"Диалог в ходе эксперимента" - читать интересную книгу автора (Шендерович Анатолий)

 Доклад

— Привет, голубчик. Ты весь в космической пыли…

— Уже ползают гады!

— Погоди, приведи себя в порядок.

— Ты же говорил — пройдёт чуть ли не миллиард лет, пока вслед за простейшими организмами появятся…. А прошло лишь несколько дней…

— Время у нас с тобой и на Земле идёт неодинаково. Концепция единого пространства-времени допускает…

— Чёрт с ней, с концепцией. Ты скажи лучше, почему такие отвратительные чудовища?

— Отвратительные? Однако ты эстет. Тебе, наверное, понравилась эта планета?

— Райский уголок!

— Я долго выбирал, и, видимо, не зря. А конкретнее?

— Много воды. Суша почти сплошь покрыта зеленью. Горы, на вершинах — снег, в долинах — деревья, кустарник, трава. Реки… Воздух — чудо что такое!

— Я так и думал. Тишь, гладь и божья благодать…

— А вот этого как раз нет… Конечно, это райский уголок… когда Земля спокойна. Но планету время от времени трясёт. То раскалывается земля, то вздымаютмя воды так, что смыывают всё вокруг… Да, и ещё вулканы. Впечатляющее зрелище: пепел — слоб до неба, лава сжигает всё на своем пути.

— Вот те на… Я думал, что Земля почти успокоилась…

— Нет, жить там можно. Ну, смоет одних гадов, появятся другие…

— Кстати, чем питаются твои гады?

— Наши гады, ты хотел сказать… Кто чем. Кто травкой, а кто и себе подобными…

— Как?! Не может быть!

— Ещё как может! И едят с аппетитом.

— Это катастрофа!

— Не вижу никакой катастрофы. Ты же ставишь эксперимент, не так ли? На «что получится». Верно?

— Верно, но меня беспокоят люди. Они появятся в результате развития одного из существующих сейчас видов. И в их генетической программе…

— В чём?

— Это слишком сложно. Потом разберёшься… Да, в их генетической про грамме должен быть запрет на агрессию против себе подобных. Хотя есть другие угрозы, не связанные с агрессией… Как на этой несчастной Локанте…

— На Локанте?

— Да, есть такая планета — Локанта.

— Ты там тоже ставил эксперимент?

— Не хочется даже вспоминать.

— Расскажи. Там дошло дело до разумных существ?

— Не знаю, что тебе сказать. С одной стороны — безусловно. Они создали такие технологии… Казалось, ещё один шаг, и они познают тайну Вселенной…

— Но…

— Вот это проклятое «но»… Сначала локантяне — демонстрация торжества разума! — создали себе подобных. Искусственных. Эти гуманоиды выполняли роль обслуги. Потом они поселили их у себя в домах: гувернантки, садовники… Потом искусственные локи — так их назвали — стали выполнять другие функции. А потом началась какая-то вакханалия: локантяне и локи перестали различать друг друга, стали вместе жить и… Короче, в итоге они деградировали и вымерли. Всё…

— И ты опасаешься, что на Земле повторится эта история?

— Нет, не боюсь. История не повторяется до деталей. У неё в запасе тысячи и тысячи поворотов, и никто не может сказать, какой из них выберут идущие по её дорогам.

— Тогда вернёмся к нашим баранам.

— Ты опять?!

— Нормальная присказка… Ну пусть — к нашим гадам.

— Кстати: кого ты называешь гадами — всех нынешних обитателей Земли или только тех, кто ползает на брюхе?

— Всех!

— Вообще-то это неправильно. Но систематизация придёт потом, когда появятся люди… В воде какие-нибудь существа живут?

— В больших количествах. И по воздуху летают.

— Уже… Скажи, пожалуйста, вот ты упоминал их способ питания…

— Жрут друг друга, то есть, миль пардон, употребляют в пищу других…

— Ты не обратил внимания, пользуются ли они при добывании пищи какими-нибудь орудиями?

— А как же! В левой передней лапе — вилка, в правой — нож. Всё по этикету…

— Ты несносен! Мне нужен серьёзный ответ.

— А что ты называешь орудиями?

— Камень, палка в руке…

— Ни разу не видел… Хочешь, расскажу, как всё это происходит?

— Только без лишних деталей.

— Ничего лишнего в их действиях нет. Догнал, зубами — в глотку, когтями вспарывается брюхо… Или вот ещё: затаился, потом бросок — и жертва оказывается в раскрытой пасти.

— Так. Хорошо. То есть отвратительно! Я надеялся, что здесь возможен какой-то другой вариант…

— Любителей пощипать травку там тоже немало.

— Они все могли бы пользоваться растительной пищей.

— Не сложилось. Саморазвитие, не так ли?

— Смеёшься? Я смотрю, не зря я приладил тебе рожки и прочие атрибуты чёрта… Ты становишься самим собой. То есть чёртом.

— Вхожу в образ?

— Что-то в этом роде…

— А почему тебя интересовали всякие палки и камни?

— Потому что это первые орудия труда, а значит, первые признаки мыслительной деятельности.

— А сейчас что? Когда какой-нибудь гад ползучий лежит в воде, как бревно, а потом — хоп! — и бедная тварь оказывается у него в пасти. Он что, не притворяется бревном?

— Притворяется. Но это не мыслительная деятельность. Это инстинкт.

— Какой ещё инстинкт?

— В данном случае — пищевой, ощущение голода. Вообще-то их много, всяких инстинктов.

— Назови хотя бы парочку.

— Инстинкт страха… Инстинкт продолжения рода…

— А разум?

— Разум — это не инстинкт. Инстинктом можно назвать любопытство, любознательность, но не разум… О, если бы разум правил миром!

— Что-то подсказывает мне, что ты уже знаешь результат своего эксперимента…

— Нет, не знаю. Но некоторые предчувствия… Да-с… Предчувствия. Странная это штука, не могу её объяснить, но… Вот что, господин Чёрт, нам важно не пропустить этот момент эволюции…

— Ich bin ganz Ohr — я весь обратился в слух.

— Господи, где ты успел набраться? Впрочем, миль пардон, как ты уже сказал однажды, — говори на каком хочешь. Да, так на чём мы остановились?…

— Мы остановились на палках и камнях.

— Точнее — на орудиях труда, Этот момент пропустить было бы непростительной расхлябанностью.

— Да я готов хоть сейчас. Лечу!

— С богом!