"Красный Кристалл" - читать интересную книгу автора (Казанцева Марина Николаевна)

Глава 14

— Что-то тут не так, — сказал ему Лавар Ксиндара, встретившись со своим товарищем в укромном месте.

— Тут всё не так, — ответил Лён, зевая. Он спутал день с ночью и теперь никак не мог войти в нормальный режим.

Лавар тоже выглядел неважно — лицо чуть бледное, под глазами тёмные круги.

— Третью ночь в дозоре, — буркнул он в ответ, когда приятель его спросил, отчего у Ксиндары такое мятое лицо. — Три раза дежурил у дворца, а завтра пойду в город. Потом дадут два дня отдыха и поставят в дневную смену. Тут, знаешь, свои порядки. Полагается три ночи работать, потом отдых три дня, а потом дневная смена. Но местные аристократы, чёрт бы их подрал, та и норовят спихнуть на новичка свою работу! И то сказать, ведь под намордником не видно, кто в дозоре! А ты чего такой бледный, дивоярец?

— Не выспался, — честно признался тот. — Сижу над хрониками третью ночь, пока Кореспио шатается где-то. Днём-то не больно пошаришь по его библиотеке.

— А это не ты позапрошлой ночью мотался по садам? — с подозрением спросил Ксиндара.

— А тебя уж профессиональная ревность заела! — засмеялся Лён. — Тебе-то что! Ты здесь собираешься остаться?

— Ой, нет, конечно! — пришёл в себя Ксиндара, проводя ладонью по лицу, словно снимая наваждение. — Просто видел что-то, когда обходил в составе тройки твой корпус. Какая-то тень мелькнула ростом с человека. Я думал, это кому-нибудь из прислуги тошно стало — они, знаешь, тут дуреют от страха. И знает, что нельзя, а вот ведь — лезет! Вчера двоих поймали.

— И куда их?

— В каземат, конечно. Будут допрашивать.

— На предмет оцарапания ночными кровопийцами? — спросил Лён, враз утратив веселье — надо же, оказывается, все серьёзно! За ночные шатания действительно можно угодить в объятия палача — и за что? За безотчётное ночное беспокойство?

— Нельзя, — значительно шевельнув бровями, отвечал Ксиндара. — Таков порядок.

— Послушай, Лавар, — озабоченно сказал Лён, — Мне надо до зарезу выходить ночами. Ничего не могу поделать — Сияра нужно выпускать полетать, а то он чахнет без того.

— Хорошо, что предупредил, — назидательно поднял палец приятель. — А то, знаешь, у камарингов ведь разговор простой: если чего не больно разберут, так сразу ножичком метнут или стрелой!

— По-моему, они вовсе не на нечисть ночную ведут охоту, а на людей, — пробормотал, зевая, Лён.

— И мне так кажется, — тоже зевая, согласился друг, — Ладно, пойду в казарму — жрать да спать, а то ночью опять на смену.

— А, да! — ещё на минуту задержал своего уставшего приятеля учёный-маркиз. — Скажи, Ксиндара, а отчего короля Киарана зовут Железной Пяткой?

— Пятка у него железная — вот что, — ответил Ксиндара, раздирая рот в зевке.

Хорошо, что никому не приходилось объяснять, почему он предпочитает днём спать, а вечером шататься в библиотеку — при дворе короля Киарана вообще была относительная свобода, ограниченная лишь ночными строгостями. Когда же бывали балы, а бывали они часто — это частично компенсировало слишком раннее окончание пышных торжеств — то придворные веселились от души. Порядок был одним и тем же: веселье начиналось без королевских особ и походило на сумасшествие: невинный флирт быстро переходил в неприкрытый разврат. И дамы, и кавалеры быстро упивались, и было в этом нечто роковое, как будто все чувствовали скорые и трагические перемены, оттого пытались неистовым весельем заглушить раскаты первых громов, несущих гнев небес.

Ксиндара тоже окунулся в безумное веселье. Едва раздавались звуки торжественного марша, как отовсюду появлялись пары, наскоро приводя себя в порядок, и весельчак Лавар со своим жизнелюбивым юмором имел весьма большую популярность у дам.

— А ты всё монашествуешь? — спрашивал он Лёна, встречаясь с ним случайно в погоне за какой-нибудь красоткой. — Не надоело дышать книжной пылью? Тут на тебя кое-кто глаз положил — отчего бы не составить даме пару, а то зачахнешь со своей целомудренностью.

И ускакивал дальше. У Лавара дела шли прекрасно: он уже получил повышение по службе и теперь возглавлял отряд по патрулированию местности за чертой города. Но иногда его прошибало — видно работка была не из приятных.

— Мы иногда такое там творим… — с кривой гримасой говорил он.

Лён же продолжал рыться в библиотеке, пользуясь отсутствием её хозяина — Кореспио днём где-то пропадал, и ночью часто уходил, а без него разобраться в этом огромном собрании документов было сложно. Однако, на балах он присутствовал всегда и прятался по своему обыкновению где-нибудь под деревом, напиваясь в тюльку. Дамы его игнорировали, что нисколько его не беспокоило, а на кавалеров он и сам плевал — никто не смел задирать богатыря-библиотекаря за то, что он несколько издевательски выражался об иной королеве бала.

В разгар вечера раздавалось пение фанфар, и выходила блестящая процессия: король Киаран Железная Пята и его дочь — прекрасная, как ангел, и недоступная, как мечта. Они присутствовали на балу примерно час. Принцесса оживлённо оглядывала собрание, приветственно кивала, ослепительно улыбалась, а король смотрел на всё с усталым равнодушием.

— И какая же пятка у него железная? — спрашивал у Кореспио его новый приятель.

— А вот догадайся! — с усмешкой отвечал библиотекарь.

Не дожидаясь окончания бала, магистр покинул собрание — едва удалялась принцесса, он становился скучен. Не сказав маркизу Румистэлю ничего, нелюдимый библиотекарь куда-то смылся. А маркиз воспользовался этим и отправился снова в пыльное помещение, полное старых книг, в которых большей частью содержались либо старинные романы о благородной рыцарской любви, либо фривольные сочинения давно умерших кавалеров де и де. Было полно так называемых познавательных книг, в которых в основном излагались суеверия, которые так презирал учёный магистр. Наверное, большую часть этой трухи ему подсунул хитрый владелец книжной лавки Клопфеникус Лялямбр — у него полно такого добра, сколько ни выноси, с Лялямбра не убудет. Так что Лёну приходилось перерывать гору всякого барахла в надежде найти рукописи, подобные той, что он обнаружил на столе магистра в свой первый день, но та книжица, как назло, куда-то испарилась, и Лён подозревал, что неспроста.

Вернувшись с бала рано, он решил проверить полки в дальнем углу второго зала — там стояли самые обтрёпанные книги. И вот, листая ветхие страницы фолианта, который подробно, в картинках описывал процедуру допроса ведьмы, Лён услышал слабый звон металла о металл — удары чередовались с правильной последовательностью, словно молоточек отбивал по наковальне.

Сомневаясь в правильности своей догадки, он двинул к торцовой стене, где не было книжных стеллажей, и там, за портьерой, обнаружил дверь — оттуда доносился звон. Недолго мучаясь сомнением, Лён тронул дверь и обнаружил, что она не заперта. Будь, что будет, решил он. Если есть там что-то такое, что он не должен видеть — надо запирать, а лучше предупреждать.

За дверью обнаружилась лестница, ведущая вниз — значит, у пристроя было подвальное помещение!

Лён постоял немного на площадке, привыкая к темноте, потом посмотрел внимательно на лестницу и обнаружил, что ступени её столь стары, что совершенно рассохлись — они должны издавать скрип, если на них встать. Эта лестница лучше всякого сторожа предупреждала хозяина подземелья о приходе незваных гостей.

Внизу была небольшая площадка, освещённая факелом, а справа был вход куда-то. Лён недолго думал, ведь в его арсенале были магические средства. Одно мгновение, и он просто исчез с верхней площадки и тут же возник на нижней. Не успел он оглядеться, как понял, что попался: прямо перед ним, в тени проёма, прислонившись плечом к косяку и криво ухмыляясь стоял магистр Кореспио.

— Я так и знал, что ты попытаешься сюда залезть, — небрежно ответил он, отделяясь от косяка.

— Я просто тебя искал, — невозмутимо ответил Лён, — Откуда же мне было знать, что сюда нельзя — надо было предупреждать.

— Нет слов — уел, — усмехнулся библиотекарь, — А тут вовсе не запрещено, просто не люблю, когда от работы отвлекают.

И пошёл вперёд, уверенно двигаясь в полумраке, который разрежался только светом из конца этого короткого коридора.

Далее открылось обширное помещение, которое было мастерской и кабинетом изобретателя, судя по большому количеству разных инструментов и приборов неизвестного назначения. Тут же была и маленькая кузница, а также горн, в котором в данный момент горело пламя. Судя по всему, Кореспио увлекался изготовлением рыцарских доспехов, потому что кругом висело и просто лежало на верстаках множество предметов рыцарского вооружения и детали. Стояли, целиком собранные стальные костюмы, покрытые необыкновенной красоты рисунком и являющие собой верх совершенства. Лён знал толк в таких делах и потому невольно залюбовался работой. На стене висела обширная коллекция холодного оружия. Совершенно ясно, что всё это — работа самого Кореспио, поскольку он стоял перед Лёном в запачканном окалиной кожаном фартуке, на лице магистра были следы металлической пыли, а в тисках была зажата какая-то деталь, рядом же лежал тонкий напильник. Кореспио с любопытством смотрел на своего нового знакомца, ожидая реакции.

— А это что? — спросил Лён, указывая на несколько довольно странных металлических конструкций, которые явно предназначались для рыцарского комплекта, но не имели носка. С удивлением Лён понял, что все они на левую ногу.

— А это как раз и есть железная пятка короля, — со смешком ответил мэтр Кореспио.

Он повернулся к стене и указал на листы, на которых были изображены опытной рукой рисунки. На нескольких была изображена уродливая человеческая нога — у неё не имелось пятки, отчего конечность походила на козлиное копыто — с первого взгляда и не понять, что это человеческая нога.

— У короля врождённое уродство, — просто объяснил Кореспио, показывая на листы. — Редкое заболевание — отсутствие пяточной кости. Раньше ему приходилось ходить, опираясь на костыль, но я придумал сделать ему стальной сапог с подвижным сочленением. Со временем я разработал лучшие конструкции.

И он указал на тиски. Ученый-библиотекарь был талантливым человеком — кузнец, художник, анатом, историк, аналитик.

— Ну ладно, — сказал Кореспио, снимая фартук и бросая его на верстак. — Поздно уже, пора бы отдохнуть немного.

Он вышел вместе с гостем наверх, запер дверь и направился на выход из библиотеки — в комнату, смежную со спальней Лёна. А он и не догадывался, что магистр живёт за одной стеной с ним! Может, Кореспио видел как маркиз Румистэль нарушает строгий дворцовый распорядок и выходит ночами в сад?! Можно ли рассчитывать на его молчание? Ведь странный библиотекарь вполне предан королю и безнадёжно влюблён в его дочь!

«А, будь, что будет!» — безмятежно махнул Лён рукой на все эти страсти. Это Ксиндаре надо беспокоиться, ведь мастер иллюзий надеется солидно здесь окопаться. Так что после того, как смолкло последнее звучание колокола, Лён выбрался наружу, в ночную тьму — своим обычным способом: не прибегая к помощи двери, простым пространственным переносом.

Оказавшись в облюбованном месте, среди кипарисов, росших у стены, он едва не промахнулся — чуть не втрескался в одно дерево. Мысленно ругая себя за неаккуратность, Лён двинулся к конюшне, окутав себя покрывалом незаметности. Прислушиваясь ко всем звукам, чтобы уловить глухой стук копыт, обмотанных тряпками.

Выведя Сияра из стойла, Лён осторожно повёл его, прячась за кустарником — тут его маскировка может не сработать: жеребец выдаст его.

— Лети давай, — тихо шепнул Лён Сияру, отпуская его во влажную тьму ночного леса, и жеребец серебристо-белой тенью скользнул в лесной дворец. Дубрава была так изумительна, так таинственна, так притягательна, словно зачарованная куща. Сидеть в такие ночи в душных комнатах, боясь каких-то привидений! И Лён решил не возвращаться. Он забрался на дерево и решил пересидеть там до возвращения Сияра.

Он смотрел на небо, на бесчисленные звёзды, вдыхал запахи леса. Где-то пели соловьи и гулял, дыша свободой, ветер. Страстное дыхание зелёного прибоя, робкое кружение падающих листьев, пряный запах дубовой коры, шорох коготков лазающих по деревьям куниц, писк зайца, тявканье лисицы — природа ничего не знала о наступающей беде, о неизбежности. Не хотелось думать о зловещих тварях, что уже вторглись в этот мирный край и уже тянули из него здоровье, силы, кровь. Если бы не человек, и его мрачное стремление всё держать под своим контролем — кто знает, может быть, природа совладала бы с наступающей бедой. Откуда она шла, что было ей причиной — этого Лён пока так и не узнал.

Он не сразу понял, что увидел — едва повернув голову, чтобы поймать лицом лёгкую ветряную струю, он заметил, как что-то двигается меж деревьев. Нечто полупрозрачное, отсвечивающее сиреневыми искрами, с острым верхом и широким низом. Лён моментально спрыгнул на землю — он не боялся встречи с ночными кровососами, будь то хоть скавабары собственной персоной.

И в следующий миг понял, что ошибся.

— Простите, Ваше Высочество, — невольно отшатнувшись, произнёс он и склонился в почтительном поклоне, чтобы скрыть замешательство.

Перед ним стояла сама принцесса Фантегэроа. Одетая по обыкновению в широкий кринолин из тонкой белой тафты, с наброшенным на плечи прозрачным плащом из сиреневого газа. На её светлые волосы был наброшен пышный капюшон, через который просвечивали звёзды, но ярче звёзд сияли светлые глаза принцессы, неотрывно глядя на юношу, дерзко заступившего ей путь. А он застыл, глядя на неё — так необыкновенно, сказочно, невероятно хороша была принцесса. Он ошибся, думая, что она невелика ростом и тонка — такое впечатление рождалось от контраста этого стройного стана и пышного кринолина. Фантегэроа была ростом с Лёна.

Несколько мгновений она смотрела на него своими прозрачными, мерцающими в темноте глазами, затем протянула руку, затянутую в белый бархат, и жестом отстранила юношу с пути.

— Вам нельзя здесь находиться, маркиз, — чудно звучащим голосом сказала она, и Лёну показалось, что в ушах его запели скрипки. Зачарованным взором он смотрел как удаляется принцесса, бесшумно, плавной походкой заходя в кромешную тьму ночного леса, леса, в котором, как ему сказали, водятся чудовища.

Он в растерянности оглянулся. В самом деле, что бы тут ни происходило, надо убираться, пока не нарвался на мясников герцога Даэгиро. Он снова осенил себя магическим пассом, скрываясь под завесой незаметности, и двинул к библиотечному пристрою. У самого выхода из леса остановился, прислушался. Всё было тихо.

Возвращаться в свою спальню, а потом снова покидать её, чтобы встретить и отвести Сияра, было делом хлопотным, поэтому Лён решил спрятаться среди кипарисов и посмотреть, когда принцесса вернётся с прогулки. Всё это было очень странно и таинственно. Он решил соблюсти конспирацию и обратиться совой.

Ночную тишину слегка потревожило хлопанье крыльев, когда из леса в парящем полёте выскользнул серый силуэт. Он приблизился и залетал вокруг кипарисов, выискивая удобное место для посадки. Большеглазая сова уселась на вершину одного дерева и покойно замерла, лишь время от времени поворачивая голову и тревожно обозревая глубины леса. Тогда в глубине густых веток, образующих аккуратный конус, открылись два глаза. Они стрельнули взглядом туда-сюда, посмотрели наверх и поморгали.

— Пошла вон, зараза! — шепнул чей-то голос, и вершина кипариса слегка качнулась, как от ветра — птица тут же спорхнула с неё. Немного полетав кругами, она облюбовала другой кипарис и снова замерла в ожидании.

Прошло немало времени, в течение которого всё было тихо. Потом послышался глухой топот, и невидимый конь подал лёгкий голос, словно призывал кого-то.

Тогда сова сорвалась с вершины дерева и бесшумно нырнула в лесную тьму. Она пролетел меж двух деревьев и прямо на лету преобразилась в человека — раскинутые крылья выросли и превратились в руки, вытянутые вперёд когтистые лапы тоже отросли, во мгновение обратились в ноги, и непонятно откуда взявшийся человек ещё несколько шагов по инерции пробежал вперёд.

Высокий юноша в сером с серебром костюме уверенно пошёл дальше, тихим свистом призывая своего жеребца. В глубине леса мелькнула быстрая белая молния, и на маркиза выскочил белый конь, только это был не Сияр.

Перед Лёном стояло и смотрело на него необыкновенное существо. Белый стройный конский круп, на месте шеи которого вырастала девичья фигура. Широко распахнутые прозрачные глаза принцессы Фантегэроа смотрели на маркиза. Это её стройная шея, её светлые волосы, разметавшиеся по спине, её прекрасный стройный стан, затянутый не в белый бархат — о, нет! — это была конская шкура! И руки принцессы, и открытая грудь её были покрыты нежной белой лошадиной шкурой! И только выше линии груди кожа переходила в человечью! Девушка-кентавр неподвижно стояла и смотрела на человека, проникнувшего в её тайну.

Из леса выскочил Сияр и подлетел к принцессе. Фантегэроа обернулась и погладила его по шее. Вот с кем лунный жеребец скакал ночами по дубраве!

— Уже пора? — спросил конь, увидев своего хозяина.

— Он твой? — спросила принцесса у Лёна, и он, не находя слов, кивнул головой.

— Зачем вы здесь, маркиз? — опять спросила девушка. — Вас же предупреждали: нельзя ночами выходить из дворца. Если вы попадётесь герцогу Даэгиро, вас сгноят в застенках.

— Я герцог Даэгиро, — раздался низкий голос, и из тьмы среди деревьев вышла чёрная высокая фигура. Человек скинул шляпу и сорвал с лица платок. Он повернулся к Лёну и сказал:

— Вы не послушались меня, маркиз, нарушили запрет.

Это был учёный-магистр, мэтр Кореспио.

— Как же так? — ошеломлённо спросил Лён. — Вы же Кореспио, библиотекарь.

— Я герцог, — ответил тот, — Герцог Кореспи Даэгиро, и не ваше дело, мэтр Румистэль, чем я занимаюсь в свободные от дел часы.

Лён не находил, что сказать, он переводил глаза с герцога на девушку-кентавра.

— Да, это наша тайна, — жёстко отвечал на этот невысказанный вопрос герцог Даэгиро. — Принцесса Фантегэроа мутант, и с каждым годом ситуация ухудшается. Скоро мы не сможем показать её народу даже издалека. Мы тщательно скрывали нашу семейную тайну.

Герцог отошёл во тьму и вынес оттуда нечто белое и накинул на круп принцессы широкую пышную юбку, помогая застегнуть её на талии, затем набросил ей на плечи прозрачный плащ, превратив её тем самым вновь в прекрасную принцессу. И лишь затем обратил к Лёну своё лицо. Ужасная боль гнездилась в глазах герцога, стыд поруганной любви и гнев на дерзеца, посмевшего проникнуть в эту чудовищную тайну.

— Я видел, как ты пришёл сюда, — сказал Кореспио маркизу. — Хотел бы я свернуть тебе башку, да точно знаю, что не получится. Сделай одолжение, маркиз, катись отсюда побыстрее. Давай, прямо завтра и улетай на своём крылатом скакуне.

— Отдай мне книгу Скарамуса Разноглазого, и я уеду, — глухо отвечал дивоярец, униженный своей оплошностью.

— Ах, вон оно что! — насмешливо отозвался Кореспио, уводя принцессу прочь. — Я заметил, что ты лазал по моим бумагам.

Почтительно доведя девушку до входа в пристрой, герцог распахнул перед ней двери, и принцесса Фантегэроа вошла туда. Теперь Лён понял, для чего вообще было выстроено здание библиотеки — это был самый удобный способ выбраться ночью в лес, чтобы погулять на просторе. Девушке-кентавру очень сложно соблюдать человеческие обычаи и многочасовое хождение в платье, поэтому ночами она уходила в лес.

— Для этого мы всё и придумали, — сказал Лёну Кореспио, проводив принцессу и вернувшись библиотеку, где маркиз Румистэль уже поджидал его — дивоярец был уверен, что получит ответы на вопросы.

Да, ночная стража, запреты выходить после полуночи, охоты на чудовищ, ведьмы — всё это было придумано для отвода глаз, только никто об этом, кроме короля, герцога и самой принцессы, не знал — даже камаринги были убеждены, что действительно охраняют город от нечисти. Несчастные, которые несли на себе следы мутаций, расплачивались за тайну принцессы — на самом деле они ничем не опасны. Но в народе надо было поддерживать истерию.

— Как всё это произошло? — спросил Лён.

— Она родилась такой, — ответил Даэгиро, понимая, о чём речь. — Королева умерла от потери крови, рождая такую дочь.

И он утомлённо покивал головой, словно соглашался с какими-то своими мыслями.

Они снова сидели в библиотеке, словно ничего не произошло, словно они оставались друзьями. Между ними было вино, но Даэгиро, сколько ни пил, оставался трезвым.

— Скажи, Кореспио, — нарушил молчание дивоярец, — это ведь ты велел казнить эльфийку?

— Да, — ответил тот так просто, словно речь шла о чём-то пустяковом.

— Я сам допрашивал её, — сказал он. — Дурак судья решил, что она сумасшедшая, а я, как прочитал протокол, так сразу понял: что-то тут не то.

— Вот откуда ты узнал про то, что ваши земли есть аномальное явление, замкнутая пространственная область, — заметил Лён.

— Имелись прежде учёные умы, которые пришли к такому выводу иной раз совершенно независимо друг от друга. В моей библиотеке скопилось множество фактов, сопоставляя которые я сам пришёл к такому выводу. Несколько раз я посылал экспедиции в разные концы — очень далеко. Полученные данные выглядели очень странно: есть как бы некая граница, за которой все пути поворачивали обратно, причём не менялось направление. Необъяснимым образом экспедиции рано или поздно попадали обратно, словно существует некоторый невидимый барьер. Поэтому, когда ведьма заговорила о замкнутой пространственной области, я понял, о чём шла речь. Ты читал бумагу в моём столе?

Лён кивнул.

— Я так и думал, — в герцог растянул губы в язвительной усмешке. — Я специально тебе её оставил — хотел видеть результат. Только главного ты, волшебник, так и не понял.

— Чего же именно? — спросил Лён, чувствуя гнев.

— Она тебя искала, идиот, — с жалостью ответил Даэгиро. — На костёр пошла, вытерпела пытки, потому что знала — ты придёшь.

— Откуда?!! — вскричал Лён, вскакивая с места.

— Вот этого не знаю, — пожал плечами герцог. — Сказала: прилетит волшебник на белом коне с крыльями и спасёт меня.

— О! — Лён рухнул в кресло, пытаясь разобраться в мыслях — в голове пылал костёр.

— Несчастный, бедный, недогадливый волшебник! — наклоняясь вперёд к своему собеседнику, проговорил магистр. — Она тебя любила!

— Пипиха?!

— Не знаю, как её зовут, — равнодушно отозвался герцог, снова наливая себе вина. Он выпил и тяжело оперся о стол локтём, скрыв лицо под большой ладонью.

«Она тебя любила!» Когда успела полюбить, почему молчала? Как же он не понял, как не прочитал чувства в этих удивительных глазах?!

— Тяжко? — спросил герцог, поднимая патлатую голову.

— Да, — тихо ответил Лён.

— Вот так оно бывает: ни в чём не виноват, а коришь себя.

— И всё же ты чудовище, — бессильно сказал Лён.

— Я знаю, — кивнул Кореспио.

Он встал, направился к книжным стеллажам, что-то двинул там и отворил часть книжных полок, как дверь. За этой створкой оказался вмонтирован в стену сейф. Открыв его, Кореспио достал ту книгу, которую столько времени безуспешно искал Лён — записки Скарамуса Разноглазого.

— Это ты искал?

— Да, я хотел узнать побольше о городе Дерн-Хорасаде, — признался Лён. — туда лежит мой путь.

Герцог удивлённо поднял брови.

— Дерн-Хорасад? — повторил он, словно удивлялся. — А что там может быть? Он был разрушен в позапрошлом веке. Что ты собираешься искать среди его развалин?

И, видя изумление своего собеседника, стал листать книгу, отыскивая нужную страницу.

— Был город тот велик и славен, — прочитал Кореспио, — И получил название своё от человека, что заложил его первый камень.

Был город тот велик и славен, и получил своё название от человека, что заложил в нём первый камень. То был волшебник из небесного города, владеющий Мечом и Перстнем, по имени которых и был назван город: Меч-и-Перстень — на языке, которого никто из людей не знал, волшебном языке Джавайна.

Пришёл тот человек в пустое место среди горного края, где располагалась среди горных пиков просторная равнина. Привёл с собою людей из нескольких селений, и наносили они кирпичи и камни из долины и стали строить город. Так клали камень за камнем — много дней подряд, и удивительные чудеса происходили в этом безлюдном краю. Тяжелые камни сами выворачивались из земли, и сами собой углублялись колодцы. Катились камни по земле и складывались в могучие ограды, а люди лишь скрепляли глыбы раствором. Работа шла быстро, потому что волшебник тот был силён, и ему повиновались камни. Его звали Гедрикс. Откуда он пришёл, куда потом ушёл — никто не знал, но был он первым королём земли той. Он поставил город для охраны единственного пути, ведущего внутрь горного прохода, в котором спрятал он своё единственное сокровище и более не хотел к нему возвращаться. Никто не должен был проникнуть ту тайную пещеру, вход в которую он запечатал своей печатью. И лишь одному человеку он позволил проникнуть в эту тайну — потомку своего рода, который однажды придёт в Дерн-Хорасад с мечом Джавайна и Эльфийским Перстнем. Сиё свершится непременно, а посему оставил он после себя владеть городом и передавать послание из века в век одного знатного человека, назначив его регентом и повелев его потомству нести эту должность от сына к сыну. Прошло с тех пор немало лет, и множество зим, воды совершали круг и возвращались в места истока бесчисленное число раз, пока не произошло обещанное и не принесло с собой погибель.

Пришёл к воротам города человек и назвался потомком великого волшебника Гедрикса. Владел тот человек великими дарами, повелевая камню, ветру и воде. Владел он и мечом Джавайна, и Эльфийский Перстень был на руке его. И принёс он в Дерн-Хорасад неисчислимые бедствия, нашествия чудовищ, мор, смерти, открыв ворота ада и двери преисподней. Так было в те дни и продолжалось много лет, и не воспряла та земля уже более никогда, о чём пишу я, Скарамус по прозвищу Разноглазый, ибо пошли с тех пор диковинные напасти и болезни на людей и распространились по всему краю.

— Зачем тебе идти в Дерн-Хорасад? — снова спросил герцог.

— Я ищу Красный Кристалл, — просто ответил молодой волшебник. — в нём заключён мой друг, которого я надеюсь освободить с помощью вот этого перстня.

И он протянул руку, на среднем пальце которой красовался перстень с чёрным бриллиантом.

— Скажи ещё, что владеешь мечом Джавайна, — заметил Даэгиро.

— Да, мой меч есть меч Джавайна.

— Что это такое? — поинтересовался герцог.

— Не знаю, — честно ответил Лён.

Магистр беззвучно засмеялся.

— Ты так уверен, что твой кристалл всё ещё там? — спросил он. — Разве его не похитил тот молодец, что явился с мечом и перстнем? Разве он не за этим приходил туда, и не то было причиной гибели страны? Ведь по преданию город был разрушен во исполнение пророчества: он стоял лишь до той поры, пока хранил Кристалл.

Лён почувствовал, как по его спине потёк холодный пот. Неужели всё напрасно? Неужели Лембистор обманул его? Дерн-Хорасад разрушен, а, значит, Кристалла там нет?!

И вдруг до него дошло. Ведь это было в прошлом! Он выйдет из зоны аномалии и снова в неё войдёт, чтобы перенестись назад во времени. И, кто знает, может быть, ему повезёт, и он увидит в Дерн-Хорасаде таинственного человека, с личностью которого однажды имел счастье или несчастье соприкоснуться.

— Я завтра ухожу, — твёрдо сказал он.

— Хорошо, и забери своего приятеля, пока я ему башку не отрубил. Этот мелкий фокусник каждую ночь прикидывается кипарисом и шпионит за мной. А, может, за тобой.