"Люби меня в полдень" - читать интересную книгу автора (Клейпас Лиза)

Глава 5

Скутари[13], Крым

— Лично мне кажется, — заметил Кристофер, поднося чашку бульона к губам раненого, — что госпиталь, возможно, одно из худших мест, где можно надеяться выздороветь.

Молодой солдат, которого он кормил — не старше девятнадцати-двадцати лет, — тихо фыркнул, отпивая бульон.

Кристофера доставили в полевой госпиталь в Скутари три дня назад. Он был ранен при атаке редана[14] во время бесконечной осады Севастополя. Вместе с группой сапёров он тащил лестницу к укреплению русских, а через секунду раздался взрыв, и Кристофер почувствовал, как что-то вонзилось ему одновременно в бок и правую ногу.

Переоборудованные под госпиталь бараки были полны раненых, крыс и паразитов. Единственным источником воды служил фонтан, к нему выстраивалась очередь санитаров, наполнявших вёдра вонючей водой, бегущей тонкой струйкой. Поскольку воду нельзя было пить, её использовали для умывания и стирки перевязочного материала.

Кристофер подкупил санитаров, чтобы ему принесли кружку чистого спирта. Он промыл спиртом свои раны в надежде, что это предотвратит нагноение. Когда он проделал это впервые, то от всполоха чистого огня, прокатившегося по телу, потерял сознание и свалился с койки — это зрелище вызвало бесконечные насмешки товарищей по палате. Впоследствии Кристофер терпеливо сносил их подшучивание, понимая, что мгновения веселья были отчаянно необходимы в этом убогом месте.

Из его бока и ноги удалили шрапнель, но раны никак не заживали. Этим утром он обнаружил, что кожа вокруг них покраснела и уплотнилась. Перспектива серьёзно свалиться от болезни в подобном месте пугала его.

Накануне, несмотря на возмущённый протест солдат, лежащих на кроватях в длинном ряду, санитары принялись зашивать человека в его собственное пропитанное кровью одеяло и потащили к общей могиле прежде, чем он испустил дух. В ответ на гневные крики санитары сказали, что тот человек без сознания и лишь минуты отделяют его от смерти, а его койка очень нужна. И это было правдой. Однако, будучи одним из немногих, кто мог самостоятельно вставать с постели, Кристофер вмешался и заявил, что останется ждать на полу вместе с умирающим до последнего его вздоха. Целый час он просидел на твёрдом камне, отгоняя насекомых, устроив голову умирающего на здоровой ноге.

— Думаете, вы проявили к нему милосердие? — сардонически спросил один из санитаров, когда бедняга, наконец, скончался и Кристофер позволил унести его.

— Не ему, — тихо ответил Кристофер, — возможно, им. — Он кивнул на ряды коек, с которых на них смотрели раненые. Им важно верить, что если — или когда — придёт их время, к ним отнесутся хотя бы с толикой человечности.

Юный солдат на соседней с Кристофером койке не мог заботиться о себе, поскольку потерял одну руку и кисть второй. Так как свободных сестёр милосердия не было, Кристофер вызвался кормить его. Вздрагивая и морщась, когда опустился на колени перед койкой, Кристофер поднял голову юноши и помог ему выпить бульон.

— Капитан Фелан, — раздался жесткий голос одной из сёстер милосердия. Суровый облик и непривлекательная внешность были столь устрашающими, что солдаты предполагали — за глаза, разумеется, — что если бы ей дали сразиться с русскими, войне наступил бы конец за несколько часов.

Густые седые брови сестры удивлённо приподнялись, когда она увидела склонившегося у койки Кристофера.

— Опять создаёте проблемы? — спросила она. — Вернитесь в свою постель, капитан. И не покидайте её… если только не хотите заболеть настолько, что нам придётся продержать вас здесь очень долго.

Кристофер послушно ретировался на койку.

Сестра подошла ближе и приложила холодную ладонь к его лбу.

— Жар, — констатировала она. — Не двигайтесь с места, или мне придется привязать вас, капитан. — Она убрала руку и положила что-то ему на грудь.

Скосив глаза, Кристофер увидел, что она принесла ему пачку писем.

Пруденс.

Он жадно схватил свёрток, неуклюже пытаясь сломать печать. Там оказалось два письма.

Он подождал, пока сестра уйдет, и вскрыл письмо от Пруденс. При виде её почерка Кристофера захлестнули эмоции. Он хотел её, нуждался в ней так сильно, что не мог справиться с этими чувствами.

Каким-то образом, находясь за полмира вдали от неё, Кристофер умудрился влюбиться. Неважно, что он едва знал её. Он любил даже ту малость, которая была ему известна.

Он прочёл несколько строчек.

Слова, казалось, поменялись местами, как в детской алфавитной игре. Он ломал над ними голову, пока всё не встало на свои места.

«… Я не та, за кого вы меня принимаете… пожалуйста, возвращайтесь и отыщите меня…»

Он беззвучно произнёс её имя. Положив руку на грудь, прижал письмо к лихорадочно бьющемуся сердцу.

Что случилось с Пруденс?

Странное импульсивное письмо привело его в смятение.

— Я не та, за кого вы меня принимаете. — Он понял, что неслышно произносит это.

Разумеется, не та. И он тоже. Он вовсе не это разбитое, горящее в лихорадке создание на больничной койке, а она не пустоголовая кокетка, флиртующая со всеми подряд, за которую её принимали. Из переписки они узнали, что в каждом из них скрыто гораздо большее.

«…пожалуйста, возвращайтесь и отыщите меня …»

Его руки казались опухшими и непослушными, пока он возился, вскрывая второе письмо, от Одри. Из-за лихорадки он сделался неуклюжим. Разболелась голова… зачастил пульс… приходилось читать письмо между приступами боли.

Дорогой Кристофер,

Нет никакого способа смягчить мои слова. Состояние Джона ухудшилось. Смерть он встречает с теми же спокойствием и смирением, которые проявлял всю жизнь. К тому моменту, как ты получишь это письмо, он, без сомнения, будет уже мёртв…

Рассудок Кристофера отказывался воспринимать остальное. Позже будет время дочитать письмо. Время предаться скорби.

Никто не предполагал, что Джон заболеет. Он должен был мирно жить в Стоуни-Кросс и растить вместе с Одри детей. Он должен был встретить его там, когда Кристофер вернётся домой.

Кристоферу удалось повернуться на бок и натянуть на себя одеяло как можно выше. Вокруг солдаты продолжали убивать время… болтали, играли в карты, если могли. Великодушно и намеренно они не обращали на него внимания, предоставляя ему уединение, в котором он нуждался.