"Тот День" - читать интересную книгу автора (Хабибуллин Дмитрий)

Глава 29 Невские

Татьяна Невская, девушка с туманным прошлым, и ее супруг слушали речь человека на помосте и тихо восхищались им. Полковник был на высоте, казалось, он ждал этого момента всю свою жизнь. Делая акцент на единстве собравшихся и переливая свои идеи в форму красивой притчи, он растапливал самые черствые сердца.

С каждым новым словом, Таня все больше убеждалась в правильности своего выбора. Теперь сомнения остались позади. Она сдаст Равиля. Полковник был слишком хорош, чтобы лишаться такого союзника. Девушка понимала, что ей не стать лидером, а поэтому человек у руля должен стать ей другом. Она была умна, но не достаточно харизматична, чтобы народ пошел за ней. Оставить же Равиля у власти, означало начать копать себе могилу. Слишком уж он был ненадежен.

Перед ней лежал новый мир, и перспектива поучаствовать в исторических событиях была слишком заманчивой. С тираном же вроде Равиля, она бы не смогла этого сделать. И пусть грозный семит обещал ей участие в руководстве, она ему не верила. Хладнокровное убийство Гирш определило его участь. Таня была почти уверена, что когда уляжется пыль громкого убийства, следующими жертвами Равиля будут они со Стасом. Помощник Марии не оставил бы свидетелей. С другой стороны, полковник будет обязан ей жизнью. И это лучший гарант их с мужем будущего.

Еще неделю назад Татьяна думала, что ее время подходит к концу. Перемен она не ждала, а тем более столь роковых. Скажи ей кто-нибудь, что всего через пару дней в ее руках окажутся человеческие судьбы, она ни за что бы не поверила. А дело было в том, что история Невских была слишком сурова и цинична, чтобы верить в перемены к лучшему.

До вчерашнего дня, они с мужем были едва ли не самыми разыскиваемыми преступниками России. Под легендой новобрачных колесили они по стране, и последние месяцы петля вокруг шеи преступной четы затягивалась все туже. Их отслеживали спецслужбы, и дыхание этих псов становилось все ближе.

В каждом новом городе менялись люди и квартиры, но схема ограблений оставалась прежней. Дело Невских не было простым, для их «бизнеса» отдельные квартиры не годились, и приходилось отслеживать пенсионеров ищущих квартирантов.

Определившись с целью, Татьяна и Стас с видом беззаботных новобрачных ехали к владельцам апартаментов. Обычно комнату на пару дней сдавать люди не желали, но романтическая история путешествующих молодоженов, как правило, усыпляла бдительность хозяев.

Когда Невские поселялись у ничего не подозревающих людей, следовал последний этап их злодеяний. Именно этот этап, а точнее те средства, которые они использовали и привели их на преступную тропу. Как Таня и рассказывала своим жертвам, она была школьным учителем, Стас же работал биологом в НИИ. И лжи в этих ее словах было не так уж много. Она действительно была учителем по математике, а Стас когда-то работал в институте. Лет шесть назад, когда они оказались в кабалистической бездне долгов, и жить от зарплаты до зарплаты стало невыносимо, Станислав поделился с ней своим открытием. Работая над какими-то седативными средствами от страха, он нашел формулу весьма интересного препарата. При определенном сочетании седативов растительных, барбитуратов и еще кое-каких веществ, получалась уникальная смесь. Человек, получающий дозу вещества внутривенно, начисто забывал последние двадцать-двадцать пять часов. Эффект был похож на действие тиопентала натрия, но в несколько раз более мощный, и без особых осложнений. Получивший дозу человек просыпался с непроницаемой ретроградной амнезией. Восстановить в памяти события последнего дня было невозможно. В этом и заключалась уникальность «сыворотки Невского». Безденежье и гениальное открытие мужа, стали весомыми причинами для начала новой жизни. Однако несколько месяцев назад они нарвались на иммунного к препарату, и с тех пор их жизнь превратилась в сущий ад. Спецы из федеральной безопасности подбирались все ближе, нервы Невских сдавали все больше, и как следствие: постоянные ссоры, и даже мысли о прекращении совместной работы и жизни. Смоленск был выбран последним городом их брачных похождений, но судьба преподнесла молодым людям еще один шанс. Шанс переписать свою историю и начать отношения с чистого листа.

— Они не виноваты, — вскочила Татьяна и, бросив мельком взгляд на Стаса, побежала к пленным на помост.

Невский понял этот взгляд, и уже через секунду щелкнул затвор автомата и Равиль оказался на мушке.

— В чем дело? Опустить оружие! — взревел лаборант и подорвался со своего места, но еще несколько наведенных винтовок дали ему понять, что лучше не дергаться.

Оказавшись на сцене главного зала академии, Таня крикнула людям внизу:

— Держите его на мушке. Я все объясню, — указывая на Равиля, коротко бросила девушка, освобождая пленным руки.

Когда полковник и Арнольд, побывавшие в плену второй раз за вечер потирали онемевшие кисти, Татьяна заговорила:

— Равиль, отдай оружие и не дергайся. Ты арестован. Я больше не участвую в твоей подлой игре.

Стас толкнул плечо помощника Гирш автоматом и Равиль передал собравшимся вокруг него людям свой 72-й Калашников.

— Какая игра? Ты спятила? — все еще не придя в себя, продолжал гнуть свою линию арестованный человек.

— Мы застали тебя на выходе из левого крыла здания. Твой костюм был заляпан кровью и, пригрозив нам расправой, мы стали твоими соучастниками поневоле.

— Это все ложь! Они были со мною заодно! — заорал Равиль, и вновь его усадили на место.

— Нам со Стасом пришлось соврать! И я не жду прощения от вас, люди. Но поймите: он пригрозил нам смертью, сказал, что в сговоре половина отряда, и мы все время были у него на мушке. Простите, но я не могла допустить смерти таких достойных людей, — театрально пустила Невская слезу, и собравшиеся заколебались.

— Вы можете нам не верить. И только вам решать нашу судьбу, — подыгрывая своей безумной жене, громко произнес Станислав, подымаясь к жене на помост.

Его руки были подняты, оружие он передал кому-то из толпы.

— Вы можете проверить наши слова. В конце коридора, где была убита Мария Захаровна, есть большой электрощит. Там лом. Орудие убийства, — встав рядом со своей супругой, добавил Невский.

— Но вам откуда знать, где я прятал оружие? — старался убедить схвативших его людей, Равиль.

— Ты сказал, что как уляжется шумиха, мы должны вынести железяку из здания. сказал, что сам не должен светиться! — не менее уверенно ответила Татьяна.

— Ложь! — не унимался Равиль, и кто-то успокоил его ударом приклада.

— Постойте. Он нам нужен живым, не бейте этого ублюдка, — взяв командную нотку, сказал Соколов, и суета вокруг заключенного прекратилась.

Шум стих, и все как один прислушались к словам офицера.

— Отправьте кого-нибудь проверить тот щит.

— И что делать с этой леди и ее супругом, позвольте решать тем, кого чуть не сгубила клевета, — поддержал Соколова старик.

Повисло напряженное молчание, и Таня мысленно взывала ко всем богам и силам сразу.

Полковник не ошибся в молодых супругах. Невские оказались не теми люди, чтобы без пререканий следовать за тираном вроде Равиля. Не маловажным офицеру казался фактор страха. Татьяна и Стас понимали, что если Равиль решит избавиться от тех, кто может его скомпрометировать, он не моргнув прихлопнет молодую чету.

И вот, ухватившись за шанс, Татьяна использовала момент, чтобы уличить Равиля. Полковник понимал, что она надеялась на его снисходительность. Она хотела заручиться его поддержкой, и таким образом избежать петли. И Андрей, после короткого совещания со Шторном, решил Татьяне подыграть и объявить невским амнистию.

— Я верю вам. По доброй воле, вы вряд ли пошли бы на преступление, — слукавил полковник.

— Господа, мы снимаем свои обвинения с этих ребят. Они всего лишь жертвы коварных замыслов этого мужчины, — указывая на Равиля, подыграл Арнольд.

— Нет! — завопил лаборант, и в голосе его больше не было прежней волевой надменности.

Равиль сломался, и плечи его сотрясли рыдания.

— Теперь вопрос, что делать с ним, — продолжил офицер. — Решать, конечно же, не мне. Но может, хватит уже крови?

В зале опять наступила тишина, все ждали предложения полковника, и даже старый инженер с любопытством уставился на него. Равиль, и тот затих, не понимая, чего ему ожидать.

— Я предлагаю, впредь решать проблемы, не марая руки. Вспомните, ведь там, за стенами и так хватает крови.

— Но мы не можем отпустить его! — раздался гневный голос человека, из тех, что держали лаборанта на мушке.

— Да! Он убил Марию, нельзя это так оставлять! Начнется беззаконие! — кто-то присоединился к мнению первого мужчины.

— Прошу, послушайте меня! — пришлось прикрикнуть Соколову на собравшихся. — Я предлагаю отпустить его на волю, вот только без скафандра, — зловеще пояснил свой план Андрей.

Все замолчали, обдумывая его слова. Дверь зала скрипнула.

— Я нашел его. Лом весь в крови, — нарушил тишину голос человека, отправленного проверить щит.

— Что ж решено, — сказал полковник.

— Нет! Убейте! Это хуже Смерти! — уже без всякого уважения к себе, орал Равиль, но крепкие руки не давали ему вырваться.

— Так будем поступать мы с каждым, кто предаст нас! — поверх криков приговоренного, командным голосом добавил полковник.

— Я предлагаю отпустить Равиля, а позже всем собраться. Мы выберем нового лидера. Смута нам не нужна, — вдруг вставил Шторн, и многие из зала согласно закивали.

Полковник бросил вопросительный взгляд на старика в оранжевом скафандре. И вдруг он понял: за пять минут из пленного переродился он в их лидера. Его красочная речь возымела эффект, и теперь народ его слушал. И как бы странно это ни звучало, Андрей был искренне Татьяне благодарен. Ведь это она, ее сговор с Равилем, привел его на сцену. Это она потребовала выслушать пленных.

— Кто за предложение господина Шторна? — спросила у зала оправданная девушка.

Ее супруг спустился к людям и вернул себе оружие.

— Единогласно, — вновь с автоматом на весу, подвел итоги Стас.

— Прошу еще минуточку внимания, — остановил Соколов людей, которые уже уводили под руки обмякшее тело здоровяка из зала. — Я хочу, чтобы вы поняли важность этого момента, — выдерживая паузу обвел полковник людей взглядом. — Я надеюсь, что отныне и впредь, исключение из коллектива будет единственным наказанием провинившихся. Это исторический момент, и в будущем сказатели будут слагать легенды о наказании Равиля. И каждый из вас будет на том историческом полотне! — высокопарно окончил Соколов, и люди продолжили свое шествие с пленным Равилем.

Процессия остановилась в центральном холле, возле выхода из академии. Андрей видел отпечатавшийся на лице человека ужас. Было похоже, что Равиль лишился рассудка, когда несколько пар мужских и женских рук срывали с него серебряный костюм. На пол упали кислородные баллоны и, собрав в кучу защитное снаряжение лаборанта, Стас Невский куда-то его увалок. В окружении вооруженных до зубов людей, Равиль сидел на кафельном полу. Сидел он в одном нижнем белье, трясся от холода и тихо завывал.

— Ты совершил серьезное преступление, и мы, члены «Смоленского корпуса», исключаем тебя из наших рядов, — от лица всех собравшихся, сказал полковник убийце.

— Смоленский корпус? — тихо спросил Арнольд.

— Да, так будут нас звать, — ответил Соколов.

Отчего-то в душе полковника кольнуло возбуждение. Кровожадным он себя не считал, но расправа почему-то приносила ему наслаждение. Дабы не давать этому чувству прорасти, Андрей решил не медлить с наказанием.

— Итак, не будем тянуть. Отпустите его на волю. Ко всем чертям! — с неприкрытой злобой бросил офицер стоящим в холе людям.

Равиль больше не сопротивлялся. С пустым отсутствующим взглядом, окруженный десятками наведенных на него ружей и винтовок, он брел к выходу. Когда щелкнули замки и морозный ветер ворвался в здание, лаборант бросил последний, умоляющий взгляд, и не найдя в глазах людей сочувствия, ступил босыми ногами за двери.

Сквозь застекленные двери и окна первого этажа полковник видел, как съежился приговоренный от холода. Но ему не было его жаль. Полковник слышал какой-то детский плач. Плач человека, который еще полчаса назад слыл грозным малым. Но сердце Соколова не собиралось прощать убийцу. Человек за дверями академии был жалок, как озябшая от непогоды дворняга, но мысли офицера не пропускали сопереживание.

— На Гейгере 1000 микрорентген. Фон конечно неприятный, но от радиации ему долго помирать. Он быстрее от холода подохнет. Если, конечно, не найдет себе одежду и укрытие, — прокомментировал печальную картину изгнания, Шторн.

Старик был прав. Там, под открытым небом, мир впадал в ледяную спячку. Снаружи было градусов тридцать ниже нуля, и стрелка все падала. Полковник понимал, что полуголый человек не протянет в таком ледяном аду и дня. К тому же город был обесточен и, по-видимому, отряд прятался в недрах единственного источника электрических огней во всем мертвом Смоленске. Академия была освещена и отоплена собственными генераторами, но даже они поддерживали в здание температуру лишь близкую к нулю. Одним словом, без подобающего укрытия и противорадиационных средств Равиль был обречен.

— А сколько мы сами выдержим в той ледяной пустыне? Если придется уходить? — наблюдая за дрожащим человеком снаружи, спросил у немца Андрей.

— Наши с тобой «РЗК» выдержат. Специальная ткань поддерживает нормальную температуру тела внутри скафандров, этакий микроклимат. А эти — в серебряных пижамах, не знаю. Таких комплектов я в жизни не видел. Думаю, могут и покруче наших оказаться, — пробудил профессиональный интерес Соколов у старого инженера.

В то время как приговоренной уже почти скрылся в темноте мертвого города, и только вспышки небесных огней выделяли удаляющуюся фигуру не дюжих размеров, запыхавшись, прибежал Станислав.

— Командир, скафандры доктора Гирш и Равиля я сложил в кладовой. Позже покажу наши запасы. Еще на полсотни людей хватит, — доложил Невский и, отдышавшись, добавил: — Сейчас ваше оружие и отобранные вещи принесут. Я послал за ними. Велел доставить в зал собрания.

— Командир? Не слишком ли рано? — ухмыльнулся офицер Стасу.

— Нет. Не рано, вы должны возглавить отряд. Таня не зря ведь вас спасала.

Последнюю фразу молодой человек произнес едва слышно, и тут же, как ни в чем не бывало, поинтересовался, не видел ли кто Татьяну.

— Ах, вот же она, — сам себе ответил Невский, и весело пошел к стоящей в одиночестве супруге.

— Ох уж не простые эти ребята. Можно в будущем нахлебаться от них беды, — озвучил Шторн мысли Андрея..

— Не забывай, они нас из капкана вытянули, — напомнил Соколов старику.

— В который сами же нас и загнали. Удивительная рокировка у них получилась, не правда ли? — заулыбался Арнольд, и полковник понял, о чем он.

— Да. Сместить одного начальника, руками другого, которого в свою очередь предать и остаться в дамках. Не так-то уж и просто, — согласился со своим спутником офицер.

Когда Соколов перевел взгляд на пустынную улицу Смоленска, Равиль окончательно скрылся в темноте. Видимо, лаборант свернул за угол соседней постройки. Люди за спиной полковника начали покидать холл. Всех снова ждал большой зал, но в этот раз Андрей уже не будет пленным. В этот раз он будет говорить, и никто уже ему не помешает.

— Полночь, командир, пойдемте. Был тяжелый день, люди устали, но мы должны успеть проголосовать, — пропела за спиной полковника Татьяна.

Соколов повернулся и обнаружил, что кроме него со Шторном и Невских у входа в академии больше никого не осталось.

— Да, конечно, — кивнул офицер и зашагал по гладкому кафелю академии.

За спиной Равиля хлопнули двери и, обхватив себя руками, мужчина сделал несколько неуверенных шагов в темноту. По щекам лаборанта текли слезы, которые, докатываясь до подбородка, тут же замерзали. В лихорадке бились его мысли, и план спасения упрямо не желал выстраиваться.

«Нужно идти в НИИ», — думал Равиль.

Когда они с Марией перевозили австрийские скафандры, он намеренно оставил несколько в радиационном центре. Равиль предусматривал бегство из академии, но не в таком состоянии. Он понимал, что его лишили шансов на выживание. Без одежды он погибнет от холода. Без скафандра и чистого воздуха из дыхательных баллонов заживо сгниет от радиации. Без оружия он будет неспособен защитить себя. И, в конце-концов, без чистой воды и пищи он не протянет и двух дней.

Плечи мужчины сотрясали рыдания. Он по-детски жалел себя и корил несправедливую судьбу.

«Какого черта они так поступили?» — спрашивал он сковывающий его движения воздух, о предательстве Невских.

Но воздух молчал и продолжал кусать его острыми зубами полярного мороза.

«Зачем было выгораживать эту крысу со стариком?» — не унимался Равиль.

Но холод оставался по-прежнему безмолвным.

Отойдя от академии шагов на двадцать, мужчина все же заставил свои мысли собраться.

«Во-первых, доберешься до центра. Сейчас главное — вернуть себе защиту, — начал перебирать варианты Равиль. — Затем, в ближайший банк, или еще какое-нибудь учреждение. У мертвых охранников должно быть оружие. А уж дальше — найдешь провизию».

Равиль понимал, что каким бы четким не казался ему план, до НИИ пару километров, и за это время, кровь в его жилах может навечно застыть. Понимал он и то, что выполнить остальные части новорожденного плана так же затруднительно. Особенно пункт про еду: пригодными были консервы и продукты, хранящиеся в подземных складах, либо же стальных ангарах. Все остальное — заражено.

Мертвая земля встречала растворяющегося в темноте мужчину ярко-синими заревами молний. Каждый шаг давался ему все трудней, и когда Равиль завернул за угол соседнего дома, ему показалось, что шел он эту сотню метров вечность. Теперь, беззвучно наблюдающие за его исходом люди, пропали из вида. И освещенный ковчег академии больше его не тревожил. Теперь он был наедине с тьмой. Пустые, очищенные от мертвецов улицы, дьявольский холод, смертельные порывы ветра, хлысты огненных молний в небе и атомная ночь. Вот какой была его картина.

Полковник и его спутники в зал вошли последними. Все уже были на своих местах. Как и обещал Невский, двое молодых людей из собравшихся вручили Соколову и Арнольду отобранное оружие и оставленные в машине вещи. Заняв места в первом ряду зала, Андрей положил припасы рядом с собой, через плечо перекинул автомат и стал ждать развития событий.

Вскоре, о чем-то посовещавшись со своим мужем, на сцену взобралась Татьяна.

— Нам нужно принять важное решение. Кого мы наградим правом быть нашим вождем? — обратилась девушка к залу. — Прошу вас. Выставляйте свои кандидатуры, или же предлагайте людей, которым вы доверяете.

На обсуждение было отведено пять минут, и спустя это время, Татьяне передали несколько клочков бумаги с фамилиями.

— Итак: Господин Шторн выдвигает кандидатуру полковника Андрея Соколова, еще у нас есть Лидия Прокошина — майор милиции, благодаря которой мы сегодня и вооружены и Петр Колчаков — директор пищебазы, который помог нам сегодня с провиантом.

В зале наступила тишина, и чей-то голос предложил:

— Пусть представят свои идеи. Мы же не можем выбрать по фамилиям, хотя Колчаков — звучит, — пошутил человек.

— Хорошо, пусть все будет по правилам. Каждый из вышеозначенных людей сделает небольшое выступление… Мы послушаем и решим, чья власть будет нам полезней, — подвела черту Невская.

Люди внизу согласно зашумели, и первой на сцену пригласили женщину майора.

Подтянутая, с волевым голосом, она была отличным кандидатом. Акцент выступления Лидии был поставлен на бескомпромиссные решения, суровость наказаний и крепкую власть, без которой по ее мнению не выжить в столь суровые времена.

Далее слово взял полноватый мужчина — тот самый глава пищебазы. Серебряный скафандр подчеркивал его тучность и, подымаясь на помост, жиры директора смешно перекатывались по обтянутым тканью ягодицам. Петр Колчаков, человек со звучной фамилией, делал ставку на расширение отряда. Ему представлялось, что стоит покинуть Смоленск и поискать людей в соседних городах. Человек, судя по всему, отчаянно боялся радиации и говорил, что как бы они здесь не укрепились, невидимый враг их все же достанет.

Наконец, настал черед Соколова. И словно всадник направляющий дикую лошадь, полковник покрепче натянул поводья своих мыслей и тяжелой поступью отправился на сцену. Верный Калашников, отобранный у мертвеца из части, он не оставил в зале. Одна рука офицера лежала на гладком стволе автомата, другая раскачивалась в такт его шагов. Взобравшись на помост, Андрей прокашлялся и заговорил.