"Ставка на Зеро" - читать интересную книгу автора (Ильичев Валерий Аркадьевич)

Глава 10. Развязка

После звонка Зеро они поехали к старому дому, где когда-то жил Механик. Сейчас это помещение занимал под свои нужды техник-смотритель местного жэка. Гонщик и Механик подкатили к дому, когда уже начинало темнеть. Света в окне на первом этаже не было. Они зашли в соседний старинный особняк, который ремонтировала какая-то фирма под свои нужды. Наивные люди в современном обществе считали, что когда появятся собственники, то будет порядок. Но это оказалось ещё одним заблуждением: как был раньше бардак, так и остался — на территории и внутри дома лежали бесхозные строительные материалы.

Они поднялись на третий этаж, и Механик, взглянув в окна своей бывшей квартиры, покачал головой и, немного постояв в раздумье, прошел чуть влево и остановился перед заколоченной дверью, ведущей на балкон. Подняв с пола железный прут, начал отрывать доски, преграждающие выход на балкон, которого, в сущности, и не было: лишь из стены торчали железные рельсы с висящими кое-где кусками серого камня, сокрушенного временем и кувалдами строительных рабочих. Затем Механик прошел по соседним комнатам, нашел и принес две широких доски, которые положил на металлические опоры. С этой самодельной площадки было прекрасно видно комнату, где они собирались прятать железный ящик.

— Вон там слева в углу, — сказал он Гонщику, — поднимаем паркет, а под ним ниша. Отец рассказывал, как перед войной, он ещё мальчишкой был, обнаружили там, в углублении, тайник — сантиметров тридцать на двадцать. Обрадовались, думали, клад нашли. А там бумаги какие-то, рукописи. Дед был не очень грамотный мужик, посчитал хламом. Кое-что сразу выбросили на помойку, а большую часть в войну в буржуйке сожгли. Я сейчас думаю, может быть, там какие исторические реликвии были или рукописи, знаменитыми людьми сделанные. По нынешним временам, их бы в музей, да все уничтожили. А тайник дед заделал… Ну ладно, пойдем, там никого нет.

— Подожди, ещё надо убедиться, оружие они нам выдали боеспособное или нет?

Они спустились на первый этаж, Гонщик выстрелил в лежащую на полу доску и, увидев, что деревянная поверхность осталась девственно-чистой, со злостью отбросил пистолет в сторону.

Механик молча протянул ему однозарядную авторучку, способную выстрелить одним малокалиберным патроном.

Они зашли в подъезд, остро пахнущий мочой и табачным дымом, поднялись на семь ступеней вверх и оказались перед некрашеными дверями, которые Механик открыл за одну минуту. Войдя в квартиру, он вдруг на миг почувствовал себя пацаном, запоздало вернувшимся с улицы и обреченно ожидающим взбучки от матери. С усилием отбросив от себя нахлынувшие так некстати воспоминания и решительно пройдя по коридору, Механик открыл дверь в комнату, где когда-то жила их семья. И поймал себя на мысли, что готов поменяться местами с тем, ему сейчас почти незнакомым, шустрым мальчуганом, даже не подозревавшим, как он счастлив.

Плашки паркета легко отделились одна за другой. Он вытащил доску, к которой они крепились, и заглянул в образовавшуюся пустоту тайника. Затем, вынув из рюкзака железный ящичек-шкатулку, опустил его вниз. И почувствовал некоторый мистический ужас, убедившись, что этот ящичек лег в тайник, будто в приготовленное именно для него ложе.

Словно хищник ждал моего прихода, чтобы заглотить ровно столько, сколько сможет вместить. Уж не месть ли это, не расплата за уничтожение хранимых им реликвий? Кто же теперь узнает? — Он быстро вернул на место широкую доску, положил на неё четыре плашки широкого дубового паркета, забил их для верности гвоздями, и они с Гонщиком вышли на улицу.

— Ну все, дело сделано. Завтра я их заманю и приведу сюда. А ты будешь наблюдать происходящее с балкона соседнего дома.

— А если они тебя убивать начнут, как только ты им ящик отдашь? У меня же только авторучка с одним патроном.

— Да хоть бы и автомат. Мне скорее всего уже не поможешь. Раз идем на такое дело, то лучше ни на что не надеяться. Смотри тогда сам. Только, я думаю, ты мне с балкона не поможешь. А вот разобраться с ними, после того как они выйдут на улицу и сядут в свою тачку, ты сможешь. Твой конек — это виртуозное владение машиной. Вот и достань где-нибудь мощный мотор и устрой им веселую жизнь: так, чтобы не раз сделали сальто на своей иномарке. Рассчитайся, если уж тебе выдается возможность уйти последним, и за Взрывника, и за Сыщика, и за Десантника, ну и за меня, грешного. — Он нарочно перечислил каждого, словно на поминках.

Они вышли и молча направились к сиротливо стоящему Запорожцу.

Уже подъезжая к Садовому кольцу, Механик спросил:

— Тебе-то есть куда идти ночевать? Домой-то соваться нам нельзя.

— Есть, — почему-то соврал Гонщик. На самом деле он ещё не знал, где проведет эту, скорее всего последнюю, ночь своей жизни.

— Завтра утром, часов в одиннадцать, не раньше, я позвоню Зеро — пусть пока помучается, — и начнем игру на вылет, выманивая Джокера. Встретимся все там же, на Площади Революции.

Гонщик довез его до указанного им места, развернулся и поехал к своему дому. Он обычно ставил машину рядом с блоками гаражей, расположенных неподалеку от дома, где жил. Так ему казалось надежнее. Здесь все-таки время от времени проходил старик сторож с облезлой дворнягой и проезжала иногда милиция. Хотя скорее всего его машину до сих пор не тронули из-за её внешнего вида, отпугивавшего самых азартных угонщиков.

Оставив машину рядом с крайним гаражом, он повернулся и пошел прочь. Где он будет ночевать, он и сам не знал. Вспомнив свое приключение с Механиком в ресторане, когда ждали Ленчика, он решил попытаться найти ночлег у случайной знакомой.

Гонщик посмотрел на часы: время приближалось к десяти вечера, и надо было поспешить. Ему бы опыт Механика по женской линии, а теперь, стоя в одиночестве посреди темной улицы, он не знал, что делать. И решил положиться на судьбу. Выйдя на широкую магистраль, махнул рукой, голосуя проезжавшему мимо транспорту.

С визгом тормознул новенький жигуль. Водитель — молодой, разбитной парень — весело вопросил:

— Куда?

Ничего не говоря, Гонщик плюхнулся рядом с водителем и неопределенно махнул рукой, стараясь выглядеть бесшабашным кутилой:

— Сначала вперед, а потом будет видно.

— Как скажешь, командир! И как долго будем ехать вперед?

— Слушай, друг. Я только что с женой поцапался. Все — ушел вчистую. Сгоряча не сообразил, что ночевать мне негде. Поможешь?

Парень сочувственно хохотнул:

— Ну ты даешь! А вообще-то молодец. Это я, дурак, терплю выступления своей благоверной. Завидую тебе. Но вот как помочь, не знаю. Говорили ребята из нашего автопарка, что есть недалеко от метро Бауманская ресторанчик. Там девицу с квартирой подснять, что раз плюнуть. Хочешь отвезу? И мне, кстати, по пути. А там уж, если деньга есть, сам справишься. Ну так как?

— Поехали, — кивнул Гонщик, ему было все равно, — в крайнем случае переночую на вокзале.

Рассчитавшись с веселым водителем, он вошел в ресторан. Захудалая забегаловка, — подумалось ему. Но играл оркестр, танцевали пары, в углу гоношилась компания разбитных девиц. Гонщик сел за столик, сделал заказ и, выпив первые три стопки водки под кисловатый салат, внезапно почувствовал раскованность и, наметив худощавую светловолосую девушку, которую несколько портили сильно накрашенные губы, отправился к ней, приглашая на танец. Та пошла лихо выделывать кренделя, гибко раскручиваясь перед ним в такт громким аккордам старающихся оркестрантов. Закончив танцевать, Гонщик вернулся к столику, выпил ещё пару стопок, прикинул, что это его обычная норма, за которой он уже может потерять контроль, и вновь направился к той, с накрашенными губами. Но её перехватил какой-то пьяный майор со сбившимся галстуком. Тогда он пригласил чернявую, сильно пахнущую потом и с крашеными волосами девицу. Ему все хотелось спросить про квартиру и цену за совместную ночь, но он стеснялся. Каждый раз, возвращаясь к своему столику, он добавлял по рюмке и вдруг в какой-то момент почувствовал, что перебрал и все плывет перед его глазами.

Подозрительно поглядывающий на него официант поспешил получить по счету. Уставшие оркестранты начали складывать инструменты, и Гонщик вместе с компанией развеселившихся посетителей выбрался на улицу. Среди них было четыре девицы, и они — трое крепко подвыпивших мужиков — имели все шансы добиться греховного успеха. Чернявая, вся мокрая от пота толстушка, повисла на майоре и поспешила увести его от настырных подруг. Еще одну увел высокий длиннорукий парень. И Гонщик остался один с двумя и, не найдя ничего лучшего, с излишней лихостью заявил:

— Ну что, девчонки, у меня квартиры нет. А потому поедем к вам в гости!

Девицы, отойдя в сторону, о чем-то посовещались, и белесая, с ярко накрашенными губами, деловито спросила:

— Деньги есть? Тогда бери пару пузырьков, и поедем к моей подруге Галке. Она баба что надо, всегда гостей примет.

Проголосовав и заплатив шоферу вперед, Гонщик погрузился в машину со своими спутницами, и они помчались по ночному городу. Немного поплутав среди домов-близнецов, похожих как спичечные коробки, девицы все же нашли нужный им дом. Поднявшись на натужно гудящем лифте на девятый этаж, они позвонили в дверь, и им открыли сразу, не спрашивая, что это за такие поздние гости.

Веселье в квартире кипело. Обрадовавшись появлению новых пришельцев с двумя бутылками водки, их сразу же усадили за стол, где уже сидела шумная компания мужчин и молодых женщин. Гонщик под приветственные крики и какой-то туманный тост, произнесенный интеллигентного вида мужчиной, выпил полстакана противно-тепловатой водки и совсем почувствовал себя плохо.

Остальное он помнил весьма смутно: уходили одни гости, приходили другие. Менялись бутылки, и лишь неизменно на столе лежали мокрая колбаса, нарезанная толстыми ломтями, и пепел сигарет, сбрасываемый гостями прямо на клеенку, накрывавшую стол. Он уже почти не пил, а дремал, отвалившись к спинке дивана. Около трех часов ночи наконец-то все угомонились. Часть гостей уехала куда-то гулять в новое место, а оставшиеся расположились вповалку, кто где мог.

Гонщик, не обращая ни на кого внимания, почувствовав, что диван, стоящий возле стола, освободился, сбросил ботинки и завалился спать, уткнувшись лицом в стену. Отключился он сразу. Приоткрыв утром глаза, долго не мог понять, где находится, и лишь обрывки всплывших из подсознания видений заставили его вспомнить и лихие танцы на Бауманской, и поездку в машине, и натужное запойное гулянье здесь, в этой квартире.

Притон какой-то, — подумал он. — Наверное, вся округа знает, что здесь можно спокойно выпить, и прет сюда со всех сторон. Ну и попал я в компанию! Он повернулся на бок и увидел, что лежит не один. Рядом с ним — женщина лет сорока, в комбинации. Покрывало с неё сползло, и Гонщик с отвращением посмотрел на её дряблые, с прожилками вен ноги. Неужели у меня с нею что-то могло быть? Да нет, вряд ли. Уж слишком я был пьян. Но на всякий случай в диспансер надо сбегать провериться. Но тут же, вспомнив, что предстоит ему в наступающий день, Гонщик горько усмехнулся: Вот дурак, нашел о чем беспокоиться. Снявши голову, по волосам не плачут.

Он тяжело перелез через женщину, которая, приоткрыв глаза, махнула куда-то неопределенно рукой и сказала:

— Туалет — налево последняя дверь. Накрой меня, мужчина, а то я что-то захолодала.

Гонщик послушно поднял с пола покрывало и накинул на женщину. Дом был хрущевской постройки, и Гонщик обрадовался, обнаружив, что санузел совмещенный. Он с наслаждением залез под холодный душ, просто физически ощущая, как убегает, испаряясь из его организма, алкоголь. Побрезговав пользоваться покрытым грязными пятнами, давно не стиранным полотенцем, Гонщик натянул одежду прямо на мокрое тело и вернулся в комнату.

Среди шумно дышащих винными парами спящих людей его вчерашних знакомых не было. Наверное, укатили с тем интеллигентом — любителем длинных тостов. Ну и хорошо. Главное — ночь скоротал не под открытым небом. Здесь больше делать было нечего, и Гонщик направился к выходу, провожаемый равнодушным полусонным взглядом женщины, проспавшей ночь рядом со случайным гостем.

Ну и живут же люди: есть выпивка — есть веселье, а значит, день прожит не зря. Чем так существовать, уж лучше с головой в омут. И тут же поймал себя на мысли, что как раз сегодня лично у него броситься в бездонный омут больше шансов, чем у кого-либо. Он спустился вниз и вышел на улицу.

В глубине двора раздавалось мерно-ритмичное и в то же время нетерпеливо-злое пошаркивание метлы о пыльный асфальт. За мусорными бачками виднелась повязанная платком голова дворничихи, с остервенением выполняющей свои служебные обязанности.

Гонщик направился прямо к ней:

— Мамаша, где тут у вас метро поблизости?

Старуха даже не повернулась к нему, продолжая махать метлой. Предположив, что она его не слышала, переспросил:

— Какой хоть это район, мамаша? Где я оказался?

Ответа опять не последовало, и Гонщик повернулся и пошел прочь наугад.

— Эй ты, — внезапно окрикнула его дворничиха.

Он обернулся, увидел изборожденное морщинами старческое лицо с длинным носом и выбившимися из-под платка влажными волосами.

Ну и ведьма, — подумалось ему, — вылитая баба-яга!

— Не туда идешь, тебе левее надо. Там на автобус сядешь и через две остановки у метро окажешься. А район наш Чертаново называют.

Гонщик только покрутил головой: Ну и ну — Чертаново. Поистине я в чертовщину вляпался, попав в этот притон. Впрочем, при чем здесь притон? Я уже тогда погрузился в пучину бесовства, когда вступил в эту спецбригаду возмездия. Эх, да что теперь жалеть!

И он пошел прочь от безобразной старухи, открывшей ему истину, не оставляющую больше надежд, спеша удалиться от нее, словно это могло его ещё спасти.

Гонщик на автобусе добрался до метро и, сев в вагон, внезапно уснул.

Разбудила его какая-то сердобольная женщина на конечной остановке. Он, даже не поблагодарив её, вышел из вагона, пересел в обратный поезд. До встречи с Механиком оставалось ещё более двух часов, и он решил поехать за своим Запорожцем и подогнать его на всякий случай поближе к метро Площадь Революции.

Из осторожности он подошел к месту, где оставил автомашину, со стороны гаражей. Выглянув из-за угла крайней ракушки, убедился, что машина на месте, и уже хотел подойти к ней, но тут, опередив его буквально на минуту, к ней приблизился парень лет двадцати. По опухшему лицу было ясно, что он тоже мается с похмелья. Воровато оглядываясь, парень обошел вокруг машины и, не заметив затаившегося за блестящей на солнце ракушкой Гонщика, вдруг вытащил из кармана зеленой куртки связку ключей.

Ого! И на его жестянку нашелся любитель. Конечно, можно было выйти и вспугнуть воришку. Но с месяц назад Гонщик поставил хитроумное противоугонное устройство и теперь хотел убедиться в его надежности.

Тем временем парень какой-то универсальной отмычкой сумел повернуть механизм запора замка и смело рванул на себя дверь. Гонщик хотел уже выскочить из укрытия и схватить его, но тут мощный взрыв разнес Запорожец вместе с угонщиком на куски. Какие-то мгновения Гонщик ошеломленно смотрел на шлепнувшийся недалеко от него кусок окровавленной руки со скрюченными пальцами, но затем, придя в себя, рванул в сторону и помчался подальше от страшного места.

Ему все казалось, что за ним гонятся. И лишь окончательно задохнувшись от отчаянного бега, он остановился и заставил себя думать поспокойнее. Но это ему не удавалось. От одной мысли, что это его, а не чужое тело могло быть сейчас разметано взрывом на кровавые куски, ему становилось не по себе. Единственным утешением была мысль, что теперь для Зеро и Джокера он исчез с лица земли. Его нет. Просто нет. И внезапно он понял, что свободен. Свободен от дальнейшего участия в работе бригады и от необходимости продолжать игру с бандитами. Как ни странно, но этот взрыв, вычеркнув его из жизни, обеспечил ему безопасность. Теперь он может скрыться из города, уехать далеко отсюда и жить, жить, жить!

Он направился к столикам открытого кафе под полосатыми зонтиками, взял себе сто граммов водки, чашку кофе и горячие сосиски. С внезапно проснувшимся аппетитом проглотил все это. И, заказав ещё чашку кофе, закурил сигарету. Сама мысль о чудесном спасении бодрила его, внушала надежду и сомнение: а надо ли теперь идти на встречу с Механиком? Ведь если он не придет, то Механик узнает о его гибели и никаких претензий иметь не будет… Внезапно ему вспомнился тот злосчастный день, когда он потерял работу в милиции. Тогда начальство выехало на небольшой пикничок за город. Ну и подполковник настоял, чтобы и он выпил граммов сто водки. Конечно, подполковник это сделал из добрых побуждений, считая, что проявляет демократизм и внимание к простому человеку — своему подчиненному. И он уступил, чтобы не обидеть начальника. А на обратном пути откуда-то сбоку вывернулся мотоциклист. Он его зацепил крылом. Тот упал неудачно, ударился головой и остался инвалидом. Расследование показало, что виноват целиком мотоциклист и легкое опьянение Гонщика не явилось причиной несчастья. Но струхнувший подполковник, опасаясь за свои погоны, не пожелал вмешаться и заступиться за попавшего в беду подчиненного. Гонщика уволили, да ещё начались нелады в семье. Одно к одному — и лишь в бригаде он почувствовал себя вновь хоть кому-то нужным. А теперь от бригады остались только они двое. И скоро, ох как скоро он вновь останется один. Если только останется.

Гонщик допил кофе, выбросил погасшую сигарету и пошел к метро. Он ещё сам не знал — направляется ли на встречу с Механиком, сулящую ему неминуемую гибель? Он оставлял за собою право в последний момент не выйти из вагона на станции, где назначено свидание. Но, когда увидел Механика, одиноко стоявшего у скамейки, Гонщик, не отдавая отчета своим действиям, сделал шаг из дверей вагона, уже начинающих закрываться.

Выбор сделан, — подумал он обреченно, шагая навстречу товарищу. — Наверное, я дурак. Но не подлец по крайней мере. Хоть это и слабое утешение.

— Я думал, ты уже не придешь, — сказал Механик, вздохнув с облегчением, — решил, что один остался.

— А считай и так! — Гонщик рассказал ему о взрыве.

Механик, выслушав его, заметил:

— Вот сволочи, всерьез за нас взялись. Но и нам везет: они думают, что я один, и будут действовать без опаски. Сейчас позвоню Зеро, покручу ему ещё мозги, а встречу назначу на восемнадцать часов. Поторгуюсь, конечно, нервы помотаю. Но примерно в девятнадцать часов мы с ним будем на месте. Жди на досках балкона. До этого момента они меня точно не тронут: им надо узнать, где запрятаны их сокровища. Ну а там видно будет. И запомни: дело не во мне и не в тебе. За наших ребят рассчитаться надо. А иначе мы козлы и цена нам копейка в базарный день. Сам знаешь, эти ребята рассчитались бы за нас не задумываясь. Ну а мы их не хуже. Просто нам повезло уйти последними. Так что идем до конца. На, возьми мой газовый пистолет. Они все равно меня обыщут и отберут, когда с ними встречусь. Ну все, пути назад нет, пошли, браток.

Они поднялись наверх, и, бросив жетон в телефон-автомат, Механик набрал номер конспиративной квартиры. Зеро схватил трубку сразу после первого звонка.

Да, здорово его прихватило, — подумал Механик и начал игру:

— Привет, Зеро, это я, Механик. Мой напарник что-то не появился. Слинял, наверное. Так что тебе теперь легче будет договориться с одним человеком. Я много не возьму: полмиллиона долларов — и ящик у тебя. Что скажешь?

Зеро посмотрел на определитель номера, понял, что звонят из автомата, сделал ответный ход. Поскольку соглашаться сразу было нельзя, он сказал:

— Это ты загнул, Механик, я предлагаю тебе в десять раз меньше. Отдай ящик, возьми, что дают, и катись в Сочи, отдыхай. Я к тебе особых претензий иметь не буду.

— Ты шутишь, Зеро. Если сам не можешь решить вопрос, то посоветуйся с Джокером. Ну все — отбой! — Положив трубку, Механик пояснил Гонщику: — Теперь он гадает, откуда я знаю о Джокере. Я ему позвоню ещё через пару часов и скажу, что Сыщик перед смертью успел выйти на Джокера и рассказать нам. И мы решили в этом варианте поработать на себя. Поскольку я остался один, то сброшу цену и запрошу двести тысяч. Но с этой суммы уже не соскочу. Они сдадутся, вот увидишь. И я выйду на Джокера, сказав, что буду разговаривать только с ним. Джокер, напуганный возможностью окончательно потерять сокровища, должен поехать со мной лично: я выдвину это жесткое условие. Скажу, что только ему доверяю. Так что по крайней мере Джокера я на тебя выведу. Как загонщик на охотника. Уж будет ли там Зеро, не знаю. Но Джокера я тебе гарантирую! Все понял?

Гонщик кивнул:

— Я буду там сразу после шести вечера, как только комната техника-смотрителя закроется. Ну все. Удачи тебе, Толик.

Что-то дрогнуло в голосе Гонщика, и Механик, чуть задержав его руку в своей широкой ладони, доверительно понизив голос, сказал:

— Ты просто не представляешь, Николай, что я пережил, когда ты опоздал на десять минут. Думал, сдрейфил Гонщик. Прости, что плохо о тебе подумал. Прощаешь?

Гонщик молча хлопнул его по плечу, словно подтверждал свою преданность общему делу. И соратники разошлись, уверенные друг в друге.

Впереди был почти целый день, и Гонщик отправился бродить по городу. У него была ещё одна важная забота: добыть мощную иномарку. Такую, чтобы не оставить шансов своим врагам. Никаких шансов.

У них пистолеты и автоматы, и они в стрельбе мастера. Мне в этом с ними тягаться, да ещё с дробовыми патронами, не с руки. Но вот машина под моим управлением — грозное оружие. Пусть попробуют увернуться. Тем более для них я уже покойник. И это преимущество надо использовать.

Сначала он отправился в небольшой магазинчик хозтоваров, где обычно приобретал нужный ему слесарный инструмент. Купив два набора, он выбрал из них то, что ему могло понадобиться. Аненужное положил на подоконник возле витрины: пусть кто-то попользуется.

До начала последней акции оставалось ещё много времени, и он решил просто пошататься в центре города. Сам не зная почему, Гонщик свернул в тихий переулок и вдруг увидел в глубине его маленькую, судя по всему, недавно восстановленную церквушку. Дверь была открыта, и его словно втянуло внутрь темное пространство.

Горели свечи, священник, ещё крепкий нестарый человек с красиво подстриженной бородой, читал молитву, слова которой смиренно повторяли прихожане. Было видно, что все эти люди, среди которых преобладали старики, постоянно приходят сюда в надежде получить прощение и хоть в малой степени заслужить царствие небесное после окончания земного пути.

Да и мне не мешало бы покаяться в своих грехах, — подумалось ему. Но он заколебался, не зная, как отнесется священник к откровениям о загубленных им жизнях.

Странно, но когда он участвовал в физическом устранении бандитов, то особенно и не переживал. А вот сейчас, когда мысленно проговорил свою исповедь, вся история их бригады уже не выглядела столь справедливой и мужественной. И почему-то особую вину он чувствовал за гибель офицеров, казненных ими за торговлю оружием. Физически ощутив невыносимость нахлынувших на него переживаний, он твердо решил дождаться окончания службы и поговорить со священником. Он, никогда не ходивший в церковь, не знал, как надо исповедоваться, и потому решил сказать священнику не все, что произошло с их бригадой, а лишь приоткрыть ту часть событий, за которую он ощущал наибольшую вину.

Заметив пожилую женщину, собирающую остатки сгоревших свечей, Гонщик подошел к ней и спросил шепотом:

— Могу ли я поговорить со священником? Посоветоваться надо. — Старушка равнодушно пожала плечами.

— Батюшка после молитвы будет исповедовать постоянных своих прихожан. Если хочешь, то жди. А примет тебя или нет — это уж его дело.

Судя по всему, молитва подходила к концу, и Николай решил подождать. В нескольких шагах от него стояла молодая женщина с маленькой, лет четырех, девочкой. У матери был встревоженный, расстроенный вид. Ее глаза, опущенные вниз, смотрели в одну точку на темной каменной поверхности пола. И тут Николай поймал себя на мысли, что ему чрезвычайно нравится эта молодая женщина, из-под платка которой выглядывает прядь светлых волос, приятно контрастирующих с чернотой опечаленных глаз. Ее дочка, не понимающая, для чего её привели в это полутемное помещение, в нетерпении теребила мать за юбку, жалобно канючила:

— Ну пойдем, мама, пойдем отсюда. Я хочу гулять.

Мать одергивала её, шепотом уговаривая:

— Ну потерпи, дочуля. Потерпи. Надо папке помочь, очень надо. Потерпи.

Девочка ненадолго успокаивалась, но уже через минуту принималась за свое.

И тут, привлекая всеобщее внимание, в церковь не вошла, а вплыла дородная женщина в дорогой одежде и с золотыми кольцами на пухлых коротких пальцах холеных рук. По церкви, перебивая запах ладана, распространился аромат тонких духов. Следом за ней появился крепкий детина, который цепким взглядом осмотрел молящихся и, как показалось Николаю, чуть задержал подозрительный взгляд именно на нем. Этот парень даже не удосужился перекреститься. Телохранитель хренов, — почему-то сразу возненавидя и эту женщину, и этого громилу, подумал Гонщик.

Женщина трижды перекрестилась, делая каждый раз небольшие поклоны в сторону алтаря.

Заметив её появление, священник несколько ускорил чтение молитвы и, завершив её, направился навстречу знатной прихожанке. По неподдельной радости на его лице было понятно, что они давно знакомы. Вместе с женщиной священник скрылся за обитой железом дверью. Охранник подошел поближе и занял место таким образом, чтобы, когда женщина выйдет, оказаться возле неё и благополучно вывести из церкви.

Старуха служительница, собрав очередную порцию свечных огарков, бросила их в ведро с водой и подошла к женщине с ребенком:

— Эх, милая. Теперь тебе долго ждать. Что с ребенком мучиться? Шла бы лучше домой. В другой день придешь.

— Да не могу я идти домой. Ждать буду сколько надо, — женщина смиренно вздохнула и, переминаясь от усталости с ноги на ногу, приготовилась терпеливо ждать батюшку, который только и мог спасти её мужа от беды.

Жалость к этой прихожанке и злобная ненависть к некстати появившейся богатенькой даме, щедро жертвующей на нужды церкви, охватили Гонщика. Он в гневе вышел из церкви и замер: совсем рядом стоял новенький джип, неосторожно оставленный водителем-охранником без присмотра.

Гонщик тут же нащупал в кармане куртки нужный ему инструмент и, не обращая внимания на опасность, занялся дверным замком. Ему повезло, и уже через пару минут он, сумев отключить сигнализацию, сидел в машине. С третьей попытки мотор завелся, и Гонщик резко тронул машину с места. Позади сразу скрылась за изгибом узкого переулка церквушка, и он даже не мог видеть, как бестолково мечется выскочивший вслед охранник.

Подъехав к старому дому, Гонщик обошел его, нашел укромное место возле палисадника, где стояли ещё три автомашины безгаражных владельцев, и припарковался. Здесь угнанную машину вряд ли обнаружат в ближайшие три часа. К тому же тут удобный выезд в единственный переулок, ведущий к дороге, по которой наверняка поедут бандиты.

Ощутив усталость во всем теле, Гонщик, захватив из машины пачку свежих газет, накупленных изнывающим от скуки охранником, вошел в пустующий дом, расстелил на досках газеты, улегся на них и посмотрел на часы: начало четвертого. Было приятно лежать вот так, без движения, и смотреть на лепной потолок, узор которого в центре напоминал фантастический многолепестковый цветок. Он смотрел и смотрел на него, и постепенно ему стало казаться, что лепестки, словно дразнящие язычки, то вытягиваются, то вновь сжимаются и съеживаются, чтобы затем опять вытянуться ещё длиннее. И, когда они заняли все пространство потолка, он понял, что засыпает, и почувствовал радость от возможности скоротать оставшееся время до окончательной развязки событий последних месяцев.

Гонщик открыл глаза и увидел прямо над собою узор алебастрового цветка, который теперь был неподвижен, словно обретя последний покой после бурной жизни. Ему вдруг сделалось неприятно от вида этого мертвого узора, и он, очнувшись от остатков сна, в испуге взглянул на часы. Все в порядке, он не проспал: стрелка только приближалась к шести часам.

Николай прошел по коридору и, найдя облюбованный накануне балкон, лег на доски, заняв удобную для наблюдения позицию. Отсюда в окнах квартир расположенного напротив дома ему была видна повседневная жизнь людей. Они переходили из комнаты в комнату, готовили что-то на кухне, разговаривали, сердились, смеялись. И это все напоминало ему светящиеся телевизионные экраны с выключенным звуком.

В комнате, где когда-то жил Механик, людей не было. По-видимому, техник-смотритель ушел на объект или по своим делам. Место действия свободно. Осталось только дождаться появления главных героев. Удастся ли Механику затеянная им игра? Приедет ли сюда Джокер? Конечно, Механик будет давить на то, что доверяет только первому лицу. Да и приманка хороша! Должен, обязательно должен Джокер клюнуть.

Николай обвел ещё раз взглядом окна дома напротив и замер: в квартире на втором этаже, как раз над бывшей комнатой Механика, разыгрывалось интересное действие. Мужчина лет тридцати пяти стоял, обнявшись с молоденькой девушкой. Он был раздет по пояс и, целуя партнершу, неторопливо снимал с неё одежду. Было видно, что это не первая их любовная встреча. Они не спешили к развязке, растягивая прелюдию любовной игры, получая от неё не меньшее удовольствие, чем от непосредственной близости.

Наблюдая за счастливой парой, Гонщик очередной раз ощутил холодящий ужас от осознания надвигающейся кончины собственного бытия, когда уже не будет для него никаких утех и плотских наслаждений. Ничего не будет, и потому любовные ласки парочки казались ему сейчас ненавистными.

Мужчина и женщина разделись до конца и стояли, обнявшись, посредине комнаты. Острая зависть кольнула Гонщика в сердце. И тут он, внезапно смутившись, словно кто-то мог уличить его в подглядывании, перевел взгляд чуть ниже и непроизвольно съежился, желая сделаться меньше и укрыться от людей, появившихся в комнате техника-смотрителя. Он ясно видел лица Механика, Джокера, Зеро и двух высоких парней-боевиков. Их губы шевелились, но ни один звук до него не долетал.

Механику протянули дипломат, он открыл его и тут же закрыл, убедившись, что все в порядке и ему дали требуемую сумму. Затем он подошел к углу комнаты и наклонился, отрывая паркет. И тут, даже не дождавшись, когда он достанет металлический ящик, стоящий сзади боевик по знаку Джокера накинул Механику петлю на шею. Механик резко выгнулся всем телом, стараясь сбросить нападавшего. Но на помощь своему приятелю бросился другой, и вдвоем они быстро завершили дело, бросив обмякшее, безжизненное тело на пол.

В бессильной ярости, не имея возможности спасти пожертвовавшего собою товарища, Гонщик отвел взгляд от кошмарной сцены и увидел в окне на втором этаже распластавшиеся на постели, сцепившиеся в объятиях тела мужчины и женщины. Ирезкий контраст между только что свершившимся убийством и наслаждением плотским грехом двух молодых людей вновь ударил его по сердцу, вселяя ужас перед неизбежностью собственной кончины.

Эх, зачем я только вступил в эту бригаду? Зачем?

Внезапно крупные капли дождя зашлепали по доскам.

Холодящие водяные струи вызвали у него сильное желание хоть как-то, пусть затерявшись в глуши, но жить, жить! Он понимал, что может сейчас, затаив дыхание, трусливо отлежаться и дать Джокеру и Зеро, достающим из тайника металлический ящик с сокровищами, спокойно уехать. Но он также знал, что после этого все равно не сможет спокойно жить, потеряв уважение к самому себе. Теперь, после добровольной жертвенной гибели Механика, он не мог отступить. Не мог, и все.

И Гонщик, вскочив на ноги, шагнул в комнату, быстро спустился вниз и выскочил на улицу, направившись к угнанному джипу. Сев за руль, он подогнал машину к тому месту, где должны были, по его расчетам, выехать бандиты. Привычные для водителя движения успокоили его совершенно. Он уже твердо знал, что сделает задуманное. И не подведет ни Взрывника, ни Десантника, ни Механика, ни Сыщика. Он представил лица каждого из них. Любой член бригады был готов выполнить свой долг до конца и сделал бы это не задумываясь. Просто произошло так, что он остался один и должен уйти последним.

— Просто мне повезло, — сказал он вслух. И тут же горько усмехнулся, повторив слово повезло.

В этот миг мимо него проехала машина, мелькнув номерным знаком с двумя спаренными шестерками. Ну вот, теперь главное — не упустить их и выбрать удобный момент. Ну уж упустить-то их я не упущу: не тот уровень. К тому же из-за дождя они едут медленно. У них нет шансов. Как, впрочем, и у меня.

Гонщик умело держался на нужном расстоянии, чтобы не быть замеченным.

Внезапно иномарка свернула в сторону моста, и Гонщик понял: сейчас или никогда. Машина с двумя шестерками на номерном знаке въехала на мост и прибавила скорость. Разогнав джип, Гонщик поравнялся с машиной приговоренных им людей, мельком взглянул на их довольные, ничего не подозревающие лица и, резко бросив тяжелый джип вправо, ударил иномарку в борт возле переднего колеса. Он успел увидеть, как она вильнула в сторону и, сбив ограждение, обреченно полетела вниз.

Джип от удара отбросило в противоположную сторону, и, скользя по мокрому от дождя асфальту, он вылетел на встречную полосу. В какой-то миг руки Гонщика автоматически сжались на руле, стремясь выровнять машину, но неимоверным усилием воли он не сделал этого. И в тот же момент, увидев надвигающуюся навстречу ему громаду КамАЗа, с облегчением подумал: Хоть здесь повезло!

И это было его последней мыслью.