"Анна Монсъ (рассказы)" - читать интересную книгу автора (Лапушкин Георгий)

Анна Монсъ

Люди часто хотят заглянуть в прошлое… Зачем?.. Несправедливость, которую мы видим каждый день, горе, ложь.. — неужели раньше всего этого было меньше? Конечно, нет.

Я думал об этом, гуляя в Лефортово. Ну где оно, это прошлое? Дома? Да, старинные. Большая часть, наверное, построена при Сталине — и мало что при царе. Рельсы, трамваи — тоже нечасто все это увидишь, тоже старина. Но ведь при Петре, к примеру, почти ничего из этого не было. Все поменялось с тех пор, может быть не осталось и камня на камне. Но ведь что-то же все-таки сохранилось?

Все встречные дома, все деревья я внимательно изучил — на предмет их древности; иногда мне казалось, что прошлое прячется за спиной — надо только подкараулить его и неожиданно обернуться: там будут причудливые коляски, дамы в шляпках и с зонтиками… Лефортово…

И все-таки, как это понять, ведь если не осталось ничего… Почему тогда мимо этих мест нельзя пройти просто так — невольно ощущаешь чье-то незримое присутствие? Я долго думал над этим. Обладая аналитическим складом ума, я сделал единственный возможный вывод: существует дух, т.е. субстанция нематериальная, неподверженная законам нашей физики. Или, скажем так, существует нечто.

Эту штуку я назвал для себя душой. А что? Почему-то все считают, что душа у нас одна — да ничего подобного. Душа — явление коллективное, она принадлежит не одному человеку, а ему и всем его друзьям вместе взятым. Но всегда бывает так, что человек состоит в нескольких компаниях, друг с другом не совместимых. Приходится признать, что один человек может иметь сразу несколько душ. В самом деле, как часто мы имеем близких друзей, которые друг друга знать не желают! Приходится разрываться между ними — и для кого-то это может быть даже трагедией. А просто дело все в том, что приходится разрываться между половинками, четвертинками и проч. своей души.

Но продолжим. Тело, душа… А что же такое тогда человек? Или, скажем для определенности, личность? И вот такая получается картина мира: существует трехмерный физический мир, по которому бродят тела; существует идеальный мир (тоже как минимум трехмерный, это несложно доказать математически), по которому бродят души, которые тоже сами по себе; а вот то, что их связывает, эти два мира — и есть личность! То-есть личность ставит в соответствие тело — душе, или наоборот, а чаще всего нескольким телам — одну душу, одному телу — несколько душ. Получается так, что личность — это функция, ставящая в соответствие миру тел — мир душ!

… Я рассеянно глянул на жухлую травку, что выбивалась из трещин в асфальте, потом на серенькое небо; вся эта схоластика не на шутку меня увлекла, так что всякую секунду я рисковал столкнуться если не с прохожим, то с деревом или светофором…

Или, скажем громче — функционал!

… Я позволил себе на минуту расслабиться — и посидеть на скамеечке возле узорной чугунной ограды…

А ведь сколько последствий у этой теории: например, из нее следует, что душа тоже смертна. Дело в том, что отображение нашего пространства на нематериальный мир не должно переводить конечный объект в бесконечный, иначе к нему тогда не подобрать обратного отображения! Души тоже смертны. Кто бы мог подумать! Но личность — бессмертна! Это очень просто: если мы считаем, что личность — это функция, или, по-другому, свод правил, переводящий одно пространство в другое, то как может погибнуть свод правил?! Он либо есть, либо его нет.

А вот еще интересно: если изначально личность может появиться только на стыке тело-душа, то дальнейшая ее судьба может быть совершенно самостоятельной. В самом деле, когда функция уже существует, она может действовать не на один лишь объект, а на очень и очень многие. По законам, заданным этой функцией, может быть построен дом, корабль, написана картина, написана музыка… Творец живет в своих произведениях! Но ведь не только творец и не только гений. Неуловимая логика, лежащая в основе каждой, даже самой заурядной индивидуальности, не видна, незаметна, — но она есть; она прячется — но можно ее увидеть.

И вся эта теория мне потребовалась лишь для того, чтобы объяснить, что когда я встретил вывеску над входом в кафе: «Анна Монсъ» — и посмотрел вокруг — я вдруг понял, что она здесь не случайно, что ее не может не быть! Что-то осталось здесь в Лефортово от любовницы Петра, большее, чем просто имя…

Говорят, что когда впервые сфотографировали Рим из космоса — результат вышел поразительным: на фоне современных перпендикулярных улиц вдруг отчетливо проступили кольца на месте дорог древнего Рима — хотя на самом деле от них ничего не осталось, просто какой-то забор стоит на старом месте, какой-то дом в сотый раз выстроили на прежнем фундаменте… Вообще, в нашей жизни сохранилось от прошлого гораздо больше, чем это может показаться на первый взгляд.

Повернув голову, я опять посмотрел на надпись. «Анна Монсъ». Буквы старинного начертания, на конце твердый знак. Я прочитал несколько раз по слогам эту вывеску. Почему-то она убедила меня окончательно, что ничто не исчезает в этом мире, ничто.

Я постоял над Яузой, потом сошел с моста и долго брел по тротуару. Как все-таки странно наше восприятие: я думал об истории России — и во мне смешалась история — и моя собственная жизнь, казалось, что я сам говорил с Анной — слышал ее голос, помню ее легкую — летящую — походку. Какая-то чушь.

Хотя, с другой стороны, все правильно: история — это не абстрактное понятие. Словно эмбрион, в своем развитии мы переживаем историю своей культуры; и она интересна нам лишь поскольку связана с чем-то личным. Абстрактные понятия не могут сильно тревожить душу — во всяком случае долго…

За спиной грохотала машина по жутким ухабам — но если закрыть глаза, то можно представить себе, что это грохочет телега по булыжной мостовой — и сразу слышны голоса тех, других, прохожих, голоса мальчишек — разносчиков (Боже, какое странное у них произношение!).