"Рушара" - читать интересную книгу автора (Казанцева Марина Николаевна)Глава 4. Монк Мудрый— Я не приказывал тебе, Алисия, беседовать с гостями. — проговорил Рушер, холодно глядя своими чёрными глазами на провинившуюся, как школьница, даму-Инквизитора. — От вас требовалось только одно: дождаться моего прихода и последить за пленниками. Если ты думаешь, что будешь здесь распоряжаться, то могу устроить тебе экскурсию вниз, и ты узнаешь, что такое переплавка. Но, если ты уже раскаялась в своём глупом поступке, то потрудись изложить, как именно ты собираешься действовать. Мне показался интересным твой опыт в твоём королевстве. А ты, Моррис, пока пойди и обмысли, как справишься с орнитами. Только не советую думать, что старая Орнарта лишь глупая старуха. Для таких дешёвых выводов у меня есть Стиассар. Можешь идти. Говори, Алисия. Моррис удалился с глубоким поклоном. Ему не так сильно досталось, как Алисии. Он-то предусмотрительно промолчал, когда она вздумала хвастать своей властью перед пленниками. И допустила их к озеру, чего они и хотели. Надо было видеть, как Владыка потемнел от ярости, когда узнал об этом. Он возвращается, а Алисия тут носится, как курица, в своём дурацком красном платье с помпёзным елизаветинским воротником — всё ищет, на кого бы свалить вину. Рушер к Моррису обращается и говорит своим особенным вздрагивающим голосом: куда же тот смотрел, почему не помешал? А Моррису что — он развёл руками. Откуда ему знать, какими полномочиями Владыка наделил даму-Инквизитора! И всё же интересно, что она натворила в своём маленьком королевстве? После ухода Морриса Алисия почтительно раскланялась перед Владыкой Рушером — это она прекрасно освоила в своём сне. Морешо вообще была догадливой насчёт того как следует подходить к тем, кто выше. Как в экспедиции сумела подстроиться под требования профессора, так и тут. Едва увидев планету Рушера, она сразу поняла как следует вести себя с её хозяином. Она поспешила просветить Владыку о состоявшихся переменах, что его великолепный сон материализовался. Правда, причина этого не ясна. Алисия и понятия не имела, что в этом мире, помимо неё и Рушера, будет ещё кто-то из их весёленькой компании — таинственный голос, обратившийся к ней в тот момент, когда на площади перед дворцом закончилась казнь мятежников, ничего не сказал об этом. Поэтому настоящим потрясением для неё оказалось появление Красавчика. Он-то и сообщил Владыке, что прямо из пещеры все проснувшиеся отправились в мир Рушера. И что тела самого Калвина там не было. Так что, этот подонок Моррис, который так подло бросил Алисию в пустыне, и тут опередил её! Встреча Морриса и Алисии произошла подобно встрече двух волков, решивших установить перемирие. Ослепительное сияние трона уменьшилось, и стал виден Рушер. Это уже было лучше — это означает, что он не отгораживается от неё, несмотря на её досадный промах, а как раз наоборот — демонстрирует готовность выслушать инение своей приближённой. Это замечательно: выходит, он убедился, что его Синкреты просто тупые исполнители (Красавчик прав в этом), и великому Рушеру требуется хитроумие и опыт человека, поднаторевшего в интригах. Дама-Инквизитор вдохнула поглубже и, изящно раскланявшись, подняла к Рушеру своё прекрасное лицо. — Владыка Рушер, позволь мне указать на некоторые политические просчёты в твоём замечательном правлении. Это был опасный манёвр, потому что Рушер мог рассердиться, прежний Калвин точно бы окрысился. — Говори проще и по существу. — коротко кивнул Владыка. — Я хочу только указать на преимущества чередования кнута и пряника. У тебя же, боюсь гнева твоего, Владыка, в деле только кнут. И, поскольку он не спорил, продолжала смелее: — Смею заметить, Владыка, что с твоей силой, даже очень умеренно используемой, уничтожить все четыре расы проще простого. Как я проверила, население аллерсов сократилось уже втрое с начала открытого конфликта. Если я не ошибаюсь, Владыка Рушер не ставил перед собой такой цели как геноцид? Вся борьба, по моим понятиям, есть лишь усмирение мятежа и конечной целью имеет привить всем расам почтение к своему Создателю и полное повиновение. Мне в моём маленьком королевстве удалось освоить методы управления массами. Я подбрасывала народу идею и предлагала средство для её осуществления. Хорошо действуют две идеи: образ врага и стремление к благоустройству общества. Причём, важно не достигать самой цели, а лишь пользоваться средствами достижения. Я в качестве первичного оружия выбрала религиозное чувство, присущее любому социуму. Поэтому смею предложить не бороться с пророками и сказителями четырёх рас, а дополнить их выдумки некоторыми деталями. Для таких вещей я использовала провокаторов. Это первое. А второе: облагораживание образа Владыки. Я смею сказать откровенно, могу даже утверждать, что вы, Владыка Рушер, сделали всё, чтобы окончательно испортить в глазах ваших подданных впечатление о себе. Тут она остановилась и ещё раз поклонилась Рушеру. Он кивнул, и дама-Инквизитор продолжила: — Не судите меня сурово, но ваш образ — это образ тирана. И вам было бы полезно сменить образ притеснителя на образ страдальца и защитника. — Это как же? — удивился Рушер. — Есть методы, Владыка. — присела в почтительном реверансе Железная Алисия. — Извольте выслушать. Я постараюсь кратко изложить суть. Вы в глазах вашего народа всесильны. Простите, я знаю, что всесильны. Но ведь вы, Владыка, всё видите только своими глазами и никогда не пытались взглянуть на дело с чужой точки зрения. Вот почему я заговорила о взгляде ваших подданных на ваше могущество. А между тем, ни один властитель не может удовлетворить всем требованиям своих подданных, даже самый всесильный. Их требования и ожидания весьма противоречивы, а все упрёки адресуются наверх. Что видят они? Их почему-то несправедливо обделили, а виноват кто? Конечно, тот кто выше. — Логично. — без выражения ответил Рушер — всё то же бесстрастное гладкое лицо. — Конечно! — воодушевилась дама-Инквизитор. — Только не стоит всех подряд знакомить с настоящим положением вещей. А что если Владыка Рушер и сам желает всех облагодетельствовать согласно вкусам каждого. И более всего желает покоя, мира, благоденствия своим подданным, о которых и печётся неустанно? Да вот только беда — есть Некто Свыше, кто постоянно мешается в процесс. Вот и получается, что вы страдалец, незаслуженно несущий поношение! Для поиска врага привлечём само население, попутно будем сеять распри между расами, потом разделим регионы, недовольных потихоньку уберём, иных сманим в провокаторы, против самых активных возбудим обвинения в нарушении общественных интересов, потом возбудим тут и там войнушки, натравим деревни друг на дружку. Потом посадим наместников, создадим регулярную армию, введём систему податей, учёт, начнём строительство городов, дорог — населению важно иметь постоянное занятие, а то они у вас слишком распустились. Я видела в каких условиях они живут — ну что это: домики какие-то, избушки, хижины, крытые листьями! Аллерсы вообще в термитниках зарылись! Это не цивилизация, а какой-то каменный век. Конечно, они у вас дикие все. Их надо приручать, нужно развивать ремёсла, архитектуру, кораблестроение, науку! Вот путь, Владыка Рушер. — Ты думаешь, поможет? — серьёзно спросил он. — Неудачи быть не может. — с воодушевлением ответила Алисия. — Ведь автор метода не я, а история. — Продолжай. — А это всё, мой повелитель. Хотя есть ещё кое-что, хочу добавить. Мне в моём маленьком королевстве удалось достичь всего. Я ведь думала, что власть королевы — предел мечтаний. Я и не догадывалась, что можно пожелать так много, как вы, Владыка Рушер — стать богом! Но, при всех моих успехах, я сделала ужасное открытие. Я достигла и покорности, и почитания, и благоденствия в своей стране, но оказалась в тупике. Рушер удивился и посмотрел на Инквизитора внимательнее. — Да. — печально покачала она головой. — Я заскучала. Мне больше нечего было делать. Когда против меня поднялся с чернью кавалер д`Арк, я очень рассердилась. Я разгромила их в пух и прах, а потом казнила. И поняла, что больше ничего интересного в моём королевстве не случится. Я уверяю вас, полная покорность — это такая дрянь! — Проблема в том, что в мой мир проникли не только вы с Красавчиком. — заметил Рушер, задумчиво расхаживая по залу. — Нет, Экселенц! — с жаром воскликнула Алисия. — Смею спорить, это не проблема! Это хорошая игра. Свалить достойного противника, заставить его молить о пощаде — это не какой-то там кавалер д`Арк! — Мне нравится твой образ мыслей. Я подумаю. Можешь идти. Вошёл с глубоким поклоном Габриэл Моррис. — Что скажешь, Стратег? Какие мысли? — Если вы по поводу войны на континенте Марено, Владыка Рушер, то простое истребление орнитов дело несложное. Да, они выбивают всех синкретов, не платят дани. Я слышал, их опасается сам Стиассар. Теперь у них есть и Герой, чем они все очень гордятся. Однако, как бы резво ни махала мечом Аманда, это всего лишь ещё один меч. Владыка Рушер, бороться с героями дело проигрышное и скучное. Их надо подставлять. Пусть они дискредитируют себя. Надо сделать так, чтобы ожидания рас от своих Героев стали чрезмерны. Надо разжигать в народе почитание Героев, их обожествление, приписывать им могущество, какого у них нет. Вознести их над народами. Когда же валится колосс, шуму несравненно больше. И тогда, когда авторитет Героев упадёт, рухнет и авторитет пророчеств. — Сегодня было несколько иначе. Герои вышли победителями. — недобро заметил Рушер. — Простите, господин мой. — тут же покаянно склонился Моррис. — Сказалась неполнота осведомлённости. Я и в мыслях не держал, что хранилище Силы спрятано в бассейне. Иначе бы я их и на шаг не подпустил. Я думал, Алисии позволено баловаться с озером. Однако, позвольте продолжать. Благодарю. Мне очень близок метод подставы. Вот и сегодня я увидел в озере одного человека, которого вы помните. Это Фарид Гесер. Я ведь вам рассказывал, что он превратился в обезьяну? Рушер чуть заметно усмехнулся, кажется, ему было приятно. — Я не думаю, что Гесер изменился хоть на йоту. — продолжал Моррис, зорко подметив интерес Рушера. — Его внешность — его сущность. Ведь он всегда был макакой. И он прекрасный претендент на пост героя приматов. Вот кто посрамит пророчества Синниты! А, если получится, то сдаст и пророка. Только надо ему немного помочь. Рушер думал, а Моррис почтительно молчал. Наконец, Владыка молвил: — Завтра приступай к работе с Гесером. — Владыка Рушер, позволите ли просьбу? — Говори. — Нельзя ли мне для пользы дела придать некоторые свойства? А то мне неудобно перед Синкретами. Они летают, а я нет. Мне бы надо лично проинструктировать Фарида и лучше на месте. — Я понял. Будешь летать на моей лодке. И шуму больше, и блеска. — Благодарю, Владыка Рушер! Моррис удалился, донельзя довольный. Лодка Владыки! Вот удача! Владыка остался один. Походил вдоль обода озера, хмуро глядя на его неподвижную поверхность. Как признаться своим псам. Что он не знает, где запрятал Силу! Огромную мощь, которую даровал ему сон. Остались только пустяки. Теперь он даже не может сделать Красавчика летучим. Надо же так некстати перекрыть себе доступ к хранилищам Сил для Героев — идиотская игра в принципиальность. Ну ладно, остальные не получат ничего. Даже если будут точно знать, где находятся обещанные подарки. Плохо то, что он теперь сам не в состоянии добраться до этих ларчиков — предвидел соблазн и позаботился о невозможности доступа лично для себя. Эти двое, Инквизитор и Стратег, думают, что несметно порадовали его, сообщив, что его мир теперь материален. На самом деле ничего хорошего в этом нет. До этого он был хозяин в своём мире — сон давал ему всё желаемое. Он даже нашёл способ в первый раз вспомнить, куда спрятал запас Сил. А потом снова предпочёл сделать вид, что забыл. И вот теперь всё так и стало — он не может пробиться в свою память. Материальность лишила его возможности управлять псевдореальностью. А у материализованного мира Рушары оказались несколько иные законы, не все ему подвластные. И он точно знал, что в его мир вошли не только сокурсники, но и кое-что ещё, чего не могло увидеть его озеро. Нечто на самом деле свыше. Он провёл рукой над озером и пожелал увидеть Маргарет. В круге тут же возникла ясная картина. Двое сидели на лесной полянке — она и этот хитроумный жид Аарон — смеются, беседуют. Изумлённый Рушер увидел лицо Маргарет, каким оно было без прикрывающего платка — жестокие синюшные рубцы располосовали её щёки и губы. — Вот как, Маргиана, дева-воительница?! Ну, так ты ещё придёшь ко мне! — невольно воскликнул он. Фарид замучился шагать. Это сверху планетка была красивой, а на поверхности совсем мало хорошего. Он очнулся в долине, окружённой скалами, это были даже не скалы, а просто безумие какое-то. Формы их противоестественны, словно гравитация для них не существовала. Кирпично-красные спирали, изогнутые под произвольными углами. Сначала он принял их за перекрюченные окаменелые остатки деревьев, но и это, как вскоре обнаружилось, было вовсе не самым удивительным. Каменистый островок, на котором он очнулся, порос травой, подобной вереску. Всё остальное пространство до ближних скал было песчаным, но песок был необычен — разноцветный. Но не абы как — кто-то потрудился проложить разноцветные полосы песка так, что образовался сложный геометрический узор. Гесер решил пойти и поискать каких-нибудь жителей, надо ведь что-то есть, где-то остановиться. Оглядываясь по сторонам, потому что отчаянно трусил, он сошёл с крохотного островка. Нога попала на широкую зелёную полосу узора. «Желаешь знать правду о себе?» — прозвучал мягкий, но явно не человеческий голос — словно музыкальное пение песка. Фарид подпрыгнул и завопил в испуге: — Кто тут?!! И тут же услышал: «Хочешь видеть прошлое?» Он завертелся, стараясь обнаружить неведомого собеседника, при этом невольно перешвырял ногами песок. На его глазах зелёные и голубые песчинки сами переползли каждая к своей полосе, и узор восстановился. Теперь Фарид стоял на светло-красной полосе, и она слабо засветилась. «Хочешь послушать сказки?» — спросил песок. У Фарида поднялись дыбом волосы, он попятился и попал на белую полосу. «Расскажи о своём страхе, путник.» — услышал он. в голове помутилось. Куда он попал? Что за кошмарное место? «Не бойся, путник, — сказал песок. — доверься и говори. Куда ты идёшь? Чего ты ищешь? Почему одинок? Иди неторопливо по белой полосе и говори мне. Я скажу тебе, что делать.» — Кто ты? — невнятно проговорил Фарид своими обезьяньими губами. «Я белый говорящий песок. Ко мне приходят те, кого настигли печаль и страх. Зелёный открывает слушающему правду о нём. Голубой вызывает воспоминания.» — А как выйти отсюда? «Это спроси у Теллуровых скал, они — бродяги, а мы лежим и говорим.» Фарид пошёл по пескам, вздрагивая и поёживаясь, когда они говорили, всей душой желал он, чтобы это скорее кончилось. Пересёк песчаную долинку и вошёл в зону красных изогнутых скал. Ничто не пошевелилось, никто не заговорил, и Фарид немного успокоился. Никакие это не скалы, и вовсе не теллуровые, а просто засохшие стволы деревьев. Он потрогал пальцем одно такое изогнутое дерево, сплошь покрытое микроскопическими матовыми кристалликами. Оказалось, что поверхность не грубая, не шершавая, а очень напоминала на ощупь замшу. Кирпично-красная спираль медленно стала разворачиваться, плавно раскручивая витки. Всё вокруг зашевелилось — спирали разгибались, почва мелко задрожала. Настоящий ужас охватил Фарида — по какой-то сложной ассоциации ему пришло на ум сравнение с известным фильмом «Чужие», там точно так же двигались чудовища, не похожие на живых. «Ты потерялся, монк? Мы отнесём тебя к друзьям.» — бархатным голоском сказала ему ближайшая спираль. И тут с Фаридом произошло не иначе, как чудо. Непонятного было слишком много, так много, что мозг отказывался воспринимать информацию, и включились защитные реакции: Гесер утратил способность удивляться, его подсознание пластично перестроилось и приняло дикую реальность за нормальную. Фарид был очень приспособляемым существом, только не знал об этом. — А здесь есть друзья? — с надеждой спросил он, не заметив в себе перемены. «Конечно, монк». — А вы кто? — А мы Габриэл Моррис, дружище Гесер. — ответил весёлый голос. Фарид стремительно обернулся и увидел Красавчика, непринуждённо сидящего на теллуровой скале, как в кресле — широкий ствол изящно изогнулся, принимая удобную для седока форму. Тот был одет в какой-то невообразимо элегантный костюм. Вид у Красавчика исключительно довольный — видимо, он прекрасно устроился в этом мире. А почему он, Гесер, попал в какие-то болтливые пески и вертлявые скалы? — Да ты садись, не стесняйся. — предложил Моррис и широким жестом указал на красную спираль. Та немедленно изогнулась и подставила Фариду сидение. — Да ты не дрейфь, Монк. — дружески ободрил его Красавчик. — Поедем с удобствами! И обе красные спирали тронулись с места и плавно поплыли прочь от теллурового леса. Их основания легко скользили по карминной почве, не взрывая её и не оставляя за собой никакого следа — как по воде. — Ну вот видишь, не страшно. — своим чарующе-бархатным голосом произнёс Моррис. И в этих ласковых интонациях Фариду почудилась насмешка — Моррис ведь и раньше прикалывался над ним. Меж тем, чуть покачиваясь на своём сидении и глядя вперёд по курсу, Габриэл бодро продолжал: — Здесь, на Рушаре, многое возможно. Только надо знать, с кем дружить. Фарид пялился на него, словно не доверял своим глазам. Нет, в самом деле, надо быть сверхчеловеком, чтобы час назад проснуться в пещере, перенестись в какое-то дикое место и найти там однокурсника, который успел тут недурно устроиться! Обезьяноподобный Гесер внимательно оглядывал Красавчика, проверяя, не имеет ли дело с призраком, потому что после говорящих песков и скал всякое может приключиться с головой. Вот доверился он однажды сладким голосам и остался с волосатым лицом! Габриэл с удовлетворением заметил, что в Гесере не наблюдается следов шока. В меру любопытен и осторожен. Хорошая, пластичная психика, а его очевидная недалёкость даже на руку. Теллуровые скалы донесли их до края плато, где росли пышные кустарники и деревья с чудесными цветами, исторгающими необыкновенно нежный аромат. Едва седоки сошли со спиралей, как те плавно потекли обратно, к своим собратьям, а Моррис возобновил непринуждённый разговор. Он в самом начале неосторожно назвал Фарида монком и сейчас старался, чтобы тот забыл о случайном промахе Стратега. Бедняге Монку нужна моральная поддержка. Всю жизнь он был макакой, а теперь ещё этот странный сон в пещере, который так изменил его лицо! Это вам не красавец Мелкович! Теперь за избавление от своего уродства Фарид будет носом землю рыть и на задних лапках бегать! Только скажите, что нужно делать! Вот он, кандидат на роль героя из пророчеств — весь сжатый, настороженный, никому не верящий, ожидающий подвоха. Он страдает оттого, что теперь у него такая безобразная внешность. Его сущность стала слишком очевидна, и это более всего подавляет Фарида. Стратег заговорил тем естественным тоном, который сам хотел бы услышать, случись ему оказаться в таком дрянном положении, как его бывший сокурсник: — Знаешь, ты ведь не ошибся, что попал на Урсамму. Здесь, конечно, примочек больше, чем хотелось бы, но это даже по-своему интересно. Вообще-то, лучше бы ты сразу попал во дворец Калвина. Такое место, я тебе скажу! О, Рушер — великий волшебник! Не стану врать, будто не замечаю твоих проблем. Только всё поправимо — это же Рушара! — Не думал я, что Рушер такое может. — проворчал Фарид, который всегда считал своего приятеля чуть ли не придурком. — Я тоже ошибался. — признался Моррис. — Ну и что? Только здесь не всё так просто. Калвин сотворил отличную планету, но население её он не творил — он лишь задал начальную программу эволюции и пустил всё в свободное развитие. Ты на континенте приматов. — Вот почему скала обозвала меня монком. — с кислым видом высказал Фарид. «О, великий Демиург, что за тип! — весело подумал про себя Моррис. — Его интересует только собственная рожа!» — Не совсем так, Фарид. — серьёзно ответил Габриэл. — намного больше! Она приняла тебя за Героя приматов, Монка Мудрого! И не ошиблась, потому что ты говорил с теллуровыми скалами и прошёл через говорящие пески — это есть признак Великого Монка, который явился в этот мир через дыру мироздания. Тебе предстоит принять великую миссию и стать повелителем этих добрых, но примитивных существ. Владыка Рушер вручает тебе миссию цивилизатора среди одного из его народов. Моррис врал напропалую, но для исстрадавшегося Фарида это был настоящий мёд. — Откуда ты так много знаешь? — недоверчиво спросил он. — Я здесь раньше тебя и попал прямо к Владыке Рушеру. Ему требуются единомышленники, а ты его старый друг. Дело в том, некого поставить надзирать за местным населением. Требуется лидер, и лидер образованный. На все четыре континента направлены эмиссары для налаживания дела руководства. Я осуществляю связь между наместниками и Владыкой, докладываю Рушеру о ходе преобразований. Видишь ли, если ждать естественного пути социального развития, то пришлось бы ждать столетия. Но ведь можно сделать всё быстрее. Рушеру надоело первобытное состояние народов его планеты. Он обрадовался прибытию старых товарищей и каждому предоставил тут работу по силам. Но проблема в том, что воду мутят пророки — им хочется, чтобы всё было по старому. Они подзуживают народ против Рушера. Ты можешь быть вождём, Фарид. У приматов нет вождей и они не сражаются — добрые ребята, только легковерные. Они верят, что побеждает мудрость и непротивление. Это путь для того, кто проницателен, а я верю в тебя. Только не надо принимать на веру всё, что они скажут — всё-таки приматы, а не люди вроде нас с тобой. Они сами тебе скажут всё, что нужно. Не надо торопить их. У них есть много интересного, но нам с Рушером интересен пророк Синнита. Упрямый только, не хочет выходить на контакт. Вот надо бы разузнать, где он прячется, да поговорить маленько. Так что, Фарид, как говорится, и карты в руки. Ты самый подходящий кандидат. — А Рушер может вернуть мне прежнее лицо? — Владыка Рушер может всё. Он только не может найти эмиссара, который лучше тебя выполнит это задание — найти Синниту. Двойной почёт — быть Героем приматов и доверенным лицом Волшебника Калвина Рушера. Ты готов, поскольку мы близко? Моррис развернул Фарида лицом к тропинке, ныряющей в просвет между высокими кустами, над которыми порхали и трудолюбиво собирали нектар необыкновенно яркие и большие бабочки. Пройдя зарослями, оба оказались на обрыве, откуда далеко открывалась фантастическая панорама. Море всевозможных растительных оттенков — от нежно-изумрудного до тёмно-малахитовых, лазоревые, голубые, цвета киновари, бледно-золотые. Величественные, кряжистые великаны и нежно-розовые, как бы облитые стеклом, высокие колонны, уходящие в небо. Вдали курят дымками смолянисто-чёрные отроги гор. Уютные долины, словно просторные жилища, легкие речушки, сияющие солнцем озерца. Нежный щебет мелких птиц, изящное порхание похожих на райский сон существ, ровное кружение бесчисленных в разнообразии и цвете мотыльков. И томный, знойный, сложный поток запахов, тревожащих и ласкающих. — Твоя страна, Фарид. — тихим голосом сказал ему на ухо Габриэл. — А как я узнаю Синниту? — спросил тот, очарованный видением — это было согласие. — Очень просто. Синнита — белый. «Слушайте, о гладковолосые монки, пророчество о Монке Мудром. Запоминайте слова и слагайте их в сердце своём. Слушайте, как сложил его в песню древний пророк Урсаммы — Юшшива Великий. Никто не видел Юшшиву, ибо непроникающи пророки Урсаммы. Знайте, настало время исполнения пророчеств. И вы живёте в счастливое время, ибо Зерно взошло! Взошло Зерно! И родило мир. Помните, о монки, что пророки не ошибаются. Настало время Героев. Сокрыты под почвою долины Чинночи плоды тантаруса. Сокрыты в глубинах Чёрных гор камни фтара. Сокрыты в небесах Рушары двойные листья бразеларов. Сокрыты в тайниках Урсаммы следы пророков монков. От Говорящих Песков, от Теллуровых ходячих скал, С севера войдёт в Чинночи Герой Урсаммы, Гладкокожий Герой и скажет своё имя пророку. С гибелью пророка придёт к Герою мудрость Монка. От Синих гейзеров, от Пурпурных озёр придёт Герой, С юга придёт в долину Чинночи герой Урсаммы. Найдёт свою Силу великий Монк, но не овладеет. От плода тантаруса найдётся вход в Изнанку Бытия. Вот таковы, о монки, пророчества Юшшивы Великого — того, у саркофага которого вы давали клятву молчания и верности. Настало время говорить. Пророк Синнита Белый последний из пророков. Его место в переплавке Рушера, у места силы сибианов. С гибелью Синниты Герои сибианов получат Силы. И горе монкам, если утаят они от светлоликих весть о пленении Синниты. Ибо вы знаете, о монки: У СИБИАНОВ НЕТ ПРОРОКОВ. Время говорить. Я — Синнита Белый.» Собравшись с духом, Фарид ступил на тропу и двинулся к долине, которую Моррис назвал Чинночи. Будущий вождь приматов жутко трусил, потому что боялся обезьян. И было отчего — коварная Тала, которая его приплюснула по лбу рукояткой кинжала, она же наградила его этой волосатой физиономией. Хорошо, хоть не целиком — хвоста ему недоставало, как у этого мальчика из «Джуманджи»! Гесер боялся, но другого выхода нет. На этой планете надо дружить с тем, кто имеет силу и власть. Чем более он приближался к долине, тем яснее различал детали. Отсюда, с небольшой высоты, поверх зарослей диковинных кустарников со звездчатыми плодами, стали различимы скрывающиеся в тени огромных раскидистых деревьев маленькие домики, крытые вытянутыми глянцевитыми листьями. Очевидно, в них живут обитатели Урсаммы. Обезьяны — строят дома? Ему стало интересно: безоконные домики украшены у входов гирляндами цветов, а вокруг них такая аккуратная, ровная травка. На шестах сушится рыба, развешены на верёвках плоды, кое-где дымки вьются. Мирно так. Будто в сказке. Действительно, примитивное общество, каменный век. Моррис говорил, что они тихие. Кажется, ещё и аккуратные. Пожалуй, неплохо стать у них героем. нет, герой — это звучит как-то слишком претенциозно. Вождь — гораздо лучше. Чёрт! Это же целый континент! Ему под начало отдают огромную землю! Да тут работы непаханое поле! А примут ли его с такой физиономией? Надо скорее заслужить от Рушера награду. Когда он вернётся сюда уже с нормальным лицом, тогда он будет уже настоящий наместник — гомо сапиенс! Гесер так увлёкся своими мыслями, что не заметил, как попал в окружение. Поднял голову и увидел, что находится в обществе шести приматов. Ребята сами застыли от изумления и только разглядывали пришельца большими блестящими глазами. Мордочки у них похожи на человеческие лица, только покрыты короткой чёрной шёрсткой — гладкой и блестящей. Они даже симпатяги — похожи на прямоходящих гиббонов, только руки короче. В руках у всех полные охапки белых цветов, которые они, видимо, собирали с этих кустов. Чуть поодаль стоят низкие корзины, и в них аккуратно уложены те же цветы. Гладкая длинная шерсть покрывала их гибкие тела, а ступни ног и ладони почти человеческие, только кожа совершенно чёрная. В совершенном волнении Гесер обронил первое, что пришло на ум: — Я с миром к вам! А поймут ли его? Но приматы как-то сразу повеселели, сорвали по цветку и поднесли ему. Это жест миролюбия и гостеприимства! И тут атмосфера разрядилась сама собой — легко и просто. Забавные невысокие приматы тут похватали свои корзинки и жестами стали приглашать пришельца в деревню. Они даже говорили: идём, туда! Говорить умеют! И Фарид разом ободрился — не соврал Моррис! — это правда добрые ребята. нН душе сразу полегчало, миссия, наложенная на него Владыкой, показалась не такой трудной. И он представил себя в экзотическом костюме, украшенного диадемой из ярких перьев с широким ожерельем из чего-нибудь такого… Он сидит на троне, ему поклоняются, у ног гарем — хорошенькие самочки с милыми глазками. Главное, не свалять дурака и не быть таким наивным, как Тарзан. Он подходил к деревне, благоговейно сопровождаемый свитой. Его уже встречали: навстречу вышел пожилой упитанный самец и, почтительно склонившись перед гостем, спросил: — С чем пожаловал, незнакомец? — Я Монк Мудрый. — вдохновенно изрёк Фарид. Приматы на мгновение застыли, потом стали переглядываться. И по толпе прокатился лёгкий гул. Потом они так благоговейно посмотрели на него и стали робко трогать его руки своими чёрными тонкими пальцами, гладить его одежду! Всё, как сказал Моррис! Едва маленькая процессия вступила в деревню, со всех сторон стали стекаться новые приматы. Фарида и его провожатых обступила толпа, а он успел разглядеть селение. Да, тут действительно очень чисто и красиво. Никаких отбросов, гниющих куч, костей, вони. Пожилой примат вежливо пригласил гостя на помост, находящийся посреди деревни. Ровная четырёхугольная плита возвышалась на невысоких сваях, наверх вела лесенка. Древесные плиты подогнаны так искусно, что нигде не видно стыков. Вся поверхность тщательно отполирована и покрыта оранжевым лаком, отчего древесина смотрелась необыкновенно красиво. На помосте ничего нет, но следом за Гесером туда забрались и другие обезьяны. Вокруг гостя собралась толпа. Все уселись на помосте, скрестив ноги, а прочие расположились прямо на траве. Фарид не стал нарушать обычаев и тоже уселся таким манером. Он оказался в кружке молча сидящих и благоговейно взирающих на него приматов — самцов и самок. Были они довольно стеснительны — как только он поворачивался к кому, те сразу застенчиво прятали глаза. Фариду начинало тут нравиться. И вот на платформу взошли несколько молоденьких самочек и стали разносить на подносах чашечки с напитком. Чашечки тоже были из оранжевой древесины, полированные, изящные. Ничего, подумал Гесер, мы ещё освоим производство керамики. Зря, что ли, он изучал на факультете методы производства древних гончарных изделий. В чашечках оказался сладко пахнущий зелёный сок. Тут встал пожилой примат, который встретил Фарида, и произнёс торжественную речь6. — Наш гость пришёл с севера! — сказал он. И все тут же радостно заголосили, дружно пригубляя сок. Выпивка была очень неплоха, с необычным букетом, и лёгкое алкогольное возбуждение пробежало по мышцам Фарида. Он почувствовал как последние тревоги и страхи оставляют его. Потом начались песни. — Наш гость прибыл с севера — о-о-о! От Теллуровых ходячих скал прибыл он! От Говорящих песков он прибыл — о-о-о! Он прибыл с севера! Информация подтверждается, Красавчик не соврал. Его и в самом деле тут ждали. И он действительно прибыл от Теллуровых скал и от Говорящих песков. Значит, они на севере. — Он прибыл от Синих гейзеров — о-о-о! — пела молодёжь. — От Пурпурных озёр прибыл он, он прибыл с юга! Вот это раз! Он прибыл сразу с разных мест! Придётся запомнить, что он прибыл с юга-ааа, от — как их там? — пурпурных озё — ооор, от синих гейзеров, чтоб им провалиться — о-о-о! — он прибыл с юга — ааа! Эта весть оказалась радостной, и все опять опрокинули по чашечке. Фарид давно уже ничего не ел, кроме пластиковых яблок в своем сне, и опьянел. Тут, к счастью, принесли широкие подносы, полные всякой еды. Приматы оказались замечательными кулинарами. Всё было так вкусно! Тут, во сне Рушера, кормят отлично, подумал Фарид, от усталости и волнения проваливаясь в дремоту. Во сне к нему лезла с кинжалом прекрасная Лэ, а он вертелся и стонал. |
|
|