"Кровавые игры" - читать интересную книгу автора (Ярбро Челси Куинн)ГЛАВА 2Вонь под трибунами стояла невыносимая – казалось, ее можно резать ножом. Шум цирка заглушался толстой каменной кладкой, и непонятно было, кто громче ревет – возбужденная публика или разъяренные звери. Настенные факелы чадили и красноватыми отсветами озаряли углы помещения, заваленные всяческим хламом. Некред, владелец циркового зверинца, стоял в центре каморки возле дородного палача-далматинца. Он деловито ощупывал ремни, охватывавшие запястья молодой девушки и привязанные к свисавшему с потолка кольцу. – Тут все вроде бы хорошо, но подтяни ее выше. Палач повиновался, едва увернувшись от удара коленом в пах. – Боги оберегают меня от армян,- проворчал он, наклоняясь чтобы связать жертве лодыжки. – Отпусти меня, негодяй! – Девушка задыхалась от гнева.- Ты не имеешь права так обходиться со мной! У меня есть хозяин! – Она таки пнула палача под ребро прежде, чем он опутал ей ноги. – Ты не повиновалась,- важно молвил Некред.- Пренебрегла приказом. Глаза девушки побелели. – Я восемь лет дрессирую своих лошадей. И ни за что не отправлю их на арену со львами.- Черные короткие волосы заметались. Девушка не оставляла попыток вырваться, она была очень сильна Но главное – в ней не было страха. Некред досадливо хмыкнул. – Ты исполнишь то, что тебе прикажут, рабыня.- Он подал знак ожидавшему палачу.- Двенадцать плетей. Палач подошел к низкому столику. Он сдвинул в сторону всевозможные колотушки, крючья, ножи и скребки, обратившись к хлыстам. На этот раз ему приглянулась длинная плеть с проволокой, вплетенной в кожаные косички. Далматинец пару раз взмахнул ей, разогревая руку. Зловещий посвист пыточного орудия на миг заглушил крики беснующейся толпы. Удовлетворенно кивнув, палач приступил к работе. Плеть свистнула, девушка подавила в себе крик. Плечи ее обожгло острой болью. Она задержала дыхание, готовясь ко второму удару. «Главное, соберись и не бойся»,- так говорил отец, обучая дочку искусству спрыгивать со скачущих лошадей. Но тут творилось другое. Второй удар пришелся поверх первого, и девушка задохнулась от волны тошнотворной слабости, заставившей обмякнуть ее напряженное тело. Спине сделалось горячо – это хлынула кровь; она окрасила ржавыми пятнами ткань короткой туники. «Боги, еще десять ударов!» – мелькнуло у нее в голове. – Еще,- буркнул Некред, облизнув губы. Маленькие его глазки масляно засветились. Палач вскинул руку, готовясь к мощному, нацеленному чуть ниже удару. На плечах его обозначились бугры мышц. – Прекратите немедленно. Прозвучавший голос был очень негромким, но властным. Мучители повернулись, близоруко щуря глаза. В мерцающем пятне света, исходящего от факелов, стоял высокий подтянутый человек, чье одеяние выдавало в нем иностранца. О том говорили черная персидская мантия, расшитая красной нитью и серебром, и плотные черные шаровары, заправленные в красные скифские сапоги. Некред замер. – Франциск? Незваный гость щелкнул пальцами, и из тени выступил еще один человек, горло которого охватывал янтарный ошейник раба. Он был одет как возница, под красным плащом его, переброшенным через руку, что-то угрожающе шевельнулось – возможно, кинжал. – Это экзекуция! – быстро проговорил Некред и кивнул палачу.- Продолжай! Далматинец коротко размахнулся. – Я сказал – прекратите. Чужеземец вытянул руку, и удар пришелся по ней. Раздавшийся звук был ужасающе громким. Палач побледнел, не чувствуя под собой ног. Он – жалкий раб – ударил свободного человека. Тот, казалось, не обратил на это внимания. – Кто отдал приказ? – Он. Далматинец указал на Некреда и привалился к стене. Он засек до смерти многих и не хотел, чтобы то же проделали с ним. Если незнакомец подаст жалобу, его ждет свинцовая плетка. Сен-Жермен повернулся к хозяину бестиария. – - Говори. – - Она…- Некред остановился, чтобы откашляться.- Она отказалась повиноваться приказу распорядителя. – - Какому приказу? – Сен-Жермен посмотрел на хлыст, отобранный у палача, и резким движением отшвырнул его в сторону.- Ну? – - Приказу…- попытался объясниться Некред и умолк: у него пересохло в горле. – - Неизвестно какому,- закончил за него Сен-Жермен.- Кто внушил тебе мысль, что ты можешь наказывать чужую рабыню? – Он подошел к Некреду вплотную.- Я жду, отвечай. – - Как владелец этого бестиария… Сен-Жермен сузил глаза. – - Эта девушка только моя. Ей надлежит исполнять лишь мои приказания. Некред поежился. – Как владелец этого бестиария… – Ты не владелец. Ты мерзкая, наглая и вонючая крыса.- Сен-Жермен с отвращением отвернулся.- Разрежь веревки,- приказал он палачу и посмотрел на рабыню.- Ну как ты, Тиштри? – Вопрос прозвучал неожиданно ласково. – Я… Тиштри попробовала улыбнуться, но вдруг заплакала, жалобно и совершенно неожиданно для себя. Странно, ведь опасность уже миновала… Путы ослабли, и она с ужасом ощутила, что валится на пол. Сильная рука подхватила ее. – Кошрод. Подай ей плащ. Раб огляделся и молча двинулся к стене, на которой висела одежда. – Поосторожнее,- предостерег Сен-Жермен.- Она сильно изранена. Аумтехотеп должен ее осмотреть.- Он помог Кошроду закутать рабыню в плотную темно-синюю ткань. Тиштри овладела собой и вскинула голову. – Мои лошади?…- Янтарный ошейник на ее шее тускло блеснул. – Кошрод о них позаботится. К вечеру их переправят на виллу. Нимало не успокоенная, она вцепилась в хозяйскую руку и указала ему на Некреда. – Когда я уйду, он… он прикажет выгнать их к львам. – Сомневаюсь, что у него хватит на это отваги. – Но он этого хочет! – Голос Тиштри возвысился, в нем звучала мольба. – Даю тебе слово, Тиштри, что к вечеру твои лошади будут с тобой. Это тебя устроит? Темные глаза чужеземца внезапно посуровели. Тиштри кивнула. Ей был знаком этот взгляд. – Тогда ступайте. Аумтехотеп ждет в колеснице.- Сен-Жермен посмотрел на раба.- Вернись, когда убедишься, что она в безопасности. Кошрод повел Тиштри к выходу, задев плечом палача. Тот пискнул и вжался всем телом в стену. Однако Некред с уходом раба-охранника неожиданно осмелел. Он вышел из тени и заговорил, приосанившись: – Любезный Франциск, ты не римлянин… – - Хвала всем богам. – -…И многого, возможно, не понимаешь. Игры есть игры, и распорядитель тут главный. А он не давал указаний щадить армянку и лошадей. Ты не имеешь права вмешиваться в программу… Хозяин бестиария вдруг запнулся и смолк. Он испытал странное чувство. Впервые в жизни на него смотрели с брезгливостью, как на последнего из побирушек. – - Скольких же дуралеев ты поддел на этот крючок? – спросил Сен-Жермен тихо.- Или ты не знаком с законами Рима? Тогда позволь тебе кое-что прояснить.- Он поиграл бровями.- В случае гибели лошадей я подал бы на тебя в суд и ты заплатил бы мне не только за них, но и за годы, потраченные на их воспитание. Это не клячи, Некред. И Тиштри не простая рабыня. Ты бы и сейчас разорился, вздумай я действовать по законам, установленным божественным Юлием, Сдаваться нельзя, подумал Некред. Он надменно повел щетинистым подбородком. – - А тебе известно, как усмиряются бунты? Твоя Девка пыталась меня заколоть. Меня – римского гражданина! Если бы это ей удалась, и она, и каждый твой раб – каждый, Франциск,- был бы казнен, и, возможно, прямо на этой арене.- Ему удалось выдержать пронзительный взгляд чужеземца. Он раздул ноздри, уверенный в своей правоте. – - Нет,- мягко поправил его Сен-Жермен.- Это произошло бы лишь в том в случае, если бы она убила меня. Если бы умер ты, я бы отделался штрафом.- Он засмеялся.- Некред, ничтожество, не суйся к моим рабам. Наблюдая, как чужестранец уходит, Некред поклялся себе, что однажды это унижение будет оплачено. А пока на досуге он спокойно и тщательно спланирует месть. Его взгляд упал на стол с пыточным инструментом, а затем и на самого палача, заползшего в дальний угол каморки. – Ты! – взорвался Некред.- Одно твое слово кому-нибудь, один шепоток о том, что здесь было,- и я тебя брошу на съедение львам! Палач только кивнул, но из угла не вылез. Пока хозяин не успокоится, его лучше не злить. Ракоци Сен-Жермен Франциск быстро шагал по широкому полутемному коридору. Ярость не позволяла ему отвечать на приветствия встречных. Впрочем, его неучтивость мало кого задевала. Все иностранцы немного чокнутые – Рим это знал. В дальнем конце коридора стояли трое ливийцев со сворой степных рысей на поводках. Меднокожие полуголые дрессировщики что-то напевали животным, успокаивая их перед выходом на арену. Сен-Жермен, подойдя ближе, обратился к одному из них на его родном языке. – Что за охота ожидается, друг? Пораженный ливиец вскинул глаза, удивленный, что наречие его родины так чисто звучит в устах этого странного чужестранца, и посмотрел на товарищей. – Против них выставят кабанов из Галлии и Германии.- Ливиец покачал головой.- Нашим маленьким сестрам не поздоровится. Мы очень боимся, что их покалечат. Они ведь натасканы только на птиц и небольших антилоп. Другой дрессировщик нервно потер щеку. Мы пытались возражать, но…- Он обреченно пожал плечами, потом протянул руку и потрепал свою кошку. Рысь выгнулась и, прикрыв глаза, замурлыкала. – Великолепные звери,- пробормотал Сен-Жермен и присел, не обращая внимания на испуганный окрик ливийца.- Ты хорошая девочка, ты просто потрясающая красотка,- тихо произнес он и почесал рыжее, увенчанное кисточкой ухо. Рысь наклонила голову, отдаваясь ласке, потом фыркнула и встряхнулась. – Господин, это опасно. Наши звери не подпускают чужих. – Возможно, я им не чужой,- предположил Сен-Жермен. Поглаживая густой мех, он почувствовал, что гнев понемногу отпускает его. Дрессировщики обменялись быстрыми взглядами и стали подступать к чужаку. Один из них потянулся к кинжалу. – В этом нет необходимости,- сказал Сен-Жермен, вставая. Ближайший к нему ливиец нервно улыбнулся. – Господин, нам не до шуток. Тебе лучше уйти. Сен-Жермен молча стоял и ждал. Его охватила апатия. Ливийцы переглянулись и сочли за лучшее удалиться. Изящные кошки, подергивая ушами, жались к их медным ногам. – Бедняги,- произнес сочувственный голос. Сен-Жермен все стоял, провожая компанию взглядом.- Ты понравился кошкам, мой господин. Дрессировщики просто ревнуют. – Да, мой Кошрод, ты, наверное, прав. В следующий момент ему пришлось сдвинуться в сторону. По коридору шагал взвод греческих воинов с поднятыми копьями и прижатыми к торсам щитами. Их вел хмурый седой ветеран. – Им предстоит сражаться с армянскими лучниками,- безразлично сказал Кошрод. – Кто, по-твоему, победит? – Грекам придется туго.- Молодой человек поразмыслил: – Если армяне начнут их обстреливать с дальних позиций. Главное, соблюдать осторожность и не подпускать копейщиков близко. Сен-Жермен покачал головой. – Что-то мне плохо верится в осторожность армян. Шум на трибунах усилился и сделался возбужденным. Мужчины одновременно потянулись к одному из узких окошек, но оно было пыльным, к тому же над ним болталась какая-то тряпка и заслоняла обзор. – Что там происходит? Кошрод неохотно и с явным отвращением в голосе отозвался: – Ослы покрывают приговоренных к смерти преступниц. Вой толпы все нарастал, потом как по команде затих. В наступившей тишине прозвучали три душераздирающих вопля. Толпа вновь загомонила, но эти вопли, казалось, все еще продолжали висеть в зловонном воздухе коридора. – Что ж,- сказал Сен-Жермен, отворачиваясь от окна,- все кончено.- Положив руку на плечо Кошрода, он повел его прочь.- Ты сегодня опять участвуешь в скачках? – Да, И еще завтра. Красным на этих играх не очень везет, они делают на меня ставку.- Потухший взгляд молодого перса несколько оживился. Он провел в Риме семь лет, но так и не смог привыкнуть к царящим здесь нравам. – Может, тебе вообще нет смысла за них выступать? Я не римлянин, в скаковые фракции меня не берут У тебя имеется выбор. Можешь примкнуть к синим, к зеленым, к белым… – К пурпурным, к золотым,- добавил Кошрод.- Цвет не имеет значения. Скачки есть скачки, во что ни рядись. – Тогда шел бы к зеленым. Император их любит, он щедро награждает возниц. Через лабиринты залов, лестниц и переходов они двигались к той части цирка, где располагались конюшни и колесницы. – Когда они побеждают. Когда проигрывают, он столь же рьяно карает своих любимцев. Сегелиона из Гадеса 11 привязали к его же упряжке и хлестнули коней. Он умер.- Кошрод помолчал и взглянул на хозяина.- Возницы здесь долго не живут. – Очередная жестокость,- задумчиво произнес Сен-Жермен.- А ведь всего несколько лет назад он сам наложил запрет на кровопролитие в цирках. Теперь же…- Лицо его помрачнело, он надолго умолк. Когда вдалеке послышались голоса и ржание лошадей, Кошрод схватил хозяина за руку. Сен-Жермен остановился, вопросительно глядя на перса. – Мой господин, я… мне надо… могу я задать вопрос? Раб говорил шепотом и казался смущенным. Сен-Жермен помолчал, потом произнес: – Говори. – Ты… ты ляжешь спать с Тиштри? Сен-Жермен сам был когда-то рабом и не удивился вопросу. Он высвободился из хватки. – Нет. Она ранена. – Ты будешь один? – Кошрод зажмурился, ожидая удара. – Один? – переспросил Сен-Жермен с едва уловимым оттенком иронии. – Есть ли у тебя кто-то еще? – Раб знал, что зашел далеко, но готов был идти дальше. В глазах Сен-Жермена мелькнула тень, и на какой-то миг его взгляд сделался отстраненным. – Нет. Кроме Тиштри, у меня нет никого. Кошрод потупился, собирая всю свою храбрость в кулак, потом, глядя в сторону, прошептал: – Тогда… не захочешь ли ты взять меня? Он понимал, что за дерзость его могут продать. Или сослать – в Тревири, в Диводур, в Петовион, но главное было сказано. Раб ждал приговора. – Я очень стар, мальчик,- мягко произнес Сен-Жермен. – Ты одинок,- пробормотал Кошрод.- Так же, как я. Мы оба… Губы того, к кому он стремился, насмешливо искривились. – Мы оба с тобой одиноки как отпрыски государей, потерявших корону? Не это ли ты хочешь сказать, принц Кошрод Кайван? – Молодой человек вздрогнул.- Да-да, я знаю, кто ты такой. Тебе повезло, что тебя продали в рабство. Другой узурпатор мог бы быть менее сердобольным. – Он поджарил на вертеле моего отца! – вскричал Кошрод. – Но пощадил его детей. И даже не оскопил мальчика. То есть тебя. Помни об этом. Нравы Персии улучшаются, это отрадно. Один из пробегавших мимо конюших обернулся и прокричал: – Эй, парень, поторопись! Я приготовил твою колесницу! – Сейчас, Брик.- Глаза молодого перса стали печальны.- Ты продашь меня? Или сошлешь? Сен-Жермен усмехнулся. – Надо бы, но не стану. Я… тронут твоим… вниманием.- Он резко переменил тон: – Ступай. Желаю удачи. Кошрод сделал последнюю попытку спасти положение. – Тиштри однажды призналась, что… что ты ведешь себя не так, как другие. – Очень возможно,- сухо сказал Сен-Жермен. – Это бы не имело значения,- настаивал перс. – Ты уверен? Очередной долгий вопль, вырвавшийся из шестидесяти тысяч глоток, заглушил все посторонние звуки. Когда он затих, Сен-Жермен произнес: – То, с чем ты можешь столкнуться, граничит со смертью. От слов этих веяло холодом, но молодой человек рассмеялся: – Смерть? А разве сейчас она далеко? Он повернулся и, не взглянув больше на хозяина, направился к ожидавшей его колеснице. Письмо к Нерону. |
||
|