"Сибирская жуть — 3" - читать интересную книгу автора (Буровский Андрей Михайлович)

Начало событий

Да, бичи бродили вокруг, и очень опасные бичи. Матвеевы, например, ясно видели у себя на огороде какого-то незнакомого тощего мужика, который зачем-то бродил по хозяйскую сторону забора.

— Куда полез! Вот счас ружье принесу! — заорал на него Матвеев, и бич, как водится у этой братии, не ответил ничего, но удалился.

Стоял вечер, уже гас закат, и совершенно непонятно было, куда же может пойти бичуга ночевать?! Вроде бы в окрестностях не было никаких подозрительных домов, сомнительных убежищ и прочих мест, где могли бы поселиться бродяги. Впрочем, кто их знает? Может, они живут прямо в лесу? Может, их ни комары не пугают, ни сырость и роса по утрам? Холодно… А они, может, в ватниках и спят?!

Много толков шло в садах про нравы бичей, особенно после того, как и другие видели бичей поздним вечером. То у Васильевых кто-то по огороду шлялся всю ночь и спер три, да еще и помял три кочана капусты. То у Федоровых кто-то ломился на веранду, а крикнули — исчез!

Добропорядочные граждане, в поте лица выращивающие капусту, обычно очень не любят, когда их капусту кто-то топчет. Обычно в таких случаях почтенные трудящиеся люди заводят собак — если не все, то хотя бы некоторые из садоводов, чтобы в случае чего все могли бы сбежаться на лай.

Но тут оказалось, что то ли бичи завелись необычные, то ли собаки в садах какие-то странные. Скажем, как-то вечером за Граниным шел такой… Гранины только приехали, уже почти ночью, и Гранин сразу побежал за водой на родник. Набрал воды, а за ним и стал топать такой… Незнакомый и тощий. Но что характерно! С Граниным на родник ходила дворовая собачка, Фунтик. И этот негодный Фунтик, до сих пор служивший безотказно, вовсе не стал облаивать появившегося типа, а бросил хозяина и помчался с придушенным воем, влетел, поджав хвост, под кровать и выходить не собирался. И совестили его, и приманивали куриными косточками, и говорили с ним ласково… А Фунтик только поскуливал, колотил хвостом по полу, а выходить не желал.

Тип же так и шел всю дорогу за Граниным, молчал и ни разу не ответил ни на какие его ругательства и вопли. Гранин поставит ведро, сделает шаг в сторону бича — тот останавливается, ждет. Гранин, понятное дело, в темноте к незнакомому близко не подходит, метров с десяти начинает его костерить: мол, ну чего ты за мной тащишься?! Делать тебе нечего?! Надо тебе чего-то?! Так скажи, мол, Христа ради, чего тебе надо от меня?! Чего прицепился?! А бич так ни разу и не произнес ни звука и от Гранина не отставал. Только тот опять возьмет ведро, пойдет дальше, как опять бесшумно шагал за Граниным. Тому и страшно — кто знает, что у того на уме?! Особенно в низинах страшно, уже близко от дач, где совсем темно. Подкрадется вплотную, скотина, и что тогда с ним делать?! По виду здоровый мужик… Бросить ведро и сбежать побыстрее? А как бросишь, если вся семья пить хочет и суп надо варить на завтра?

В общем, натерпелся Гранин, потому что только уже перед самой дачей отцепился от Гранина бич. А Фунтик так и сидел под кроватью всю ночь, только наутро показался.

И хорошо бы только Фунтик! У Сагаевых была собака куда посерьезнее — кавказская овчарка Казбек, и при виде этой собаки даже дядя Костя из ГИБДД и УВД сразу сказал:

— Уважаю…

Потому что Казбек, по всему судя, мог бы задержать не только тех двух бичей, которых задержал дядя Костя, но и самого дядю Костю вместе с бичами. Скажем, Катю с Мишей Казбек признавал и всех детей Горшков тоже. Даже самый младший и самый дебильный Горшок мог таскать Казбека за хвост, садиться на живот лежащему псу, и тот стоически терпел. Но вот однажды некий дяденька решил показать, как он разбирается в собаках, и, забравшись в ограду к Сагаевым, попытался погладить Казбека… Казбек тогда даже не зарычал, не бросился… Только мотнул головой Казбек, щелкнул зубами, и на правой руке у дяденьки сделалось на два пальчика меньше. Я же говорю — серьезный пес этот Казбек, вполне даже под стать дяде Косте.

Так вот, на другой вечер опять начал шататься бич между дачами и стеной леса. Фунтик опять забрался под кровать, а Гранин как ни орал, как ни светил фонарем, а луч только и выхватил тощую мелькнувшую фигуру. На вопли Гранина отозвался Сагаев; привели Казбека, пошли с огромным жутким псом и с фонарем искать бичугу на ведущей в лес дороге.

Казбек был, конечно, не Фунтик и с воем под кровать не спрятался… Но и того, что ждали от него, тоже не сделал. Гранин с Сагаевым ожидали, что страшный пес рванется за бичом, и если тот лишится только пальцев — пусть считает, что отделался неплохо. А Казбек, только обнюхав землю, где отпечатались неясные следы, как-то обиженно и жалко заскулил, и шерсть у него встала дыбом на загривке. Пес отвернулся, словно бы стесняясь того, кто бродил где-то совсем рядом, в темноте, поджал хвост под самое брюхо и прижался к хозяйским ногам. Сагаев с удивлением заметил, что пес весь дрожит крупной дрожью. Животное было в таком состоянии, что пришлось его немедленно увести и еще долго утешать и успокаивать.

Бич, похоже, продолжал идти за Граниным и Сагаевым, но не очень близко. Был явственно слышен звук шагов, временами шелестели трава или кусты, но ни разу идущий не появился в луче фонаря и на фоне гаснущего неба. Раза два мелькнул силуэт — более темный, чем окружающая местность, не задержавшийся ни на секунду, осторожный.

И всю ночь с перерывами продолжалось все то же — осторожные шаги вокруг дачи, собачья истерика Фунтика, молчание в ответ на окрики. Наутро Фунтик, не успев выйти во двор, опять с воем влетел в комнаты — понюхал неясный след, отпечатавшийся в сырой земле луковой грядки.

В эту же ночь Марина Горшок столкнулась с бичом, выйдя под утро в уборную. Уже светало, пели птицы, а возле деревянной будочки вдруг вырос, поднявшись над забором, какой-то очень страшный человек, одетый в развевавшееся рубище. Марина уже прошла больше половины расстояния от дома, но этот человек, появившийся внезапно и бесшумно, так потряс воображение Марины, что она мгновенно с визгом кинулась к дому. За ней никто не побежал, но вроде бы чуть позже человек подошел вплотную к дому, обошел его и исчез неизвестно куда. Соседи визг Марины слышали, но никто и не подумал выйти.

Все садоводство оказалось терроризировано загадочными бичами, на которых не было управы. Даже самые малообеспеченные люди, никогда не боявшиеся взлома («у нас все равно и брать-то нечего»), стали укреплять двери, заменять замки на более надежные и уж, конечно, не шатались по ночам, а, едва гас закат, старались сидеть за запорами.

Трудно сказать, что из дальнейшего было на самом деле, а что вызвано некоторым напряжением и нервозной обстановкой в садоводстве. Рассказывали, что Елена Григорьевна, прожившая в поселке всю жизнь, то есть больше шестидесяти лет, проснулась среди ночи и обнаружила, что кто-то смотрит на нее в окно, прожигая сверкающими, как уголья, глазами. Больше всех рассказывала об этом сама Елена Григорьевна; несколько дней ходила она из дома в дом, рассказывая, как на нее смотрел бич, и возмущаясь: что, мол, вообще делает милиция?! Скоро людей в своих постелях резать будут! Последнее вообще звучало смешно, потому что бич, как только Елена Григорьевна открыла глаза, тут же тихо ушел.

Юра Лифантьев и Оксана Громова тоже пережили потрясение, потому что ушли целоваться на торчащие у воды камни в устье Караульной речки, а когда все же решили вернуться, какая-то молчаливая темная фигура встала на их пути. Ничего плохого бич не делал, даже не сказал ребятам ни слова, но молодые люди как-то очень дружно решили в сторону бича не ходить и переправились вброд через речку, хотя и было уже холодно. И уже перед самой оградой дома Оксаны ребята опять услышали за собой шаги, и хотя бич ничего не говорил, а видели они его очень неясно, оба почему-то сразу опознали в силуэте старого знакомого, от которого недавно убежали.

В результате робкие попытки Юры все-таки уйти к себе домой пресекались Оксаной самым решительным образом. Нечего ему идти мимо ЭТОГО; если Юра уйдет, Оксана с ума сойдет, за него переживая, и к тому же она останется одна на даче… а если ЭТОТ полезет?! Сраженный последним аргументом, Юра остался, и якобы всю ночь кто-то ходил вокруг дачного домика.

Но тут очень трудно сказать, как на самом деле было дело, и не придумали ли ребята всю эту историю, чтобы провести вместе ночь. А даже если что-то и было, то не стали ли они пугать друг друга и преувеличивать опасность, чтобы остаться вместе на даче, но одновременно как бы и не быть в этом виноватыми?

Так же непонятно, насколько этот бич был виновен в удушении нескольких кур Феклы Степановны, или же все-таки кур задушил кто-то другой? Что душил человек, очевидно — у всех птиц головы были попросту свернуты набок. Но кто сказал, что, кроме бича, некому свернуть головы курам? И вообще — бич унес бы тушки с собой, а не бросил кур тут же, в разломанных клетках.

Уж совсем непонятно, с чем имел дело героический дядя Костя из ГИБДД и УВД, столкнувшись с бичом прямо на деревенской улице. Бич стоял себе и стоял, не говоря ни звука и только глядя в сторону милиционера, а тот, что уже ни в какие ворота не лезет, страшно перепугался. То есть он-то сам об этом не говорил, но когда дядя Костя вихрем влетел в домик, там как раз сидели, дожидаясь его приезда из города, трое очень решительных людей. Эти трое как раз и ждали дядю Костю для разговора, как лучше покончить с повадившимся бичом, и они, конечно же, обратили внимание, в каком состоянии ворвался в дом дядя Костя.

— Странный он какой-то… очень тощий, ребра все наружу, и молчит…

Так более чем неопределенно прозвучало объяснение дяди Кости, когда его попросили рассказать, что же случилось.

Еще через день Степан Петрович, заядлый охотник и рыбак, специально просидел всю ночь, держа между колен дробовик 12-го калибра. Только под утро он услышал как будто движение возле веранды, а потом кто-то осторожно стал подниматься по ступенькам. Степан Петрович так же осторожно вышел через другую дверь и стал тихонько обходить свой дом. Степан Петрович ходил в своей жизни на лося, на кабана и медведя и был в себе совершенно уверен. Стояло четыре часа утра, мир представал серым, холодным от росы и от серого неба с полузакатившейся луной. Бича Степан Петрович увидел совсем не там, где ожидал, — не на веранде, а уже отошедшим метров на двадцать от дома. Позже Степан Петрович никак не мог объяснить, как же он успел так быстро отойти на такое большое расстояние.

— Стой, стрелять буду!

Но тощий бич уходил по тропинке между огородами, как будто и не слышал ничего.

— Стоять! Стреляю! — заорал Степан Петрович, и его вопль слышался, должно быть, на километры в этой предутренней гулкости. Но бич шел как шел, не думая обращать внимания на вопль.

Степан Петрович саданул в небо из правого ствола — пулей. Тут же проорав опять про «Стрелять буду!», выстрелил уже на поражение, картечью. Стрелял он хоть и в полутьме, но в крупный объект, и не сомневался, что попал. Во-первых, видел он, что прицел верен. А во-вторых, в момент выстрела бич явственно дернулся — его ударило картечью. Но и тут бич не издал ни звука и очень быстро ушел. Не убежал, а именно ушел. Степан Петрович был уверен, что не сводил с него глаз, пока разламывал ружье, опускал в стволы новые патроны: он умел это делать не глядя. И тем не менее бич куда-то пропал, и опытный Степан Петрович не нашел ни капли крови на лопухах, через которые шел бич после того, как в него уже ударили картечины. Как провалился, проклятый!

Хотя, справедливости ради, на какое-то время бич вроде бы исчез, — о нем, по крайней мере, ничего не было слышно.