой понесло удивительно вкусным запахом.

— Вот вам ложечки. — сказал Пач, притягивая ветку люлярвы. Те же плотные кожистые листья, которые при жевании выделяли остро-солёный сок, сошли за десертные ложки.

— Это рай. — сказал Заннат, слизывая с листа нежное суфле, имеющее вкус густых сливок с мёдом.

— Видел бы ты гигантского ленивца. — сообщил осёл, засовывая морду в наполовину съеденное яйцо и длинным языком вылизывая остатки угощения.

Выеденные скорлупы были брошены тут же, а трое людей и осёл поднялись с места.

— Хорошо ли оставлять мусор? — засомневался Заннат.

— Ай, жрубли подберут! — легкомысленно ответил ослик. — Они уже в кустах сидят и ждут, когда мы наедимся. Ты на них не смотри, а то они стеснительные очень — могут смутиться от смущения.

— Да, это рай. — уверенно заявил Заннат.

— Да говорю же тебе, брат, ты ленивца не видал. — пробормотал в ответ осёл.

— Ну что, продолжим. — предложила Инга и первая двинулась, предоставив мужчинам тащить две сетки с яйцами. Они отправились снова на поиск яиц.

— А что же ты сказала, что скоро утро? — спросил Ингу Моррис.

— Очень скоро, Моррис. — пообещала она. — Нам надо поспешить с добычей яиц, а то кукумачи с ворукачами отправятся в пещеры на боковую, тогда лильмоблы с гудноглами затащут к себе в норы все яйца, а у них норы такие глубокие и разветвлённые, что замаешься копать.

Все четверо снова углублялись в заросли. Полей, подобных тому, на которое попали этой ночью Моррис и Заннат, оказалось много. Они походили на широкие круги, окаймлённые пышным кустарником, среди которых местами возвышались деревья с низко растущими ветвями. Вся эта природная красота располагалась на обоих берегах реки. Было там ещё что-то вдалеке, только в темноте не разглядеть — луны-то на небе не было.

Четвёрка добытчиков ходила в темноте — осёл руководствовался нюхом, а Инга отыскивала кладки с помощью электрического фонаря. Уж откуда здесь, на Скарсиде, взялся электрический фонарь — никто не объяснил.

— И где же ты заряжаешь батарейки? — бормотал Моррис, добывая зелёные яйца из гнёзд.

— Тут есть батареечное дерево. — отвечала Инга. — там всё растёт.

Они грузили яйца в сетки и, не забывая плюнуть на лильмоблов, относили их к деревьям, где привязывали на низкие ветви. Яиц было страшно много, и сумками с добычей были увешаны все нижние ветки. Отдельно — зелёные яйца кукумачей, отдельно — пластинчатые колобки ворукачей.

— А где сами животные? — спрашивал Моррис, увязывая сетку.

— На других полях пасутся. Они переходят каждую ночь на новые поля, чтобы не сожрать собственные яйца. Кукумачи и ворукачи слепые, потому что днём спят. Они едят траву и оставляют яйца, И навоз, конечно. Навоз с дождём уходит в землю, а яйца утаскивают всякие любители поживы. Только лильмоблы и гудноглы ставят дело на поток, оттого мы и пользуемся их трудами.

— Тебе не стыдно грабить маленьких лильмоблов и гудноглов? — с укоризной спросил Моррис. — Ребята трудятся, как проклятые, а мы разоряем их запасы.

— Не до сантиментов, Габриэл. — ответила Инга Марушевич. — Мы готовимся к войне. Я в маркитантском отряде — помогаю собирать провиант.

Война?! В этом мире, похожем на рай, готовится война?

Все четверо опять сидели на отдыхе, на этот раз продолжительном, под одним из деревьев, на которые вешались сетки с добычей (чтобы лильмоблы и гудноглы снова не украли яйца). Осёл откуда-то притащил четыре тыквы, и вся компания пила ни на что не похожий сок через соломинки.

Они расположились под пышной кроной дерева, вокруг свисали сетки с яйцами, тихо цыкала в ветвях какая-то ночная птица, порхали мотыльки, от полей тянуло недозрелыми яйцами и цветами гукки. Тьма никак не кончалась, хотя Инга уже сколько часов назад обещала наступление рассвета. Ночь была всё так же темна, а поля с яйцами никак не кончались.

Моррис уже не помнил, сколько кладок он перетаскал к деревьям. Руки его ныли, плечи от сеток саднило, английские туфли промокли от влажной земли. Он чувствовал, что его щегольский наряд давно уже утратил достойный вид, и только галстук, как последнюю иллюзию собственной элегантности, Габриэл бережно заправил в нагрудный кармашек.

Заннат хорошо устроился, облокотившись на спину своего приятеля-осла, а Моррис только мечтательно поглядывал на колени Инги. Она сидела, прислоняясь спиной к стволу, опираясь на толстый корень, как на подлокотник кресла, и держа пузатую тыковку на поднятом колене. Шапку она сняла и засунула под лопатки, чтобы не царапаться спиной о грубую кору. Длинные её волосы цвета тёмный орех были распущены, и девушка походила в своих лисьих хвостах и коротком топе на странную дикарку из фильма про первобытную жизнь. Очень хотелось Моррису прилечь головой на эти стройные колени и почувствовать на своих волосах её руки.

Инга нравилась ему ещё с волшебного сна, когда он изображал из себя этого остроумного пошляка — инспектора Патрика Холливэя.

История, рассказанная Ингой и ослом, оказалась так же фантастична, как и животный мир Скарсиды.

Ночь, которая на удивление Моррису никак не кончалась, длилась приблизительно полгода — причиной этому были особенности вращения Скарсиды вокруг двойного светила. Да, планета вращалась вокруг двух солнц по восьмёрочной орбите. Сейчас она обходила Джарвус-1 с внешней орбиты, всё время держась к солнцу одной стороной — той самой, где сапфиры. Они устилают половину планеты сплошным ковром и отражают убийственный жар Джарвуса-1. Благодаря этой особенности планеты её обитатели прекрасно устроились на тёмной стороне. Всё тут приспособилось к смене сезонов в зависимости от места Скарсиды на сложной траектории.

Долгая ночь близится к концу, когда планета в своём движении подходит к точке перекрещения орбит и собирается перейти к обходу Джарвуса-2. Планета входит в потоки света от двух звёзд, и вот тогда наступает утро на тёмной стороне планеты. Своей тёмной стороной она начинает постепенно ловить лучи второго солнца. Наступает долгий день, в течение которого зелёная сторона будет всё время обращена к мягкому доброму светилу. Только кукумачи и ворукачи не любят света, а всё остальное прекрасно себя чувствует при этом. Животные отправляются в долгую спячку, а население планеты питается запасёнными мясными и сливочными консервами. И многим другим, кстати. Жизнь на Скарсиде просто сказка, если бы не проклятые собакоиды со второй планеты двойной системы — с Псякерни.

— Так это не шутка?! — поразился Заннат. — Ты вовсе не шутил, когда рассказывал про Псака Четвёртого?!

— Какие уж там шутки?! — обиделся осёл. — Да этот Псак Четвёртый похуже вашего Чингизхана будет, говорю тебе! А уж шестнадцатый и вовсе такая пёсья рожа! В общем, нахал и скотина! Если не побьём его, над нами все котята смеяться будут.

Короче, эти собакоиды мечтают захватить Скарсиду. Псякерня двигается к точке встречи. Раз в пять лет планеты проходят близко друг от друга — как раз в точке меж двух солнц. Если бы не эта особенность орбит, жители обоих миров могли бы никогда не встретиться. Но Псякерня сейчас готовится покинуть Джарвус-2 и идёт на сближение с планетой квази-котов. Прошлый раз собакоиды вторглись на Скарсиду, теперь квази-коты готовят ответный удар.

— Постойте! — изумился Заннат. — Значит, на обеих планетах есть средства космической навигации?!

— Конечно есть. — немного удивлённо ответил ослик. — Иначе как бы могло произойти вторжение?