"Искатель. 1973. Выпуск №6" - читать интересную книгу автора

4

В служебном кабинете стояла тишина, пахло застарелыми окурками, пропыленными бумагами и чуть-чуть то ли дезинфекцией, а может, плохой олифой.

Но и запах и тишь стали привычными, и потому думалось здесь легко. Подытожив узнанное за день, сделав зарисовки склада, Николай вложил в дело протоколы допросов и вздохнул: начало путаное. Он вспомнил Камынина и задумался.

Что-то в самом деле странное жило в этом человеке — либо редкое откровенное прямодушие, либо огромная хитрость и предусмотрительность. Сейчас, после встречи с ним, Николаем все еще владело ощущение расслабленности, даже легкой жалости к этому человеку. Но, раздумывая и анализируя, он быстро подавил и жалость и расслабленность.

Не бог весть какой опыт подсказал ему, что обычно честные люди, попадающие в поле зрения следствия, поначалу часто хоть в чем-нибудь да кажутся замешанными в деле. Кто-то что-то забыл, кто-то где-то бывал или дружил с подозреваемыми. И они чувствуют это, иногда даже скрывают, чем усиливают подозрение, но чаще волнуются, сердятся и страдают. Камынин же совершенно спокоен. Но на любое возможное подозрение у него есть четкое и неопровержимое оправдание. И это тоже, если задуматься, опасно. Вполне вероятно, что он заранее, как хитрющий и опытнейший человек, создает это алиби.

Известно, что похищенные с базы товары на местных рынках не появлялись. У Камынина собственная машина. И он не скрывает, что увлекается цветоводством и ездит в разные города. Причем встречается с самыми различными людьми, в том числе и на рынках. Что ему стоит провезти и передать краденый товар? Риска почти никакого, алиби почти полное.

— Первое: проверить связи Камынина, — вслух сказал Николай.

И в это время в кабинет зашел Ивонин.

— Ты что это сам с собой разговариваешь?

Николай доложил первые результаты следствия. Ивонин спросил:

— А через этот самый вентилятор пролезть нельзя?

— Ну разве ребенку… да и то худенькому.

— Что ж, худенькие тоже лазят…

— Но ведь там от земли до вентилятора метров шесть — нужна лестница.

— Верно… А сторож не мог ее хранить и предоставлять в нужный момент?

— Об этом не подумал…

— Проверь…

Они помолчали, а Николай усмехнулся:

— В таком деле нужна либо наука, либо нечистая сила…

— Почему?

— Ну какая-нибудь баба-яга или домовой сумели бы проследить за преступниками. А наука?.. Наука могла бы, например, пометить украденное так, чтобы его можно было определить в любом месте и на любом гражданине…

Ивонин засмеялся, потом вдруг посерьезнел…

— А знаешь, это идея. Операция «Меченые атомы».

— Не понимаю.

— Что ж тут понимать? Почему воры не попадаются? Потому что оперативные и следственные органы не знают, что им искать. Вещи слишком привычные — свитеры, кофточки, водолазки — на каждом не проверишь. Но если их пометить и дать знать в соседние области…

— А как их пометишь? Атомами?

— Атомы, конечно, не применишь. Но если привезти на базу партию трикотажа определенного цвета и сорта, а в соседних областях этот сорт и цвет изъять? Тогда появление каждой вещи из меченой партии может привести как раз туда, куда нужно. Подумаю… Но зашел я к тебе вот по какому поводу. Я созвонился с соседями. У них числится примерно такое же, как и это, совершенно непонятное преступление. Я приказал выписать тебе командировку. Поезжай, ознакомься с материалами, побывай на месте… Заодно осторожненько установи, с кем ведет торговлю луковицами и посадочным материалом Камынин.

Уже на улице Николай посмотрел на часы. Уроки в школе, где работала Лариса, заканчивались через полчаса. Но поскольку она была совсем молодой учительницей, то она наверняка задержится. Значит, стоит зайти в кафе, сесть так, чтобы видеть дорогу, по которой она обыкновенно ходит, и наскоро перекусить.

На его счастье народу было немного, он быстро съел пельмени, запил кефиром, прихватил пачку папирос и подошел к школе в тот момент, когда Лариса выходила.

Она сразу увидела его и нахмурилась. Николай покорно и виновато улыбнулся.

— Я же просила тебя не встречать меня возле школы. Это дает повод ученикам для хитрых взглядов и насмешек.

— Твои ученики развитой народ: сразу все поймут.

— А ты вспомни себя… Разве мы не так же следили за учителями? Да еще новенькими. Ведь все замечали. И все понимали по-своему.

— Пожалуй, — согласился Николай. — Учту.

Они перешли мост и медленно пошли по заречному молодому, но густому парку, выбрали скамейку и сели. Отсюда сквозь деревья виднелся полузасыпанный овраг и угадывалась красная кирпичная стена непотопляемой базы.

Может быть, поэтому разговор не клеился. Лариса рассказывала об открытии «интереснейшего характера» в одном из своих учеников, но Николай слушал невнимательно.

— …И что самое важное в них, самое поражающее, так это удивительная смесь инфантильности, детскости и знаний. Кротов в этом отношении прямо-таки обобщающий характер. Ты меня понимаешь? — спросила Лариса.

Нет, он ее не понимал и потому смутился.

— Это выражается хотя бы в том, что Кротов и его товарищи с удовольствием и с явным знанием дела мастерят карманные транзисторы. Они прекрасно осведомлены о ценах на детали, знают, где и почем можно купить материал для футляра и многое другое. Можно подумать, что это маленькие старички, так хорошо они знают и дело, и цену деньгам и даже времени. И в то же время они с великолепным презрением относятся к учебникам, дорогим подаркам, одежде — словом, ко всему, что стоит неизмеримо дороже, чем все их детали. И это не от злого умысла или плохого воспитания. Это в них органическое. А почему — я еще понять не могу. К сожалению, на лекциях по педагогике мы этого не проходили.

Она усмехнулась, требовательно приглядываясь к Николаю, словно ожидая от него если не разрешения вопроса, то хотя бы подсказки. Вероятно, в иное время он бы постарался порассуждать на эту, в общем-то, интересную тему, но сейчас им овладела другая мысль:

«В моем случае возможен такой вариант: пройдоха подчинил себе славного, увлекающегося парнишку, он пролазит через отверстие вентилятора и выбрасывает жулику похищенный на базе товар… Да, если нам, бывало, попадался взрослый, который своей необычностью и подчинял нас, то мы могли совершать преступления, даже не предполагая, что это преступление. Например, украсть у матери деньги, или еду, или какую-нибудь вещь… При этом нам казалось, что мы удивительно смелые, находчивые и, в общем-то, необыкновенные ребята…»

— Ты знаешь, — ответил наконец Николай, — я и сам кое-что подобное замечаю, но понять не могу. Но поскольку вас кое-чему все-таки учили, скажи мне вот что… Кстати, этот самый Кротов в каком классе?

— Я же сказала, в шестом.

— Выходит, ему тринадцать лет… Да-а… Для моего случая он великоват. А совсем маленькие, ну, знаешь, такие недоросточки, у тебя под началом водятся?

— Что значит «недоросточки»? Сейчас дети развиваются очень быстро. И если сравнить их с тобой или со мной в их возрасте, так они крупнее нас. Особенно девицы. Но есть, конечно, и небольшого роста, хрупкие…

— А эти хрупкие… тоже страдают инфантильностью?

— Пожалуй, меньше, чем рослые ребята…

— Почему? — удивился Грошев. Ему казалось, что маленький человек должен и жить и думать по-детски.

— Видишь ли… В детских играх, стычках, конфликтах хрупкие, маленькие побеждаются грубой силой. У них больше обид. Борьба взрослит, инфантильность быстро исчезает. А почему ты об этом спрашиваешь?.. Опять какое-нибудь… дело?

— Почти…

Он задумался, и Лариса с легкой жалостью посмотрела на него. Всегда так: если его что-либо тревожит, если он чем-то занят, на все остальное уже не хватает времени. Даже на обыкновенное внимание к ней. Это обижает и… останавливает ее.

«Ну хорошо, — опять подумал Грошев, — допустим, такой умненький, обиженный мальчишечка-недоросток смог проникнуть в помещение базы. Как? Ну хотя бы в сговоре с Камыниным. Вполне вероятно, что у того есть лестница и он подставляет ее в нужный момент, а потом убирает. Кстати, Ивонин прав, нужно обязательно проверить этот вариант насчет лестницы, — отметил про себя Грошев. — Но вот как такой мальчишечка выбирает самые ходовые товары? Неужели он знает, что такое мода, каков спрос на рынке? Ведь он там один на один с товарами и сам должен решить, что брать, а что нет. Размеры — это понять можно. Скажут ему: бери сорок восьмой или пятидесятый, он прочтет на карточке и возьмет. Но расцветка? Качество? Разве этому мы в детстве придавали значение? Как раз наоборот — все, что нравилось взрослым и что они старались напялить на нас, нам приходилось не по душе. Чем одежда обтрепанней, тем лучше. Свободнее. Не нужно следить за ней. Так вот, если на базу проникал ребенок, как он отбирал самые ходовые товары?

И Грошев спросил Ларису:

— Послушай, как по-твоему, могут ребятишки лет восьми-десяти, даже двенадцати разбираться в модах, в качестве товаров? Выбирать, например, на прилавке такое, что может понравиться взрослым?

— Не знаю… — с сомнением покачала головой Лариса. — Мальчишки — я абсолютно уверена — не могут. Для них моды совершенно безразличны. Вернее, моды-то есть и у них, только они совсем не те, что у взрослых. А вот девчонки… Некоторые девочки кое-что могут выбрать… действительно модное и, пожалуй, даже со вкусом.

— А почему?

— Во-первых, девочки раньше созревают, во-вторых, они ближе к матерям и многому у них учатся, в-третьих, они просто девочки и, значит, не такие, как мальчишки. Иной склад ума.

«Да, пожалуй, эта моя версия отпадает, — почему-то с облегчением подумал Николай. — Чтобы пролезть в вентиляционное отверстие, нужен малыш. А представить себе, что это еще и девчонка, просто невозможно, они и в самом деле просто не такие…»

Вслух он спросил:

— У тебя тоже иной склад ума?

— Возможно. Но у меня хватает терпения слушать тебя, когда мне хочется подумать о своем. У тебя это получается далеко не всегда.

— Понял. Давай не ссориться.

С той минуты он, кажется, заставил себя начисто забыть о деле, и они сидели болтали, потом ужинали в кафе, и Николай проводил ее. Возвращаясь к себе, он все-таки не выдержал и прошел мимо базы. На заборе, идущем от угла злополучной стены к соседнему дому, висела длинная пожарная лестница.

«Вот так, товарищ Грошев, — подумал следователь. — Вариант не исключается, если внутри базы кто-то заранее подготавливает для малыша партию товара. Ему остается только залезть, выбросить уже отобранное и спокойно выбраться… Но посмотрим сначала, что произошло у коллег».

На следующий день он уехал в соседний областной город.