"Вилла 'Грусть'" - читать интересную книгу автора (Модиано Патрик)8— Наисветлейшего портвейну, малыш… — повторяет Мейнт. Барменша в недоумении: — Наисветлейшего? — Да, самого-самого светлого. Но звучит это как-то неубедительно. Он отирает ладонью свои небритые щеки. Двенадцать лет тому назад он брился два-три раза в день. В бардачке «доджа» всегда валялась электробритва, по его словам, она ему не годилась, слишком уж у него жесткая щетина. Самые прочные лезвия не берут. Ломаются. Барменша возвращается с бутылкой «Сандемана» и наливает ему рюмку: — У меня нет наисветлейшего… — она произносит «наисветлейшего» шепотом, словно это неприличное слово. — Не беда, малыш, — отвечает Мейнт с улыбкой. И мгновенно молодеет. Он дует в стакан и смотрит на рябь в нем. — Малыш, а у вас соломинки не найдется? Она нехотя, насупившись, приносит ему соломинку. Ей лет двадцать — не больше. Она, должно быть, думает: «До каких пор этот болван собирается здесь торчать? А вон тот, клетчатый, в углу?» Каждый вечер в одиннадцать часов она заступает на место Женевьевы, которая еще в начале шестидесятых стояла весь день за стойкой в «Спортинге». Миниатюрная блондинка. Кажется, у нее были шумы в сердце. Мейнт оглянулся на клетчатого. Самое примечательное в нем — это пиджак в клетку. В остальном — полное ничтожество. Носатый, с черными усиками и темными волосами, зачесанными назад. Только что казалось, что он в дымину пьян, а теперь сидит как ни в чем не бывало, с едва заметной самодовольной ухмылкой. — Прошу соединить меня, — говорит он неуверенно, с трудом ворочая языком, — с номером 233 в Шамбери… Барменша набирает номер. На том конце провода кто-то берет трубку. Но клетчатый сидит не шелохнувшись. — Послушайте, там ведь подошли, — беспокоится барменша. Но он замер, вытаращив глаза и слегка выставив подбородок. — Эй! Застыл как изваяние. Она вешает трубку. Ей, наверное, не по себе. Эти двое какие-то странные… Мейнт смотрит на клетчатого нахмурившись. Через некоторое время тот произносит еще невнятней: — Прошу меня соединить… Барменша только фыркает. Тогда Мейнт сам набирает номер. Ему отвечают, и он протягивает трубку клетчатому, но тот по-прежнему неподвижен. Смотрит на Мейнта, вытаращив глаза. — Берите, берите трубку, — бормочет Мейнт. Наконец кладет трубку на стойку и недоуменно разводит руками. — Вам, должно быть, спать хочется, малыш? — спрашивает он барменшу. — Простите, если задержал вас. — Да нет. Мы все равно раньше двух не закроем… Еще придет куча народу. — Куча народу? — Какой-то конгресс. Все сюда явятся. Она наливает себе кока-колы. — Тут скучновато зимой, да? — замечает Мейнт. — Я-то в Париж уеду! — злобно заявляет она. — И правильно сделаете. Клетчатый позади них щелкает пальцами. — Будьте добры, налейте мне еще стаканчик и наберите, пожалуйста, номер 233 в Шамбери. Мейнт опять набирает номер и, не оборачиваясь, кладет трубку рядом с собой на табурет. Девица истерически хохочет. Мейнт поднимает глаза и видит пожелтевшие фотографии Эмиля Алле и Жана Кутте над бутылками аперитива. К ним прибавился портрет Даниэля Хендрикса, погибшего несколько лет назад в автомобильной катастрофе. Его повесила, конечно, Женевьева, другая барменша. Она была влюблена в Хендрикса в те времена, когда работала в «Стортинге». Во времена соревнований на кубок «Дендиот». |
|
|