"Висенна" - читать интересную книгу автора (admin)

Чужая дорога. (3735, год Г-10)

Игнат сразу узнал это место. Два деревца у дороги, и тропинка от них -- вверх по холму. Холм в точности такой, как во сне -- округлый, под густой зеленой шапкой. Что-то не так? Да нет же, все совпадает! Даже цветные пятна на зелени те самые: вон справа ярко полыхает клен -- они всегда первыми желтеют; а вон памятная береза подернулась золотом; а дубы, как им положено, еще зеленые... Игнат обернулся: так и есть. За спиной, километрах в четырех, исполинский темно-зеленый континент леса. А этот холмик с рощицей -- прибрежный островок в необъятном травяном океане.

Парень посмотрел в голубое небо, и потянулся. Сделал глубокий-глубокий вдох. Выпустил воздух. Никто не верил. А вот он здесь! Страха Игнат не испытывал: не с чего. Испытывал легкое беспокойство, но списал это чувство на непривычность обстановки. Немного погордился собой: наверное, не читай он столько фантастики, уже бы в ужасе просился обратно... А теперь вот даже улыбается: эка невидаль! В фантастике что ни день, кто-нибудь куда-нибудь проваливается... То в будущее, то в параллельный мир, то вовсе в прошлое на столетия... Игнат пнул кучку палых листьев -- точно как Иринка в самом первом сне. Беспокойство кольнуло его еще раз.

Парень ущипнул себя за руку: может, все-таки сон? Поежился: щипок вышел добротный, как таблетка амидопирина. Больно. Нет, не сон! Откуда же тревога?

Медленно обернулся кругом. Никого и ничего. Ни загадочного вороньего крика, ни леденящего душу волчьего воя... Ни...

Странный звук доносился с солнечной стороны горизонта. Козырек из обеих ладоней сперва помогал слабо. Но источник звука быстро приближался. Окоем затягивало пылью. Табун?

Вой! Самый натуральный волчий вой! А ну, кто тут воронов вспоминал? И какой черт его за язык тянул? Пыльное облако приближалось. Положим, волки гонят стадо каких-нибудь бизонов... Или не волки... Неважно. Стопчут, пожалуй... До леса далеко. В горку, к рощице?

Пока Игнат думал, из пыльной тучи вырвался черный язык и стремительно помчался к холму. Теперь пришелец отчетливо разглядел зверей: волки и есть. Точно как в "Живой планете" на канале "Дискавери". Только что-то большие слишком... Или уже так близко?! Тогда на холм не успеть... Да, хорошо тем, кто в фантастике по зазеркальям шляется: они все на подбор кто десантник, кто спецназ, кто ролевик-реконструктор с тридцатилетним стажем, а кто просто пьян до безразличия... Игнат крутнулся к деревьям у начала тропинки, думая влезть на правое -- и остолбенел.

... Иринка зеленым сапожком ворошит палую листву. Деревья с мощными стволами: пожалуй, пошире Иркиных плеч...

Пошире плеч?!! Правое дерево было в обхвате сантиметров тридцать. Левое -- немногим толще. Не то место? Или...

Не то время!

Прошлое! Точно! Деревья еще не успели дорасти до нужной толщины... И в высоту они всего метра три... Ну, пускай четыре... Во сне казались выше раза в полтора...

Да теперь-то какая разница!

Игнат вытаращился на предавшую его дорогу. Бугристая кора под ладонью... Теплый сентябрьский день... Есть ли здесь сентябрь? И где это -- "здесь"?

Волной накатил звериный запах. Волки набежали и охватили пришельца полукругом. Левой рукой Игнат упирался в злосчастное дерево, голову опустил. Такое приключение сорвалось: провалился в другой мир, нашел девушку, спас... А неважно, как! Эти идиоты в книжках всегда спасают, а Крылов себя дураком не считал. Придумал бы что-нибудь!

Только против времени что придумаешь? Деревья растут медленно. До Иринки теперь лет семьдесят, если не все сто. А тут еще и волки...

Волки!!!

"Поздно же ты спохватываешься!" -- пискнул Игнатов внутренний голос. Парень содрогнулся; обвел зверей белыми от страха глазами и привалился спиной к дереву. А дальше? Все оружие -- реечный ключ от подъезда. Да тут у некоторых зубы длиннее!

"Чужая дорога" -- подвел итог внутренний голос. -- "Совсем чужая!"

"Но Ирина-то по ней укатила" -- возразил сам себе Игнат. Удивился: почему волки не нападают? "А ты недоволен?" -- внутренний голос ехидничал -- "Живи, пока можно..."

Игнат заставил себя выпрямить спину и поднял голову к синему небу. Подумал: "А зато в эту чертову Сибирь теперь можно не ехать!"

И неожиданно для себя самого улыбнулся.

-- Глант!

-- Что?!

-- Глант. А-тен-ду. -- раздельно произнес ближайший к Игнату волк, и уселся, вывалив язык -- если бы не крепкий, совершенно неописуемый, звериный запах, вполне можно спутать с овчаркой.

Тут ноги Игната не вынесли туризма столь экстремального, и он просто сполз спиной по стволу дерева, оседая на пригорок. "Хорошо хоть, штаны сухие" -- ехидно буркнул внутренний голос. Голова кружилась, а волчий запах упорно толкал желудок к горлу. Игнат решил пока не вставать.

В ответ на движение Крылова, все волки тоже уселись, а некоторые и улеглись мордой в лапы. Теперь Игнат мог видеть, что всего их -- десятка два. Пыльная туча большой охоты гулко топотала поодаль, забирая от лесистого холмика в сторону степи.

"Дрессированные!" -- догадался внутренний голос, -- "Есть не будут!". Игнат мгновенно дорисовал в своем воображении остальное. Зря, что ли, перечитал он столько килотонн фантастики?

Вот Игнат проходит все ступени в волчьей стае -- от бесправного раба до сияющего воителя верхом на верном четвероногом друге. Вот он приносит волчьим племенам правильную тактику и строй; учит их огню и рытью колодцев... Вот созданная им волчья империя серой волной нависает над маленькими людскими городишками, как раз такими, куда увезли Ирину...

Ирка!

Тьфу, зараза! И придет же в голову... Император, блин!

-- Глант! Глант! -- зашумели волки, ворочая косматыми мордами, и от многоглавого движения нестерпимый звериный дух покрыл Игната выше макушки. Крылов оперся рукой о дерево и кое-как встал, думая глотнуть свежего воздуха повыше. Мелькнула мысль: разве серым не проще говорить рычащими звуками?

Но додумать он не успел: со стороны пыльного облака приближалась пара наездников на волках. Окружившее Игната зверье мигом освободило проход; прискакавшие гости сошли на землю и сбросили с голов выгоревшие до бесцветности капюшоны. От налетевшей пыли Игнат чихнул и невнятно бормотнул извинения.

Прибыли два высоких старика; а, может быть, просто пожилых мужчины. Лица крепкие, почти квадратные, загорелые; кожа обветренная, продубленная, морщинистая. Пожалуй, все-таки старики. Вожди? Вряд ли -- чего им делать в степи? Глаза точно неземные -- желтые, как у филина. И зрачок вертикальный. Оборотни? Всего остального под пропыленной насквозь одеждой видно не было. Телосложение? Опять же, черт его разберет под балахоном...

Правый от Игната наклонил голову; Крылов поспешно повторил его жест.

-- Глант! -- старик показал рукой на себя. Игнат задержал взгляд на выглянувшей из рукава кисти кирпичного цвета, и, похоже, такой же твердости. Пять пальцев. Большой -- противостоящий. Суставы такие же... Все, как у людей. Только глаза волчьи... Оборотни?

-- Игнат... -- немного растеряно пришелец ткнул себя большим пальцем.

Старики открыто и радостно улыбнулись. Потом отошли на несколько шагов и принялись усердно отряхиваться. Игнат решил: разумно, иначе каждый жест будет окутывать их пылью. Дыхание забьет наверняка. А тут одного волчьего запаха достаточно, чтобы завтрак на дорогу вылетел.

Приведя себя в порядок, оборотни вернулись к Игнату. Глант показал на пригорок:

-- Сиди!

Второй немедленно продемонстрировал соответствующее действие: сел.

Игнат тоже сел под свое дерево. Стоящий старик выжидательно глядел на Крылова, но тот пока не понимал, что от него требуется. Глант дернул плечами навстречу друг другу, подняв-таки легонькое серое облачко. Крылов чихнул и потому не увидел, откуда в коричневой ладони оборотня возникли желтые неровные шарики... Все, Игнатушка, ты допрыгался: яблоки не узнать! Мелкие, правда: навреное, с дикой лесной яблони. Но вполне знакомые.

-- Помо... -- Глант сел напротив и протянул яблоки Игнату. Только тут парень сообразил:

-- Яблоко! -- и для верности коснулся одного плода рукой.

Деды снова разулыбались, а волки, про которых взволнованный Игнат успел забыть, весело заурчали и забегали кругами.

"Моя радуйся так!" -- подумал Игнат почему-то ломаным языком.

Через час он знал достаточно, чтобы понять, что его приглашают переночевать в стойбище.

***

Незнакомца привезли на закате. В седле он кое-как держался, даже некоторые предложения понимал с пятого на десятое. Пробовал что-то сказать и сам. Выговором отличался слабо -- немного оботрется в Тэмр, и заговорит, как все. Только все равно не скроет нездешность: у Висенны почти не встречалось коричневых глаз. Северяне сплошь сероглазые. Редкие гости с восхода, где смерть ударила сильнее всего, сверкают алой радужкой. Южане и путешественники с заката гордятся глазами цвета синего моря, или фиалковыми. А зелеными глазами у Висенны и вовсе никого не удивишь.

Кроме непривычно-бурого цвета зрачков, незнакомец поражал своим необъяснимо спокойным поведением. Глант рассказывал, что при первой встрече парень не только не схватился за оружие -- но даже не имел его! Выйти в степь, в сезон Охоты -- без оружия? Это не укладывалось ни в одной голове Тэмр -- ни в косматой, ни в расчесанной. Никакой фремдо -- чужак -- на такое не отважится. Может быть, удивительный гость просто ничего не знал? Искрами по шерсти перескакивали жуткие домыслы. Желтые звериные глаза любопытно косились вслед гостю, которого Глант с Терситом вели через весь лагерь.

Игнат шел между стариками, и вертел головой в полном ошеломлении. Уж как он там ни пыжился, как ни воображал себя ветераном фантастики, а такого встретить не ожидал. Думал Крылов, что увидит кольцом стоящие юрты, загорелых воинов в звериных шкурах, небрежно накинутых на литые плечи... а, может быть, лукаво подмигнет ему гибкая степнячка, грациозно несущая на хрупких плечиках высокий узкогорлый кувшин... И что вместо всего этого?

Волки. Котловина затоплена волками. Море серых спин и лохматых голов. Все -- обесцвеченные пылью, или вечерний сумрак раскрасил их всеми оттенками серого. Волки-часовые на курганах вокруг логовины. Волки-водоносы, хитро приспособленными черпаками таскающие воду из ручья. Волкичерт-знает-кто, деловито кувыркающиеся на вытоптанном до песка пятачке. На них внимательно смотрят волкиучителя или волки-зрители. Хрип, рев, урчание, фырканье, завывание сотен разных оттенков. Щенята скулят. Пахнет мясом. Еще какой-то сладковатый запах. А вот потянуло травяным соком... Матерое зверье поправляет друг на друге -- или зверь на звере, как правильно? шипастые ошейники тусклого металла, да ловко так -- только зубищи клацают. Волчица с набухшими сосками деловито раздает подзатыльники серой детворе. Совсем маленький волчонок натужно волочет кость вдвое больше себя. Малыш визжит, слюна пенится у зубов; звереныш упирается всеми четырьмя, но не сдается. Три волка побольше смотрят на него с непонятным выражением на мордах... чуть не сказал: "на лицах". Пахнет полынью, мокрой шерстью, немного дымом.

Кто-то взял Крылова за левую руку. Игнат послушно повернул голову: Глант указывал на единственный шатер посреди котловины. Круглая палатка фонариком светилась в вечернем сумраке, костер в ней плевался рыжими брызгами изпод завернутого полога. Игнат подумал: "Палатка в ширину метра четыре". Затем тройка приезжих неспешно направились к шатру, а когда подошла уже близко, из полотняного домика выступил навстречу еще один оборотень.

Старики медленно наклонили головы в молчаливом приветствии. Игнат повторил жест. Потом все прибывшие проделали неизбежный ритуал отряхивания от пыли. Когда чистка закончилась, Глант указал на встречающего человека и на Крылова:

-- Игнат, Нер.

Нер оказался высоким крепким мужчиной лет тридцати, с правильным лицом, ничуть не раскосыми глазами, густой светлой гривой волос. Ничего похожего на представляемый Игнатом образ кочевника. Носил на торсе темную безрукавку, на ногах простые штаны, подпоясанные обыкновенной до умиления веревочкой, а на ступнях -- мягкие туфли. Кожаные, скорее всего. Цвета одежды Игнат в сумерках не разглядел. С другой стороны, никаких отличий от человека тоже не заметил, чему порадовался. Неизвестный мир казался все ближе к дому.

Обменявшись кивками с пришельцем, Нер быстро сунулся в шатер, откуда выволок и раскатил прямо перед входом толстую кошму. Глант и Терсит размотали свои балахоны, положили их на край подстилки, потом степенно уселись. Игнат из вежливости скинул кроссовки, и тоже прилег, с удовольствием вытянув ноги. Пошевелил пальцами.

Нер рассматривал гостя. Волки давно рассказали ему новость, и у тачефа было время подготовиться к беседе. Вождь даже не пытался гадать, откуда взялся пришелец столь удивительный. Пускай с неба упал -- какая разница для Тэмр? Чей-нибудь лазутчик? С такой исключительной приметой, как нездешние глаза? Глупо! С другой стороны, сам незнакомец вовсе не дурак. Он не схватился за оружие. Знает ли он Первый Закон? Если знает, то и все остальное должен знать, и тогда он все-таки прикидывается. А если нет, то он действительно нездешний. Самое надежное в любом случае показать парня кому-нибудь из магов. Но Тэмр только начинает Охоту, и ближайшую Башню увидит нескоро. На тридцать-сорок дней Охоты незнакомец должен быть присмотрен. И потом, вдруг из него все же выйдет что-нибудь полезное?

Нер обратился к Игнату, медленно и внятно выговаривая слова. Крылов напряженно вслушивался: язык определенно напоминал что-то. Много окончаний на "о" -- испанский? Итальянский? Латынь, наконец -- ведь из нее выросли все языки Южной и Центральной Европы?

Игнат глянул на звезды: небо было чужим. Кошма и земля под кошмой тоже были чужими. Вокруг перекликались волки... Крылов напрасно думал, что притерпелся к их запаху. Речь оборотня оказалась под стать новому миру: очень знакомая -- но все же непонятная, неродная... Голова землянина закружилась, веки захлопнулись, рот сам собой зевнул. Игнат беспокойно дернул шеей и развел руками: ну не могу понять!

Зато оборотни, похоже, поняли его прекрасно. Поднявшись, Глант отвел Игната в палатку и показал на толстую кошму под стеной. Старик склонил голову, сложил ладони домиком под щекой и зажмурил глаза. Тут никакой перевод не требовался: спи, дескать. Игнат согласно кивнул, потом жестами объяснил, что хочет выйти. Старик тоже кивнул: иди. Крылов отошел в темноту, подальше от шатра и ручья, облегчился. Вернувшись, снял обувь и перевернул кроссовки подошвами вверх: от росы. Затем, ни на что не обращая внимания, пошел в шатер, где вытянулся на указанном месте и закрыл глаза. В голове Игната мелькнула дикая мысль: "А может быть, я просто отрубился, шагнув к дивану? И теперь мне достаточно сильно захотеть проснуться?" Через секунду парень спал так крепко, что даже не слышал, как горловые на курганах заводят ежевечернюю песню.

Стая Тэмр вступала в ночь Охоты.

***

Под ухом Игната привычно щекоталось что-то теплое и мягкое. Ковер в зале. Толстый ворс. Игнат вспомнил: он собирался ехать на первую пару, на гидравлику. А вещи забыл на диване. Был одет и даже обут. Поэтому и не хотел следить по ковру рифлеными подошвами. Шагнул пошире, и, видимо, поскользнулся: ковер поехал по паркету. На ногах не устоял, приложило затылком об пол. И вот теперь он лежит... Глаза открывать Игнат не спешил. После такого крутого сна не грех и передохнуть. Уж больно развесистый сон привиделся. Тот самый мир, где в предыдущих снах гуляла Иринка. Волки, желтоглазые старики, говорящие на странном языке с испанскими окончаниями... Да, правду пишут в книжках: мозг на выдумки горазд. Странный язык -- это же эсперанто, последнее Иркино увлечение. Она даже Игната пыталась научить. Но он, как истинный ролевик, из иностранных признавал лишь эльфийский. Для экзотики и тайных переговоров в компании его вполне хватало. А в практическую полезность -- что эльфийского, что эсперанто -- Игнат не верил. Вот английский -- это да. Интернет говорит поанглийски. Поэтому эсперантистом Игнат был ровно настолько, чтобы Ирке угодить. Но его подсознание, оказывается, сберегло все уроки. И, как понадобилось состряпать правдоподобный сон, странный язык тоже пошел в ход.

Игнат еще раз зевнул, потянулся, сел и открыл глаза.

Да так и застыл с обалделым видом.

Сон никуда не делся. Игнат сидел в палатке, на колючей серой кошме. Три желтоглазых мужчины в темносиних шароварах и серых рубашках навыпуск расположились вокруг черного котла и с аппетитом чтото ели. Вкусно пахло супом. У Крылова даже живот заурчал. Полотняные стены шатра светились слабым золотом: снаружи вставало солнце, или местный его аналог. Получалось, все произошедшее было правдой: и волки, и те деревья у дороги, на ветки которых Игната чуть не загнали. Деревья тонкие. Значит, до Иринки в самом деле неизвестно, сколько лет!

Зато Крылов понял, почему девушка могла спокойно разговаривать с купцом -- или кто он там -- в ее сне. Она-то свой ненормальный язык изучала получше Игната. По Сети с фанатами переписывалась, ездила в летний волонтерский лагерь, в Австрию...

Но откуда здешние оборотни знают вполне земной язык? Воображение Игната проснулось раньше, чем он сам, и выдало несколько таких версий, что парень в отчаянии замотал головой: этак недолго и крышей тронуться. К дьяволу! Как говорил отец, "разложи все карты над i", то бишь, решай проблемы по мере поступления. Игнат тоскливо вздохнул. Тем временем самый высокий оборотень -- Нер, вспомнил землянин -- гостеприимно протянул ему ложку. Отчего неизвестное порой так похоже на привычное? Словно и то, и другое -- две модели из одного и того же конструктора. Скомбинируем так -- получаем самолет. Скомбинируем этак -- планер... А идея, запрятанная где-то в глубине, одна и та же. Поймешь идею -- поймешь все. Но как? Стоит ли вообще задаваться этим вопросом? Игнат взял ложку и решительно опустил ее в котел. День впереди длинный, а когда обед дадут, неизвестно.

После завтрака Игнат вышел наружу. Погулял по котловине. Облегчился украдкой, выбрав момент, когда на него вроде бы никто не смотрел. Пробежался. Потянулся и помахал руками. Подумал, что хорошо бы умыться, и долго искал на истоптанном берегу ручья место почище. Только оступившись в поток, различил границу неимоверно прозрачной воды. Фыркнул. Чуть погордился своим бесстрашием: этак запросто разгуливать посреди волчьей стаи. Петр бы не смог, пожалуй...

Тут его окликнули из шатра, и Крылов вернулся к людям. Терсит куда-то ушел, а Глант с Нером всерьез занялись обучением гостя языку. Новых слов на этот раз они не добавляли, а пытались объяснить, каким образом из одного понятия можно произвести разные слова: существительное "бег", действие "бежать", прилагательное "беглый", и так далее. Дело шло тем быстрее, что Игнат изо всех сил вспоминал Иркины уроки, а язык действительно походил на эсперанто, как две капли воды. Но руками размахивать приходилось еще очень много. Игнат чувствовал себя охотником, раздвигающим кусты и ветки: так много нужно было показывать и объяснять. Даже про мокрый кроссовок забыл: беседа шла столь оживленная, что уже через пару часов все трое запыхались. А тут еще и солнце, наконец, заработало по-летнему.

-- Бон! -- Нер хлопнул ладонью по кошме. -- Мальмульто плезуро.

"Хорошо. Немного удовольствия" -- перевел про себя Крылов. Глант тотчас свистнул -- и у шатра как из-под земли выросли три здоровенных волка. Уже с седлами. Игнат улыбнулся: волк на волке верхом? Зачем оборотням седла? И тут же поймал себя на трезвой мысли: а с чего он вообще решил, что Глант и другие -- волколаки? Глаза желтые? Мало ли, какие глаза бывают. Седла потертые, но кожа еще крепкая: на них ездят и вовремя подновляют. А кому ездить, когда нет гостей вроде Игната? Получается, его встретили все-таки люди. А, может, они перекидываются только в полнолуние? Игнат решил не гадать попусту, тем более, что Нер уже показывал ему на среднего зверя: залезай. Крылов не заставил себя упрашивать. Ездить верхом на говорящем волке куда легче, чем на лошади. Здорово, если можешь просто сказать: "Во-он до того холма шагом, а оттуда галопом вслед за ведущим" -- и не надо даже поводьев. Конечно, равновесие держать все равно приходится. Но в верховой езде посадка лишь половина дела. Вторая половина -- заставить животное делать то, что ты хочешь, а не то, что ему нравится. С этим вторым у Игната, как у новичка, всегда были проблемы: лошади хоть и не говорящие, но капризничать горазды, и потаскать новичков по буеракам всегда готовы. Пока еще выработаешь твердую руку! С говорящим зверем таких проблем нет: вождь чего-то гаркнул, и всем все сразу ясно. Кроме того, волк и ростом пониже, влезать в седло проще. Мелочь, а как приятно!

Вот почему Игнат был просто счастлив, когда вчера довелось проехаться по степи с ветерком. Оказывается, оборотни это запомнили. Ну, наверное, им по должности положено быть внимательными. Единственный шатер на всю стаю -- кем же они могут быть, как не вождями?

Тем временем волки резво вымахали из котловины и повернули так, что солнце оказалось за спиной. Это было приятно вдвойне: солнце греет спину, а глаза не слепит. И даже запах исчез. Скоро волки перешли на рысь, а потом выдали аллюр, до сих пор Игнату известный только по книгам: иноходь. Земля летела навстречу, травяные метелки бились о подставленную ладонь, и можно было пока ни о чем не думать... Пока парень привыкал к ощущениям, оборотни чуть придержали своих зверей и заспорили. Глант предлагал поговорить с гостем теперь же, пока он в добром расположении духа. Нер сомневался: ему хотелось еще поучить пришельца языку, чтобы уберечься от оговорок. Волки советовали не тянуть. Таким образом, Нера убедили тремя голосами против одного. Тачеф дернул плечами и скомандовал остановку; звери мгновенно образовали круг головами внутрь. При маневре Игнат чуть не полетел из седла, но его волк вовремя вильнул корпусом, и все обошлось. Нер ухватился за этот случай и обратился к Игнату с вопросом, не желает ли тот научиться ездить как следует.

Видя, что Игнат с трудом разбирает хриплую скоролайку вождя, вмешался Глант. К выговору старика Крылов успел привыкнуть, и понимал его намного лучше. К тому же, мудрый дед пользовался простыми словами и короткими фразами:

-- Тебе здесь плохо, мальбоне. Знаешь -- ничего, нигил. Степь -- нигил знаешь. Киой лоджас кто живет, там, там, там -- желтоглазый широким жестом обвел горизонт -- Не знаешь. Говоришь -- мальбоне. Куда идти -- нигил. Еды нет. Охота не знаешь. Ничего не знаешь! -- тут старик заговорил свободнее и сложнее, но Игнат все еще понимал смысл:

-- ... Ребенок, кнабо. Тэмр говорит: живи с нами. Я тебе говорю -- ты узнаешь. Ты демандас, спрашиваешь я отвечаю. Ты делаешь себя такой, как я и он. -- Глант непочтительно ткнул вождя пальцем, -- Лернас, учишься.

Игнат с иронией подумал: "Ну вот, все по канонам фэнтези. Мне предстоит выслуживаться до главного волчьего пастуха во всей степи, завоевать королевство и получить принцессу в жены. Но мне нужна Ирка, а не принцесса!" Игнат почесал затылок. Спросить, сколько времени это все протянется? Отпустят ли его потом? А на каких условиях? Ведь от этих ребят в степи уж точно не сбежишь... Но он еще недостаточно знает язык, чтобы обсуждать такие тонкости. Старик прав: Игнат ничего не знает здесь. По сути, ему колоссально повезло: могли запросто сожрать, не говоря уж -- сделать рабом. А тут еще учить предлагают, его согласия спрашивают... С чего бы такая щедрость? И щедрость ли это? Кот в мешке! Проклятье, он ведь в самом деле плохо знает язык: не уточнишь, не переспросишь. Ответят -- не поймешь. Какой у фразы оттенок -- вопросительный, снисходительный, презрительный -- и то не разобрать. За кого его тут держат?

Только выбора Игнат не видел. Оборотень попал в самую точку. Знать волчий язык и волчьи правила поведения все же лучше, чем не знать о новом мире вовсе ничего. И Крылов с легким сердцем кивнул:

-- Ми акордо. -- Что на здешнем языке означало, конечно же: "Я согласен".

***

"И потянулись суровые армейские будни" -- ехидно произносил внутренний голос Игната, когда Глант поднимал юношу на рассвете. Поначалу Игнат просыпаться не хотел, но хитрый дед и не таких будил. Глант просто обтирал лицо Игната мокрым полотенцем, после чего сон отлетал, как заговоренный. Оригинальным подъемом начинался день: утренний туалет, вытряхивание спальных ковриков, завтрак. Мясо приносили волки, а люди варили его с вечера. Котел после завтрака мыли поочередно Терсит и Игнат, как самые младшие по возрасту и положению. От непривычного обилия мяса и почти полного отсутствия хлеба, желудок Игната бунтовал, часто в самые неподходящие моменты. Терсит, оказавшийся самым умелым лекарем в компании, каждый вечер поил землянина горьким травяным отваром, и терпеливо успокаивал: дескать, через две восьмерки дней все это кончится. Терсит даже показывал стебельки лечебной травы, и пытался объяснить, где она растет, но Игнат мало что понял.

После завтрака Игнат с Глантом седлали зверей, и те несли их в степь. "Волков пасти" -- про себя шутил Игнат. Он пытался подавать команды на новом языке, а волк выполнял их в меру понимания. Несмотря на всю заботу волка о неопытном своем седоке, Крылов пару раз все же кувыркнулся на траву. К счастью, обошлось ссадинами на предплечьях и порванной одеждой, по какому поводу Глант дал парню настоящую костяную иглу для штопки -- мечта реконструктора! Игнату приходилось латать игровые накидки, так что сильно он не опозорился. Но Глант покачал головой неодобрительно, а потом взял иглу сам, и провел шов так быстро и ровно, что Крылов обзавидовался.

В первый же день Игнату объяснили его место в здешней системе понятий. Волки и люди стаи все вместе называли себя Тэмр. Но Игнат пока что был не-Тэмр. Правда, уже не был и полным чужаком. Он был лернанто -- ученик, или "сын полка", как сам себя иронически называл в мыслях. Нер выделил ученику свой запасной балахон -- в широкие плащи с капюшонами и лицевыми повязками здесь кутались от пыли. А Глант почти мгновенно пришил на внутреннюю поверхность воротника белый и желтый лоскуты. Как понял Крылов, эти цвета обозначали его принадлежность к какому-то подразделению большой стаи Тэмр, которому Нер приходился вождем. Старик показал, как отворачивать край одежды при встрече, открывая свои цвета. Игнат спросил, немилосердно коверкая слова: почему не пришить лоскуты поверх одежды? Глант молча повел рукой по балахону, стряхнув изрядное количество пыли. Игнат понял: снаружи опознавательный цвет бесполезен. Он кивнул в знак согласия, на чем все церемонии и завершились.

Нер распорядился прежде всего приучить новичка к седлу, чтобы тот не отставал от стаи на переходах -- пока еще Тэмр стояли на одном месте. Поэтому Игнат носился верхом до полудня, а иногда прихватывал пару часов и после обеда. Неизбежные при такой жизни потертости Игнат каждый вечер покрывал прохладной мазью, которой у Терсита всегда хватало (должно быть, оборотни страдали тем же). А разминать усталые мышцы Крылов умел и сам. Здешняя учебная езда ничем не напоминала восьмерки в манеже, к которым Крылов привык по конно-спортивной школе. Тренировки очень скоро перерастали в веселые азартные игры. Всадники гоняли палками тряпичный мешок, оставляя просеки в ломкой перестоялой траве; волки помогали им лапами и зубами, кто как умел. Перескакивали верхом через серые булыжники и высокие свечи пустозелья, подымая клубы высохшей желтой земли. Мощные волчьи лапы гоняли по камням белые кости, изобильно раскиданные вокруг стоянки, и крошили их в щепу. Пары состязались в скорости, швырялись на всем скаку камнями в цель или тряпичным мячиком друг в друга. С радостными криками врезались в холодные степные речушки, и сушились потом, прыгая через подожженные кипы сухостоя -- и так далее, и тому подобное. Всего дней за десять такой бурной учебы Игнат прочно сжился и с чувством равновесия, и с управлением, и с необычно близким расстоянием до земли. Он даже наловчился определять скорость по хрусту стеблей о голени. Единственное, что поначалу казалось непривычным -- перед началом каждого сложного маневра всадники советовались с волками. Зато после совещания Игнат об управлении забывал, и думал только, как бы ловчее приложить Нера мячиком, или увернуться от дедовой клюки -- все остальное звери делали сами.

После скачек звери и люди остывали на медленном аллюре, затем обязательно купались в недалеком озере, что опять же удивляло Игната, ожидавшего дикарского пренебрежения гигиеной. Но тройка волчьих пастухов даже полоскала зубы после каждой еды! (Волки делали то же самое, правда это землянина не удивляло: он пока не понимал звериной мимики.) Еще Игнат недоумевал, отчего волки таскают издалека самые настоящие дрова для костра. Везде, где он читал про кочевников, было написано, что те жгут сухой помет. Из любви к чистоте, что ли, волки каждый день бегали в неизвестные дали за сухостоем? Список вопросов все удлинялся и удлинялся. Но и опыт Игната в незнакомом языке рос сообразно: за каждым обедом Глант беседовал с учеником, терпеливо разбирая сложные обороты. После обеда и очередной чистки котла Игната отпускали на волю. Поначалу он просто отдыхал или спал на кошме: масса новых впечатлений, ранние подъемы и здоровая усталость брали свое. Но человек привыкает ко всему, и через некоторое время Игнат смог тратить вторую половину дня на осторожные прогулки по лагерю. Наблюдал за сменой часовых на холмах, за тем, как волки сами одевают и снимают шипастые боевые ошейники. Видел, как Терсит вправляет зверям вывихи и промывает неизбежные ссадины. Как Глант и Нер подолгу читают вполне земного вида книги -- только страницы в этих книгах были плотные, темно-серые, и гладкие на ощупь, а ржавого цвета символы Игнат, конечно же, не узнал.

Наступал вечер, и звери готовились к ночной охоте, а люди варили все в том же многострадальном котле мясо на будущий завтрак. Чистили одежду, меняли белье -- Игнат нескоро научился стирать носки в ледяном ручье так, чтобы не наступать в воду. На ночь стирка развешивалась под крышей шатра, и к утру так пахла дымом, что исчезал даже вездесущий запах волчьей шерсти. К местным ароматам Игнат тоже понемногу привыкал.

Один человек всегда оставался дежурить на ночь. По команде вождя, каждые четыре дня Игнат делил такие ночные посиделки то с самим Нером, то с Терситом, то с Глантом, которого понимал пока лучше всех. Терсит обычно варил в маленьком котелке терпкие смеси, выставляя их остывать просто под открытое небо. До рассвета будущие лекарства пропитывались осенней прохладой; потом Терсит разливал составы по всевозможным мелким сосудам. Лекарь что-то бормотал и иногда напевал про себя -- Игнат пока разбирал лишь отдельные слова. На вопросы из-за постоянной занятости отвечал не сразу, и понять его бормотание оказалось нелегко. Все же Крылову удалось выспросить названия основных лекарств: мазь от потертостей; состав для обработки ран; мазь от ушибов. Больше всего Крылов выспрашивал о составе для сведения волос: не хотелось бриться кремневым скребком или ржавой железкой. К утру Терсит очевидно уставал: становился вялым, и начинал прихрамывать, чего в обычное время Игнат за ним не заметил.

Нер подолгу стоял снаружи, у входа в шатер. Вслушивался в степные шумы, становясь почти неотличимым от волка -- по напряженному повороту головы, по общему впечатлению звериной силы, исходящей от всей его фигуры. И даже в палатке, куда вождь заглядывал погреться или перехватить кусок, он не выглядел ни сонным, ни усталым. Казалось, ночь ему привычнее дня, а человеческая кожа досталась по недоразумению. Сбрось ее -- клыкастый зверь прянет во мрак, и огромными скачками умчится по темной степи. Если он оборотень -- отчего же не перекидывается? Как можно выносить такую тягу в степь -- и оставаться человеком? Поневоле приходилось считать желтоглазых людьми. За всю ночь вождь не проронил ни слова, а Игнат не знал, о чем его спрашивать. Так что единственная вахта с Нером прошла в обоюдном молчании; лишь перед рассветом тот одобрительно улыбнулся Крылову. Хвалил за сдержанность? Игнат смутился, и не спросил.

Конечно, интереснее всего оказалось с Глантом. Дед был охотник поговорить, и умел рассказывать с выражением. Он называл Игнату незнакомые созвездия, азартно тыкая пальцем в небо. Чертил в пыли прутиком схему, как найти невидимый полюс мира -- здесь не было никакой звезды на манер Полярной. Зато лун оказалось целых две. Глант же объяснил пришельцу, как отсчитываются недели -- по восемь дней вместо привычных семи. Первый спутник, называемый Спади -- Початок -- имел только две фазы, которые сменял через четыре дня. Второй спутник по имени Вигла -- Резвый -- менял рисунок ежедневно. Любой день недели описывался видом двух спутников: если Спади открыт, а Вигла растет -- это самое начало восьмидневки. На следующий день Спади открыт, Вигла полон. Потом Вигла идет на спад, и так далее. В конце недели Спади закрыт, Вигла тоже не виден. Какая небесная механика должна этому соответствовать, Игнат даже не пытался понять. Да Глант и не объяснял. Зато много и подробно рассказывал, как находить путь по звездам. Показывал ученику простейший угломер: доску с прибитой палочкой-визиром. Даже пытался втолковать, как пользоваться местными астрономическими таблицами но Игнат настолько специальную область знаний не понял. Он и домато не был силен в математике.

Дома... Наверное, висит теперь и портрет Игната рядом с Иркиным на углу. "Разыскивается... Ушел из дома, направляясь в институт..." Хотя, какое там ушел? Игната выдернуло прямо из квартиры, дверь была закрыта на ключ, сумка осталась на диване. Родители изводятся. Плохо! Игнат затосковал о доме к концу второй восьмидневки. И подумал: может, все-таки сон? Теоретически, мозг способен изобразить что угодно -- и ощущения от удара, и странные знаки на непривычной бумаге. Тот же эсперанто -- откуда в двухлунном мире земной язык, да еще и искусственный, выдуманный Заменгофом нарочно на роль всеобщего? "Если Глант настоящий," -- подумал Игнат, -- "Он должен знать нечто такое, чего я не то, что не знаю, но даже и вообразить не могу".

Пора было заводить серьезный разговор. Игнат считал, что главные ответы он уже сможет понять.