4.Темное пламя. (3739)

Костерок в ложбине почти угас. Дрова прогорели и осыпались. Лениво потрескивали угли. Печально шумели над головами невидимые кроны; изредка в невообразимой выси сверкала звезда.

"Совсем, как наша жизнь" -- думал Спарк. - "Тьма, невнятное движение на зыбкий свет придуманного самим собой маяка... Гонишься за одним огоньком, потом за другим... Мечта о покое прогорела, как те дрова в костре. Теперь..."

-- Теперь надо мстить! - угрюмо сказал Ингольм в темноте. Да нет, какой Ингольм! Ингольм ведь убит. Это у Остромова, оказывается, такой же низкий тяжелый голос, как у бывшего кузнеца...

Черный силуэт воздвигся по правую руку, зашуршали листья - человек дошел до грязно-серого шатра, исчез внутри. Долго рылся там в уцелевших вьюках, звякая металлом. Наконец, вернулся к огню; осветились устало опущенные губы, нехорошо поджатые уголки глаз... Ратин. В левой руке атаман держал белую посудину - широкую серебрянную чашу на столь же широкой ножке.

-- На месть долевой грамоты недостаточно, -- спокойно пояснил Ратин. - Думаю, надо всем кровь смешать. Чтобы мы теперь уже не ватага, а братство.

-- Братство Волчьего Ручья! - подал голос Сэдди, невидимый за пламенем.

-- Крейн вокруг сторожит, -- Йолль Исхат протянул руку к свету, стряхнул с рукава невидимые соринки, Нам не помешают.

-- Не ждал, что так плохо будет... -- тускло пробормотал Рикард.

-- Вынь усищи из огня, -- попросил Спарк, отстраняя мрачные мысли, -- А то еще хуже станет...

Против воли, ватажники улыбнулись. Проводник с удивлением почувствовал, как разгибается спина.

-- Слез наших эти туманные выродки не увидят! - Парай выразил овладевшее всеми настроение.

Ратин надрезал правое предплечье. Серебро прочеркнуло первой темной струйкой. Братина поплыла из рук в руки, по ходу солнца. Спарк волновался: не знал, ни где резать, ни как. Посмотрел на Далена, сидевшего справа, и сделал, как он: царапнул мякоть у самого локтя. Ничего, накапал не меньше прочих. Пока посудина обошла полный круг, кто-то позвал Крейна, чтобы и тот принял участие. Еще кто-то уже принес воды в чашке, влил. Ратин размешал питье острием ножа. Пригубил. Задержал в руках:

-- Положено брать тайные имена. Но я не хочу. Зовите меня, как и прежде. Только знайте, что на самом деле я Ратин, сын Ратри Длинного.

Некст и Огер разом подскочили:

-- Это ж наш боярин!...

-- Был...

-- Ну, отец рассказывал! - заговорили он наперебой.

Ратин остановил их взмахом ладони:

-- Что было, того нет больше. Теперь я - Ратин с Волчьего Ручья! - и передал чашу влево от себя, в руки Параю.

-- Я жил в ГадГороде. Но я туда не вернусь. Парай с Волчьего Ручья.

-- ...Крейн с Волчьего Ручья!

-- ...Арьен.

-- ... Сэдди Салех с Волчьего Ручья, к вашим услугам и к услугам ваших родственников.

-- Ну, я это... Беглый, в общем. Был. Теперь я Некст с Волчьего Ручья.

-- Я тоже. То есть, мы вместе бежали. Зовите меня Огер с Волчьего Ручья.

-- ... Рикард Олаус, бывшая Кузнечная улица ГадГорода. Сегодня -- Волчий Ручей.

-- Остромов, Волчий Ручей.

-- Дален Кони ап Райс. Был лесником, выгнали: не устерег. Теперь Дален с Волчьего.

-- Йолль Исхат Ниеннах. А я садовником был. На чем с Даленом и дружим. Зовите Йолль с Волчьего Ручья.

-- Хлопи сын Бобреныша. Из Щурков. Я не беглый. Я так, свободно ушел. Не хочу на земле сидеть. Сердце не принимает. Братьям оставил, что было. Теперь - Хлопи с Волчьего Ручья.

-- Неслава нет, -- пожалел Сэдди.

-- Найдется, примем. - успокоил Ратин. - Спарк, ты один остался.

Нагретое двумя десятками ладоней, серебро ткнулось в руки проводника. Тот бережно принял братину.

-- Там осталось что? - вполголоса поинтересовался атаман. Проводник утвердительно кивнул. Тогда Ратин распорядился:

-- Последний пьет до дна!

Спарк поднял голову:

-- Знайте и вы, что я - Спарк эль Тэмр. Волчью куртку я не добыл на охоте и не купил. Получил от вождя в дар. Я принадлежу Тэмр, а Тэмр принадлежит мне!

И картинно опрокинул чашу в горло - сразу, чтоб не распробовать. Боялся - стошнит, испортит обряд. Обошлось.

Ратин принял опустевшую посудину, протер тряпочкой. Крейн молча растворился в темноте, возвращаясь к дозору. Тогда только Сэдди, наконец, сообразил:

-- Еж-ж-жики в тумане! Это, выходит, мы на твоей земле? Ну, то есть, тут же волчья земля, земля Охоты?

Спарк кивнул:

-- Тэмр меня тронуть не может: я один из них. А другие стаи не тронут, потому что не будут ссориться с Нером. Так что волки помогут нам отомстить... -- выговорил, и спохватился: о чем это он? Какая месть? Куда он лезет, супермен недоделанный! Он же просто хотел дождаться Ирку, забрать ее и вернуться на Землю... И все! А получается?

-- Получается не так уж и плохо. - Атаман пожал крепкими плечами. - Волки нам уже один раз помогли. Прошлой осенью. Я тогда еще подумал, ты просто колдовство какое на них знаешь...

Поднялся, отряхнул иголки с коленей, и направился в шатер - прятать дорогую серебряную братину. Проводник почесал затылок. Внутренний образ-Спарк удивленно вскинул брови: "Иринка Иринкой, но как же я теперь своих брошу? Ведь это моя идея была - строить Волчий Ручей, а не прятаться в лесу!"

***

-- В лесу отночевали, утром взяли две повозки. Ткань там, вино всякое... -- рассказчик пьяно икнул и повалился лицом в стол, не обращая внимания на колючие нестроганные доски. Стол качнулся. Сидевшая за ним шестерка бандитов молниеносно переглянулась. Общее мнение выразил крайний справа, высоченный и широкоплечий:

-- Сейчас в степи шесть или даже семь караванов без охраны, которым на Волчий Ручей надеяться нечего! Ну Ильич, ну хва-ат! Мог бы про одного себя подумать, а подумал про всю ахтву!

-- Собираемся! - подскочили двое.

Третий и четвертый поднялись молча. Пятый забрал подбородок в горсть, опасливо снизил глаза:

-- Может, не ходить? Ильич хитер. Он, наверное, уже золота за Ручей от Пол Ковника взял. Думаю, все-таки взял. Уж больно Горкам выгодно, что Степну пощипали. А тут ведь сам знаешь: четверти дерутся, улицы плачут!

Вожак легонько ткнул его носком сапога в лодыжку:

-- Вставай! Ты еще расскажи, что Ильич на этом вес зарабатывает!

-- И зарабатывает, -- хмуро огрызнулся недоверчивый. Поднялся, почесал немытую грудь через распахнутый ворот длинного кафтана. - Вон, сам ты про него говоришь: Ильич-де, про всех думает! Завтра скажут: давай-ка, пусть он нами и правит... Мы что ж, для того волю выбрали, чтобы теперь под Ильичем ходить, как прежде под...

Атаман молча огрел его по уху. Разбойник вывернулся, толкнул уснувшего пьяницу-рассказчика. Поднялся.

-- Попомнишь! - сказал без злобы.

Вожак молча повернулся и вышел в дверь. За дверью начинался город Косак - младший, вредный и завистливый брат ГадГорода. А над Косаком раскинула черные крылья холодная, влажная и тоскливая - но все-таки уже весенняя, а не зимняя - ночь.

***

Ночь кончалась, когда волки, наконец-то, услышали Зов и подали ответ. Спарк утомленно запахнул хауто да Тэмр, прислонился к стволу. Зевнул. Сел, зевнул еще раз... Проснулся от того, что волк сунул мокрый холодный нос прямо в лицо проводнику.

Спарк разлепил глаза и мигом поднялся в рост: перед ним стояли Нер, Терсит и Глант. Вождь хмурился. Терсит слабо, словно извиняясь, улыбался. Лицо Гланта в рассветном полумраке казалось вырезанным из бурого ольхового бруса.

-- Я уже знаю, что случилось с Ручьем, -- начал вождь. Глант дернулся что-то сказать, вспомнил про старшинство, сдержался. Нер не подал виду, что заметил его движение, и продолжил:

-- Это нарушение Равновесия, несомненно. Ты ведь хотел просить помощи у стаи?

Волчий пастух проглотил зевок и кивнул. Глант, наконец, смог вставить свое слово:

-- Говорил же тебе, живи с нами! Что тебя тянет к людям этим? Одно неудобство от них!

Спарк стряхнул последние остатки сна, выпрямился. Ответил:

-- Я все-таки хочу продолжать делать то, что делал, и отстроить заново Волчий Ручей. Как только смогу. И мой отец в том мире, и вы в этом учили одному и тому же: не отступать.

Нер хмыкнул. Глант понурился. Лекарь развел руками, но улыбнулся уже открыто и хорошо. В стремительно светлеющем воздухе прорисовались голые весеннние ветки, серо-коричневые подушки опавших листьев, ровные стволы и под ними змеиные сплетения корней. Проводник вновь проглотил зевок. Глянул в желтые глаза вождя:

-- Прошу помощи Тэмр. Наверное, по такому случаю надо собирать Круг?

Нер молчал. Ответил Терсит пожимая плечами:

-- Круг - это когда неясно, что делать. А тут все ясно. Ты есть Тэмр. Ущерб тебе - обида нам. Косматые сами это поняли, не надо и законы вспоминать...

-- Мы не нарушим Равновесие, -- добавил Нер, строго поглядев на Гланта. Спарк догадался, что вождь и звездочет успели, скорее всего, поспорить. Нер тем временем продолжал:

- Волки охотно послужат тебе глазами и перевезут твоих людей, куда скажешь. Но они не будут ввязываться в стычки до тех пор, пока силы равны. Если хочешь выигрывать числом, набирай опять людей. В этом самом твоем "Серебряном брюхе"!

***

"Серебряное брюхо" гудело на всю Ковровую улицу. Вообще-то для пристойного трактира это состояние обычное. Город большой, что ни день, то пир. У кого праздник, у кого поминанье, у кого, напротив, свадьба. Или вот помолвка, как сегодня. Разбогатевший на опасном пути из ГадГорода в ЛаакХаар, купец книжный и железный, Берт Этаван обручил любимую красавицу-дочь. С собственным приказчиком, чернобородым громилой Тальдом, которого еще два года назад презрительно называли "Тальд-водонос".

Сегодня бывшего водоноса никто бы не узнал. Мощную грудь обтягивал дорогой юнградский бархат чистейшего синего цвета. Золотая расшивка по воротнику, рукавам, вплетеные золотые нитки в угольно-черных волосах... Тканый пояс всех цветов радуги. Синие бархатные шаровары неимоверной ширины - пусть все видят, что у Тальда теперь достаточно денег на ткань. Черные сапоги со щегольскими позолочеными шпорами. Оковка ножен тоже золоченая. А ножны длинные: от пола и до пояса. Зачем бы это боевой тяжеленный клинок на собственную помолвку брать? Вот и лицо у жениха хмурое. Смотрит на занавеску, за которой верная хохотушка Брас укладывает волосы своей госпоже. Укладывает по-особому: нету больше воли у Тайад Этаван. Сговорена. Лето пройдет, и опять загудит "Серебряное брюхо": свадьбу будут играть. На свадьбу опять особую укладку сделают. И платье, конечно же, сошьют новое. Где же это видано, чтобы приличная девушка в одном и том же платье явилась на помолвку и свадьбу? Да еще на собственную!

Только ведь красоту Тайад Этаван никаким платьем не испортишь. Недолго бывшему водоносу осталось. Вот сейчас явится суженая в дверях - ахнут все. Берт, стоящий у самого входа в трактир, и тот еще не видел дочь в обновке...

-- Все невесты - красавицы, -- печально сказал кто-то у самого уха. Берт Этаван отпрянул, едва не разбив макушку о косяк.

-- ... У всех женихов - глупые лица, - продолжил высокий черноволосый незнакомец. Незнакомец? Одет дорого, но грязен... и словно побитый.

-- Не узнал меня, дядя Берт?

-- Неслав! Ты ж в изгнании... А, туман поглоти! Что у тебя все важные вести к помолвке приходятся?!

Купец подхватил неожиданного гостя под локоть. Повлек на ближайшее свободное место, махнув рукой слугам. Те послушно принесли блюда, тарелки, стаканы и кувшины. Неслав ел жадно, и хмурился куда больше, чем жених. Поначалу Берт даже опасался, что гость мрачен от ревности. Ведь в юности ухаживал за Тайад как-то. Не за тем ли явился, чтобы помолвку испортить?

Но вот пришелец заглушил первый голод. Между глотками стали проскакивать слова: горькая повесть о гибели Волчьего Ручья. Тут уже сам "дядя Берт" помрачнел страшнее Неслава и Тальда, вместе взятых.

-- Тракт ведь закрыт теперь, ночевать-отдыхать негде... -- буркнул купец. - Я-то пень старый, кошелек по столу раскатил весь. Свадьбы-помолвки, девичники всякие... Думал, опять возьму на осеннем пути... С чего мне жить теперь?

Неслав продолжал есть. Берт тяжело вздохнул, оперся мощными руками о стол, намереваясь встать. Гость отложил вилку. Взял купца за вышитый рукав:

-- Не спеши плакать, дядя Берт. Вы с моим отцом друзья были. Ты меня тогда спас, я тебе нынче отплачу. Есть способ твоему горю помочь... -- беглец подмигнул, дернул страшной обветренной щекой, и Берт, уже поднявшийся было с лавки, почти против воли упал обратно. Неслав налил очередной стакан, проглотил залпом. Стукнул об стол, вытер губы рукой, а руку краем скатерти. Подмигнул купцу еще раз:

-- Ты мне только обеспечь, чтобы в Ратуше мое изгнание отменили!

***

Отменять или перерешать времени не хватило. Небольшую кавалькаду заметили тотчас, чуть отъехав от серой опушки. Насчитали не меньше пятнадцати разбойников, все верховые, многие в доспехах - под утренним солнцем то и дело взблескивало железо. Почему разбойников, а не охрану, предположим, какого-нибудь каравана? Да потому, что пятнадцать всадников, едва различив людей у опушки, выдернули из ножен все острое и блестящее, подняли коней в галоп, и свистя, воя, крутя над головами оружием, понеслись прямо на Братство Ручья.

Еще вчера ватажники отступили бы в лес, чтобы легче обороняться от конницы. После разгрома у Братства сохранилось всего семь лошадей. Выходило, враг имел двойной перевес. Но сегодня утро выдалось жуткое. Сырое, ветренное и ясное. Северный ветер слезил глаза, пробивал ознобом все тело, заставлял злиться на себя за трусость и возможную простуду. А небо сверкало свежайшей легкой синевой, обещая великолепный день... В такой день не то, что пятиться стыдно - жаль растратить хорошую погоду на позорное дело. Никто не опустил глаз. Напротив, сощурились все одинаково, и единым движением потащили на головы шлемы. Затем Ратин двинул вороного рысью; Арьен, Сэдди и Парай развернулись от него справа. Рикард, Остромов и Крейн - слева. Пешие неторопливой трусцой побежали следом за лошадьми. Отставали только Дален с Исхатом: они шагали медленно, успевая прикладываться и пускать стрелы. Кому из стрелков повезло первому, осталось неизвестным. Два разбойника рухнули на всем скаку; кони жалобно заржали, но из строя не вышли... Ратин выдернул клинок, что-то прорычал неразборчиво - но все и без него знали, что делать. Никто уже не думал ни о численном перевесе, ни о собственной безопасности. Кони сделали громадный прыжок - пешие мгновенно отстали - и всадники Ручья обрушились на правый край с такой злобой, что кто-то из бандитов даже испуганно завизжал.

Через миг звуки слились в неразборчивый рев, а над свалкой повисла мелкая пыль, полетели во все стороны содранные чешуйки, выбитые кольца, искры и ругань. Ратина встретили двое. Атаман отвернулся к правому. А левого атаманский вороной ошарашил молниеносным укусом в ляжку. Спарк и не предполагал, что толстенная конская шея может так быстро вытягиваться. Бандит отчаянно заорал, покачнулся... Ратин, успевший закрыться от первого удара, мигом обернулся к нему, и отсек голову. Вернулся к первому, опять отбился, закрыл коня... Жеребец прыгнул, навалился плечом на гнедую лошадь под противником Ратина - бандит, конечно же, зашатался в седле, не сумел прикрыться - и тотчас получил от Ратина удар такой силы, что под копыта сполз уже труп. Потом схватка окончательно утонула во взбитой пыли.

Из буро-желтого облака проявились трое, решившие погонять пехоту. Только ничего у них не вышло: подоспевший Исхат мигом прострелил левого насквозь. Дален по своему промахнулся, но Некст ловко ударил древком под колени лошади - повалилась вместе со всадником. Огер был уже наготове: его рогатина не дала бандиту подняться. Третий замахнулся было по Хлопи - ватажник покатился, уходя низом. Спарк с подшага послал тяжелое копье вверх и вправо. Угодил точно в шитый бляшками пояс. Не пробил, но из седла врага вынесло. Бандит оправился мгновенно, вскочил. Пинком вышиб копье, которое проводник не успел прибрать после выпада. Рванул меч. Волчий пастух крутнулся на пятке, локтем ткнул противника в кисть - того повело влево. Спарк завершил движение боевым ножом, загнав его точно под ремешок остроконечного шлема.

И внезапно остановился, поражаясь налетевшей тишине.

То есть, звуки были. Истошно выл разбойник, получивший копьем в живот. Храпели, визжали и лязгали уздечками кони убитых. Скрежетал по шлему клинок. Спарк различал даже звон колечек, выбитых из чьей-то брони молодецким ударом. Но все это доносилось словно из соседней комнаты. А рядом с ним кто-то говорил спокойным, слегка подсевшим голосом. Говорил что-то важное. Но Спарк так и не разобрал что.

Бой закончился. То ли ярость Братства оказалась сильнее разбойничьей, то ли везло им очень уж исключительно - а обошлось все раненым конем Парая, тремя синяками на руках и ногах Сэдди, разбитым лбом у Остромова. Да Рикарда судьба сберегла: отделался выбитыми зубами.

Ватажники ловили вражеских лошадей. Стягивали с убитых доспехи, раскладывали наскоро, что получше, что похуже. Спарк бессмысленно улыбался: а ведь смог! Не струсил, не сбежал, сразился неплохо. Победил!

"А тебе пока и не положено проигрывать," -- испортил торжество ехидный внутренний голос. - "Ты сначала должен Ирку найти, спасти... Ну, почти. И, в самый последний момент, закрыть ее от чегонибудь неотвратимого. Ну, или там пожертвовать ради нее своим шансом на возвращение."

-- Спарк!

-- Да, Ратин?

-- Чего с железом сделаем? И тут еще у них во вьюках золотых монет не меньше горсти. Этого до самой Охоты нам всем на прожитье хватит.

-- В туман прожитье! - хрипнул Сэдди, лязгавший поодаль добытым оружием. - Месть надо мстить!

Волчий пастух утвердительно кивнул:

-- Деньги тут на опушке зароем, мало ли. Знаком нашим отметь, вдруг Неслав сюда выйдет, ему пригодится. Доспехи тоже зароем: у нас есть и получше, а лишний вес коням ни к чему. Но железо лучше к северу закопать: его много, а там я знаю удобный овраг.

-- Поедем по тракту?

Спарк поглядел на солнце, стоявшее над горизонтом уже выше ладони. Согласился:

-- Волки, которых я утром просил собрать вести, наверное, успели выйти в степь. Значит, по тракту можем ехать, хоть и с опаской. Надеюсь, волки нас предупредят о засаде. А от небольшой банды как-нибудь отобьемся.

***

-- Отобьешься от него, как же!

-- Что злой такой, господин Корней?

-- А! Берт! Здорово, купец. Проходи вот сюда. Садись. Сейчас подадут пива. Дочку, стало быть, просватал? Думал зайти к тебе в "серебрюшко", да все дела эти, туманом их покрой под все коряги их кривым тростником в каждую кочку!

Этаван примирительно выставил ладони:

-- Не кипятись так, господин. От кого там отбиваться опять собрались? Разве князь ТопТаунский уже войной на нас идет?

Корней Тиреннолл устало прикрыл глаза. Берт использовал паузу, чтобы осмотреться. Говорили, Тиреннолл недавно по-новой приемную перекрасил. Юнградским мастерам заказал, сделать роспись по сырой штукатурке. И нет, чтобы праздник Середины Лета - русалочий хоровод там, девушки красивые с распущенными косами. Ну, или хоть событие какое важное, вот как прием в Ратуше... Посадник в расшитом кафтане... воротник меховой; четвертники каждый в своем, цепи золотые, посохи резные с камнями в навершиях... Народ, одетый чисто и празднично, яркий город вокруг. Да вот хоть эту площадь, что видна за кованым переплетом! Вон дом конеторговца Гаррисона - каменная резьба неописуемой искусности. Тут тебе и цветы вырезаны, и глазурь, и кирпич фигурный, и лошадиные головы на водостоках, а железное узорочье оконных окладов да по свесам крыш...

Так нет же! Степняк. ЛаакХаарец. Ну добро, пусть бы велел изобразить родной город. Бывал Этаван в Железном Городе. Там тоже есть на что поглядеть. Мощные угрюмые стены богатырской выделки - от шва до шва больше человеческого роста. За обручем стен - скупая, темная и грозная красота улиц. Линии прямые, а цвета каменные: никакой краски. Но зато уж камней этих! Тут тебе лиловый блеск, там солнечный. Вон малахитовый, а вон - глубоко-синий... Каменная черепица. Узоров стеновой кладки в домах - не перечесть. Вот тебе елочка, вот тебе "крест", а тут вовсе "октаго" положили, когда каждый девятый камень колется пополам, и вся стена прошита звездочками сколов... Не надо и красок. Идешь, головой вертишь. Красив Железный Город - хоть и совсем не поздешнему.

Нет же, и этого Тиреннолл не захотел. Нарисовали ему серо-зеленую степь. То ли начало лета, то ли ранняя осень. Ковыль волной. Небо белое с синим. Солнце пылающее. И три, не то четыре, деревца далеко на окоеме.

А по степи прет табун. Пыль, ошметки летят. Кони, как живые. Ноздри шире Бертовых глаз. Пасти оскалены. Копыта в каждом махе полтуловища загребают...

Купец "книжный и железный" почесал затылок. И неожиданно поймал себя на том, что ему картина нравится. Третий вид красоты. Не торговая, не горная - вольная.

-- Потому и злюсь, что волю терять не хочу! - нарушил молчание хозяин комнаты, прекрасно угадавший Берта. Поскреб щетину на горле. Глотнул принесенного пива. Жестом отослал кравчего. Посмотрел на гостя: тот молчал. Тогда Тиреннолл продолжил:

-- Ты вон свою дочку просватал. А у нас нынче опять послы от Князя ТопТаунского. Княжеской дочки портрет привезли. Хотят ее за кого-нибудь из местного дворянства пристроить, и тем купить себе руку в городе. Как, наверное, Ковник прыгает, локти кусает, что женат! А? - четвертник от Степны усмехнулся грустно. Берт Этаван, в противовес ему, усмехнулся ехидно:

-- Так где же у нас дворянство?

-- Князь не дурак, может кому и пожаловать... Вот, хотя бы, Айр Бласту за посольство. Или как подарок. Кто ж от чести такой в здравом уме откажется? Это ведь потом его князюшка приберет к рукам: дескать, жалованую грамоту мою взял? Ну, теперь подставляй ж... шею!... Ладно! Ты-то зачем пришел?

Берт вздохнул, собираясь с силами. Начал медленно, осторожно, словно по болоту: чтобы успеть остановиться вовремя.

-- Раз князь на севере свиреп, так нам бы на юге укрепиться... А тут как раз городок сожгли... Взялся мальчонка один... Да не потянул... Вот ежели бы город взялся...

-- Ты ведь про Волчий Ручей? - Корней мигом посерьезнел, наклонился близко к лицу говорящего:

-- Хочешь построить там укрепление второй раз?

***

Второй раз оказался совсем не похож на первый. И начался бой не вдруг - ближе к полудню заметили дюжину бандитов далеко в поле, обошли с солнечной стороны, по всем правилам. И врагов было меньше. Но и везение ватажников, по всей видимости, закончилось. Потому что дрались эти разбойники мало чем хуже Ратина. Конные схватки - мгновение. Один-два удара успеешь сделать, потом кони пробегут мимо, и бойцов разнесет. Тут кто быстрее сообразит, кто угадает - куда пойдет первый удар.

Хлопи не угадал. Взмах - и полетела голова под копыта, а тело осунулось, повисло на стременах; испуганный конь размашисто помчался в степь. Мгновением позже убийцу Хлопи свалил Парай - и принял бой сразу с тремя. Исхат кинулся на выручку, дважды удачно выстрелил с седла: одного положил, второго спешил... Тут кто-то метнул в него копье, и высокий лесовик грянулся об землю с тоскливым воем; лук захрустел под копытами.

Спарку сперва везло: его противник все время оглядывался, косил глазом на Арьена. Спарк мог отражать его удары - враг не вкладывался в движение полностью, оставляя запас: вдруг кто сзади подберется. Но вот на Арьена насели еще двое, богатырь принялся подгонять лошадь из свалки наружу - там хоть отскакивать можно - и противник Спарка занялся им всерьез. Два удара Спарк даже успел отбить. Третий опасно взвизгнул по шлему; видя врага оглушенным, разбойник замахнулся, привстал на стременах... Захрипел и рухнул: из груди торчало копье. Волчий пастух так и не узнал, кто его спас.

А потом вдруг понял, что Братство проигрывает. Разбойники медленно, но уверенно, теснили дружину к редколесью. Хотя по численности всадники Ручья их даже немного превосходили. Но рубились бандиты ощутимо лучше. Вот Некст зажал ладонью порез на бедре, рот распахнут в крике... Не слышно: лязг, грохот и скрежет. Вот Ратин сдерживает двоих, но ведь он в дружине единственный мастер боя. Прочие едва могут справляться с бандитами кучей... Спарк вспотел от страха: еще чуть-чуть, и дружина кинется спасаться. А тогда начнется рубка бегущих. И все пойдет прахом. Проводник дико заорал, вырвал копье из убитого, двинул коня пятками. Жеребец послушно и бесстрашно взял галопом прямо на свалку. Повезло: конь бы мог и заартачиться. А так ближний разбойник отвлекся - Крейн ловко полоснул его по груди. И сразу же получил в правый наплечник - едва усидел на коне. Тем не менее, бандиты отхлынули. В седлах их осталось семеро. Среди Братства Спарк не заметил Парая. Некст корчился, пытаясь наскоро перевязать ногу. Арьен маячил рядом с ним - прикрывал. Сэдди... Где Сэдди?

Передышка кончалась. Разбойники строились небольшим клином. Тактика их была понятна: оторвать от группы одного, прикончить. Потом второго, третьего и так далее. Ратин пытался выстроить свой клин, но очевидно опаздывал: ватажники управлялись с лошадьми не так быстро. Отчаяние клубилось над полем, слепило глаза не хуже полуденного солнца.

Поэтому волков никто даже не заметил. Десятка Аварга грязно-бурой молнией пересекла пустошь между опушкой и двумя группами всадников. Без единого звука взвилась в воздух - и обрушилась на семерку бандитов со спины, в лучших традициях стаи. Неистово завизжали насмерть перепуганные кони. Прянули на дружину - те едва успели убраться с дороги. Ратин и тут отличился: успел рубануть пронесшегося мимо бандита. Тот с диким ревом упал. Волк рванул его за горло; красные струи шлепнули в конское брюхо.

Тем схватка и завершилась. Кого не порвали волки, тех догнали и забили ватажники: по двоетрое на одного. И то еще чуть было не потеряли Огера: разбойничий конь лягнул его буланого. Пока парень восстанавливал равновесие, бандит успел замахнуться. Но ватажник уклонился от первого удара, а второго разбойнику не дал сделать Сэдди.

Долго приходили в себя. Оглаживали лошадей, успокаивали. Как ни болела у Спарка спина, как ни звенело в голове - пришлось слезать и тащиться подальше от стоянки, чтобы без помех поговорить с Аваргом. Этого десятника волчий пастух знал слабо. Аварг был из стариков - лет двадцать, или даже еще старше. Для насыщенной и тяжелой жизни Тэмр двадцать лет весили очень много. Спарк порадовался: уж если опытный Аварг решил вмешаться, значит, вождь не придерется, что волки нарушили Равновесие.

Новости Аварг принес плохие. Во-первых, в степи уже замечено три шайки, человек по десятьдвенадцать. Или банда, взявшая Волчий Ручей, разделилась, чтобы удобней прочесать Тракт в поисках караванов - или успели набежать другие желающие. Во втором случае хуже. Тогда, значит, еще где-то есть пока не обнаруженная банда человек в шестьдесят - те "десять восьмерок", о которых перед смертью успел крикнуть Ярмат, минус неизбежные потери при штурме... Как ни крути, необходимо еще где-то найти людей! И ведь уже не сунешься в "Серебряное брюхо": далеко и долго. Люди нужны тотчас и здесь... Печально почесывая затылок, волчий пастух вернулся к стоянке, где его ждало множество тяжелых дел.

Ватажники расседлывали и чистили лошадей, распутывая кровавые шерстяные сосульки на брюхе. Копали три могилы: для Йоля, Парая и Хлопи. Опять волокли снятые с убитых доспехи и оружие - эти разбойники к войне относились не в пример лучше тех, первых. Брони у всех с толстенными поддевками; все шлемы на ременной подвеске с прочными наглазниками, на каждом затыльник и кольчужная бармица чуть не до середины груди...

-- Если бы не волки, тут бы нам всем и конец! - выразил общее мнение Огер.

Перевязали Некста, обильно покрыв порез прохладной коричневой мазью, которую Спарк утром выпросил у Терсита с разными другими лекарствами. Промыли и перетянули другие раны - у кого что болело. Пустили по кругу прощальную чашу над свежими холмиками. Добили и отдали волкам смертельно раненого коня.

Но от мести не отказались. К вечеру, кое-как управившись, навьючили здоровых лошадей увеличившейся добычей, упорно выступили на север. Сперва до того оврага, где Спарк хотел прятать взятые доспехи. Потом... Ну, там будет видно.

Дружина неспешным шагом двигалась прямо по Тракту. Волки несли дозор со всех сторон, и они же первыми заметили двух человек, бредущих им навстречу. Атаман кивнул Арьену:

-- Возьми Сэдди. Посмотрите, кто такие. Да и, пожалуй, пора становиться на ночлег. Нечего Нексту рану бередить, пусть хоть немного затянется... -- тут Ратин повернулся к проводнику:

-- Волки сказали тебе, что к югу, за нами, никаких ублюдков нет?

-- Волки сказали, что их там не замечено, -- уточнил Спарк, все еще переживавший ужас второго боя. Ведь на волоске висели! Еще одна такая умелая банда - и в самом деле, конец дружине.

Свернули влево, к опушке. Дален вспомнил, что видел неподалеку ручеек. Одного его атаман не пустил, послал с ним еще и Крейна. Некст рухнул, едва спешившись: раненая нога не держала. Огер взялся помогать другу. Шатер Спарку пришлось растягивать в одиночку: Ратин и Остромов стояли на страже, а Рикард возился с лошадьми, и помог только выставить центральный столб.

Молчун и говорун вернулись с прибылью. Двое на тракте оказались охранниками из разбитого в полдень каравана. По их словам, бандитов было десятка полтора. Вооружение у нападавших оказалось не так, чтобы очень уж хорошее, и дрались они тоже не ахти. Просто всей охраны в караване было шестеро, а поставить телеги в круг не успели. Все кончилось быстро. Каас Майо притворился убитым, и уполз к лесу, не дожидаясь, пока начнут добивать раненых. Скуруп Велед ускакал из свалки, но подраненая лошадь скоро пала.

Узнав, что Спарк преследует шайки, оба тотчас предложили свою помощь. Спарк согласился. Ратин тоже кивнул, однако, отозвал проводника в сторону и посоветовал:

-- Пусть они тебе лично присягнут, а ты бы им оружие дал и коней. У нас теперь коней больше, чем людей. Если кто оружие из твоих рук возьмет, так это теперь будет твой человек - с потрохами.

Волчий пастух внимательно посмотрел на атамана, но в полумраке выражения лица было не разобрать. Действительно ли Ратин хотел получить власть над дружиной Волчьего Ручья? А потом передать хутор ГадГороду? За что сражается Ратин? И важно ли это сейчас?

-- Хороший совет, -- наконец, выдавил Спарк. - А что я должен делать?

-- Ничего особенного. Даешь им мечи, они признают себя твоими людьми - вслух. Потом свидетели называют свои имена и подтверджают, что все слышали и видели своими глазами...

-- Ну, тогда помоги мне, пожалуйста. Принеси из сегодняшней добычи два лучших меча. А то я в здешнем оружии не очень понимаю.

Арьен, стоявший рядом, тронул Спарка за левый рукав. Тот удивленно повернулся. Арьен, чуть ли не впервые за все время знакомства, подал голос! И не просто подал, а заговорил первым:

-- Ратину стоит доверять. И еще. Не надо закапывать добытое оружие и доспехи.

"Может, еще кого подберем на Тракте, вот добыча и пригодится," -- без труда докончил мысль волчий пастух. От души хлопнул Арьена по плечу:

-- Здорово придумал! Пошли. И позови еще кого-нибудь, пусть свидетелей наберется хотя бы четверо.

***

-- Четверо высказались против... -- Тиреннолл, завернутый с ног до головы в свой легендарный серый балахон, медленно расхаживал по горнице взад-вперед. Берт Этаван и Неслав внимательно следили за ним, то и дело оправляя парадные синие рубахи влажными от волнения руками. Сегодняшний разговор происходил дома у купца, в гостевых покоях. Выборный от Степны не погнушался зайти в гости. Для всех - поздравить Тайад с обручением, принести подарок. Для Берта - дать ответ на его вчерашнюю просьбу, из-за которой Ратуша собирала особый совет. Что на совете говорилось, и к чему пришло дело, Корней Тиреннолл решил сообщить лично.

По такому случаю Берт распорядился украсить гостевой покой. Деревянные рубленые стены завесили "ткаными картинами" с охотами, битвами и пирами. Пол выскоблили добела, на стол бросили лучшую скатерть в сине-красную клетку. К рыжим потолочным балкам подвесили букетики первоцветов. Даже в оконные ниши положили богатые мягкие ковры, откуда те живописными алыми и розовыми волнами стекали на медово-золотые пристенные лавки. На левой лавке стоял подарок: окованный "медвежьей сталью", защищенный хитрым замком, сосновый ларец. Поднятая крышка открывала горку синих самоцветов. Тайад ушла со служанкой на рынок, и еще не видела, что ей принесли. Хороший убор можно будет сделать на свадьбу. Ах ты, совсем забыл! Ведь теперь Тракт закрыт, придется поджиматься в расходах... Берт вздохнул, и вернулся к речи гостя.

-- ...Но мы их живо уломали. - Корней улыбнулся слабо и устало. - Все ж таки боятся князюшку. Боязно Ратуше все яйца в одну корзинку складывать. Поглядывают и в твою сторону, парень, -- Тиреннолл благосклонно кивнул Неславу. Продолжил:

-- Зимой начнем. Чтобы северяне чего не пронюхали.

-- С каких это пор северяне нам указ? - насторожился купец. Четвертник ответил угрюмо и неохотно:

-- ТопТаун силу набрал... Это ты все на юг смотришь. А у нас ведь и на севере соседи, и на западе Финтьен нам соперник, и на востоке в Грозовых Горах заваривается чего-то вовсе уж непонятное...

***

"Непонятно", -- размышлял Спарк, мерно колыхаясь в седле. Лошади шли шагом. Дружина ждала вестей от высланного вперед дозора: Рикард и Остромов. Волкам пришлось уйти на пересменку. Новая десятка должна была присоединиться к ватаге после полудня, а до тех пор оставалось надеяться на разведчиков. Так что ехали медленно, сторожко, часто вовсе останавливались и слушали: кто воздух, кто вовсе спешивался, чтобы приложить ухо к земле. Опять пускали лошадей шагом. Времени на раздумья, к сожалению, хватало. К сожалению - потому что раздумья были очень уж невеселые. "Тебе Ирка важнее, или веселая жизнь с приключениями?" -- допытывался внутренний голос. "А если бы мы не устояли? Кто бы ей помогал тогда?"

Впереди Тракт слегка подавался к лесу. Дозор скрылся за поворотом; ватажники опять остановились. Волчий пастух хмуро перебирал разные ветки судьбы. Спрятаться и отсиживаться в лесу? А караваны? Это ведь - признать, что Волчьего Ручья в самом деле больше нет, и купцам надеяться не на что. Не годится! Караваны - это будущее. Это доход, возможность делать то, что тебе надо, а не выкручиваться с тем, что получается...

Из-за поворота вылетела пара конных, замахала руками: чисто! Подъезжайте! Ватага тронулась вновь, и опять - шагом. Добро, не рысью.

...Хорошо, поставим новый городок в потайном месте, в лесу. А Тракт прочесывать вооруженными отрядами? Это какой же отряд должен быть, чтобы управиться с дюжиной тех, вчерашних? И где, опять же, купцам ночевать?

Город на мосту построить, наконец? Как тогда мечтал... Да ведь тут денег нужно будет тоннами! Лет за десять только и накопишь - и то, если удастся все эти десять лет удачно охранять тракт, отбивать тех самых разбойников...

Слева проплывало невысокое редколесье. Рябины, без привычных красных гроздей, почти неотличимые от темноствольных грабов. Молодые дубки кое-где. Чуть подальше серо-сиреневые сосны в четыре обхвата, набирающие свой знаменитый медный цвет только к середине ствола - приходилось задирать голову. Спарк посмотрел вверх, потом вниз: что-то изменилось. Арьен как-то странно поворачивался в седле...

А из его шеи торчала длинная, черная до половины, оперенная полосатыми перьями, двузубая разбойничья стрела.

-- Арьен!! - Сэдди ударил коня. Еще стрела вылетела справа. Почему справа? Лес же подходит к дороге слева! И не мог Рикард прохлопать такое очевидное место для засады! Разбойники вскочили на ноги, и Спарк сразу все понял. Бандиты буквально закопались в землю, оставив снаружи только покрытые травой плащи. И лежали все в неглубокой ложбинке, на полевой стороне дороги, правильно рассчитав, что дозор, конечно же, обшарит подходящий к повороту перелесок. А в поле, если даже и кинет взгляд, то вряд ли пристальный.

Дружина спешно поворачивала коней. Ратин заставлял вороного делать высокие прыжки то влево, то вправо, уходить от стрелка - к счастью, тот оказался единственным. Впрочем, Арьену хватило. Восемь пеших разбойников неровной цепочкой набегали со стороны поля. А далеко впереди Рикард и Остромов пытались оторваться от примерно такого же числа конных. Из Братства только Ратин успел надеть шлем. Вражеский стрелок, закрытый парой щитоносцев, усердно выцеливал его вороного, верно угадав в Ратине атамана. Спарк и Огер бросились на стрелка с двух сторон. Пешие пронзительно закричали, но щитов не выронили; наспех перенацеленная стрела звякнула по броне и куда-то ушла... повезло! Огер был уже рядом, встал на стременах и молодецким взмахом развалил шлем вместе с головой правому щитовику. Левый отшвырнул тяжелое прикрытие, двуручным топором ударил серого коня.

-- Ублюдок!.. Коня пожалел бы!! - вскричал Огер, обрушиваясь в клубах пыли.

-- На и тебе! - ощерился бандит, замахиваясь второй раз. Не ударил: Спарк дотянулся таки, подрезал ему правый локоть. Враг повернулся, ожег взглядом... Огер, не вставая, ткнул его мечом в пах:

-- Сдохни, гнида!

Разбойник взвыл, согнулся. Спарк от души рубанул его по загривку, и тело утонуло в пыли. Коротко, отчаянно крикнул побратим. Волчий пастух пнул коня. Поздно! Из желто-бурого облака выступила высокая фигура - вражеский стрелок убирал длинный кинжал. Спарк сцепил зубы, левой рванул поводья так, что конь завизжал. Потом все же поднялся на дыбы. Бандит невозмутимо вскинул лук...

Спарк думал, что бояться он уже разучился. А тут руки стали словно ватными. Спина взмокла. Точно, как пишут в книгах. Стрела смотрела в голову; добротный шлем болтался справа за седлом... Опять поздно! Себя не помня, ученик Лотана выхватил прощальный подарок мастера. Лицо разбойника изменилось: дрогнули брови; глаза из округлых лужиц ненависти превращались в узкие щели. Сейчас отпустит тетиву!

Отчаянный вопль послал жеребца вперед. Боевой нож ненамного опередил кованые копыта. Лук хрустнул. Хрипнул и подскочил конь, получивший по брюху лопнувшей тетивой. Пробежал немного и встал. Спарк свесился с седла: его рвало от пережитого ужаса. Сколько это длилось, он не заметил; опамятовавшись, глянул через плечо. Вышло, что недолго: еще дрались. Непослушными руками волчий пастух развернул лошадь, спешился. Выдернул из затоптанного бандита боевой нож. Только с третьего раза забрался в седло. И понял, что боится снова идти в драку. Ладно бы еще, в первом бою! Но в третьем?

"Все боятся," -- заметил внутренний голос. - "Сколько бы боев ни было." Спарк вздохнул, ненавидя себя за бездействие: Братство сражалось. Даже пойманная в засаду, даже разделенная бандитами на две части, дружина превосходила врага настолько же, насколько вчерашняя дюжина умелых вояк превосходила Братство. Сэдди даже извернулся влезть в шлем - вон, солнце ярко сверкнуло на отчищенной стали.

К горлу опять подкатил комок. "Ну, долго стоять будем?" -- Спарк сжал зубы. Не за этим ли ты в клуб пришел? Не за этим на бугурты ездил, на Белые Замки, да в Новогрудки всякие?...

Ярче солнца вспыхнули зеленые глаза мастера Лотана. Помнишь Башню, первый бой? Помнишь? Надо же вспоминать хоть что-нибудь! И опять нечто твердое, вколоченное в том бою мастером лезвия, помешало Спарку позорно согнуться. Каблуки в бок - храпящий жеребец прыгает с места. На миру и смерть красна. Сам погибай, а товарища выручай...

Боже, как страшно!

Первый удар провалился: бандит увернулся не хуже Ратина. Конь умница: толкнул вражьего, всаднику пришлось скособочиться. Молодецкий замах, свист - лязг и скрежет, а правая рука словно отнялась. У него доспех под накидкой! Вон, пластины показались в прорехе. Справа рев, искры: Крейн кого-то обрадовал. Когда успели вломиться в лес? Листья в морду - вас еще не хватало. Кто-то справа: не наш! Спарк от всей души ткнул мечом под ржавый купол шлема, успел порадоваться попаданию... А потом вдруг сообразил, что его конь валится на бок. Проводник завертелся, выискивая причину. В двух шагах левее рослый здоровяк заносил над головой двуручную секиру-гизавру. Волчий пастух отчаянно рванул ногу из стремени, понимая, что вновь не успевает... Набрал воздуха крикнуть - и вдруг раздумал. Сам себе удивляясь, точно и плавно покинул седло. Вот конь падает налево, а бандит в коричневой драной кожанке обходит с головы, перемещается вправо... Снова перехватывает тяжеленную секиру, заносит... Толчок - Спарк отпрыгивает вверх и назад. Гизавра свистит перед грудью, но далеко. Разбойник подшагивает - и проводник изо всех сил обрушивает клинок на сальные волосы, укрытые грязнозеленой повязкой...

Труп отлетел под рябину. Справа подъехал Крейн, слева Некст, несмотря на рану, продержавшийся в седле весь бой. Даже исхитрился рубануть какого-то зеваку: с клинка в опущенной руке падали темные капли, бурыми звездочками пятнали прошлогодние листья.

-- Все! - далеко-далеко на опушке прорычал атаман. - Все! Мы их перебили! Выходи, Братство! Считаться будем!

-- ...Его так! - хрипло выдохнул Крейн, дергая повод, -- Ведь полтора десятка напластовали! Когда ж они кончатся, в туман их до самой задницы?

Сэдди снимал шлем, не выходило: мешал промятый наносник. Салех злобно бурчал чтото, изпод железного горшка неразборчивое. Рикард и Остромов, прохлопавшие засаду, понуро чесали затылки. Атаман ограничил их наказание только одной работой, зато донельзя поганой: велел собрать и похоронить всех своих. Теперь, чуть не плача от стыда и огорчения, здоровяк копал на опушке первую могилу, а Рикард ездил по полю, высматривая, где кто лежит.

Далена отправили вокруг ближним дозором: мало ли, еще какая сволочь рядом окажется. Перед этим стрелок скинул вьюки с самого здорового коня, переседлал: его гнедой получил мечом по крупу... Спарк подумал: надо бы обработать Терситовой мазью. Подумал и тотчас забыл, схватившись за голову.

Арьен.

Огер.

Вчерашний новичок... как там его?

-- Каас Майо, -- тихо подсказал Ратин. - И второй тоже. Скуруп Велед который. Четверых потеряли. Повезло.

Спарк сел, где стоял, привалившись спиной к тонкой березке. Потный подкольчужник противно скользнул по шее. Хотелось заплакать. Ратин медленно слез с коня, тяжело опустился рядом, захрустев кольчугой.

-- Ни хрена себе повезло... -- проводник закашлялся. Замотал головой, отфыркиваясь от набившейся в рот пыли.

-- Повезло, конечно! - слева остановился Крейн. - Я же их только что пересчитал: как есть, пятнадцать лежит. Ну, может, кто сбежал - так мы бы видели. В степи далеко видно... На четверо больше, чем нас... Было. И засаду умно сделали. И дозорных сразу в клещи взяли. Усатый с толстым елееле отбились. И стрелка догадались щитами прикрыть. Чуть-чуть бы им удачи - нам конец.

Спарк молчал. Чувства его как будто затягивало первым осенним льдом. Все равно завтра Братство пойдет на север. Найдет еще одну банду - или она его. Будет следующий бой. Дрожи или не дрожи - решение принято, решение будет выполняться.

Но так терять людей: осталось всего лишь семеро! Некст ранен. Прочие измотаны. Полно синяков и порезов. Ноги натерты седлами, а спины -- железом. Самый неумелый противник шапками закидает...

И все равно завтра Братство пойдет на север.

Спарк поднялся. Долго откашливался, выплевывал пыль. Молча заковылял к убитому коню: снять седло и сумки. Ратин обменялся с Крейном горькими улыбками. Месть сжигает. Вот уже меньше половины ватаги осталось - а от гибели Ручья всего октаго прошло. Жалкие восемь дней. Волки доносят, в степи еще не меньше трех шаек. Может, даже и больше. Подумать только, во что превратилось Пустоземье, еще пять лет назад - тихая безлюдная лесная окраина!

***

-- Тихой безлюдной окраиной оно было сто лет назад... -- ведьма пропустила ткань сквозь тонкие пальцы. Голубой платок прохладным ручьем стек на гладкий ореховый стол. Великий Маг Скорастадир, именуемый за цвет волос Рыжим Магом, подхватил голубую ленту и продолжил:

-- Тогда Владыка Грязи пытался удержаться в Бессонных Землях. Сам тракт проходил намного западнее, там сейчас уже Лес шумит. Эти деревья тогда еще только вырастали. Дорога петляла в редколесье. Мне рассказывали волки. На ЛаакХаар в те времена ездили очень редко, с большой опаской, и боялись не столько волков, сколько мархнусов... Потому-то и вынесли дорогу из леса в степь: чтобы труднее было засады делать. Ты мархнусов во сне тоже видел?

Ежик-предсказатель, цокавший коготками туда-сюда по широкому каменному подоконнику, остановился и угрюмо кивнул. Выговорил:

-- Боюсь, скоро мои сны начнут сбываться.

-- А что за мархнусы еще? - недовольно спросила госпожа Вийви.

Дилин отмолчался. Кроме ежа, ведьмы и мага в комнате Вийви никого не было. Собирались только для разговора, и на небольшом овальном столике не было ни чашки, ни ложки, ни книги - словом, никакого предмета, которым можно было бы играть, держа паузу. Рыжий Маг не вытерпел:

-- Ладно, я расскажу. Значит, Владыка Грязи - еще давно, до Войны Берегов - решил создать себе самых лучших в мире воинов. Все эти... -- Скорастадир волнообразно повертел руками в воздухе - ...Рогатые, хвостатые и многоголовые уродцы, которых так много на рубеже Бессонных Земель и Болот - все потомки его неудачных попыток.

-- Ничего себе, неудачных! - Вийви распахнула синие глаза. - Отец как-то рассказал, соседняя заимка нарвалась в лесу на рукокрыла. Еле живы остались, и то - сытый был зверь. Ушли...

-- Однако же, лучше всего у Болотного Короля получились обычные черепахи, -- грустно улыбнулся Рыжий Маг. Со звонким хлопком на столе возникла маленькая мерцающая фигурка. Черепаха на задних лапах. С топором в правой и овальным щитом в левой, похожая и непохожая на толстого крепкого человека.

-- Хорошо, что ему не хватило ума добавить этой твари лишнюю пару ног или там рук! - внезапно подал голос Дилин.

-- А! - махнул ладонью Рыжий Маг, -- Привычка, знаешь ли, страшное дело. Все маги человекоподобных лепят. Хотя, сколько живых видов в Лесу... А сколько разумных... Одних промедов взять...

-- Ты "Комментарии к Разуму" еще не читал? - оживилась Вийви, -- Вот уж где Доврефьель расчехвостил школу Тинрана...

Скорастадир поднял ладонь:

-- Так вот, значит, о разуме. Мархнусы, знаешь ли, разумны.

Вийви прижала руку к губам. Ежик шепотом выругался.

-- В этом-то их сволочная сущность и заключается, - печально закончил Рыжий Маг. - Все эти рукокрылы и рогоноги многохвостые, они, знаешь ли, звери. А мархнусы - разумная мразь.

-- Потому я и жду новостей с таким содроганием. - Ежик потер тонкие лапки. - Кстати, на вчерашнем совете ничего нового не было?

Вийви пожала плечами:

-- Все говорят о Фаластоне. Берег Сосен, киты, пираты... -- видя, как ежик опускает колючую голову, ведьма прибавила:

-- Не огорчайся! Ученик твоего Лотана - Майс - помнишь? Он был у нас зимой. И как раз на северо-восток выправился с месяц назад. К осени собирался вернуться. Вот тогда и узнаем из первых рук.

Дилин устало выдохнул:

-- Ну, если так, тогда уговорили. Ладно!

***

Ладно же, думал Спарк. Больше никаких мыслей, больше не заикнусь даже: "Я мол, не хотел! Я только - Ирку дождаться..." Может, и не хотел. Только ведь судят по делам, а не по словам. А по делам получается так, что и захотел бы, вряд ли выйдет крепче!

Игнат вдруг понял, что самое страшное даже не это. Самое страшное будет потом - когда он вернется на Землю. Если ему вообще суждено вернуться. Он ведь до конца жизни теперь будет терзаться: а настоящий ли мир вокруг него? Верить взывшему троллейбусу, кислому тепловозному дыму, новогодней рекламе тамперсов, или искать способ проснуться? "Ну, его поставили к стенке и разбудили!" -- горько ухмыльнулся внутренний образ-Спарк. И добавил ехидно: "Все проблемы давно решены, парень. Твое дело - общее решение приложить к личному, частно-приватному случаю. А ежели вдруг да не приложится - мало ли, спинка кривовата, или там руки растут не как у всех... Бывает! - Ну, так общество посредством своего мнения или там общественного подсознания тебе живо чего надо выпрямит и вправит."

Вправо от тропинки, далеко между деревьями блеснул огонек. В вечернем сумраке костер заметен очень издали... И кто это не стережется нынче в Пустоземье?

Атаман думал так же. С его молчаливого одобрения, Спарк наклонился к бегущему перед конем волку:

-- Некер!

-- Ррэй?

-- Что там? - рука указала на рыжий платочек за черным частоколом сосен. Дружина настороженно остановила коней. Наученные горьким опытом, нырнули в клепаные шлемы. Скрипнули тетивы: Крейн и Дален спешились, изготовили луки.

Наконец, вернулась разведка.

-- Пять лесовиков, -- рыкнул десятник. - Тревожатся. Нас почуяли. Хотели стрелять. Хорошие охотники. Большие луки. У всех.

-- Лесовики? - заинтересовался Дален. - Дай-ка, я к ним схожу. Если это те, о ком я думаю, может, они еще и помогут.

-- Стрелки? С коня из большого лука не стреляют... -- Ратин повертел головой.

-- Люди нужны! - возразил Спарк. - У нас даже полной восьмерки нет. А оружие мы им дадим, какое захотят.

-- Верно, - угрюмо подтвердил Олаус, злобно дергая знаменитые усы, -- Оружия немеряно. Даже два коня под седло еще есть. Люди нужны. Надо хоть спросить. Пусть Дален сходит поговорит. Ничего не потеряем.

-- Поможете ему, если что не так пойдет, -- распорядился Спарк, свесившись с седла к волкам. Десятка беззвучно исчезла в темноте. Следом, глухо топоча, поскакал Дален. Братство настороженно ожидало, ежась в быстро холодеющем воздухе. Солнце исчезло за лесом, и во всем мире остался только клочок света вправо за тропой - тот самый, бесшабашно не прикрытый от недоброго ока, костер.

Конь под Спарком захрапел и попятился.

-- Некер, ты?

-- Ррэй! - ответила темнота.

-- Что там?

-- Дален зовет. Всех к огню. Безопасно.

Дружина спешилась. Зазвякали уздечки.

-- Там поляна хоть есть - лошадей поставить?

-- Есть поляна. Пятьдесят шагов. Туда.

-- Куда - туда?

-- Дай повод. В зубы. Сам отведу.

-- Тебя кони боятся.

-- Почему?

Волчий пастух бы поклялся, что серый десятник ехидно улыбается, но в темноте никто ничего не видел. Наконец, Спарк нащупал волчий загривок, а повод взял в другую руку. За ним цепочкой двинулись прочие. Отвели лошадей на поляну и там оставили под охраной Некста - ходил он все еще с палкой, но уже очевидно выздоравливал, расхваливая всем и каждому чудесный бальзам Терсита. Еще остался толстяк Остромов, до сих пор переживающий утренний промах. Братство двинулось к огню, а волки широким дозорным кольцом рассеялись по округе.

У костра сидели пять охотников - три одинаково лохматых брата, невысокие, но крепенькие, как боровички. По старшинству: Бестуж, Котам и Годвин. Тощий, как рукоятка лопаты, Геллер Гренхат. И толстый Ласе, похожий сразу на Остромова животом и шириной могучих плеч, на Рикарда - длиннющими усами до пряжки, на Сэдди Салеха - незакрывающимся ртом.

Когда в круг света вышел Спарк, Ласе как раз сообщал Далену плохую новость: банда вырезала охоничью заимку неподалеку. Забрала добытую пушнину - все, что наловили и настреляли за зиму - и растаяла в степи. Дален, с которым все встреченные полесовщики оказались шапочно знакомы, хмуро качал головой и упрекал: а вы-де после этого еще и костер не прикрыли! Видно вас как бы не от Южного Моря!

Тут Дален замолчал, глянув на проводника. Спарк назвался. Поглядел в поднявшиеся к нему пять пар глаз. Неверный пляшущий свет не позволял разглядеть ни цвет, ни чистоту белков. Волчий пастух вдохнул поглубже, и без затей предложил:

-- А пошли утром с нами? Надерем хвост ублюдкам! Оружия у нас полно какого хочешь. Есть брони, шлемы, все, что надо. Мы уже три такие шайки покрошили. Даже кони под седло есть!

Долетевшее ржание удачно подтвердило его слова. Лесовики переглянулись и надолго замолчали. Поняв, что им надо время на обдумывание, Спарк и Ратин разослали своих готовить ночлег. Сами вежливо присели поодаль на упавший ствол, но уходить даже не собирались: слишком много для них значил ответ. Поняв это, охотники отсовещались быстро. Три брата и болтливый толстяк согласились присоединиться, но без присяги: лишь до тех пор, пока не будет совершена месть за Волчий Ручей. Тощий Геллер Гренхат отозвал Спарка в сторону:

-- Тут вот что... Боюсь я. Не храбр. А дело ты затеял правильное. Я могу вот что сделать: пойти по соседним заимкам и позвать там добровольцев. Я же вижу, вы все побитые. Да и мало вас семерых. На той заимке, судя по следам, было больше десятка...

"Елки-палки, опять пятнадцать рыл окажется!" -- проводник прикусил губу. Четыре лесовика, конечно, прибавляются. Но они же не бойцы. Стрелки - да, отменные. Только ведь не во всяком случае успеешь выстрелить... Однако, дареному коню - и то в зубы не смотрят. А тут люди соглашаются вместе с тобой голову подставить... Ага, именно что голову подставить. Стоит ли их вести на смерть - они-то в рубке неопытны?

Гренхат понял затянувшееся молчание проводника по-своему.

-- Ну не могу я, пойми! Меня колотит всего!

Спарк вспомнил, как сам сегодня утром от страха заблевал пол-степи. А я, значит, могу? Решился:

-- Ты когда пойдешь собирать своих?

Гренхат выдохнул:

-- Могу сейчас! Вот леса не боюсь нисколько, хоть днем, хоть ночью.

Спарк помедлил. Повертел перед внутренним взором Тракт, отыскивая нужный ориентир. Сказал так:

-- Мы движемся на север. Завтра к полудню думаем быть где-то перед Круглым Камнем. Ну, или недалеко от него. Если нас там не найдете, ждите вестника, но сами не высовывайтесь. И еще. Ни под каким видом не поднимать оружия на волков. Ясно?...

Геллер, ошарашенным последним приказом, молча кивнул. Проводник вернулся к Ратину, пересказал ему разговор и пошел устраиваться спать. Откуда ему было знать, что утром десятка Аварга приведет еще пятерых человек!

***

Пять человек оказались охранниками очередного каравана, пойманного и разбитого бандой немного севернее. Прикинув в уме время и место схватки, Ратин хмыкнул:

-- Эту мразь мы вполне сможем отловить еще до полудня. Если их в самом деле только две восьмерки, так нам сил хватит. Но сперва разберемся, кого привели.

Трое из пришедших - Дален Харам, Местр и Мерил - охотно взяли предложенное Спарком оружие. Но присягу давать не захотели. Волчий пастух договорился, что они смогут уйти, когда будут переловлены все банды на Тракте. Или, в любом случае, не позже Времени Лепестков и Листьев, с которого у Висенны начиналось лето.

А двое новичков оказались совсем плохи. Их несли на носилках, причем до встречи с волками приходилось нести цепочкой: двое израненых - между тремя, способными двигаться. Рослый парень со смешным именем Керсти Кольморден уже не открывал глаз. Имя второго никто назвать не смог, и сам он лежал - бревно бревном. Спарк полез за волшебной Терситовой мазью. Морщась от ужаса и отвращения, они с Даленом (первым, который Кони-лесовик), промыли и перевязали, что смогли. Пока возились с безымянным, Керсти умер. Пришлось задержаться: хоронили Кольмордена. Воспользовавшись заминкой, Ратин осмотрел оружие и доспехи каждого. Отчитал Сэдди, заставил выправить вмятину на шлеме. Раздал мечи и кольчуги вчерашним лесовикам. Отправил Рикарда и Остромова в дозор: смывать вчерашнюю ошибку. Впрочем, сегодня их задача облегчилась, потому как тройка присоединившихся утром охранников подробно описала и свой путь, и место, где их ждала банда, и куда шайка удалилась потом.

За хлопотами Спарк сам не заметил, как разгорелось настоящее утро. Степь просыпалась. Лес, на опушке которого суетилось Братство, вдруг выбросил листья. Нежно-зеленая дымка охватила всю окраину, сколько хватало глаз. Пахло влажной землей, со всех сторон долетали короткие деловитые приказы и такие же спокойные ответы... Даже кони ржали весело, а не от боли и гнева, как вчера наслушался волчий пастух.

Задержка оказалась благоприятной. Геллер Гренхат свое обещание выполнил. Еще доедали завтрак, когда дозорные со стороны леса привели целых пять стрелков с громадными ростовыми луками. Все хмурые, широкоплечие и бородатые; все в зеленых истрепаных плащах, полосатых штанах, темных рубахах. Все в высоких сапогах - мягких и рыжих. Впрочем, братья Бестужа и толстяк Ласе одевались точно так же. Просто Спарк вчера не разглядел в темноте. В противовес болтуну Ласе, прибышие говорили мало. То есть, кроме своих имен, не сказали почти ничего. И даже имена у них оказались короткие: Велед, Изам, Красен, Говор и Крен.

Ратин крякнул:

-- Восемь стрелков! Не, даже одиннадцать! Ведь еще Далена и Крейна надо присчитать.

-- Мечников меньше, -- задумался Спарк: -- Нас двое, да Сэдди, Рикард и Остромов. Некст?... Нет, ему и так спасибо, что сам в седле держится, а не тащить его, как того безымянного. Хотя, еще ж три охранника: Дален-второй, Местр и Мерил...

И вдруг сообразил:

-- Ратин! Нам ведь лошадей не хватит! Нас уже два десятка, а лошадей всего четырнадцать, и то - шесть хромых да поцарапанных. Надо мне снова стаю звать!

Атаман нахмурился:

-- Опять задержка! Плохо... Хотя... Давай, зови. Далеко не уйдут, ублюдки. А мы тут рану Нексту подлечим. Заодно посмотрю, кто чего стоит из собравшихся.

Так вот и вышло, что с делами Братство управилось к полудню. Волки охотно присоединились еще тремя десятками, и привезли столько же седел. Спарк только сейчас сообразил, что система счета волков не была восьмеричной, как у всех остальных. Но думать об истоках здешней математики времени не хватило. И так сильно задержались, приучая лесовиков - да и Братство тоже - к волчьим седлам и к управлению голосом. Ратин долго не хотел расставаться с вороным. Но конь уж очень боялся волчьей стаи, и пришлось отвести его в табун, на поляну.

Табун, безымянного раненого охранника, лишние доспехи и шатер, оставляли на месте под присмотром Некста. С ним же оставалась отдыхать десятка Некера. В случае появления сильного противника, Некст бы уходил, плюнув на вещи, спасая только лошадей. А слабую шайку волки надеялись отбить.

Вернулся дозор. Выслушав Рикарда, атаман недовольно покрутил головой: выслеженная банда галопом уходила на север, и догнать ее получалось не раньше завтрашнего дня. И то, если разбойники встанут на ночлег, а не продолжат путь под парой лун. Вигла и Спади нынешней ночью ожидались полные, света бы вполне хватило.

-- Нечего больше медлить! - скомандовал Ратин. - Спарк, отправляй дозорных, и пошли за ними!

Волки приветствовали приказ дружным воем. Еще бы: им выпала внеурочная Охота. Серый клин взял с места легко, словно подхваченный ветром. Спарк смотрел, как дружинники поджимают ноги: в волчьем седле с непривычки кажется, что вот-вот вспашешь землю коленями... Проводник давно приспособился к низкой посадке. Он беспокоился о другом.

***

-- В другой раз! Я сказал, в другой раз, ясно? Теперь ты в степь не пойдешь! Понял?!

Берт Этаван насторожился: за его спиной спорили уж больно яростно. А, когда сидишь в "Южной стене", в городке Косак, лучше поостеречься. Это тебе не "Серебрянное брюхо" в родном ГадГороде. Местные могут чужака и ножом в бок... Не будь Тракт закрыт, Берт бы вовсе сюда не сунулся. А вот пришлось поднимать старые знакомства среди речников. Переводить торговлю с сухого пути на водный. За тем книжный купец в Косак и прибыл.

И услышал крайне любопытный спор. Не поворачиваясь, чтобы не показывать интереса, Берт насторожил уши. Быстро сообразил, что спорят местные бандиты. Как они себя называют, "ахтва". Некто с густым низким басом упрямо доказывал:

-- Нету же Волчьего Ручья! Вон, от Ильича Шеффер Дальт прискакал. Говорит, пожгли городок. Все! Купец на Тракте голый и босый!

Басовитому возражал чистый спокойный тенор:

-- Смотри, Колинча когда еще в степь ушел! Да и не один, собрал две восьмерки. Хвалился позавчера еще вернуться с хабаром...

-- Ладно там хвалился, - встрял третий. -- Он же перекупщику зуб давал, что будет в срок. И не пришел. Там знаешь, что было?

-- Ага! - подхватил тенор. - Во как... Понял, да? Да кто ж перекупщика осмелится кинуть? Ну, где Колинча? Нету. А почему? Или вот, вчера только от Сигарсона прибежал мальчонка... именно, что прибежал: коня загнал. Он как раз обратное говорит: в степи тела Раката и всей его дюжины. А ведь сильные бойцы, не нам равняться. И снарядились хорошо. Одних шлемов было - не меньше, чем на шесть золотых! И все полегли. Никакая ахтва с ними бы не справилась, нет. Да наши бы с Ракатом не стали бы даже связываться. Нет, Раката Волчий Ручей вырезал! Именно!

Бухнули кулаки в стол. Басовитый, видимо, вскочил: голос раздался сверху:

-- А я говорю, брешет твой сопляк! Нету Волчьего Ручья, все, конец!

Теперь уже не только Берт, весь трактир обернулся к темной фигуре, ростом под самую потолочную балку. Слева и справа от здоровяка качались тусклые масляные фонари; бандит нетерпеливо отстранил их лопатообразными ладонями, рявкнул:

-- Говорю тебе, надо сейчас двигать. А то нам ничего не достанется!

-- Утихни, придурок! - вошедший кутался в пыльник, Берт его не узнал. Зато местные, как выясняется, знали прекрасно. Все разом уткнулись в тарелки, словно бы громкого спора не существовало. "Веселое место" -- подумал Берт - "Уйти, что ли, пока не вляпался? Неслава порадовать, что его ватага жива еще." Но потом купец вспомнил, что свадьба-то назначена. Расходы уже немаленькие. И еще вырастут. Стиснул зубы, и решил все-таки дождаться ладейщика.

***

-- Ладейщиком батя мой был. Семья у нас вся на реке Лесной. И вот он как-то раз... -- доносился от соседнего костра веселый голос Ласе. Толстяк опять рассказывал что-то смешное. Даже Сэдди трудно было с ним тягаться.

На светлом еще закатном небе, поверх горбатого кургана, прорисовался черный силуэт дозорного волка. Запрокинул голову к небу. Взвыл. Немного подождал - долетел ответный вой.

Спарк не хотел смотреть в огонь. Банду они сегодня так и не догнали, бой отодвинулся на завтра. Но, удивительное дело, страх как будто бы тоже перегорел. Братство растянулось вокруг огня, прямо на земле - осталось так мало людей, что все легко поместились вокруг костровой ямки. Попоны под тело, седла под голову. Ужин съели. Спать пока не тянуло.

-- Что будем дальше делать? - первым спросил Крейн.

-- Гнаться! - сжав зубы, отрезал Салех. - Мстить.

-- Ага, - согласился Крейн. - Только я не про то. Потом чего: уже после мести?

Салех пожал плечами:

-- Мне-то и так неплохо было. Ну, там драться приходиться порой... Так на то и меч. Я ничего такого, особенного не хочу.

-- Я тоже на высоту не лезу, -- здоровяк Остромов щелкнул ногтем по лезвию секиры. Раздался тихий-тихий звон, слышный Спарку лишь потому, что лезвие оказалось рядом. Потом его покрыл треск углей в костре. Ветер принес запах весенней степи: трава, мокрая земля. Вдобавок, что-то неощутимое и неописуемое, что не позволяло спутать аромат степи и леса. Запах простора, что ли? Но ведь небо не пахнет? Или это совсем не запах -- какое-то особое чувство, которое мозг просто выражает запахом, не находя иного способа?

-- ... Мне проще выполнять приказы. - Толстяк печально опустил голову. - По молодости пробовал торговать - не потянул. Нету во мне сердца к этому делу.

Шумно перевернулся на другой бок Рикард. Прижал усы, заворчал, выдергивая их из-под брюха.

-- Отрежь ты их в туман! - поморщился Крейн.

-- Не могу, родовой обычай, -- серьезно пояснил Олаус. - Мы, Рикарды, кузнечная семья. Всю жизнь в ГадГороде, на Кузнечной улице. Пока отца не разорили перекупщики. Остромов прав: в торговле надо знать, когда кому поклониться, когда и подарочек поднести. Батя мой умеет только наковальне кланяться... Ну ладно, отбежали мы в деревню... Тот купец-книжник, Берт... Ну, дочка еще у него...

Сэдди кивнул:

-- Тайад Этаван. Как уж там купца, а дочку-то наши еще долго не забудут! Смелая девка: с отцом повсюду ездить. Сколько живу, первый раз вижу.

-- Во! Так он из той самой деревни родом. Там что ни дом, то ему племянник, деверь, брат, сват... Им как раз кузнец нужен был. Берт за нас замолвил слово у старосты. Батька поставил двор, кузницу. Дядья пошли на юг: заимки в степи отстраивать. А нас пятеро сыновей, я средний. Кузница старшему, хозяйство второму... троим что делать? Вот, отковал нам отец эти игрушки... -- Олаус с шорохом выгнал на свет длинный клинок. Ратин сразу протянул руку:

-- Дай-ка глянуть!

Принял, взвесил. Оглядел, близко поднося к огню. Даже обнюхал. Подышал на лезвие. Протер рукавом, вернул.

-- Зачем на лезвие дышать? - спросил Дален.

-- Если пятно от дыхания округлое и по всей окружности сходит равномерно, без языков или там клиньев, - ответил Ратин - значит, сталь прогревается и остывает по всему объему одинаково.

-- И что с того? - лесовик почесал затылок.

-- Хорошо перемешана, когда варилась. Прокована отлично. Нету каверн, нету внутренних трещин. Клинок прочный.

Рикард поглядел на атамана с искренним уважением:

-- Все-то ты знаешь! А как изгибом пробовать, слышал?

Ратин кивнул:

-- Отец саблю "медвежьей стали" не пожалел: сломал, когда показывал. Здешние и северные клинки можно отогнуть не более, как на одну восьмую длины. А "медвежью сталь" только на тринадцатую часть. Отогнутый и отпущенный, клинок должен вернуться в прежнее состояние, точно, как был. А по доске плашмя хлопать - "медвежью сталь" вовсе нельзя, из-за хрупкости. Здешний же клинок должен давать чистый звук, без дребезга. Ладно, я тебя перебил. Говори дальше: отковал вам отец мечи, и потом?

-- Так ведь чего больше рассказывать? В первую ватагу к Берту, когда еще сам Неслав набирал, я просто опоздал. Ну, а потом уже, когда Сэдди на хутор людей звал... При Ингольме я кузнецом не назывался, против него я щенок. Вот мастер был! - Олаус привычно подергал ус, и опять шумно перекатился на другой бок. Вздохнул:

-- По правде говоря, и не лежит душа на месте сидеть. Моя бы воля, наняться с караваном далекодалеко на север, за Княжество. До самого Юнграда. Или на запад, за Финтьен сходить. Да хоть бы и на юг, к Хрустальному морю! Мир посмотреть.

-- Нет, мне бы в лесу жить... -- Дален Кони опустил плечи: -- Там тихо. Птицы только. Ветер иногда. Ну, кабан рыкнет. Медведи сами тишину любят, я их и не видел никогда. А ведь с шестнадцати лет лук ношу.

Тут все вспомнили привычку Далена напевать под нос, и заухмылялись: еще бы, медведи тишину любят! Потом Братство заворочалось, устраиваясь на ночь. Спарк посмотрел на звезды, не очень хорошо понимая, что можно сказать. И мир повидать неплохо было бы. И в лесу пожить: тут лес хороший... Обычные мечты у ватажников. А его мечта: дождаться Ирку и убраться восвояси. Все.

-- Хорошая у тебя мечта, проводник.

Спарк вздрогнул и открыл глаза. Ратин сидел перед костром, насаживая на прутик небольшой ломоть сушеного мяса.

-- А, не спишь? - атаман пристроил прутик у огня, мясо повисло над углями.

-- Подгорит... -- лениво заметил волчий пастух.

-- Плевать. Хорошая у тебя, Спарк, мечта: город на Ледянке. Я потому от Ратуши и ушел, что они столько лет живут рядом со степью, и до сих пор с ней не сговорились. А ведь можно было ее застраивать, пока Охоты нет. Уж купцам бы хватило денег, не сомневайся... Знаешь что? - атаман вытер пальцы и полез в мешок за следующим куском. - Когда я был маленький, у меня даже была книжка. Ага, настоящая, не удивляйся...

Спарк вспомнил подвалы Ньона-библиотекаря. Книжные полки Усатого-Полосатого - там, давно и далеко, на Земле. Улыбнулся легонько.

-- В книжке был нарисован грифон. - Ратин точным движением насадил мясо на следующий прутик. Протянул руку, перевернул первый кусок.

-- И такой был красивый грифон, золотистый... Как тебе сказать... Радостный, понимаешь? Ну вот... Я потом рос. Отец меня учил: рубиться, ездить верхом. Людей, если надо, по голове бить. Потому что: "добрый наместник - первая причина бунта"... -- отчеканил Ратин явно заученное правило. Выдохнул так, что над углями поднялось синее пламя. Продолжил:

-- Ну, я и учился. Знал же, что все мне останется: замок, земля, старый спор со Сноуром Синим из-за Трех Колодцев. И что невесту надо будет выбирать из Скильдингов, или, на худой конец, из Райсов - все прочие нам давно в родстве, так чтобы кровосмешения не было. А другие нам не ровня; а третьим уже мы сами не ровня... Вот. А грифона я все равно помнил. Я даже боюсь, может нашему роду потому и не стало удачи, что я слишком много думал о личных делах... Ты все еще не спишь?

Волчий пастух приподнялся на локте, взял первый прутик, стряхнул мясо на ладонь. Перекинул на другую: горячее. Поднял взгляд:

-- Я тебя слушаю.

Атаман, напротив, глаза опустил:

-- Я вот думаю: иногда мы предаем свой род не тем, что забываем имена предков или их славные дела. А тем, что становимся слишком другими. Думаем о грифонах, когда надо добывать деньги и выслуживаться перед князем...

Снова долетела воющая перекличка дозорных. Спарк грыз мясо: с одного края почти сырое, со второго чуть-чуть не горелое - и про себя поражался. Прожить три зимы в стенах Волчьего Ручья; три осени водить караваны, спать под одним плащом, рубиться плечом к плечу... и только тогда, наконец, услышать такое откровение! Видимо, Ратину недавние бои тоже дорого встали.

-- Знаешь, как протягивают проволоку на кольчуги? - наконец, спросил Спарк.

Ратин удивленно кивнул.

-- Иногда я чувствую себя такой вот проволокой... -- волчий пастух прищурил глаза. - Некоторые... Мудрые люди, наверно так их можно назвать... Вот, они говорят, что всякий отрезок жизни можно рассматривать, как подготовку, учение перед чем-то важным. Что все испытания - это инструменты в твоих руках, они увеличичивают твою силу. Чтобы ты что-то сделал. Важное или нужное тому, кто дает тебе силу.

Атаман догадливо кивнул:

-- Тогда, чем сильнее тебя гнет и ломает сейчас, тем более трудное дело тебе предстоит.

-- Вот! - выдохнул Спарк, - Я и беспокоюсь: что же у нас впереди? Если сейчас дни, будто пролитый кипяток: только что мирно булькал в котле... два или три года... потом плюх! Потекли горячие струи, успевай прибирать руки!

-- Да нет, -- не согласился Ратин, -- Эти стычки - обычное дело для городской стражи. Я ведь как в Ратушу на службу попал: сначала...

"Для городской стражи!" -- вскричал внутренний голос Спарка, - "Но я-то! Я же из иного мира! У нас так часто не убивают!" Здесь Игнат вспомнил раздел криминальной хроники, и переставил слова: у нас не так часто убивают. Вся разница.

Да и не сунет судьба в совсем уж незнакомый мир. Незачем. Невыгодно брать на работу абсолютного новичка: его натаскивать встанет дороже, чем использовать потом ...

... -- Потом меня послали на Волчий Ручей... -- атаман уже говорил негромко, видимо, опасаясь, что Братство отнесется к службе в Ратуше не так спокойно, как волчий пастух.

Спарк молчал. Ратин посмотрел прямо на него. Проводник поднял голову: карие и зеленые глаза встретились. Атаман невесело улыбнулся:

-- Что там завтра будет, неизвестно. А только, когда я увидел, как ты город рисуешь, я сразу вспомнил ту книжку. И грифона.

"Панталера ты не видел," -- подумал Спарк - "Вот уж кто и золотой, и красивый."

Некоторое время оба молчали, понимая, что слова не нужны. Потом, наконец, Ратин тихо сказал:

-- Давай теперь спать. Завтра опять бой.

Спарк кивнул. И, удивительное дело - снова не ощутил страха. Только радость неизвестно отчего. Словно бы сам увидел в книжке золотого грифона.

***

Золотой грифон лениво кувыркался в голубом весеннем небе Истока Ветров. Человек и еж оторвали от него взгляд с одинаковым сожалением.

-- Хорошо, почтенный, -- ежик-предсказатель передвинул по прилавку восемь метательных звезд:

-- Эти возьму.

Торговец подул на пальцы: в его роду жест всегда приносил удачу. Да и день выдался холодный. Даром, что в долинах уже лист на деревьях. Исток Ветров высоко, и теплеет в нем поздно.

-- Четверть золотого.

Ежик кивнул. Хотел было наколдовать кошелек - подумал, что торговец, пожалуй, откажется брать магическое золото. Крикнул:

-- Господин Скор!

От соседнего прилавка не спеша подошел Рыжий Маг. Без лишних слов вынул кошель, развязал горловину. Еж запустил лапки в мешок: пожалуй, мог и нырнуть. Позвенел мелочью, вынул несколько белых листочков серебра. Сосчитал, кивнул, и толкнул по доске в руки оружейного купца.

-- Удачи тебе, колючий господин!

Рыжий Маг ухмыльнулся. Ежик снизу вверх посмотрел на него сурово, и Скорастадир тотчас сделал чинное лицо, подобающее Великому Магу Академии. Потом Дилин забрался по красно-белой мантии на плечо, и оба отправились искать госпожу Вийви.

-- Дорого взял, -- не поворачивая головы, шепнул Скор. - Здешние оружейники за четверть золотого дают дюжину, этот - всего лишь восемь.

-- У здешних заточка не такая, -- возразил еж-предсказатель. - Эти, говорят, могут в руку возвращаться, вроде как петлей летят.

-- Порежешься, -- недовольно буркнул Великий Маг. - Руки беречь надо!

-- Беречь надо такие руки, как у вас, госпожа! - эхом отдалось слева и чуть позади. Скорастадир развернулся. Так и есть: разлетелись по широкой улице, к воротам Академии, проскочили нужный прилавок. Нужный - это где Вийви покупала зелень. Обычно за зеленью ходят служанки. Чтобы зря не смущать торговцев, ведьма накинула светло-голубой простой плащ, глаз не поднимала... А когда пришлось платить, хитрость ее лопнула все равно. Руки-то не спрячешь. Сразу видно, чьи белые ухоженные, чьи - крепкие, в мелких порезах, с распаренными от стирки пальцами.

-- Что же вы сами за зеленью ходите? - не унималась любопытная зеленщица. Вийви только улыбнулась в ответ:

-- Хочешь, тебе такие руки сделаю? На всю жизнь? И ничем их нельзя будет испортить, ни стиркой, ни готовкой?

-- Ни утюжкой! - мигом добавила продавщица. - А за сколько?

-- Десять золотых.

Женщина поскучнела:

-- Надо обдумать.

Вийви аккуратно переложила три внушительных веника в свою корзину. Повернулась, точно угадав присутствие Скорастадира за плечом. Сунула корзинку ему:

-- Неси. А то про нас давно новых сплетен не сочиняли.

К Истоку Ветров подкрадывалась весна, и госпоже Вийви постоянно хотелось улыбаться неведомо чему.

Из боковой улочки, слева и сверху, выскочил посыльный. Бушма, второй еж Академии. Подкатился прямо под ноги, поклонился. Небрежно прищелкнул пальцами - взлетел так, чтобы людям не приходилось наклонять головы. Отбарабанил:

-- Госпожа Вийви, господин Скор, господин Дилин! Великий Маг, господин ректор Довреф..фьель, просит пожаловать. Спешные новости с Совета. Решено строить целых четыре школы: в Бессонных Землях - Школу Путей и Следов; на Побережье, в Фаластоне - Школу Ветра и Волн; в Вирхамате...

-- Это еще где? - шепотом удивился Дилин.

-- Потом объясню - шепотом ответил Рыжий Маг,

--...Наконец, четвертую - в Левобережье. Так и будет называться: Школа Северо-Восточной окраины! А пятую Школу, на которой будет все пробоваться, что потом пойдет в те четыре, будут строить здесь, в Истоке.

-- И это все тебе велено рассказать прямо на рынке? - удивилась Вийви - А еще нас, женщин, называют сплетницами!

Ежик хитро улыбнулся:

-- Господин Довреф..фьель жалеет денег на глашатаев. А так все узнают самое позднее, через октаго! Но я ведь главного не сказал: пятую школу и образование прочих четырех должен будет возглавить господин Скорастадир. Вот поэтому господин ректор и просит пожаловать: для вручения приказа и Пояса!

Скорастадир ошеломленно ссадил Дилина с плеча на прилавок. Почесал затылок. Ректор провел хитрый ход. И ведь не просто вызвал к себе, в личные покои, с глазу на глаз. По дороге из покоев Рыжий Маг еще успел бы что-нибудь придумать. Теперь же назначение объявлено во всеуслышанье. Отказываться и подсовывать кого-либо вместо себя - считай, сразу потерять лицо. Потому как главе целых пяти Школ позорно интриговать за ректорское место! Доврефьель уже и Пояс в Совете вытребовал. Попробуй, откажись от Пояса!

***

Пояс Охоты охватил изрядный кусок степи, и грабители очень скоро нашлись. Правда, они тоже быстро поняли, что обнаружены. Принялись нахлестывать коней - но волки шли резвее. Скоро темные пятна увеличились. Спарк различил лошадей: все гнедые, ни одной буланой или вороной, или белой, или какой еще. Люди в седлах выглядели куда пестрее: проводник насчитал два доспеха чешуйчатых, один красивый шлем-"виглав": с поперечным гребнем и красным плюмажем. Потом еще пять кольчуг, и три непонятных толстых халата: то ли стеганки-тегиляи, то ли бригантины, когда металл вшит между нескольких слоев толстой ткани. Так доспех меньше ржавеет и нагревается солнцем.

Прочие разбойники брони не носили. А всего их было четырнадцать. Почти полтора десятка, как проводник и предполагал. Братства собралось на пять человек больше. К тому же, было очевидно, что разбойники боялись: они нахлестывали и нахлестывали лошадей, не пытаясь собраться, развернуться и принять бой. Некоторые пытались стрелять с седел, но пока ни в кого не попали: завидев первую же стрелу, волки без всякой команды пошли зигзагом. Ватажники и Братство ругались сквозь зубы, но в седлах пока удерживались.

Наконец, Ратин на Аварге верхом, догнал последнего бандита. Волк сделал исполинский прыжок, чтобы его наездник оказался на одном уровне со всадником. Перепуганный конь шарахнулся в сторону... поздно: свистнул клинок атамана, и первый убитый разбойник закувыркался в свежей невысокой траве.

Только тогда банда сгрудилась кучей, отъехала в степь, развернула лошадей на ватагу. Не вся: один продолжал убегать к северу. Братство выстроилось против банды. Спарк хотел послать волков за беглецом, Ратин удержал:

-- Пусть разносит весть, что мы живы и мстим. Нам так будет легче, а мрази - страшнее... Стрелки, спешиться! Га-ато-овьсь!! - прокричал атаман без перехода. Спарк вздрогнул в седле, сказал своем волку:

-- Направо, в строй.

Хонар понятливо оскалился. Двумя скачками занял место на правом крыле, между Сэдди и Даленом вторым.

-- Не поджимай ноги, напрягаешься, - посоветовал волчий пастух соседу. Салех благодарно кивнул:

-- Привычка... Спасибо, что напомнил. О! Они пошли!

Спарк посмотрел вперед: ну да, разогнались. Дюжина. Как и тех, вторых. Хорошо ли дерутся? Сейчас узнаем...

Страх по-прежнему не шел. Проводник вынул меч, сам поражаясь, до чего спокойное и точное получилось движение.

И тут половина разбойников полетела с седел! Завизжали кони. Брызнули ошметки мягкой черной земли. Второй слитный щелчок: лесовики отпустили крученые тетивы. Но больше не сложили ни одного: уцелевшие быстро поняли, что в открытом бою им ничего не светит. Развернулись и бросились наутек - уже не на север, а кто куда, лишь бы сбежать. То там, то здесь на землю падали тяжелые вьюки или доспехи. Или раненые. Волки погнались без команды, не отвлекаясь на упавших: найдется, кому дорезать. Ратин остался со стрелками. Семерка мечников Братства преследовала стольких же разбойников. Кучей они еще могли бы сопротивляться. Но бандиты предпочли спасаться поодиночке.

Первого зарубил Местр. Волк сдернул врага с коня. Разбойник умело отмахнулся мечом: волк отпрянул, а Местр тоже вылетел из седла. Но поднялся раньше, и рубанул врага, пока он только разгибался.

Второго догнали Спарк и Мерил. Бандит поворачивался то к одному, то ко второму, не решаясь нападать, и так вертелся, пока подоспевший Дален Харам не вогнал в него три дротика подряд. Тело бухнулось в траву; ватажники развернулись к следующим врагам.

Третий оказался умелым бойцом: быстрым выпадом оцарапал плечо Рикарду, закрылся от удара Остромова... Волк под толстяком уже начал выдыхаться, и Остромов скоро отстал. Разбойник еще раз напал на Рикарда, но тот умело вывернулся и ответным ударом вскрыл на противнике остроконечный шлем, срубив верхушку. Конь лягнул волка под Рикардом; тот рванул бандита за пятку - всадник и лошадь рухнули на волка с ватажником. Тут налетел Спарк, и разбойнику пришлось оторваться от упавшего Олауса. Проводник быстро соскочил с седла, подбежал. Сделал плавное движение мечом понизу - враг не двинулся, ожидая настоящего удара. Отбил рубящий по голове, попробовал хлестнуть по ногам, потом вышел на красивое движение снизу вверх. Уклоняясь, Спарк двигался без слов и мыслей, словно бы наблюдая за самим собой со стороны. Разбойник завершил движение - и ошибся. Спарк ударил, прежде чем осознал это. Отрубленная голова в расколотом шлеме улетела точно под ноги Рикарду, выпутавшемуся, наконец, изпод рухнувшей лошади. Волчий пастух выдохнул и огляделся.

Сэдди волок на аркане пленного. Волки сгоняли в кучу ржущих и брыкающихся лошадей. Четвертая победа Братства оказалась быстрой: Дален, Местр и Мерил нагнали и зарубили еще двоих. Даже Остромов отстал удачно: как раз наткнулся на разбойника, спрятавшегося в промоине. Тот, видимо рассчитывал переждать погоню, и уходить в обратную сторону. Но с полусотни шагов волк его унюхал. Разбойник побежал, Остромов следом. Скоро понял, что опять не поспевает, и метнул, что было в руках: полупудовую боевую секиру. Добивать не понадобилось.

Братство собралось вместе. Убитых бандитов разложили двумя рядами. Припомнив, как ловко начали стрелки, Сэдди только головой покрутил:

-- Сразу бы нам столько народу!

Ратин промолчал, и велел отбирать доспехи получше, а что похуже, отволочь к опушке и прямо там закапывать, пометив место. Он рассчитывал скоро выйти к Круглому Камню и подобрать еще, может быть, нескольких лесовиков, извещенных Геллером.

Тут Спарка взял зубами за плечо старый Аварг:

-- Есть хотим. Мы больше не сменяемся. Всегда с тобой.

Волк недвусмысленно посмотрел на четырнадцать захваченных жеребцов:

-- Дай одного. Одного хватит. Пока что.

-- Постой... -- Волчий пастух направился к атаману:

-- Волки жрать просят. Хотят коня.

-- Так дай... -- атаман посмотрел в лицо проводнику и все понял:

-- Жалко лошадок?

Спарк молча кивнул.

-- "Добрый наместник - первая причина бунта" -- дернул плечами атаман. - Впрочем, я тебя понимаю. Уж лучше хороший конь, чем такая вот сволочь... -- Ратин махнул рукой в сторону пленного. - Его все равно придется убить.

Тут проводник сообразил:

-- Не так. Пусть его приведут сюда. И дайте ему коня. - Жестом подозвал Аварга. Склонился к жесткому острому уху:

-- Тот, которого сейчас отпустим, должен уйти живым. Но страху нагоните.

-- А еда? - десятник переступил с задней левой на переднюю правую.

-- Двенадцать свежих трупов лежат. Годятся?

Аварг так и сел на хвост:

-- Я хотел сразу людей. Но ведь люди - твоя кровь!! Думал, жалеешь людей. Не лошадей.

Проводник обхватил руками голову. Вот, называется, сберег лошадок. Теперь даже волки будут считать его кровожадным чудовищем... "А ну их всех в болото!" -- внезапно озлобившись, подумал Спарк - "С волками жить..."

Привели пленного. Волчий пастух посмотрел на него, и ничего не сказал. Бандит вздрогнул.

-- Вы все из него вытрясли?

Остромов почесал груши-кулаки:

-- Того, что нам полезно, все.

-- Закиньте его в седло, и держите повод. Отпустите, когда я рукой махну. Аварг!

Волк поднял голову.

-- Твои ребята хорошо помогли. Можешь взять дюжину, что разложена на траве, с них уже все снято...

Разбойник громко икнул.

-- ... А когда покончите с теми, можете взять этого! - проводник указующе выпрямил ладонь. - Но не раньше. Пусть ускачет хоть немного. А то никакой забавы не выйдет. И помни про договор, десятник!

Аварг понимающе оскалился: дескать, помню. Отпустим живьем. Но гнаться будем, пока не поседеет. Волчий пастух махнул рукой: Остромов кинул поводья разбойнику. Сказал почти ласково:

-- Езжай, соколик! Авось успеешь, пока тут с твоими дружками покончат...

Бандит судорожно сжал поводья и погнал с места прямым галопом. Ратин поглядел вслед из-под руки:

-- Его все равно дозорные свалят. Их-то никто не упреждал.

В ответ на это, Аварг закинул голову к небу. Над холмами поплыл дикий вой. Лошадь разбойника рванулась еще быстрее, и скоро исчезла из виду.

Остромов посмотрел на Спарка совсем другими глазами:

-- Ты хоть знаешь, как тебя теперь в городе встретят?

Волчий пастух не отвел взгляд:

-- Догадываюсь!

Здоровяк, наверное, подумал, что Спарк вырос в стае. Мало ли, какие там привычны волчьи обычаи. Уступил:

-- Добро. Тебе решать.

Ратин ухмыльнулся:

-- Думаю, ты хорошо сделал. Лошади живы. Безоружного резать не пришлось. Хоть он и ублюдок, а неприятно было бы. А что страху нагоним на всякую срань - так за тем и шли. Не забывай, Остромов, нам же главное их с Тракта выбросить. Тут что силой, что жутью - лишь бы помогло!..

"Наверное, я не этого хотел" -- подумал Спарк. - "Ну, или хотя бы не такой ценой." Потом плюнул на самоедство, махнул рукой и пошел к своим вьюкам: смазать Терситовой мазью порез Рикарда и неизвестно как заработанную царапину на ноге Мерила.

Пока возились с лекарствами, пока волки, весело перекликаясь, гнали по степи отпущенного пленника, наступил полдень. Братство двинулось на север, к Круглому Камню. Кто на захваченных гнедых, кто просто пешком, ожидая возвращения волков. Камень увидели уже очень скоро, но еще очень неблизко. Атаман послал Сэдди, Рикарда и Остромова - узнать, не ждет ли там кто. Скоро вернулся Салех, попросил еще шестерых лошадей. Еще через некоторое время, примерно на середине пути от места боя до Камня, Братство принимало пятерых лесовиков и приказчика из нового разбитого каравана.

Лесовики одевались так же, как и прежние, в бурое и коричневое. Но имена у них были другие, и характеры малось повеселее, чем у второй пятерки. Пришли Ньон, Селангор, важный Марк Маранц, веселый Смирре и серенький незаметный Тарс с непременным громадным луком, чуть ли не больше собственного роста.

Приказчик из разбитого каравана, именем Драг, сообщил: мелкие банды их обоз миновали дважды, устремляясь к югу, за добычей полегче. Все-таки здесь, у Круглого Камня, уже недалеко до освоенных земель Степной четверти. Можно напороться на городской разъезд: полусотня латников. С бандитами у горожан шутки плохи. Надеясь на это, купец, видимо, расслабился - что его и сгубило. Ночью на составленные кругом повозки напала сильная и свирепая банда, не меньше пяти восьмерок. Драг прикинулся убитым, когда пара охранников еще отбивалась, и потом кое-как выбрался из свалки к лесу.

В лесу его подобрали охотники, которых шустрый Геллер, во искупление собственной робости, отловил на северной опушке, почти под ГадГородом. Гренхат встречал много охотников, да только соглашались подставлять голову далеко не все. Пятерка Маранца, однако же, согласилась. Несмотря на свой надутый вид, Марк сообразил, что в заимке от сорока хватких убийц не отсидишься. И лучше сразу покончить с неприятными делами, чем потом все лето шарахаться от каждого куста.

Ратин сразу же велел становиться на ночевку, и принялся рассылать дозоры. По всем признакам, завтра им предстоял бой с поредевшей бандой Ильича - той самой, которая сожгла Волчий Ручей. Поэтому атаман придирчиво осматривал оружие, даже одежду, опрашивал людей: не устал ли кто, не натер ли ноги. До сих пор с такой крупной шайкой сталкиваться не приходилось. Даже сильно разросшаяся, дружина все равно проигрывала числом почти вдвое. Дело предстояло нелегкое.

***

Нелегкий разговор с ректором Доврефьелем - больше спор, местами переходящий в скрытые угрозы и сдержанную ругань - вымотал Рыжего Мага до донышка. Скорастадир просил волшебников себе в помощь. По его прикидкам, выходило, что на каждую школу нужно не меньше десяти магов. Значит, полсотни на все Школы. Да ведь во всей Академии с учениками вместе нету и половины! Потому-то Доврефьель и возражал так упорно.

Наконец, Маги сошлись на том, что в первой Школе - Школе Истока - для начала хватит пятерых. Сам Скорастадир, как ректор Школы. Вийви, преподаватель лечебной магии. Бушма, ученик Дилина - будет вести предсказания и то, что Спарк давешней зимой обозвал нездешним словом analitika. Самого Дилина, естественно, ректор не отдал: лучший провидец Леса. Надо же и Академии что-то оставить. Привел подходящую к случаю цитату из древних мудрецов: "Когда отмирают корни, рябина теряет крону" -- и еще что-то в том же духе. Скор поскрипел зубами, но согласился. Потом успокоил себя тем соображением, что ведь и в Академии нужны будут друзья.

Зато ректор охотно отдал Сеговита. Не слишком удачливый в Академии, старик при стройке и оснащении Школы поразил всех умением поставить дело. Строители слушались его, как родного папу. Все материалы, магические инструменты, приборы и книги немедленно находились. Все планы, сметы, списки и прочие бумажки содержались в отменном порядке. Золотой грифон Панталер, назначенный в Школу Истока учить магии Воздуха, даже сочинил в честь Сеговита хвалебную песню. Правда, на грифоньем клекочущем языке. Так что песню никто не понял, и спеть ее в день торжественного открытия Школы Панталеру не дали. Но грифон не огорчился.

Огорчился Скорастадир. Великий Доврефьель так неохотно выделил первую пятерку магов... А ведь предстояло устроить в разных частях необъятного Леса еще целых пять Школ! Да и главную Школу развернуть, чтобы в ней имелся хоть бы отдельный учитель на каждую Стихию - а не только на Огонь, Воздух, Разум и Жизнь. В конце концов, Скорастадир понял, что медленное и вялое воплощение замысла может его вовсе сгубить на корню. На что и пожаловался Доврефьелю при первой же возможности. Ректор не ответил ни да, ни нет, и вообще провел встречу так осторожно-скользко, что Рыжий Маг даже задумался: а может быть, ректору именно того и надо? В смысле, чтобы создание Школ не удалось?

***

-- Удалось даже их сосчитать... -- Рикард судорожно вздыхал, глотая воду из долбленки. - Пять восьмерок и еще трое. Драг молодец: в свалке точно определил. Главный - чернобородый крепкий мужик, широкоплечий, но не сильно высокий... Его действительно называли Ильич, сам слышал... Дайте еще воды!

Олаус подобрался к разбойничьему стану на брюхе, и почти день пролежал в ложбинке, под палящим солнцем, собирая нужные сведения. Они очень хорошо стыковались с новостями, которые принесли волки. В степи двигался еще один караван, и выслеженная усатым банда как раз готовилась напасть на него. Замысел Ильича был прост: дождаться, пока тридцать телег втянутся в котловину между рядами холмов, а потом навалиться кучей со всех сторон. Волки насчитали всего две восьмерки погонщиков и столько же охраны. Так что внезапное нападение вполне могло получиться.

Встреча шайки с караваном предполагалась завтра. Братство остановилось на дневку, и Ратин использовал передышку полностью. Во-первых, для учения стрелков: до полудня они азартно кидали стрелы по шлему на вбитом колышке. Выясняли, кому достанутся обещанные атаманом три золотых. После полудня Спарк лично проверил, чтобы у всех остались в колчанах только тупые охотничьи стрелы-томары. Обычно томарами оглушали ценного пушного зверя, сберегая мех. Сегодня волчий пастух придумал для них другое применение.. Все мечники верхом на волках атаковали стрелков. Стрелки пытались выбивать их из седел этими самыми тупыми стрелами. Волки набегали хорошо выученным зигзагом, стрелкам приходилось попотеть. Но, вместе с новоприбывшими, их оказалось чуть ли не вдвое больше мечников. Так что доскакать до линии не сумел даже Спарк - хотя три раза удерживался в седле дольше всех.

Сам Ратин, взяв с собой только Драга, отправился к югу: проведать Некста и забрать лошадей. Замысел атамана тоже особенной хитростью не отличался. Чтобы напасть со всех сторон, бандитам придется растянуться в цепочку. Каким бы внезапным ни оказалось нападение, сколько-нибудь времени охрана каравана продержится. Так что удар всей дружиной по одной стороне бандитской цепочки позволит уравнять численность. При удаче, даже получить перевес. А потом Ратин собирался действовать клиньями - так, как памятная разбойничья дюжина чуть не разбила Братство во втором бою. Но для этого нужны были лошади. Вот за ними атаман и отправился.

Во-вторых, Братство использовало передышку для починки и лечения. Спарк прикончил два из трех кувшинчиков Терситовой мази, щедро обрабатывая потертости, ссадины и порезы. После учения отослал пятерых лесовиков чего-нибудь подстрелить на ужин, а прочие в это время откопали глубокие ямки - чтобы костров не было видно в степи.

В-третьих, сразу после учений волки и незанятая часть дружины разъехались по всей округе. Сильнее всего проводника беспокоило, не проскочила ли какая особо хитрая шайка им за спину, к югу. Где-то там неспешно ползли три или даже четыре каравана из ЛаакХаара. И еще неизвестно, поверят ли их вожатые хлеботорговцу в синем плаще, которого Спарк завернул назад от сгоревшего хутора. Если решат все-таки продолжить путь, могут пожалеть. А могут и не успеть пожалеть. Так что почти вся дружина разлетелась дозорами на разные стороны. Скоро дозорные привели еще одного рослого неробкого парня по имени Торак - тоже уцелевшего от разграбленного обоза.

Ратин вернулся с табуном и почти здоровым Некстом. Второй раненый, так и не назвавший своего имени, умер ночью. Ратин застал Некста за установкой могильного камня. Помог закончить печальное дело, и тотчас побежал в табун, к своему вороному. Потом вместе с Некстом свернули шатер, навьючили лучшие доспехи - остальные так и оставили прикопанными в овраге - и двинули к северу. Уже под вечер, когда вернувшиеся из леса охотники жарили добычу на ужин, а со всех сторон съезжались дозорные, Ратин соединился с дружиной. И тотчас принялся за четвертое дело: упорядочение разросшегося войска.

Назначили двух старших: над мечниками Сэдди Салеха - несмотря на говорливость, дело он знал. Над стрелками Крейна: он хоть был и не лесовик, но стрелял отменно. В ту же дюжину направили Кони Далена. Кони был известен полесовщикам, и знал, как добиться от них работы, никого не обидев.

Торака проводник сперва думал поставить среди стрелков: парень не поленился приволочь щит, и мог бы прикрывать охотников на поле. Ратин отсоветовал:

-- Лучше его в Братство: там он не будет гонор показывать. А если заупрямится назначению, тут же его и зарубить.

-- Человек нам помочь пришел, а мы его рубить?! - изумился Спарк. - То есть, я про доброго наместника уже усвоил. Но не слишком ли ты палку гнешь, атаман?

Атаман фыркнул:

-- Вот он-то как раз в поисках приключений пришел, и хочет больше себя показать. Ты пока отвернулся, Торак уже успел с тремя братьями Бестужа повздорить, а с Остромовом чуть не подрался. Он должен сразу тебя признать, и все остальные должны сразу тебя признать, иначе какой же ты командир?

Спарк почесал затылок. Как же это он драку прощелкал? Будто и ватага небольшая, и все на виду, и все делом заняты...

-- У меня не слишком хорошо получается. Хочешь на мое место? - напрямик спросил волчий пастух. Ратин не опустил глаз:

-- Меня к этому всю жизнь готовили, я же сын боярский все-таки.

-- Так давай грамоту на тебя перепишем. Почему нет?

-- Я знаю войско, ты знаешь землю, весь край. Волки тебя слушаются, не меня.

Проводник снова потянулся к затылку. Опустил руку. Прижмурился на склоняющееся в лес солнышко. Протянул:

-- Хорошо... Тогда всех объединим в одну пятерку: охранников, которые не присягали, и Торака. И избавимся от них при первой возможности. Например, оставим в подарок тому самому каравану, вроде как усилить охрану. Сейчас я Тораку об этом скажу под тем предлогом, что такому лихому парню место среди бойцов, а не среди лесовиков. А если что не так пойдет, ты, Ратин, его и зарубишь.

Ратин согласно кивнул и ухмыльнулся:

-- А ты тоже хитер.

***

Хитрость есть непременное условие длительного и успешного правления. Великий князь ТопТаунский усвоил это правило еще в отрочестве. И потому не стеснялся в способах использования разведчиков и тайных дознавателей всякого рода.

Сегодня Великий Князь принимал разведку, вернувшуюся с юга. Из ГадГорода. На простом деревянном столе - правда, выскобленном и выглаженном - раскатили большую карту. Посольство зиму просидело в городе под видом поиска жениха для младшей княжны. Княжеские слуги правдами и неправдами излазили все закоулки, рассыпали немало золота на подкупы и подарки. Итог этого всего сейчас излагал князю чистенький невысокий секретарь посольства.

-- ...Город в хороших стенах, за ними следят и все время подновляют. Городская стража сытая, но обучена хорошо. Каждые четыре дня у них малые учения, по восьмеркам. Каждый месяц - одно учение побольше, по уличным отрядам. Дело в чем: ихние выборные от каждой четверти между собой не то, чтобы прямо враждуют. Но наступить друг другу на хвост всегда рады. Так что зубки точат и чистят... -- неприметный человечек улыбнулся. Собравшиеся поняли: он свои зубы тоже не под лавкой в паутине прячет.

-- ...Купцы городские все врозь. Пол Ковник не за нас, как о нем говорят. А на самом деле он стоит за Финтьен. Нашу руку он держит, пока мы блюдем торговый путь на запад, и банды оттуда гоняем. Сам он старый, но выглядит моложе вас, князь. Может, зелье какое пьет. Хотя, в том городе с колдовством, как и везде: костер.

Князь понимающе опустил веки. Опытный и хороший воин, он ненавидел магию. Не по чести выходит: одному надо войско собрать, приготовить пути и ночевки, холмы зерна, груды винных бочек, ладьи, переправы, коней... А второй пришел, ручками два раза махнул - и все прахом. В своем государстве магическую отраву князь выжигал нещадно. Даже древние роды не жалел.

-- ... Самый упорный и сильный соперник Пол Ковника - Корней Тиреннолл, степной четверти. Вот карта. Этот край, где синим подкрашено - мокрая четверть, "Усянка" по-ихнему. Тут с юга сплошные болота, от леса сильным войском не подойдешь никак. Кварталы Усянки углом доходят до Ратушной площади - площадь точно в середине города. А границы между четвертями - не стены с воротами, как оно везде принято. Напротив, границы - широченные проезды сквозь весь город. От ворот до ворот. Застройка разнится оцень сильно. Усянка - улочки путанные, кривые, как придется. Солянка, северная четверть, напротив Усянки... вот отсюда и вот так, клином, тоже к Ратуше выходит. Называется Солянка, потому что соль с севера ввозит. Там самое сильное купеческое братство - торговцы солью. Их выборный - Айр Бласт. Ратуша держит его за шута, но, по-моему, зря. Его лучше всего купить подчеркнуто вежливым и уважительным обращением. Церемониалом. Выборный от мокрой четверти - Айр Болл. Его можно просто покупать. Жаден, как и все...

Распахнулась некрашеная дверь тайной комнаты. Быстрым шагом влетела младшая дочь князя.

-- Ну, и за кого же меня твоя светлость просватала?!

Князь собрался рассердиться, но, сам для себя неожиданно, улыбнулся. Четыре советника вокруг стола задвигались.

-- Сидите! - милостиво разрешила гостья. Убрала за спину светлые косы. Сощурила серые глаза:

-- Мой дорогой и уважаемый отец! Я желаю знать, с кем мне доживать оставшийся век! Сгораю от нетерпения и любопытства... -- стряхнула незаметную соринку с голубого шелкового платья. Притопнула рыжим каблучком:

-- Разве не видно?

Пятеро мужчин захохотали в голос; князь - громче всех.

-- Это ей пока пятнадцать весен, а что потом будет?

-- Точно, пора женить!

-- Ага. Только, ваша светлость, когда сваты появятся, достаточно милостивого наклонения головы. Не надо в ноги падать и кричать: "спасители вы мои!"

-- Вот язва! И как она узнала, что мы здесь?

Княжна надула губки:

-- Так ведь ясно же, что папа на ГадГород нацелился. Там карта? Вот ее в библиотеке уже пять месяцев незаметно...

Князь крякнул. Неприметный секретарь посольства тихонько выругался:

-- Говорил же, срисовать!

-- Ладно! - прогремел князь. - Потеснитесь там... Садись дочка, раз пришла. Послушай. Не повредит. Заодно и ответ на свой вопрос получишь. Продолжай!

И секретарь, как ни в чем ни бывало, продолжил свое повествование:

-- К Корнею Тиренноллу, который выборный от Степны, тоже ключик есть. Он поддерживает ЛаакХаар и Тракт. Наложим руку на Тракт - возьмем Корнея за горло. Теперь еще пару слов о застройке. Солянка и Горки, то есть северная и западная четверти, застроены четкой сеткой улиц. А в Степне вовсе иначе. Там каждый дом замкнут, окна только во внутренний двор. Так они хутора в Пустоземье строят. Только хутора деревянные, а дома в городе почти все каменные. Ну, посады перед стенами - хибары из чего попало. Так их перед приступом все равно пожгут...

Князь потер ладони. Протянул их над картой:

-- Может, все-таки лучше договориться миром? Взять-то возьмем, да мне ведь нужен богатый данщик, выход к южному железу. А не труп доблестно павшего храбреца...

***

Храбрецов хватило с обеих сторон. Охранники каравана приняли бой и успели составить фургоны в круг - хотя и потеряли нескольких человек. Разбойники отошли ненадолго, но тоже не отступили. Принялись готовить удар по кольцу. Привязали между парой коней толстое длинное бревнотаран, чтобы сдвинуть или опрокинуть телегу - и ворваться внутрь лагеря. А там уже скажется их численное преимущество.

Вернее, могло бы сказаться их численное преимущество. Потому что сразу, как над холмами заорали бандиты, Ратин подал знак - и на противоположный склон котловины мерным шагом выступило Братство Ручья. В середине степенно шагали лесовики со своими громадными луками, из которых невозможно стрелять в седле. Вели запасных коней, нагруженных вязанками стрел. Справа от стрелков рысил конный клин: все мечники Братства, и с ними пятерка набранных под дороге охранников. Головным ехал Ратин, рядом с ним - Спарк. По другую руку от Ратина усатый Олаус держал знамя. Ведь теперь у Волчьего Ручья было даже свое знамя: Спаркова церемониальная курткахауто, растянутая на крестовине из ореховых палок.

А левый край полесовщиков охранял другой клин - низкий и серый. Волчий. Со своего места Спарк не мог видеть стаю, но знал, что там все, кому Нер разрешил участвовать. И давний знакомец Хонар, и быстрый Некер, и старый Аварг, съевший зубы на стремительных бросках по степи.

Увидев строй, охранники каравана замерли в недоумении. Бандиты тоже настороженно завертели головами, не понимая, кто явился, с кем воюет, и почему не замечен дозорными.

Тут Крейн, единственный уцелевший при штурме Ручья, высмотрел чернобородого главаря, и рассеял недоумение:

-- Ильич!! Готовься, гаденыш!!

Разбойники нестройно заорали - и потеряли те драгоценные мгновения, когда еще могли собраться кулаком. Охотники выпустили стрелы; волки и всадники двумя остриями ударили по бокам - а со спины насели обрадованные подмогой охранники каравана. Банда Ильича перестала существовать. Одиночек, брызнувших россыпью по степи, гнали вдвоем-втроем, не давая ни опомниться, ни толком ударить. Волки сдергивали бандитов с седел - если не вырывали горло тотчас, то уж охотники по пешим не промахивались.

Еще до полудня все закончилось. Спарк очень удивился, что обошлось без потерь. То есть, караванщики потеряли пятерых: разбойники порубили, пока повозки заворачивали в круг. А вот у Братства даже легких ранений насчитали меньше, чем на руке пальцев.

-- Ничего удивительного, -- пояснил Ратин. - Закон прост: если перевес большой, то каждому врагу приходится отбиваться от двоих-троих. Ему не до ударов! Он и закрываться-то едва успевает. При этом из каждой пары нападать может только один. Прочие одним присутствием делают достаточно: разбойник их боится, и даже от прямого противника закрывается плохо. А с каждым выиграным поединком перевес увеличивается... Будь они так хороши, как те двенадцать, тогда еще могли бы отбиваться. Например, кинуться на стрелков. - Атаман повесил шлем за седло, отвернул подшлемник, и с наслаждением почесал голову. - Только и тогда мы бы их перебили. Посадили бы лесовиков в седла, отвели подальше. Я для того и хотел, чтобы кони были у каждого, а волки освободились для преследования или обхода...

Проводник кивнул и отъехал к владельцу каравана. Тот направлялся в ЛаакХаар, и Спарк решил убить сразу трех зайцев. Он разыскал пятерку Торака, которой предложил отправиться с обозом. Вопервых, так он исполнял обещание - отпустить Мерила, Местра, Далена-второго и Драга, по миновании в них нужды. Во-вторых, избавлялся от самого Торака - пусть проявляет свой гонор в другом месте. В-третьих, прикрывал пощипанный караван на тот случай, если какая-то шайка все же ухитрилась прошмыгнуть мимо дозоров к югу...

Управившись с делом, проводник загнал коня на высокий холм, и некоторое время отдыхал, бездумно оглядывая зеленый ковер, различая влажные впадины по особенно сочному оттенку - а сухие места по звездочкам первых цветов. Еще немного - и степь полыхнет алым, голубым, золотым или рыжим, а небо - синим, лиловым, багровым и неистово-красным. Наберет силу Месяц Молний: над головой ударят грозы, из-под ног к свету и жизни рванутся зеленые копья. До времени Васильков и Вишен трава успеет подняться по пояс. В середине лета даже коню не составит труда спрятаться...

"Так вот оно и было," -- внезапно подумал парень. - "До двадцати пяти лет за батькой по степи поболтаешься, погоняешь злых татаровей... Ну или там немирных чукоч... Глядишь, уже и вырос. Избу срубить - знаешь как. Коня в плуг тоже знаешь, как заводят. Мечом ударить сумеешь. Чтобы слышать, как земля поет, ведь большего и не надо! Кабы не начальство, не недоимки с налогами, так что не жизнь? А ведь получается", -- спохватился проводник, и даже беспокойно переложил поводья, - "Что во всяких там фантастических книжках именно из-под начальства бегут. Кого ни возьми, все в князья-вожди-бояре выбиваются уже на двадцатой странице. Век проходить простым каменщиком - кто ж про такое пишет? Разве ради такого из мира в мир побежит кто? Ха, если бы дома могли себя проявить, небось, и писатели давно бы обанкротились: жизнь стала бы интереснее любых выдумок... Может, потому и завелась по всей Руси великой чертова прорва ролевиков, да всяких там хиппарей с байкерами?"

Подъехал Ратин, поставил вороного справа. Спросил осторожно, вполголоса:

-- Что, по-прежнему чувствуешь себя проволокой в горне?

Волчий пастух улыбнулся:

-- Теперь уж скорее кораблем. Вот так знаешь, вынесет на волну, поглядишь, куда править: маяк там-то и там-то. А потом опять вниз! И только холодная вода через борта плещет, а куда плывешь, и правильно ли - не видать, пока снова не подымет.

-- Ты бывал на море?

"Ага!" -- чуть было не ответил Игнат. - "В Паланге, в Сочи и даже на Кипр почти поехал, когда отцу удалось раз в жизни заработать..." Спарк вздохнул, повернул коня к стоянке, отозвался:

-- Не так сам бывал, как бывалых людей слушал. Ты по делу?

Ратин согласился:

-- Точно, по делу. Мы ведь уже почти на городских землях. Две шайки из тех трех, что волки нашли, мы вырубили. Дальше на север хода нет; а, между тем, третья банда еще куда-то делась. Думаю, или далеко в степь отошла, что вряд ли: волки тут уж все избегали. Или, напротив, где-то на лесной опушке прячется, туманом ей в голову. И надо нам ее найти поскорее, пока лесовики не сочли, что все уже закончено, и не решили разойтись по домам. Так вот, что я думаю сделать...

Спарк ехал рядом, слушал рассуждения атамана, поддакивал или возражал - и почти забыл, о чем думал только что. Лишь напоследок мелькнуло: "А все же здорово мы пятый бой провели. Научились. Вот бы Ирке похвастаться!" -- но и эта мысль скоро стерлась. Кони спускались в котловину, откуда уже вытягивался спасенный караван. Братство и лесовики привычно стаскивали брони с убитых разбойников; волки уволакивали тела за холмы - Спарк велел, даже если будут есть трупы, делать это так, чтобы никто не видел. Людоедов нигде не любят.

Пятерых охранников с почетом похоронили высоко на горке, не поленившись прикатить снизу внушительный валун. Наконец, двинулись вслед за караваном, возвращаясь к пепелищу Волчьего Ручья. Ехали медленно, разослав дозоры из волков и всадников во всех направлениях.

***

-- Направлений работ уже больше, чем людей! - Рыжий Маг резко опустил кулаки на мозаичный стол. - Дай же мне хоть кого-нибудь на Школы! Совет требует, чтобы к осени уже в Левобережье начинали. Вынь своих пер... стариков из Башен, все равно ведь Башни мало чем помогают!

Ректор опустил голову. Терпеливо сдерживать гнев - свой и чужой - он научился давно.

-- Людей почти нет, Скор! Я раздам все на Школы, а что тут останется? Академия ведь тоже нужна. И Башни нужны, нужна Сеть. Сеть - единственное пока, что объединяет Лес. Сам сообрази, если по Сети перестанут ходить письма, если мы лишимся глаз и ушей на окраинах, мы же не сможем вообще ничего.

Рыжий Маг остановился и выдохнул так, что заколыхались мантии - на нем красно-белая, на собеседнике - черная.

-- Тогда надо инициировать еще с десяток магов высшего посвящения... -- медленно произнес он.

-- Упадет качество! - возразил Доврефьель, -- Не у всех достаточно выдержки и характера быть Великим. Думаешь, нас с тобой на весь Лес двое только потому, что я боюсь соперников?

Рыжий Маг рухнул в деревянное кресло, которое под здоровяком жалобно скрипнуло. Взъерошил крепкими пальцами и без того спутанные волосы. Прорычал:

-- Мы теряем время! Дилин каждый день видит кровь во сне. Скоро большая война на востоке. Восток - значит Болотный Король. Придумай же что-нибудь, пока Владыка Грязи не придумал!

Ректор вздохнул почти так же тяжело и сильно, как только что - Рыжий. Подошел к неприметной сводчатой двери в стене:

-- Вот, как раз придумал. Давай, посоветуемся.

Скорастадир заинтересованно подскочил: в тайные покои Доврефьель его еще ни разу не приглашал. Вошел в небольшой коридор. Проследовал за ректором на узкую крутую лесенку. Наконец, оказался в комнате под крышей маленькой башенки - Скорастадир сразу вспомнил, где она находится, и откуда видна снаружи. Башенка возвышалась на краю ущелья. По преданию, в ней держали наблюдателя самые первые маги - основатели государства; первые, кто назвал лес - Лесом.

В круглой комнатке с пятью окнами на все стороны света теперь находился только небольшой прямоугольный столик: коричневые ножки под темно-рыжей столешницей. На столике Скорастадир заметил модели нескольких Башен Пути, связанные мерцающими нитями - конечно же, изображавшими магическую Сеть. "Вот почему ректор так яростно отстаивал магов в Башнях", -- сообразил гость. - "Как же я сразу не подумал! Он ведь с Сетью возится после той карты, где стихии лицами обозначались. По той карте мы, помнится, не сходя с места, открыли узел Силы за месяц пути к северу."

Подойдя еще ближе, Рыжий Маг различил едва заметную пульсацию Нитей между игрушечными башнями. Модель оказалась действующей. Скорастадир заинтересованно шагнул вплотную. И тут уловил краем глаза на стене между окнами нечто, не менее любопытное. В простенке висел тяжелый одноручный палаш: прямой меч с односторонней заточкой, сабельной рукоятью и защитной дужкой над пальцами. На клинке слабо мерцали зеленые буквы, которые Скорастадир легко прочитал, не сходя с места.

-- Так ты тоже воевал?! - вскричал Рыжий Маг, изумленно выкатив глаза. - Ведь это наградное оружие, и я его прекрасно знаю. Сам таких два вручил, за храбрость, и один имею... А где?

-- В Бессонных Землях, -- коротко ответил Доврефьель. Скор ошеломленно открыл и закрыл рот.

-- Вот смотри! - ректор невозмутимо показал на столик. - Сейчас работаю над такой мыслью. Допустим, мы идем по лесу где-нибудь на границе. В тумане, естественно...

-- По самые уши, -- хмуро кивнул гость, - Уж Владыка Грязи постарается.

-- А хотим заглянуть вперед. И вот, допустим, входим в транс где-нибудь тут... -- крепкий палец с аккуратно подстриженным ногтем тронул деревянную фигурку сидящего человечка между Башнями.

- Обычным заклинанием Вызова достаем ближайшую Нить, -- светящаяся полоска на модели послушно изогнулась в указанную сторону. - По Нити дотягиваемся до Башни. На Башне тоже стоит маг... Ну, я поленился отдельную фигурку резать... Вот. Он подчиняет какую-либо птицу... или зверя... в том примерно месте, куда хочет заглянуть этот, сидящий. И смотрит ее глазами. А потом образ, который увидела птица, по Нити отсылает сидящему. Ну, то есть тому, кто дергал Нить. Понятно?

Скорастадир нахмурился:

-- Я бы радоваться должен, что ты такую великолепную вещь придумал. В самом деле, подчинение никогда не удавалось делать на ходу. Заклинание, как и все, сочетающие Жизнь и Разум, требует уйму силы. Надо делать возле мощного источника, и Башня вполне подходит. Но чтобы потом картинку по Нити передавать - как ты вообще сообразил? Только я не радуюсь. Потому что теперь ты никого из Башен не отдашь!

Доврефьель грустно кивнул:

-- Не отдам.

И первым направился к выходу.

Вернулись в приемную. Ректор разлил по серебряным стаканчикам вино. Усталым движением толкнул к Скорастадиру блюдо с нарезанными яблоками. Скор поднял отчаянный взгляд: хоть пару магов? Ректор сожалеюще покачал головой: нет. Извини.

И вышел в большую дверь. Скорастадир посмотрел на зажатый в руке стакан. Сдавить бы его крепкими пальцами - как бы хлестнуло красным вином по скатерти! А потом смятое серебро в стену, со стуком и хрустом... Открыть дверь всем телом, чтобы петли вышли из косяка...

Господин Скорастадир грустно улыбнулся. Хватит ему Теграя с Нетераем. Никаких больше истерик. Рыжий Маг поставил серебряный стакан на стол и легонько погладил жесткой ладонью.

***

Ладони у проводника загрубели не хуже пяток. И даже поперек пальцев протянулись бугры мозолей. Спарк читал, такие получаются от весла - если родиться викингом и с двенадцати лет плавать на драккарах. А еще такие мозоли в непривычных руках вызывает оружие: в бою не обращаешь внимания на натертые ладони. Там даже и порезы с ушибами проходят незамечеными: главное, жив.

Но теперь выдалась небольшая передышка. Братство уже четвертый день не сражалось. Понемногу всплывали дела и заботы, оттесненные погоней на задний план. Стояли лагерем у пепелища Волчьего Ручья: озерцо давало достаточно воды для людей и лошадей. Волки же отправились прочесывать Тракт, в поисках новостей. Искали ту загадочную третью шайку, которую по пути на север Братство так и не встретило. Пока искали, нашли еще двоих человек - опять охранники каравана, разбитого полторы октаго назад. Парни - их звали Ридигер и Сегар - попали в плен к разбойникам. Ночью те намеревались подпалить караванщикам пятки и пытать в поисках закопанных кладов. Но вечером случилась какая-то стычка, бандиты передрались между собой. Под шумок Ридигер перегрыз веревки на товарище, а потом Сегар освободил его. Уползли не к лесу: знали, что опушку прочешут в первую очередь. Откатились в поле, в небольшую котловину, и два дня лежали там без воды, боясь поднять голову. Как раз по степи носились конные отряды - сперва банда Ильича, потом еще какието... "Наверное, мы и были" -- подумал Спарк. На третий день не утерпели, отправились искать родник. Нашли, но заплутали в чаще. Словом, пока вылезли снова на Тракт, да пока встретились с волками - почти двенадцать дней прошло.

Оба караванщика охотно взяли оружие и принесли Спарку личную присягу. Кроме них, добавилось еще целых семь лесовиков. Волчий пастух даже не все имена запомнил. Помнил только, что появился второй Бестуж. Да еще запомнился высокий старик с ухоженной бородой - Щур Сновидец. Щур сказал, что Геллер обежал всех, кого можно, и что больше из леса никто не придет: там никогда не жило особенно много людей. И ведь не каждый согласится подставлять голову ради малопонятной "безопасности Тракта". Геллеру пришлось тогда заговорить о "безопасности окраины", как будто Спарк был воеводой ГадГорода, обязанным защищать целый громадный край, восемь дней пути. Но без хитрости Гренхата ни один лесовик и вовсе не поднялся бы: до Тракта охотникам никогда не было дела.

Так или иначе, дружина разрослась до трех десятков человек. Ратин даже пошел на рискованный шаг: позволил объявить, что осталась одна шайка, возможно - две. С их поимкой можно будет поделить добычу и разойтись по домам. Все-таки он верховодил ополчением - не армией - и понимал, что нельзя слишком долго держать людей в неизвестности. Зато на волне облегчения, вызванного хорошей новостью, никто не сопротивлялся ежедневным занятиям. Лесовики обстреливали мечников тупыми стрелами, а те пытались нападать: то верхом на лошадях, то на волках, для пущего разнообразия.

На третий день атаман решил, что ватага и Братство сработались в достаточной степени. После полудня он отправил два сильных конных отряда -- "сторожи": дюжину на север, восьмерку на юг; десятерых оставил отдыхать и беречь стоянку. Всадники должны были не столько разведывать Тракт - с этим уже отлично справлялись волки - но, в основном, подбирать и сопровождать караваны. Чтобы поскорее восстановить движение на Тракте и доверие купцов к Волчьему Ручью.

Сторожи встретили два каравана, упрямо ползущих из Железного Города. Владельцы повозок очень обрадовались: наслушавшись встречных с севера, они ожидали худшего. Однако - Спарк еще раз восхитился купеческой лихостью - назад не свернули. Оба каравана насчитывали по двадцать фургонов. При каждом обозе состояло по дюжине охранников, не считая возниц. Купцы надеялись отбиться: они знали, что численность обычной банды редко превышает две восьмерки. Когда нет военной дисциплины, с большим количеством своенравного разбойного люда одному вождю не управиться. Если, конечно этот вождь - не исключение, наподобие того же Ильича. Орава Ильича, скорее всего, разбила бы оба каравана. Да только кости знаменитого разбойника, наверное, уже побелели: на северном небосклоне второй день рокотали грозы.

Грозы выгнали из леса очередную шайку, и заставили ее отбежать на переход к югу. Это бандитов и сгубило. Утром следующего дня волки, разведавшие место разбойничьего стана, провожали к нему всадников Волчьего Ручья. Ехали семеро лесовиков: Бестуж и его братья Котам с Годвином; болтун Ласе, под тяжелое тело которого долго искали крепкого коня. Оставили бы в лагере, да Ласе уж больно хорошо стрелял: мог выпустить в воздух половину колчана, целую дюжину стрел, за то время, пока первая долетала до земли. Вслед толстяку погоняли одинаковых гнедых лошадей Ведам, Говор и Крен - молчаливые, как всегда. От Братства выступили Дален Кони и Крейн; неизменные дозорные Рикард и Остромов. Раскачивался в седле полностью выздоровевший Некст. Хмуро оглядывал степь Сэдди Салех, вместе с Арьеном похоронивший изрядную долю своей прежней живости. Ратин остался в лагере. Отряд - первый раз в жизни - вел Спарк.

***

-- Спарк жив. Торговец шерстью, Ведам Таран, ты должен его помнить, он же тебя нанимал год назад... Встретил его на Тракте, с конной сторожей из Волчьего Ручья. - договорив, Берт Этаван положил локти на стол. Неслав изобразил удивление: поднял руку к затылку.

-- Я-то был уверен, что им крышка... Их с караваном оставалось только пятеро: Ратин, Спарк, Огер, Остромов, Олаус... Ну, Некст еще. Так они с Огером вдвоем за одного мечника еле дотянут. А на Ручей напало - шутка сказать, десять восьмерок. Во всем городе, наверное, столько бандитов нет... То есть, я думал, что нет. Да ведь я уверен был, что никакой караван не устоит!

Купец взъерошил бороду:

-- А еще Таран говорил, что дружина Ручья теперь очень большая. Одной конной сторожи человек двадцать. Кроме охраны, он еще в лагере видел, не меньше трех рук суетилось.

Неслав Шераг подскочил на лавке:

-- Откуда он мог столько набрать? Он бы никак не успел в город и обратно! Или... -- брюнет задумчиво вернулся к столу. На этот раз уже без всякой игры почесал голову. Протянул:

-- Может, Ратуша помогла? Помнишь, я говорил, что Ратин все под Ручей копает?

Берт кивнул:

-- Тогда с твоим замыслом надо поторопиться.

***

Торопливые сборы никого не спасли. Конечно, разбойники выставили дозорного. Тот даже успел чего-то прокричать. Около десятка бандитов вскочили с попон. На этом их везение и закончилось. Спешенные стрелки без суеты выбивали мечущихся по стоянке разбойников; Братство рысью зашло от солнечной стороны. В галоп поднялись, когда могли различать цвет волос под грязными головными повязками. К этому мигу охотники утыкали стрелами восемь разбойников из шестнадцати. Прочих конные стоптали и порубили так быстро, что Спарк не успел ни разволноваться, ни порадоваться тому, что не успел разволноваться.

Очередная шайка перестала существовать. Братство сноровисто обдирало с убитых броню и оружие. Полесовщики деловито пересчитывали коней, прямо на землю выворачивая вьюки и седельные сумки. Ценные вещи складывали в мешки, прочие кидали прямо в костер: Спарк велел не оставлять за собой ни клочка мусора. Скоро над разгромленным станом поднимался лисий хвост жирного дыма. Всадники Ручья, окруженные широким кольцом волчьих дозоров, уходили на юг. Проводник раскачивался в седле, думая, что делать дальше. Получалось, надо бы организовать патрулирование силами Стаи. Пусть волки находят бандитов, а потом уже Братство будет преследовать их сильным подвижным отрядом. Так представлялось выгоднее, чем дробить людей малыми сторожами на охрану каждого каравана.

Ратин мысль одобрил. Поскольку на Тракте еще вполне могли оставаться незамеченные банды, дружину он распускать не спешил. Братство стояло лагерем, убирая пепелище Волчьего Ручья. Волки прочесывали Тракт частым широким гребнем. За неспешно ползущими караванами звери наблюдали издали, не показываясь - чтобы зря не тревожить купечество. На случай, если бы волки выследили шайку, Братство постоянно держало в готовности дюжину конных: стрелков и мечников поровну.

***

Поровну разделить не вышло: слишком жирный кусок оказался на кону. Выборные от четвертей ГадГорода яростно спорили, куда потратить въездную пошлину за весь прошлый год. Пол Ковник упорно доказывал, что стены западной стороны города опасно обветшали, и пора их чинить. А лучше бы и вовсе часть снести, и построить новую стену -- подальше. Как раз новый посад оказался бы под защитой. И людишки роптать перестанут, и пошлина за место в стенах пойдет с большего количества горожан. Вот на то бы и потратить деньги.

Тиреннолл кинулся возражать, упирая на плохие дороги Степны и малое число разъездной стражи. Страже-де платили плохо и мало, оттого и службу свою она исполняла нерадиво. Из-за чего участились налеты на хутора, и купцам в пути настало чистое разорение. Вот на поправку дел и пустить деньги: первое, людишки роптать перестанут; второе, пошлина за защиту пойдет с большего числа хуторов.

Ковник, опираясь на доносы своей тайной розыскной стражи, тотчас же опроверг Корнея с примерами в руках. И в самом деле, последние четыре октаго городское ворье вело себя подозрительно тихо. Какие улицы были ночью непроходимы, те стали просто тревожны. А некоторые злачные места вовсе обезопасились. Даже один скупщик краденого разорился. Такого дива почтенная старшина не видывала уже лет десять.

Корней Тиреннолл не сдался: потому-де в городе и тихо, что бандиты степные выселки терзают. Доказательством четвертник выставил Берта Этавана и его историю о Волчьем Ручье. Купец коротко напомнил всем известное - как в степи три года назад возникло поселение, жители которого могли проводить караваны даже сквозь Охоту. Плавной речью описал выгоды, полученные ГадГородом в результате. И с сокрушенным лицом поведал, что весной сладкая жизнь кончилась. Потому как огромная банда, целых десять восьмерок, напала на Ручей, перебила его отважно сопротивлявшихся защитников, и сожгла крепость вместе с поселком.

"Вот куда исчезли все бандиты из города!" -- разом ахнуло собрание в Ратуше. Не ахнул только Пол Ковник. Трудами своей тайно-розыскной стражи, он давно знал, что самые лихие и сильные шайки потянулись в степь, привлеченные вестью о гибели Волчьего Ручья. Однако, из восьмерки крепких банд, хорошо вооруженных и понимающих дело, вернулись только две потрепанные ватажки. Причем вернулись они напуганные, добычи привезли мало - только-только окупить поход. И никакой особенной удачей по кабакам не хвастались: ну, взяли караван. И все! Как будто ради одногоединственного обоза шли. Осенью сразу припомнилась бы Охота, но дело-то происходило в конце весны.

Берт Этаван продолжал говорить, и недоумение Ковника быстро рассеялось. Оказывается, часть защитников Ручья уцелела - во время налета они отлучались с очередным обозом. Вернувшись и найдя пепелище, эти люди кинулись мстить, не оглядываясь на явное неравенство сил. И сражались так удачно, что искрошили поочередно шайку Колинчи; самого Раката Свирепого с дюжиной его лучших бойцов; потом, или чуть погодя - Сигарсона; где-то в это же время Бедвара Кривого - от него, правда, один человек сбежал, и теперь пугал всех сказками о говорящих волках. Ратуша еще прошлой осенью выяснила, что Волчий Ручей использует свору сильных собак лесной породы, а слухи о волках распространяет для пущего ужаса. Поэтому Берт о сказках упомянул походя, только чтобы развлечь собрание: говорил он уже долго, и боялся, как бы высокопоставленные слушатели не заскучали. Боялся зря: следующая его новость заставила всех изумленно выкатить глаза. Волчий Ручей поймал в ловушку и вырезал начисто банду Ильича. Ту самую громадную ораву, почти десять восьмерок, которая уничтожила хутор. Новостям приходилось верить: бой произошел на глазах Ведама Тарана, известного и уважаемого купца. Собственно, караван Ведама Ильич как раз собирался грабить, когда всадники Ручья сели ему на спину...

Берт промочил пересохшее горло медом и наконец-то опустился на лавку. Корней Тиреннолл продолжил его длинную речь в том смысле, что-де Волчий Ручей жив, и потому надо бы его поддержать. А еще лучше - построить на Тракте свой хутор, взамен сгоревшего Волчьего. Посадить туда сильный вооруженный отряд, и пусть дорога в Железный Город, наконец-то, откроется на весь год.

Ковник лихорадочно подыскивал возражения. Тиреннолл предлагал прибыльное дело: как ни хорошо было финтьенское железо, а только возили его очень уж издалека и помалу. Потому основным источником сырья для городских кузнецов, замочников, оружейников оставался все-таки ЛаакХаар. Все понимали, что безопасный Тракт через год отзовется куда большей выгодой, чем новый посад. В посадах ведь кто живет? Нищета, которая место в городских стенах не купила. Мало просто охватить несколько улиц новыми стенами, там же надо улицы вымостить, учредить добавочный десяток стражи, сделать водоотводные каналы... Словом, туда еще деньги сыпать и сыпать. Не то, что с Тракта. Не зря же бандиты кинулись на Волчий Ручей: все говорили, что проводка караванов очень обогатила тамошнюю ватагу.

Тут выборному от западной четверти неожиданно помог Айр Бласт от северной. Встал и сказал: нечего, мол, дразнить Князя ТопТаунского сбором и посылкой войск. И так уже княжество на юг злобно порыкивает. Ищет повода, чтоб сцепиться. Пол Ковник глянул в желтые глаза Корнея - изумился. Дрогнул степняк! Заколебался. Боялся он почему-то даже упоминания о грозном князе ТопТаунском.

-- Вот как я скажу! - Пол Ковник выпрямился перед большим столом, значительно оглядел всех. Удовлетворенно кивнул -- и пошел напропалую:

-- Дело-то вовсе не в зверях или там разбойниках. Бандиты городок выжгли -- так чего иного от них ждать? А вот ты, Корней, куда глядел с этими войсками прошлый год, и два года тому? Твоя же четверть! И больше скажу: сколько войска не сажай в крепость, Тракт не обезопасится. Покуда Косак не задавим. Сейчас время удачное: многие банды в степи полегли. С ними лучшие вожаки, самые лихие и хитрые, как тот же Ракат или вот Ильич... -- Ковник повернулся к выборному повелителю города:

-- Господин посадник Рапонт Лованов! У меня давно уже готово все, чего сделать надо в Косаке. Людей там знаю, которых надо сместить, на их место - наших. Известны те, которых достаточно припугнуть, чтобы разбойный промысел бросили. Наперечет все, кого только казнь остановит. Так давай лучше в Косак деньги вложим! То будет и нам прибыль, потому что сами начнем с Косака брать городовое и повозное; и что Корней говорит про Тракт - то будет и Тракту безопасней. Потому как скупка краденого самая большая в Косаке... Давно не тайна! Перевешаем скупщиков, и разбойный промысел выгоды лишится. А Волчий Ручей сам пусть справляется. Далеко он от населенных земель, все равно как одинокое дерево за опушкой. Каждая гроза спалить может. Даже то войско, которое сейчас на Тракте свирепствует и бандитов рвет - даже оно ведь не удержало Ручей. Значит, туда сотней латников не обойдешься, надо, самое малое, вдвое больше. Это сколько ж золота на одни только броникони-оружье! Не говоря уж, прожитье зимой всему войску...

Посадник остановил его поднятой ладонью, обернулся к Корнею:

-- Что возразишь?

Корней молча осмотрел собрание. Понял: все на стороне Ковника. В самом деле, Косак отстраивать не надо: он и так немалый город. Войско свое сам содержит - когда еще Волчий Ручей дорастет до такой многолюдности! Косак под боком: случись что, легко помочь. Не то, что отправка войска в глухую степь -- до ближнего хутора два дня конского бега. С Косаком не надо дразнить князя ТопТаунского набором новой сотни: только перекупи тамошнее начальство - и стриги двух овечек сразу. Будет в кармане и Тракт, и водный путь по Лесной. Словом, одни лишь выгоды.

И все равно нехорошее предчувствие мешало Корнею соглашаться. Тиреннолл беспокойно перебирал мысли. Бертову просьбу не исполнит? А кто ему Этаван -- брат, сват? Нет, не в купце дело. Стояло что-то за Волчьим Ручьем непонятное и недосказанное. В самом деле, пожгли его этой весной. Но ведь до тех пор жил?

Наконец, степняк опустил голову:

-- Согласен.

Тихо пробормотал Этавану из-под руки:

-- Видишь, как повернулось. Поговори с Тигром. Все ж таки тысяцкий войска городского. Может, он найдет способ послать туда полусотню в обход наших трепачей.

Берт вздохнул. Ладно, раз уж так вышло, будем утешаться тем, что Тракт все-таки свободен. Осенью ничто не помешает вернуть расходы на свадьбу. Вот только Неслава жаль: огорчится, наверное, что ГадГород бросил его ватагу без помощи.

***

-- Помощи я и не ждал! - Неслав отмахнулся. -- Что Пол против Корнея встанет, это было ясно. Только не думал, что он так ловко на Косак дело повернет... Ладно...

-- Неладно! - угрюмо буркнул Этаван. - Они теперь с Корнеем за Косак передерутся: чьим людям там от ГадГорода сидеть, да в чей кошель повозное ссыпать. А до нас пока руки дойдут, год кончится.

Неслав упрямо мотнул головой:

-- Раз они говорят, что Волчий Ручей далеко, так надо его сделать близким. Надо что-нибудь придумать эдакое... -- Шераг повертел пальцами в воздухе, но слова не нашел. Берт отрезал:

-- Сам думай! Хватит с меня по челобитным таскаться. И так с половиной Ратуши переругался уже. Лучше бы ты со своими связался, живые ведь.

Собеседник ответил равнодушно:

-- Им и без меня хорошо. Вон как ватагу развернули. Если только это и вправду они, а не какая шайка под нашим старым именем... Ну, пускай взаправду кто-нибудь выжил, что с того? Я больше на степь не надеюсь, дядя Берт! - бывший изгнанник посмотрел прямо. Купец вздрогнул: злые у парня глаза. - Степь не устояла даже против случайной банды. А если за наш хуторок Ратуша с Железным Городом сцепятся? Да и что мне та степь? Мои корни здесь, в городе. Потому-то я и просил тебя, чтоб прежде всего изгнание отменили... Хочу обратно на свою улицу. Отцовский дом откупить...

-- Неладно, -- повторил Берт, осторожно шевеля толстыми пальцами. - Как ни крути, в степи остались твои люди. Ты их нанимал. А теперь исчез, не попрощавшись.

-- Ну, с тобой-то я попрощаюсь, -- Шераг поднялся из-за стола. Берт удивленно посмотрел на него снизу вверх и только сейчас сообразил, что Неслав, оказывается, весь обед просидел в дорожной одежде, а его тощий мешок лежал рядом с ним на лавке.

-- Спасибо за хлеб-соль! - поклонился Неслав. -- Нынче наши пути врозь. Пойду, потороплю Ратушу: раз Волчий Ручей жив, зимой может оказаться уже поздно. А сейчас ведь Лепестки и Листья! Всего две октаго до начала лета.

***

К началу лета стало ясно, что бандитов больше нет на Тракте. Тогда всадники Ручья съехались под памятным холмом. Полесовщики натащили дичи из леса. У проезжавших купцов купили хлеба, вина и рыбы. Волчий Ручей успел прославиться: разбойники боялись сунуться в степь, почти как во время Охоты. Так что караванщики охотно поделились едой со знаменитыми в обоих городах конными сторожами.

Дружинники напекли и наварили всяких закусок. Приготовили стол: щиты на крестовинах из ореховых и дубовых обрубков. Ратин собрал всех: поредевшее Братство, присоединившихся лесовиков и подобранных на Тракте охранников. С утра до полудня делили добычу: разбойничьи табуны, взятые доспехи, оружие, дорогие плащи - какие не порвало мечами. С полудня до полуночи пировали - хотя часовых атаман выставил все равно; и все Братство не снимало оружия. Ратин знал, что в такие вот праздники самое удобное время тем же разбойникам налететь, и всех пирующих разом прихлопнуть. На другой день - первый день лета - проснулись поздно. Лесовики навьючили лошадей своей долей добычи. Выслушали от Спарка прощальное напутствие: на волков оружия первыми не поднимать. И поехали по домам, в свои поселки да заимки, провожаемые добрыми пожеланиями остающихся.

Оставалось неожиданно много народу. Во-первых, конечно же, все побратимы Спарка: оттаявший и опять говорливый Сэдди; ловкий Крейн; бесстрашный Ратин; основательный Некст; толстый Остромов; усатый Олаус Рикард; и маленький Дален Кони, снова тихонько напевающий непонятные песенки.

Во-вторых, остались два бывших караванных охранника: Ридигер и Сегар. Оба рослые, спокойные и сероглазые. Темные волосы делали их похожими, как братьев. Хотя по рождению они были из разных мест: Ридигер из села под Косаком, а Сегар из самого ЛаакХаара. С маленькой улицы Иноземцев, где лет пятьсот назад осели беглецы от тогдашних ГадГородских властей. Потому у него и глаза были серые - а не желтые, ЛаакХаарские.

В-третьих, задержались семь полесовщиков, достаточно отчаянных, чтобы не вернуться к прежнему занятию. Молчаливые Велед и Крен. Средний брат Бестужа - Котам. Молодой белобрысый Смирре, если бы не зеленые глаза - вылитый Ярмат. Впрочем, от бывшего беглеца из Княжества, Смирре отличался бойкостью, и куда большей сноровкой в обращении с оружием. С ними - невысокий, худой и жилистый Тарс, великолепный стрелок. Он не мог удержать в воздухе десяток стрел, как прочие, но мишень неизменно поражал восемью из восьми - при каком угодно ветре. Еще двоих Спарк совсем не знал - они пришли с последней ватагой. Назвались Шен и Фламин. Среднего роста, но очень широкоплечие, отчего казались немного ниже, чем на самом деле. Луков они не любили, а охотились только на крупного зверя, всегда вдвоем, с тяжелыми рогатинами. Свои рогатины - копья с длинным широким листовидным лезвием и перекладиной - приятели берегли. Имели для всех четырех особые лакированные чехлы из толстой кожи. На каждом привале придирчиво осматривали клинки, протирали, подтачивали. Однажды Спарк поймал обрывок разговора: Шен хотел заказать для своей пары копий серебрянную насечку по втулке. Фламин степенно возражал: ему казалось, что оружие, многократно спасавшее жизнь, лучше украсить обмоткой из золотой проволоки.

В-четвертых, явился человек, которого волчий пастух совсем не ожидал видеть. Хотя чрезвычайно обрадовался встрече. В Братство попросился Майс, первый и лучший ученик Мастера Лотана из Истока Ветров. Привез груду приветов от Ахена, Панталера, Дилина и самого Мастера; от госпожи Эйди; от ведьмы холода Вийви, от Рыжего Мага Великого Скорастадира, и от ректора Академии Великого Доврефьеля... От Дитера, который прошлой осенью закончил учиться, и сразу же нанялся в караван на далекий Запад... О Скарше ученик Лотана ничего не сказал. Огорчился, узнав о пропаже Неслава.

Волки Тэмр вернулись в свой лес. Аварг обещал новую церемониальную куртку-хауто, потому что Спарк теперь стал настоящим волчьим пастухом, испытанным в боях. Куртку обещал к осени; а пока волки уходили летовать в зеленых урочищах.

Ополоснув прощальные чаши, задумались о будущем. Волчьей разведки больше не было, и выжидательная тактика уже не годилась. Решили ходить с каждым караваном всей дружиной, как в прошлом и позапрошлом годах. За лето накопить побольше денег. Заодно, продолжать увеличивать войско. Чтобы осенью, собрав денег, снова нанять плотников, и отстроить Волчий Ручей краше прежнего. Всем козлам назло - на старых фундаментах.

***

Фундамент новой Школы - Школы Левобережья - заложили в день Середины Лета, когда по окрестным полянам танцевали и праздновали. Закладку тоже сделали частью празника: маги Академии, нарочно приехавшие из Истока, прочитали нараспев красивое длинное заклинание. Земля вздыбилась, сам собой выскочил из-под дерна ряд громадных валунов - по намеченным линиям стен. Собравшиеся радостно заревели. По большей части, на поляне сошлись звери. Сереберисто-седые волки Тэмр, рыжие и бурые волки Аар. Черные, косматые, страшные -- волки Хэир. Гладкошерстые, серые медведи УрСин, давние и повсеместные обитатели Левобережья. Бурые медведи, гости из Излучины. Звонкие шустрые ежи Междуречья, шнырявшие под ногами и над головой. Несколько семейств людей, давно живущих в Лесу, принявших его законы и нисколько не боящихся мохнатых соседей...

Еще на поляне стояли маги Академии. Вернее, один стоял, а второй привычно устроился на его плече. Первый был Великий Мерилаас - синеглазый брюнет, с ног до головы в коричневой замше, расшитой красными цветами. На плече черноволосого южанина сидел, конечно же, Дилин. Точнее - Великий Дилин. Ректор Академии всетаки уступил Рыжему Магу. Наставники Стихий требовались в каждую новую Школу, а ведь еще и в Академии кто-то должен был оставаться. Иначе, откуда возьмется та магия, которую Школы должны продавать желающим? Так что Великими стали все учителя Академии; а бывшие ученики неожиданно для себя оказались наставниками. Учеников же по всему необъятному Лесу спешно набирали новых. Великий Дилин (который упорно не желал пользоваться посвятительным именем Лаурелиндолинеан - хотя, с чего бы?) сразу после закладки фундамента громко объявил, чему станут учить в новой Школе, и отправил гонцов по всей округе - повторять приглашение везде, где хоть кто-нибудь живет. С магами пришли четыре восьмерки лучших строителей Леса - те самые бурые медведи Излучины, клан Хефрена. Громадные звери притащили с собой все инструменты, и даже принесли на спинах большие камни - для печей. Брали они дорого, но строили добротно и быстро. Открытие новой Школы ожидалось к исходу лета.

***

Исход лета выдался жаркий, сухой и суматошный. За свадьбой семья Этаванов не видела белого света. Родичам казалось, что такое важное торжество без их советов или прямого вмешательства обойтись не может. Берт совершенно сбился с ног, занимаясь только свадьбой и родственниками: приглашая, уговаривая, улещивая, отваживая. Торговые дела поневоле пришлось перевесить на приказчика, который вот-вот должен был стать зятем. Тальд управлялся без лишних слов и толково. Хоть за что-то Берт мог быть спокоен.

А беспокоился "купец книжный и железный", как ни странно, о Волчьем Ручье. Еще -- о загадочном исчезновении Неслава, и о том, как бы повидаться со Спарком. Обсудить с ним все эти странности. В особенности, два последних разговора с Неславом: больно уж скомканные и быстрые получились беседы, словно водовороты на плавно текущей реке. Берт полагал, что проводник найдется легко: ведь его люди продолжали водить караваны и где-то встречаться с ГадГородскими купцами. Следовательно, в том же "Серебряном брюхе" их должны были заметить хоть раз. Но Этаван расспрашивал лишь о тех, кого более-менее помнил в лицо: рослый Арьен, белоголовый Ярмат, кряжистый Ингольм - не подозревая, что давно уже стояли в их честь памятные камни на красивом холме к востоку от Волчьего Ручья. Вместо них с заказчиками договаривались Рикард и Сэдди, которых купцу запомнить не посчастливилось. Да и занимался он поисками от случая к случаю: когда выплывал из свадебных хлопот. Так что Берт Этаван не имел никакого понятия о том, чем же занимается Спарк.

***

Спарку приходилось заниматься всякой всячиной. Пока дружина обитала в лесу, на Волчьем Ручье, в наскоро сложенной заимке. Два сруба-четверика под общей земляной крышей; печка-каменка и вмазанные в пол низкие лежанки-каны, нагреваемые дымом. Да холодный сарай, где складывали вещи, сушили шкуры. И еще длинная конюшня. Словом, обычный двор. На северной окраине Леса, под ГадГородом, в таких селились углежоги и беглые крестьяне, расчищавшие себе небольшие пашни"выпалки". Углежоги и хуторяне боялись Леса. Обычно они возводили вокруг двора забор: или из толстенных бревен, вкопанных стоймя, с заостренным верхним концом - или из острых жердей, уклоном наружу - чтобы волк не перескочил.

Братство Ручья, после памятных сражений в одном строю с волками, Леса уже не боялось. Конечно, заимку охраняли часовые на далеких подступах; а в самом доме постоянно не спали один или два человека с оружием - по обычаю Бессоных Земель. Раньше Бессонными именовались все пограничья, где Лес встречался с полем, болотом, горами или океаном. Постепенно это название перешло на единственный небольшой клочок восточной окраины, к югу за Ледянкой, где в Лес упирался грязный язык Великих Болот. Там торфяным пожаром тлела бесконечная, безжалостная и безумная война. Владыка Грязи пытался пройти сквозь Лес на запад. Разномастное население урочищ и перелесков сопротивлялось мечами, клыками и зубами - кто чем владел и умел драться.

Здесь, на севере, посланцы Болотного Короля не появлялись. Жители обходились без защитных стен. Все лето дружинники били дичь и птицу, скупали припасы к зиме, водили караваны. Обозы увеличивались тем больше, чем больше собиралось хлеба с полей. В первый день Золотого Ветра к ЛаакХаару отправился уже целый поезд, около ста фургонов с зерном, мясом, медом, гвоздикой, солью. На Тракт, впервые за все время, выступило купеческое братство ГадГорода - братство медоваров. По сравнению с могучим соляным братством, медовары, конечно, были и небогаты и немногочисленны. Но всех купцоводиночек они оттерли в тень одним своим появлением.

Появились в степи и волки. Нер устроил большой праздник: отмечали начало Охоты и вручали Спарку новую куртку-хауто. Прежняя так и осталась дружинным стягом. Волчий пастух думал спросить, откуда берутся шкуры. Но решил со скользким вопросом пока не высовываться, а потом какнибудь разговорить Гланта. Пока что люди и звери радовались тихой теплой погоде. Волки гоняли четвероногую копытную дичь, добросовестно удерживаясь вдалеке от Тракта.

А Тракт гудел под коваными ободьями тяжеленных фургонов, под копытами гонцов и каблуками бойцов. Медовары наняли большой отряд латников с Мечной улицы, но всадники Ручья пользовались уважением даже в их громадном караване. Не пытаясь соперничать с латниками в ближней охране, Братство перешло к торговле новостями. Кто где движется; безопасен ли во-он тот перелесок; далеко ли еще до приличного водопоя, а то бочка с водой скоро покажет дно... Такие мелкие работы медовары щедро и не торгуясь оплачивали. После медоваров всадники Ручья провели небольшой обоз, телег на шестнадцать. И еще успели выхватить денежный подряд на охрану строящегося хуторка в Степной четверти, далеко на востоке. Правда, пришлось на октаго покинуть Тракт и прочесывать дозорами совсем чужую степь: незнакомую, даже немного страшноватую, у подножия хмурой громады Грозовых Гор. Зато договорились с работавшими на хуторе строителями: те после всех доделок обещали быть на Волчий Ручей. Братство заработало уже достаточно денег, чтобы оплатить им возведение новой крепости.

Наступило сырое, влажное и унылое время Теней и Туманов. Братство не спеша возвращалось к памятному холму. Несмотря на хороший заработок, дружинники особо не веселились: мелкий дождь покрывал плащи и седла; заставлял прятать поглубже боевые луки и полированную сталь; слепил глаза. Даже лошади недовольно мотали головами. Близкий лес по правую руку хмуро шумел, тревожил перекатывающимся рокотом. Поэтому Спарк не сразу разобрал, что ему возбужденно и зло кричат дозорные. Заставил себя стряхнуть сонливость, выпрямился в седле, ткнул каблуками жеребца. Гнедой коротко рыкнул, но послушно взял галопом. Подлетев к Рикарду, проводник откинул капюшон - чтобы лучше слышать. И все равно долго не мог поверить в его сообщение. Дергая правый ус, Олаус сказал:

-- На нашем месте кто-то уже строится. Нас прогнали. Кричат: Ратуша, Ратуша, ГадГород!

За спиной Спарка понемногу собрались все дружинники. Переспрашивали. Возмущено рычали сквозь зубы: "Как весной под каждым кустом по разбойнику было, так где их в тумане прятало? А на готовое влезли -- так и строиться?" Волчий пастух молчал. Ратин молчал тоже: казалось, даже он не знал, что делать. Проводник опустил взгляд на грязную, истоптанную блюдцами копыт, дорогу. Вспомнив утро, некстати подумал, что зима близко: перед рассветом мутные лужицы в колеях затягивал тоненький синий лед.