"Драконы во гневе" - читать интересную книгу автора (Стэкпол Майкл)

ГЛАВА 3

Керриган Риз дрожал, свернувшись калачиком под толстым шерстяным одеялом, которое источало кислый запах пота. Юноша натянул одеяло на голову, пытаясь продлить моменты тишины и не дать шуршанию соломенного матраса вернуть себя к реальности.

Дрожь, однако, выбивала из колеи. Хотя от одной дрожи солома хрустеть не стала бы. Может, это скребутся мыши или насекомые. Или жуки роют ходы в могиле, пожирая плоть мертвецов…

Он завертел головой, стараясь отогнать эти мысли. Несколько секунд ничего не происходило, но потом звуки вернулись. Больше всего мешал шум, доносящийся из общего зала таверны: смех, крики и слова какой-то идиотской песни.

Керриган спрашивал себя, как они могут веселиться и орать во всю глотку в такое время. Он чувствовал себя разобранным на мелкие кусочки. Мир, каким он знал его на протяжении первых семнадцати лет своей жизни, взорвался, словно призма от неправильно наложенного заклинания. Его жизнь в Вильване протекала мирно и спокойно — хотя в те времена он не осознавал этого. У него были суровые наставники, но они научили его таким заклинаниям, которые не мог освоить ни один человек на протяжении столетий. Если вообще когда-либо сможет освоить!

Он знал, что творится в мире, знал, какое зло воплощает собой Кайтрин. В «Истории Вильвана» рассказывалось о войнах против нее. Он читал о потере Воркеллина и о войне, которая велась еще до его рождения. Тогда под натиском армий Кайтрин пал Окраннел, однако у Крепости Дракона ее триумфальное шествие удалось остановить. Все надеялись, что это положит конец ее притязаниям, однако возобновившиеся атаки на Южные страны показали безосновательность этих ожиданий.

И эти самые атаки разрушили его жизнь.

Кайтрин заключила союз с Вионной, королевой Пиратов Вруона. Пиратский флот с драгонелями на борту напал на Вильван. У них был даже дракон. На северной оконечности острова произошло яростное сражение. Пираты потерпели поражение, но за это пришлось заплатить ужасную цену.

Сам Керриган сражения не видел. Его, как и многих других магов — его ровесников и детей, попытались вывезти с Вильвана. И тут стала ясна истинная подоплека плана Кайтрин. Пираты напали на корабли, увозившие учеников и адептов, потопили их и тем самым уничтожили целое поколение магов. Сам Керриган был серьезно ранен и только чудом остался жив.

С тех пор юный маг словно стал игрушкой в лапах детенышей панков, — так он дошел до Ислина и Окраннела, где помогал в подготовке осады Свойна. Его послали отыскать и, если удастся, захватить фрагмент Короны Дракона, который возлюбленный Вионны, Азур Паук, украл в Джеране. Во время этой поездки погибла его последняя наставница, Орла.

А потом была осада Крепости Дракона и новое бегство на юг. На сей раз он взял под свою опеку небольшую группу детей. Он не смог защитить молодых магов, плывших с ним на одном корабле, но поклялся, что не допустит, чтобы этим детям — отпрыскам храбрых защитников крепости — причинили вред.

Он стойко и храбро перенес все трудности. Он осознавал это, но когда они оказались в Ориозе и его больше не связывала данная барону Дракона клятва, ощущение внутренней уверенности начало рушиться. Умирая, Орла сказала, что в Вильване ему больше делать нечего и что следует держаться Ворона и Резолюта. Резолют не испытывал к нему ничего, кроме презрения, и даже не пытался скрыть это. Ворон же, человек добрый и мягкий, теперь томился в тюрьме, и Керриган фактически оказался в одиночестве.

Обрывки мелодии просачивались снизу. Керриган узнал ее — и сам этому удивился. Несмотря на выдающиеся магические способности, он был из тех, про кого говорят — медведь на ухо наступил. Один из его наставников имел слабость к хоровому пению в тавернах, и исполнители специально приходили в Вильван развлекать его — все на благо Керригана, конечно. Керриган не помнил ни строчки из этой песни, но тут она зазвучала с особой силой — это собравшиеся внизу подхватили ее.

Дальше в песне рассказывалось, какие несчастья обрушились на Изгоя; его, как обычно, выставляли глупцом. Керриган не сомневался, что Ворон был Хокинсом. Когда Ворона арестовывали, он предупредил Керригана, чтобы тот хранил тайну, доверенную ему бароном Дракона. Загадочное, двусмысленное поведение Ворона в тот момент яснее ясного говорило, что он виновен в том, в чем его обвиняли. Однако совместить образы Ворона и Изгоя у Керригана никак не получалось — главным образом потому, что Изгой был простаком, а про Ворона такого ну никак не скажешь.

Доверенная ему тайна — вот все, что у него теперь осталось. Порывшись в складках своей туники, он выудил оттуда кожаный мешочек, тяжелый и объемистый, как если бы внутри лежало металлическое яблоко. Шнурок, развязавшись, освободил волну золотистого, с малиновыми вкраплениями мерцания. Керриган вытряхнул предмет на правую ладонь, а потом обхватил его обеими руками.

Прежде в Крепости Дракона хранилось три фрагмента Короны Дракона, изготовленной Урулфом Кируном несколько столетий назад. После его поражения корона распалась, а ее отдельные куски оказались в разных концах мира. Барон Дракона попросил Керригана разработать заклинание притяжения для дубликата рубинового фрагмента, а настоящий отдал ему, чтобы юный маг взял его с собой в Ориозу.

Рубин в золотой оправе мерцал глубоким, пульсирующим алым светом. Когда-то Керригану приходилось держать в руках другой фрагмент Короны Дракона, но тот не реагировал на его прикосновение, оставаясь холодным и безжизненным. Этот же нагревался в руке, и когда Керриган проводил по нему кончиками пальцев, в местах соприкосновения плоти с камнем мерцание усиливалось.

В Крепости Дракона Керриган не замечал в камне этого свечения; случись такое, он бы тотчас рассказал об этом барону Дракона. Впервые оно появилось, когда они покинули крепость, и с тех пор становилось все ярче. Керриган не понимал, что это за свечение и почему оно возникло.

Вообще-то его должен был бы испугать такой поворот событий, однако ничего похожего на страх он не чувствовал.

Мерцание рубина заливало тесное, темное пространство под одеялом. Камень медленно пульсировал. Керриган внимательно разглядывал его. Ощущая тепло в пальцах — по крайней мере, так ему казалось, — он поднес камень к щеке, чтобы проверить, верны ли его ощущения.

Да, камень источал слабое, едва уловимое тепло. Внезапно мерцание прекратилось и превратилось в малиновый туннель, который затягивал Керригана в себя. Его охватила паника, все внутри задрожало. По телу побежали мурашки. Такое же чувство, от которого волосы на затылке вставали дыбом, возникало, когда молодой маг видел невидимое. Керриган попытался отодвинуть голову, опустить руки, но обнаружил, что тело утратило способность двигаться, словно бы оказалось заключенным в магическую броню, сковавшую его плоть.

Ты всего лишь мальчик.

Бестелесный голос произнес эти слова мягко, шепотом, и в то же время казалось, что звук пронизывает весь красный туман вокруг. Ощущение тела у Керригана исчезло, однако осталось чувство свободы. Будто бы все его существо куда-то сместилось, оказавшись вне поля его зрения. Он хотел повернуться и посмотреть, кто говорит с ним, но не смог.

Не пытайся ничего увидеть, мальчик, потому что ты внутри.

Керриган мгновенно осознал две вещи. Во-первых, стало ясно — тот, кто говорит с ним, читает его мысли. Маг попытался заслонить их, но даже самую элементарную защиту тут же смело, словно сухой лист порывом ветра.

Вторая мысль заставила бы его затрепетать — вот только тело было не в состоянии двигаться. Слова затопляли сознание, словно гигантская волна, но они не были пеной на ее гребне: переведенные, очищенные, процеженные и подготовленные таким образом, чтобы он мог усвоить их под всей этой массой нахлынувшей на него невероятной мощи.

В его сознании проносился миллион вопросов. Хотя сам он не мог навести порядок в этом хаосе, говорящий — или, точнее, говорящая, в этом он почему-то был уверен, — без труда рассортировывала его мысли, словно горстку монет. Возникло ласкающее ощущение чего-то, похожего на веселье. Он постарался сосредоточиться.

Эти усилия вызвали новый взрыв веселости.

Тебя неплохо обучили, мальчик, но мудрым назвать тебя еще рано. Ты — дитя, вырядившееся в одежду отца и играющее роль мужчины.

Эти слова — «мальчик», «дитя», «отец» и «мужчина» — звучали так, словно произносящая их веселилась от души. Они обозначали то, что и обычно, но одновременно несли в себе нечто гораздо большее. В представлении Керригана в понятиях «мужчина» и «мальчик» ощущалось существенное возрастное различие, однако сейчас оба слова несли в себе ощущение молодости, даже детскости. Предполагалось также, что понятия «отец» и «дитя» должны быть насыщены ощущением родственной близости, а вместо этого в них чувствовалось какое-то несоответствие. Как если бы отец осознавал свою биологическую связь с ребенком, но никак не соглашался с тем, что именно на нем, на отце, лежит ответственность за воспитание и обучение своего отпрыска.

Керриган сосредоточился.

Кто ты?

Последовал новый всплеск веселья, но на сей раз он жалил, словно удар кнута.

Имена, как тебе известно, заключают в себе силу. Но только не сейчас, не по отношению к нам. Мы участвуем в игре, но играем не мы. Мы пешки. Наш удел встречаться и расставаться, а потом снова возвращаться, чтобы растворяться или уничтожать.

До него доходили эти слова, но его занимало чувство, будто он парит, описывает круги, делает петли и ныряет — словно птица в потоках ветра над утесом. Поначалу это породило в нем ощущение легкости и скорости, но затем его вдруг нещадно тряхнуло, что окончательно лишило юного мага понимания происходящего.

Мягкое, ласковое прикосновение к сознанию вернуло ему покой.

Прости, мальчик, но я слишком долго провела в полном одиночестве и совсем забыла, какова моя сила.

Керриган содрогнулся.

Я не мальчик. И не пешка.

Ни одна пешка не воспринимает себя как пешку.

Кто управляет мною?

Это непростая игра, Керриган Риз. Много игроков, много тех, кто управляет ими. Наша задача не сопротивляться, но сознавать, когда нами управляют. Не от нас зависит, где упасть, но от нас, как именно.

Его охватило смятение. Пока он рос в Вильване, ему постоянно приходилось слышать загадочные изречения; такая уж манера у магов. Он всегда воспринимал это как способ запутать собеседника, однако здесь все было иначе; здесь услышанное воспринималось как рябь на поверхности огромного океана. И хотя он страстно желал узнать больше, он также понимал, что может утонуть.

Быть может, это мудро. Слова, казалось, обволакивали его теплом. Ты знаешь, сколь многое предстоит сделать. Однако ты не сделаешь этого в одиночку. Ты сильнее, чем думаешь, но силу дают тебе друзья. Стоит забыть об этом, и пострадает весь мир.

Последовал жестокий, быстрый, жалящий удар и странное оцепенение покинуло Керригана. Его бросило вперед. Он перекатился на левый бок, прижимая фрагмент Короны Дракона к животу. Все тело била дрожь, маг попытался сжаться в плотный комок, но при его размерах это было трудновато. Боль, точно молния, пронизала все тело. Но спустя некоторое время исчезла, оставив Керригана в холодном поту.

И таким же холодным теперь был камень, который он сжимал в руках.

Сбросив одеяло, маг жадно вдохнул прохладный воздух, перевернулся на спину и застыл, тяжело дыша. На сбитых на скорую руку досках потолка танцевали тени и пятна света. Пот жег глаза, Керриган смахнул его рукой. Потом снова положил фрагмент в кожаный мешочек и сунул под рубашку.

У него не было никаких объяснений тому, что только что произошло, — только обрывки мыслей. Чей-то разум соприкоснулся с его разумом. Он знал, что это не Кайтрин, потому что от нее ему наверняка досталось бы. Этот разум не таил в себе злого умысла. Боль, которую Керриган испытал в конце, явилась лишь следствием того, что прозвучало слово «пострадает», имевшее там гораздо более глубокий смысл, чем в обычном человеческом понимании.

Это слово всплыло в его сознании, и он ощутил его по-новому — точно маску, за которой что-то скрывается. Так король Ориозы прячет за маской свою трусость. Однако в данном случае за этим словом скрывалось нечто куда более ужасное — настолько ужасное, что, окажись маска сорванной, — и разум Керригана разлетелся бы на мелкие осколки.

Логика подсказывала, что он говорил с драконом. В конце концов, Корона Дракона и была задумана с той целью, чтобы сделать драконов поданными ее владельца. Тот фрагмент, которым владела Кайтрин, обеспечил ей власть по крайней мере над одним драконом. Неужели Керриган соприкоснулся с разумом порабощенного дракона?

Он повел плечами и сел. Это не имеет значения. Был ли то порабощенный дракон или какие-то чары, насланные Кайтрин, — несущественно. Страдание, о котором говорил он, распространится на весь мир, если Кайтрин победит.

Молодой маг покачал головой. Он был полон решимости воспрепятствовать этому — с помощью своих друзей.