"Танец Арлекина" - читать интересную книгу автора (Арден Том)

ГЛАВА 28 ОЧИЩЕНИЕ

— Бастард! Бастард!

Вопли Воксвелла разносились по всему замку.

Вечерело. Коридоры погружались во тьму, солнце бросало последние багровые отсветы на оконные стекла, но здесь, в глубине замка, вдалеке от двора, окон было мало. Одна-единственная узкая бойница наверху, такая одинокая посреди массивной наружной стены, призвана была пропустить свет и бросить его на сцену, где должен был вот-вот разыграться последний акт в исполнении Воксвелла.

Перебираясь по замку своей крабьей походочкой, лекарь вскоре миновал немногие замковые комнаты.

— Бастард! — крикнул он снова.

«Бастард! Бастард!» — ответило ему эхо.

Лекарь оглянулся по сторонам. Задрал голову. С потолка свисали лохмотья паутины. В дальнем углу, за аркой, начинался темный лестничный пролет.

— Бастард? — прошептал Воксвелл.

Почему это вдруг он перешел на шепот? Послышался крысиный писк и шуршание. «Где же находится комната бастарда?» — попытался припомнить Воксвелл. Почему-то перед его мысленным взором предстал грязный буфет, где на полке неподвижно лежал бастард, замурованный внутрь своего увечья. «Может, так оно и было на самом деле? Ну, конечно, именно так. Трагедия, что и говорить. Но трагедии бастарда суждено было подойти к концу».

И Воксвелл вновь прошептал:

— Бастард?

Воксвелл медленно поворачивался, искал глазами выход. Уже много лет он лечил бастарда. А теперь все эти годы казались ему глупым, тщетным времяпрепровождением. Он считал Джема неизлечимым, безнадежным больным. Он так думал. Он так говорил. Но вот оно, человеческое тщеславие! Сколь многое можно было сделать, сколь многого достичь, стоило только открыть свое сердце для бога Агониса! То откровение, что снизошло на Воксвелла, теперь могло помочь ему излечить все людские пороки!

И даже увечья!

Даже увечье бастарда!

— Бастард! — настойчиво, громче, чем прежде, произнес Воксвелл. Снова ему ответило эхо, но это не смутило лекаря. Эхо так эхо, пусть себе отвечает. Однако в груди лекаря зашевелилась глухая злоба. Разве он не принимал мучения юного бастарда близко к сердцу во все времена? «А как себя чувствует бастард?» — Он всегда задавал этот вопрос толстухе хозяйке. О да, он всегда искренне сострадал мальчику, всегда проявлял заботу о нем. «Как себя чувствует бастард?» — Ведь именно таков всегда был его первый вопрос. Или последний? Или единственный?

— Бастард!

И вдруг до слуха Воксвелла донесся странный звук — тонкий вибрирующий стон, похожий на потустороннюю музыку. Влажные губы лекаря скривились. Неожиданно он осознал, насколько огромен замок, как бесконечны его коридоры и залы. Казалось, вся громада древней твердыни надавила на тщедушного лекаря своим весом. Звук доносился от арки — той самой, за которой начиналась витая лестница.

Звук оборвался.

Появилось колеблющееся пламя — то был светильник, отбрасывающий на ступени лестницы золотистое сияние.

А потом раздался голос:

— Варнава! Я больше не могу! Бастард! А что это еще за Варнава?

Досточтимый Воксвелл притаился за колонной. Пламя светильника под аркой разгоралось все ярче, и вскоре там появилась фигурка — нет, не бастард, но кто-то еще более уродливый. Пыхтя и отдуваясь, старательно переставляя коротенькие ножки, карлик шел вперед, заслоняя от лекаря калеку. Озаряемый светом лампы, карлик напоминал неуклюже сработанный крест.

Воксвелл следил за ними, содрогаясь от отвращения. Отвратительное создание поставило светильник на пол, подняло голову и оценивающе глянуло на узкую бойницу, пропускавшую свет в зал. Затем, согнув заскорузлые пальцы, поднесло их к висевшей на его груди полированной коробке. Вновь зазвучала странная музыка, похожая на бессловесное заклинание какого-то таинственного кукловода. И вот на последних ступенях лестницы возникла фигурка бастарда. Он шагал, совершенно измученный, опираясь на костыли.

Карлик перестал играть и захлопал в ладоши. И как раз в этот миг бастард выронил костыли, и они со стуком упали на каменный пол.

— Варнава! У нас получилось! — выкрикнул Джем и без сил опустился на пол.

— Бастард! — прохрипел досточтимый Воксвелл и бросился к мальчику.

Услышав дикий, визгливый окрик, Джем изумленно поднял голову, но стоило лекарю склониться к нему, как юношу сковал невыразимый страх. Воксвелл схватил его, приподнял, принялся трясти и дрожащими губами что-то выкрикивать насчет божественного замысла, проклятых богом жителей Земли и о вечном ужасе, поджидающем подобных за вратами Царства Небытия.

— Неужели ты смеешь потешаться над своим увечьем, бастард? Неужели ты смеешь отрицать волю бога Агониса? Кем ты хочешь стать? Нова-Риэлем?

— Отпусти меня! Отпусти!

Джем пытался вывернуться. Покалеченные ноги не двигались, он не мог ими оттолкнуть лекаря, а тот крепко держал его за руки.

— О, зараза уже успела распространиться! Ты — во власти зла, бастард! Твое сердце полно гнили!

Беззубый рот карлика беззвучно открывался и закрывался. Ударив напоследок по клавишам лиры, карлик бросился к обезумевшему лекарю и укусил его за бедро.

Отпрыгнул в сторону.

И снова укусил.

Воксвелл размахнулся и ударил карлика. Тот упал на пол. Аира застонала.

Но Варнава не отступался и укусил Воксвелла в третий раз.

— Изыди, отвратительное создание!

На этот раз лекарь отпустил бастарда, наклонился, схватил с пола брошенные костыли и пошел на карлика.

— Господин Джем! Господин Джем! — звал чей-то голос. Но Воксвелл ничего не слышал. Он был невменяем. Джем без сил распростерся на полу, даже не имея сил крикнуть. А лекарь, громко проклиная зло и те обличья, которые оно способно принимать, его изощренность и происки, принялся избивать костылями несчастного карлика.

— Перестаньте! Хватит!

Это кричала Нирри. Она бросилась к Воксвеллу.

Лекарь обернулся.

Он бросил костыли, но не из-за того, что подбежала служанка. Его напугала фигура в белом, что мчалась следом за Нирри. Фигура остановилась у стены, медленно сползла на пол. Но вот, бледная и изможденная, леди Эла вдруг встала, шагнула вперед, и с её побелевших губ слетели слова — слова осуждения и проклятия.

— Злобный, лживый человек! — отлетело эхом от стен зала. — Убирайся отсюда и никогда больше не возвращайся сюда! Убирайся! Убирайся! Убирайся!

Пятясь назад, лекарь, сверкая глазами и брызгая слюной, огрызался:

— А что я еще мог поделать? Ты хочешь, чтобы твой ублюдок забыл о боге? Неужто он возмечтал стать Нова-Риэлем, про которого болтают в легендах?

— Мама! — вскричал Джем, и Эла опустилась рядом с ним на колени. Он прижался к её груди. Глаза юноши были закрыты. Все было кончено, но перед глазами у Джема стояло пережитое. Он снова и снова видел, как вздымаются и падают тяжелые костыли, как они взлетают над головой лекаря и падают…

Раз…

Два…

Сколько же раз?

В такт костылям взлетала и падала их тень на багряной в лучах заходящего солнца стене. Сначала послышался треск дерева, а потом — хруст костей.