"Кровавые игры" - читать интересную книгу автора (Ярбро Челси Куинн)ГЛАВА 14Сен-Жермен пробежал глазами письмо и обратился к молодцеватому преторианскому трибуну. – Благодарю,- тихо сказал он, сворачивая папирус.- Благодарю. Передайте мою признательность уважаемому префекту.- А может быть, и не только префекту, подумалось вдруг ему. Он забросал прошениями половину чиновников Рима Результат получился аховым, но все-таки сносным.- Как только моих рабов вынесут через врата смерти, я заберу их тела. Офицер изучающе глянул на чужеземца – Они станут падалью. Зачем это тебе? После минутного колебания Сен-Жермен произнес: – В моем народе существует поверье, что рабы, умершие раньше своего господина, должны быть особым образом похоронены, иначе после его смерти они станут ему докучать.- Правдой тут было то, что в некоторых краях люди действительно придерживались таких взглядов. – А-а,- протянул облегченно трибун.- Дело в религии. Тит интересовался этим вопросом,- торопливо пояснил он. – В Риме свои обычаи, у нас свои,- спокойно произнес Сен-Жермен и возблагодарил небеса за терпимость римлян к чужеземным религиям. – Разумеется,- согласился трибун. – Не желаешь выпить вина или закусить на дорогу? Я тотчас же распоряжусь. Тебя обслужат здесь или в саду. Цветы уже распускаются. Трибун сделал вежливый жест. – Нет-нет, Франциск. Я не располагаю временем, но за внимание благодарен. Префект говорил, что ты очень любезен, и это действительно так.- Офицер учтиво кивнул и повернулся к двери.- У тебя прекрасная вилла,- вырвалось у него. – Надеюсь,- пробормотал Сен-Жермен. Он проводил трибуна до колоннады, где тому подали лошадь, и, когда топот копыт затих, направился к северному крылу виллы. – Роджериан! Человек, пришедший на зов, двигался медленно и смотрел исподлобья. – Да, господин? – Акцент выдавал в нем уроженца Гадеса Сен-Жермен с шумом захлопнул входную дверь и быстро пошел по коридору. – Времени мало, а у нас много хлопот. – Каких? – Роджериан выбивался из сил, стараясь не отстать от хозяина. – Тит наконец-то прислал разрешение. Когда рабы будут казнены, мне разрешат забрать тела Аумтехотепа, Кошрода и Тиштри. Нам предстоит как можно быстрее вывезти их из Рима.- Он стремительно вошел в свой кабинет и подбежал к столу.- Принеси мне судовые реестры. Ты знаешь, где их найти. Кажется, какой-то из моих кораблей, находящихся в Пизе, отправляется в Утику 62. Нам надо бы его придержать.- Сен-Жермен уселся за стол и придвинул к себе лист папируса.- Сегодня же отправь туда одного из возниц. Дай ему денег, чтобы почаще менял лошадей, и накажи не тратить время на отдых. Я хочу, чтобы мое послание было доставлено в шесть дней. Роджериан кивнул и прошел в смежную комнату, чтобы отыскать нужный ларец. Не разбираясь в древней латыни, он выудил из укладки все документы и отнес их в кабинет. Письмо капитану было готово, теперь хозяин заполнял два папируса сразу, уверенно выводя строки как правой, так и левой рукой. Роджериан, никогда такого не видевший, издал изумленный возглас и вытаращил глаза. Хозяин подписал письма и улыбнулся. – Ты уже здесь? Хорошо. Одно из этих посланий для Тиштри, другое – для человека в Утике, к которому я ее посылаю.- Сен-Жермен хотел сказать что-то еще, но передумал и, подтащив к себе новый лист, принялся его заполнять.- Раз Тиштри преобразится, ей на первых порах будет нужен наставник,- пробормотал он скорее для себя, чем для слуги.- Сбратий вполне подойдет, да она и сама неглупа. – Этот Сбратий… он такой же, как ты? – спросил Роджериан с неловкостью в голосе. – О нет! – Сен-Жермен рассмеялся.- Он такой же, как ты. Роджериан оцепенел. – Как я? И сколько еще таких же? Сен-Жермен ответил не сразу; внимание его было занято очередным письмом. Наконец он снова поднял глаза. – Лично я знаю шестерых, то есть шестерых по-настоящему воскрешенных. Бывали и неудачи. Я слыхал, что есть и другие, но сам их не встречал.- Он сложил папирус, запечатал его и взялся за новый. Но слуге не хотелось сворачивать начатый разговор. – Зачем его воскресили? – Ему страшно было спросить, зачем воскресили его самого. – Он был очень сведущим человеком… во многих науках, и потом жрецам Имхотепа хотелось попробовать. В тот раз нам. все удалось.- Темные магнетические глаза странно блеснули, и слуга содрогнулся.- Почему ты не спрашиваешь о себе? Тебе ведь хочется расспросить меня, верно? Роджериан несмело кивнул. – Да, хочется,- признался он, чувствуя слабость в коленях. – Если бы ты видел себя, валяющегося в беспамятстве…- Сен-Жермен осекся и смолк.- Тебя истязали,- добавил он, помрачнев.- Если бы я вовремя не подоспел, с тебя содрали бы кожу.- Глубина шевельнувшейся в нем ярости поразила его самого.- Я не мог оставить тебя там. Просто не мог – и мне нечего больше прибавить. Роджериан угрюмо молчал. – Я помню, как умирал мой сын,- тихо сказал он через какое-то время.- Рана, совсем маленькая, оказалась смертельной. Перед кончиной его согнуло в дугу, но помочь ему было некому.- Слуга отвернулся, устремив взгляд в окно.- Сказать Рейдесу, чтобы запрягал экипаж и выбирал возницу для дальней поездки? – Да,- кивнул Сен-Жермен.- Я выпишу подорожную, чтобы его не трогали на заставах. Пусть отправляется тотчас, как будет готов. Снабди его провиантом и сменой одежды. – Я обо всем позабочусь, а Рейдес знает возниц. Роджериан, поклонившись, ушел. Сен-Жермен покачал головой. Для такой изнурительной скачки лучше всего подошел бы Кошрод, но тот томился в тюрьме и сам нуждался в том, чтобы его увезли подальше от Рима и римских легионеров. Печально улыбнувшись, он принялся изучать корабельный реестр. Когда Роджериан возвратился, решения были приняты, а надлежащие документы составлены, сложены и запечатаны. – «Штормовой вал», стоящий в Сипонте, вскоре отправится в Новый Карфаген 63. Капитан зайдет в Рим, чтобы повеселиться на свадьбе у брата, и возьмет Аумтехотепа на борт. В Новом Карфагене живет один большой любитель искусства и старины. Он будет счастлив заполучить раба-египтянина.- Заметив, что глаза Роджериана затравленно дернулись, Сен-Жермен улыбнулся и сделал успокоительный жест.- Не все хозяева обижают своих рабов, старина Я не послал бы Аумтехотепа к тому, кто станет плохо с ним обращаться. – Но ты не знаешь наверняка, как все обернется gt;- глухо заметил слуга. – Зато я знаю, что первая жалоба Аумтехотепа лишит его обидчика коллекции драгоценных камней. Поверь, Роджериан, я понимаю, что делаю. Теперь ты одобряешь меня? – В темных глазах заискрилась усмешка. – Не мое это дело – одобрять или не одобрять,- сказал слуга, глядя в сторону. – И то верно.- Сен-Жермен указал на другую связку листов.- Это все для Кошрода. Его путь более сложен, ему следует покинуть пределы империи, по крайней мере на время. Не только из-за известности нашего перса, но еще и потому, что персидские заговорщики стремятся прибрать его к рукам, чтобы использовать в своих политических целях.- Он издал звук, похожий на слабый смешок.- Думаю, они плохо себе представляют, на что замахнулись, но лучше не рисковать. – Куда он отправится? – спросил Роджериан, плохо понимая, почему ему оказывают такое доверие. – В Регию на «Трезубце», потом в истринскую Полу, и дальше по суше в горы, в маленькую горную деревушку. Там какое-то время ему будет неплохо. – Откуда такая уверенность? – Я родом из тех мест, и хотя мое племя для тамошних жителей теперь просто легенда, они еще помнят о нас.- Темные глаза говорящего затуманились. С явным усилием он вновь перевел свой взор на слугу. Если общество горцев покажется ему скучным, найдутся другие люди, например в Синопе, которые под мое поручительство с огромной радостью примут его.- Сен-Жермен встал и потянулся.- В тех краях у меня много друзей. Кошрод без помощи не останется. – Почему ты так о них беспокоишься? – спросил вдруг Роджериан. Вопрос, казалось, повис в воздухе. Сен-Жермен долго стоял над столом, перебирая и поправляя связки приготовленных документов. Наконец он сказал: – Мы связаны кровью. – И Аумтехотеп? – Аумтехотеп связан со мной взаимным обетом.- Взглянув на Роджериана, Сен-Жермен понял, что тот спрашивает о себе.- Ну-ну, успокойся, приятель. Тебя никто не неволит оставаться при мне. Ты можешь быть рядом, а можешь уйти, я не обижусь. Но накажу всякого, кто обидит тебя. Роджериан призадумался, потом с решительным видом кивнул. – Тогда я пока что останусь. – Я тронут.- Сен-Жермен побарабанил пальцами по полированной крышке стола.- Мне надо взглянуть на возницу. Не хочешь ли прогуляться со мной? Рейдес стоял у колесницы, успокаивая четырех норовистых лошадей. – Они свежие,- уверил он хозяина, как только тот ступил на конюшенный двор. – Вижу. Кто едет? – Сен-Жермен окинул упряжку опытным взглядом.- Гнедой потеет. – Это не страшно. Он просто долго не был на солнце.- Рейдес похлопал другую лошадь.- Вот за эту кобылку я волновался, но, когда проверил копыта, понял, что с ней все хорошо. – Я рассчитываю на них,- нахмурился Сен-Жермен и отвернулся от лошадей. Через конюшенный двор широкими шагами шел молодой уэльсский возница. Высокий, с болтающимися руками и самоуверенным взглядом, он поразительно походил на Кошрода. – Господин,- заявил юноша, поклонившись.- Я буду в Пизе через пять дней, или ты можешь бросить меня в бассейн, кишащий акулами. – Сделай это и получишь свободу и пять племенных кобыл,- откликнулся Сен-Жермен. – Пять племенных кобыл и свобода? – Юноша замер, уставившись на хозяина.- За такой приз я доскачу до Британии.- Он вскочил в колесницу и принялся собирать поводья.- Слишком много ремней, господин. Поначалу мне это не нравилось, но Кошрод научил меня кое-чему. Каждая лошадь становится паинькой, если знаешь, что делать.- Его ухмылка явственно говорила, что кто-кто, а уж он-то посвящен во все тонкости обращения с новой упряжью. Сен-Жермен взялся за поручень колесницы. – Не лети сломя голову. Главное, что от тебя требуется, это доставить послание вовремя и по возможности не пробуждая ни в ком излишнего любопытства. Вот подорожная.- Он протянул юноше свиток.- В ней сказано, что ты – нарочный и везешь мои письма капитану моего корабля. Это все, что ты должен знать. Помни, если тебя задержат, нам всем тут грозят неприятности, и нешуточные. – Я понял, мой господин,- сказал возница, и его молодое лицо стало серьезным. – Надеюсь, что понял.- Вскинув руку, Сен-Жермен отступил от колесницы, возница отпустил вожжи, и лошади с места в карьер вылетели с конюшенного двора на дорогу, вписываясь в широкий и плавный ее поворот. – Он справится,- сказал Рейдес.- Он молод, горяч, но мозги у него на месте. Скачка лошадей успокоит, потом он переведет их на рысь. Это самый выгодный темп, я так ему и сказал. Рысью такие лошади могут бежать долго. – Если не сотрутся копыта,- пробормотал Сен-Жермен.- Вот что теперь меня беспокоит.- Он покачал головой.- Я все еще взвинчен, Рейдес. Битва была столь долгой, что мне как-то не верится в ее благополучный исход. Рейдес пожал плечами. – Все будет в порядке. Так говорят в наших жилищах. Не каждый хозяин столь рьяно стоит за своих рабов.- Большими ладонями старик охлопал свою тунику, выбивая из нее пыль.- Мы знаем, что происходит. – Рабы знают все,- с усмешкой сказал Сен-Жермен. – Да уж побольше других,- заявил с достоинством Рейдес.- Не смейся, господин. Мы знаем многое, и очень тебе благодарны. Если бы все хозяева делали для своих невольников хотя бы половину того, что делаешь ты, то беглецов бы в горах поубавилось и прекратился бы разбой на дорогах.- Сложив на груди руки, британец шевельнул подбородком.- Вот все, что мне хотелось сказать. Сен-Жермен молчал, ибо не был уверен, что, окажись в тюрьме Рейдес или умчавшийся на север уэльсский возница, он с тем же рвением бросился бы их выручать. – Вряд ли,- сказал он вслух. – Что? – слепо моргнул старик. – Ничего, Рейдес. Просто мне в голову лезут всякие мысли.- Он рассеянно огляделся по сторонам и увидел стоящего поблизости Роджериана – Пойдем, старина Рассортируем послания, которые ты отправишь с другими курьерами. – Время. Вопрос времени – самый главный из мучающих разум вопросов.- Это было сказано возле фонтана. – Господин? – спросил Роджериан. Его чувства к новому хозяину не поддавались определению. Благодарность за возвращение к жизни мешалась в уроженце Гадеса со страхом, который внушали ему замечаемые в себе перемены. Сен-Жермен нетерпеливо мотнул головой. – Не могу убедить себя, что дело улажено,- сказал он, охваченный мрачным предчувствием, в чем-то в своей неотвратимости схожим с удлиняющимися тенями в саду. Письмо раба Моностадеса к Корнелию Юсту Силию. Из |
||
|