"Тот День" - читать интересную книгу автора (Хабибуллин Дмитрий)Глава 23 Встреча на ВолгеСухарев Сергей забрался в катер по прозвищу «Скорый» последним. Всего на борту старого суденышка включая его, дрожа от хлесткого ноябрьского ветра, сидела дюжина мужчин в одинаковых темно-зеленых костюмах с золотистыми надписями «Синтволокно» на спинах. Красный закат подсвечивал пасмурные лица собравшихся на палубе. От чего лица эти в лучах умирающего солнца выглядели особенно зловещими. Сухарев понимал чувства людей. Он и сам за последние двадцать семь бессонных часов пережил больше, чем за все свои двадцать семь лет. За сутки с небольшим его жизнь перевернулась, обрела новые цвета и стала совсем не похожа на прежнюю, где перемены были видны за версту. Однако вчера, когда солнце коснулось зенита, вся былая размеренность покатилась ко всем чертям. Начало безумия Сергей застал в главной котельной, что находилась под экспериментальным заводом при исследовательском институте синтетического волокна, где он и работал. Третий год он пахал на организацию в качестве штатного программиста, системного администратора и бог еще знает кого. И вот, накануне рокового дня, ему было поручено заняться автоматизацией нового оборудования для котельной, которое установили вместо допотопной техники. Ну и как водиться в странах бывшего соцлагеря, деньги выкинули, а как правильно настроить никто не знал. Вот эту-то проблему и повесили на многострадальную шею Сергея, и целую неделю, зарывшись с головой в инструкции и справочные руководства по эксплуатации системы, он проторчал в сыроватых подвалах котельной. А вчера, в полдень, все вдруг сошли с ума, и большую часть нового оборудования молодому человеку пришлось пустить на материал для баррикад и даже использовать как оружие. «Да и кому сейчас все это надо», — думал мужчина, вспоминая день вчерашний. А вспоминать ему было что. Двенадцать часов ада растянулись в целую вечность, да и день после катастрофы казался бесконечным. Когда обе стрелки настенных часов в новой операторской будке котельной смотрели перпендикулярно вверх, а в маленьком окошке для даты значилось двадцать восьмое ноября, среди обслуживающего персонала, шныряющего меж тепловых труб, начались какие-то склоки, а через пять минут смерть собрала свой первый урожай. Конечно, поведением своих коллег юноша был сбит с толку, но инстинкт выживания заставил его забаррикадироваться в той самой будке, где он мужественно держал оборону целых десять часов. За два часа до полуночи жуткие твари, что еще недавно были товарищами Сергея по работе, все же вынудили его выбраться из пункта управления котельной. Потом он бежал. Бежал, пока не оказался на поверхности. На большой парковочной площадке между заводом и главным корпусом НИИ. Ночь погрузила институт во мрак. Сергей готов был поклясться, что чувствовал, как тьма обволакивала его тело. Повсюду стоял запах гари и сладковатая трупная вонь. Дальше он помнил, как загорелось небо. Как в один миг стало светло, будто бы днем. Как в одно мгновение он увидел бескрайние поля мертвых тел — сотни покойников буквально устилали территорию исследовательского центра. Тогда он упал на колени, и словно уставший ребенок расплакался навзрыд. И когда смерть занесла острое лезвие своей косы над его головой — случилось чудо. Несколько обезумевших женщин, которые выбрались из подвалов завода вслед за Сухаревым, с перекошенными лицами и скрюченными в припадке злости пальцами, понеслись в его сторону. Сергей помнил тот момент. Он помнил, как тяжелый лом, забравший десятки жизней, лязгнув по асфальтированной площадке, выпал из его холодной кисти. Он стоял на коленях, по щекам катились слезы, а жуткие люди с пылающими неистовством глазами, бежали в его сторону. И вдруг, неожиданно для себя он попросил помощи. Впервые за всю свою жизнь он обратился к богу. Конечно же, Сергей понимал, что находясь на волосок от гибели, ждать спасения от того, в кого он никогда толком-то и не верил, по меньшей мере, лицемерно. Однако молитва вырвалась случайно, смотря на приближающихся существ, он закрыл глаза и просто подумал: «Если ты есть. Если ты не вымысел мирового масштаба, то обрати на меня внимание. Помоги.» И когда Сухарев взглянул в темноту ночи, больше уже никто не кричал. Дикие преследователи рухнули на гладкий асфальт парковочной площадки в трех шагах от него. На проверку у них оказался едва заметный пульс, и, как стало впоследствии известно, глубокая кома постигла всех уцелевших тварей. После десяти вечера все они упали и к утру окончательно остыли. Никто из тех, кто обезумел, и протянул до самой ночи, так и не вышел из своей мертвой комы. Никто из них так и не вернулся. Вскоре он встретил первого выжившего — Ивана Хромова, управляющего того самого экспериментального завода, под которым и находилась котельная, а еще через час к ним присоединился третий уцелевший — заведующий отделом исследований Василий Лоев. Больше живых на территории центра найдено не было. Из двух сотен сотрудников, лишь трое не отправились в ад. Хромов был вторым человеком на предприятии, после самого главного директора НИИ, и когда выяснилось, что шеф погиб, Иван быстро повесил на себя ярлык начальника. Так и получилось, что новообразованный коллектив получил название «Отряд Хромова», что по правде Сергею не очень-то нравилось. Но не это волновало молодого мужчину. Не был он властолюбивым. Весь день его сердце терзала другая мысль: «Тебе помог господь», — крутилось в голове с тех пор, как стало ясно, что больше никто не броситься и не пожелает разорвать его на части. Сегодня был первый день жизни в новом мире, и первый день его веры. Когда двигатель «Скорого» лениво зачавкал, но все же завелся, Сергей еще раз осмотрел свою команду. Ему показалось, что он был самым молодым среди мерзнущих на палубе, и это вполне могло быть правдой. Он был назначен командиром экспедиции, так как его непосредственный начальник — Хромов Иван Дмитриевич, по причине занятости в управлении «базой», или же трусости, лично возглавить операцию не смог. Вылазка на другой берег Волги предприятием было рискованным, и Сухарев отобрал одиннадцать самых крепких людей, из всех влившись в их ряды за последние сутки. А влилось в «отряд Хромова» всего около полусотни человек разного пола, возраста и сферы занятости. Единственное на что обратил Сухарев внимание — большинство выживших были из класса людей образованных. И даже единственный престарелый дедушка, обнаруженный в деревне Губино, оказался в прошлом дирижером Тверского государственного оркестра, а найденный пьяница из села Никифоровское — бывшим майором, исключенным из рядов за какие-то свои грехи. Судно отчалило. О борт заплескалась вода. Благо, среди уцелевших нашелся отставной дальневосточный капитан, так что управлять посудиной было кому. Встретили они его последним, всего час назад словно живой мертвец, бродил он по кладбищу, что раскинуло свои могильные плиты возле самого НИИ. Старому моряку, который впрочем, был в изрядно подпитом состоянии, сперва чуть не прострелили голову. Но к счастью для капитана, люди вовремя определили, что никакой он не пришелец с того света, а обыкновенный пьяница, который по каким-то известным только ему причинам забрел на погост. Так моряк и был доставлен на «базу». И когда на очередном общем собрании в конференц-зале возник вопрос, куда же отправить поисковые группы дальше, именно он, слегка протрезвев, предложил воспользоваться транспортом переправы и заглянуть на другой берег Волги. Дело было в том, что входить в саму Тверь малым отрядом было не безопасно. А близлежащие деревеньки, села и даже промышленные объекты, где могли оказаться выжившие к закату были проверены, и оставалось либо углубляться на запад, в московский район города, который выходил к центру Твери, либо попробовать обыскать поселения на другом берегу Волги. И предусмотрительный Хромов, более разумным посчитал второй план. Впервые за сегодняшний день, они так далеко отходили от базы. Перед командой Сухарева лежали четыре цели: ближайший к переправе поселок Поддубье, два дачных кооператива к северу от него, и самое дальнее — село Савватьево. И судя по заходящему солнцу, поисковые операции пройдут в ночное время, что утраивало сложность компании. — На берегу! — услышал Сергей громкие возгласы. Пробежавшись по палубе, он мигом оказался на носу катера, где уже толпилась большая часть команды. — Там на берегу… Там люди! — дрожащим от волнения голосом, кричал оставленный за смотрового, усатый мужчина. — Где? — сперва не понял Сухарев, поправив свои овальные очки. Никудышное зрение было его профессиональной особенностью. — Да вон же! — не менее взволнованно, указал рукой другой человек. И, наконец, Сергей разглядел замершие на противоположном берегу четыре силуэта. Рассекая воды широкоплечей Волги, судно приближалось. В голове у священиика крутились услышанные пять минут назад слова. «Им будет знак», — повторял про себя Георгий, не отводя взгляда от несущегося катера. Соколов, конечно же, понятия не имел, о чем ему было сказано. Однако он был уверен, что произойдет нечто значимое. Ведь за сегодняшний день, Голос не разу его не подвел. И вера священника вновь распахнула свои могучие крылья. — Так что же, будем стоять и ждать? Вот так вот просто? — не унималась Ева. — А что ты предлагаешь? Трусливо спрятаться? — насмешливо поинтересовалась Ира, вложив в свои руки длинный ствол ружья. — Влад, ну ты хоть образумь их. Ты же недавно только рыдал о загубленных тобой жизнях. Неужто опять хочешь крови невинных? — попыталась надавить на Сычева девушка. — Ничья кровь не прольется, — уверенно ответил Влад. — С нами отец Георгий. И эта уверенность в голосе мужчины была священнику приятна. Он вдруг понял, что вера вытеснила последние капли сомнений из сердец его спутников. Люди полагались на него. Буд-то слепцы, ведомые поводырем, они вложили в его руки бразды их судеб. Доверили ему свои жизни. И он их не предаст. — Голос сказал, что не стоит терять веру. Не стоит прятаться, так как им будет знамение, — не оборачиваясь к людям, произнес Соколов. — Да, да, конечно. Такое знамение, что всех нас нашпигуют свинцом, — сбросив лживую маску смирения, зашипела Ева. — Вы что не видите, что все они вооружены? — Мы тоже. Да и не враги они нам. Вскоре те люди на катере плечом к плечу пойдут с нами. И никто не будет стрелять, всех поведет Голос единый, — как можно более любезно, ответил Соколов. — А вы, милая моя, только что показали свое настоящее лицо. Лицо малодушной, падшей твари. И все ваши слова, и россказни были просто грязным обманом, не так ли? Думали что вы умнее всех? — Да вы… Вы обыкновенный сумасшедший… — разразилась гневом Ева. — Ну конечно, — снисходительно заулыбался святой отец. — Я — шизофреник, Владислав — человек с травмой из прошлого, Ира — еще бог знает кто… Не так ли? Вот только, правда в том, что единственная нездоровая среди здесь присутствующих — ваша душа. — Нет. Вы самый обыкновенный сумасшедший. Простой психопат, чьи байки подкупают этих растерянных людей! — заорала Бодрова, и, повернувшись к людям спиной, добавила: — Если хотите, можете вторить его безумию, а я — ухожу! Георгий предвидел подобную реакцию их новой знакомой. Но того, что произошло дальше, он никак не мог ожидать. — Стоять дрянь! Мы тебя нашли, мы и вправе распоряжаться твоей никчемной жизнью, — вдруг крикнула Смолова, направив оба дула в след уходящей девушки. Ева замерла, и медленно обернувшись, озадачено уставилась на женщину с ружьем. — Вчера погибла вся моя семья! У меня на глазах погибла! А ты, дрянь, жива! — пунцом налилась Ира. — И что же, выстрелишь? — тихо спросила Бодрова, и, соскользнув мокрыми от слез глазами на Георгия, добавила: — И моя смерть, конечно же, будет угодна этому вашему Голосу? Ведь так, батюшка? Соколов колебался. Он не знал, что ответить девушке. С одной стороны, он все еще верил, что мог ей помочь. С другой — она вознамерилась предать своих же спасителей. Святой отец взглянул на Влада. Тот на него. И, не сговариваясь, оба мужчины взяли девушку на прицел. — В твоих же интересах остаться с нами, — сухо произнес Сычев. — Ты больна, но тебя еще можно спасти, — не сводя Еву с мушки, снисходительно начал священник, но девушка его перебила. — Да вы послушайте себя! — взвизгнула Бодрова. — Послушайте, что вы несете! Ирина, Владик, неужели вы не понимаете, что это массовый психоз? Эта сволочь бородатая попросту вас использует. Пользуется вашими страхами! Он культивирует свое безумие! — дрожа, будто бы от холода, взмолилась молодая женщина. — Отец, позвольте мне отправить эту сучку, в самые глубокие бездны преисподни отправить! — стеклянными от гнева глазами посмотрела Смолова на священника. — Не стрелять! Бросить оружие! — раздался за спинами людей усиленный громкоговорителем голос. И, повернувшись на звук, Георгий увидел причалившее к берегу судно. Светло-голубой катер, словно испуганный дикобраз, напыжился на священника и его свиту десятком разнокалиберных ружей и винтовок. Прежде священник не раз переплывал на этом суденышке Волгу. Махнуть через реку стоило недорого, и в отличие от утомительной объездной, переправа заметно сокращала время в пути — на том берегу реки уже начинались окраины московского района Твери. Да и сама прогулка по водным гладям всегда приятно бодрила святого отца. Однако, находясь под прицелом десятка смертоносных дул, Соколов впервые не был рад старому речному другу. — Кому сказал, бросить, — прорычал другой детина с палубы. Положение было опасное, но Георгий все же не выпустил ружья. Не выпустили ружей и его спутники. Владислав схватил вырывающуюся девчонку. Смолова воинственно навела двустволку на палубу судна. — Нам нужно на тот берег, — осматривая толпящихся на борту катера людей, одетых в странные спецодежды, размеренно произнес священник, отыскивая взглядом главаря. Набрав обороты «Скорый» мчал Сухарева и его команду прямо к берегу, на котором, в десяти метрах от холодной Волги в каком-то замешательстве стояло четверо людей. Сергей не верил своим глазам: — Четыре человека! И сами идут в руки! Вот это да! — ликовал мужчина. — Может на том берегу уцелевших несметное количество? Может мы были в каком-то эпицентре? Однако, когда капитан сбавил обороты катера, дабы на радостях не влететь винтом на мель, у Сухарева кольнуло в сердце. Что-то неприятное происходило между четырьмя незнакомцами на берегу. Судно теперь было всего в каких-то двадцати метрах от маленькой компании, и все было видно прекрасно. Сперва Сергей увидел, как женщина в длинном теплом пальто навела свое оружие на другую, светловолосую девушку в осеннем полушубке. Еще через минуту, когда «Скорый» уже почти причалил, на ту самую белокурую смотрели уже все три ствола. — Не стрелять! Бросить оружие! — от испуга закричал Сухарев в громкоговоритель, отчего тот противно зафонил. Отбросив неисправное устройство, Сергей до хруста в пальцах сжал свою винтовку, взяв на мушку незнакомцев. — Кому сказал бросить, — поддержал Сергея низким басом широкоплечий мужчина, справа от него — тот самый опер в отставке из Никифоровского. Люди обернулись, сняли с прицела блондинку, однако ружья не опустили. Женщина в пальто лихо перевела оба свои ствола на катер, ее товарищ в это время был занят усмирением светловолосой. Сухарев видел, как крупный мужчина с карабином обхватил своей левой рукой хрупкое тело девушки, которая было решила улизнуть. Та задергалась и даже попыталась укусить обидчика, но человек намертво прижал пленницу к себе. Затем и он свободной правой рукой поднял оружие. Поднял легко, словно муляж. Но Сергей не сомневался в реальности угрозы, исходящей из черного дула. И только один незнакомец не навел свое ружье на судно. То был густобородый человек. Единственный, казалось бы, сохраняющий холодное спокойствие. Он шагнул вперед. — Нам нужно на другой берег, — произнес тот самый мужчина, из-под толстой куртки которого, торчал подол черных священнических одежд. — Отпустите девушку! Живо, или я... — властно бросил Сергей и запнулся, когда тяжелый взгляд странного священника, наконец, его настиг. — А вы, юноша, главный? — не обращая внимания на угрозы, оборвал Сухарева батюшка. — Да, и лучше вам подчиниться, — уже более спокойно ответил Сергей, но хладнокровие его было обыкновенным притворством. — Да прикончите! Просто пристрелите этих гадов! — вдруг заорала светловолосая пленница, и тут же крупный человек с карабином заткнул ей рот своей рукой. — Я подчиняюсь Гласу Единому. Как впрочем и вы, — продолжил святой отец в своей неприкосновенной манере. — И лучше послушайте меня и позвольте нам подняться на борт. — Так, вы опустите оружие на землю, освободите девушку, а потом уже будем говорить, — медленно, обдумывая каждое слово, выдвинул свои требования Сухарев. — Ничего такого не случиться. Девушка наша проблема, — спокойно ответил человек в черных одеждах и уже более надменно продолжил: — Мы — волхвы, несущие добрую весть о Гласе Порядка. Вчера случился день его кары. День наказаний. И те, кто выжил, я, мои друзья, вы и ваша команда — все мы избранны самой Природой. Нам было предначертано встретиться. Сухарев был в тупике. Ситуация казалось до ужаса абсурдной. Дюжина вооруженных мужчин не могла уговорить сдаться кучку незнакомцев. Он ни слова не понял из чепухи, которую нес бородатый священник, и совершенно не знал что делать. Прежде ему не доводилось вести переговоры, и мысли, словно проржавевшие шестеренки, вращались в голове медленно и совсем неохотно. В двенадцать оружий команда Сухарева смотрела на четырех людей, одна из которых была пленницей. Сергей, то и дело ловил на себе вопросительные взгляды стоящих на палубе товарищей. Все они были в замешательстве. Все они ждали его решений. И не потому, что действительно видели в нем лидера, и даже не из-за установки Хромова безукоризненно выполнять все его приказания. Нет, просто быть ведомыми всегда легче. Особенно, если дело смердит карасином. — Да что вы, не видите, что он бол… — опять прорезался голос блондинки, которой удалось все же укусить кисть мужчины, отчего тот на мгновение отдернул руку, позволив девушке закричать. Сергей совсем уж разволновался и взвел курок винтовки. Переняв его волнение, защелкали ружья остальных людей на катере. — Я больше не буду повторять! — срывая глотку, больше от страха, чем от злости прикрикнул Сухарев. — Нам нужно на тот берег. На этой стороне реки вы никого не найдете, мы единственные уцелевшие, — как ни в чем не бывало, повторил свою просьбу бородатый человек. Переведя взгляд на спутников святого отца, Сергей с опаской подметил, что спокойствие их лидера как то не особенно передалось им. Женщина с двуствольным ружьем откровенно тряслась, в любую минуту готовая спустить курок. Нервничал и детина с карабином. Пленница молча обвисла у него на руках. — Боюсь, мне придется применить силу, — констатировал Сухарев. — Тогда и вы меня простите… — сказал священник. И, подняв руки вверх, заговорил, словно обращаясь к небесам: — Я призываю к силам Порядка! Призываю дать знак незнакомцам, чтобы они уверовали! И тут грянул выстрел. Кто-то из команды Сергея не выдержал волнения. Ведь большинство впервые целились не в манекены в тире, и не в куропаток, дремлющих под высокой травой, а в настоящих, живых людей. Гулкое эхо еще стояло в ушах Сухарева, когда схватившийся за грудь батюшка упал на колени. Все замолчали. И, казалось, даже Волга приутихла в своем монотонном шипении. Двенадцать человек с палубы «Скорого» и трое чужаков стоящих на берегу смотрели на застывшего в позе молитвы отца. — Простите. Простите, — заикаясь, промямлил кто-то рядом с Сергеем, чей палец дрогнул и случайно спустил курок. Но никто ему не ответил. В замешательстве лениво проползла целая минута, а священник все стоял на коленях. «Так не умирают», — подумал Сухарев. И он был прав. Глаза святого отца вдруг начали подниматься. С неприкрытой злостью скользнули по экипажу катера. Затем обернулись к своим друзьям, от чего те, словно к отцу родному бросились поднимать человека на ноги. Рослый мужчина, что так бдительно держал до этого пленницу, совсем про нее забыл, бросив обмякшее тело на землю. Светловолосая упала на четвереньки, но никуда убегать не стала, с явным сожалением наблюдая за воскрешением святого отца. — Но как? Вы живы? — донеслись до Сергея радостные возгласы незнакомцев. Опираясь на руки своих товарищей, батюшка поднялся не отрывая рук от груди. Ружье свое он бросил на землю. На лице священника отпечаталась боль. — Я предупреждал, — прохрипел святой отец в сторону Сухарева и его команды. — Предупреждал, но вы меня не слушали! Сергей молчал, понимая, что оправдываться бесполезно. — Вы посягнули не на мою жизнь! Вы посягнули на жизнь проводника Его воли! — гневно крикнул святой отец, обращаясь к людям на катере. — Запомните это мгновение. Так рождаются легенды! Отныне у нашего братства есть знак! Сергей напрягся, когда батюшка зачем-то расстегнул ватник и извлек на свет, что-то блестящее. Красное солнце, которое уже нырнуло в синеглазую Волгу, тысячами искр отразилось на том самом предмете. И Сухарев разглядел, что именно сжимал человек. Священник держал большое золотое распятие, на пересечении перекладин которого была видна круглая вмятина. «След от пули», — понял Сергей. Георгий был разгневан. Грудь болела, но еще больше терзала душу мысль, что какие-то жалкие людишки покусились на жизнь пророка. В него, в того, кто слышит Глас Порядка, стреляли никчемные создания! Твари, кого Природа по большой милости своей сохранила на этой земле. Соколов держал крест и холодным взглядом пробегался по испуганным лицам людей на носу корабля. Распятие сохранило ему жизнь. Ровно по его центру красовалось отверстие от пули. Время шло, и остывающая боль сменялась чувством триумфа в сердце священника. — Думаю, вы не станете больше перечить моей воле. Вы видели знак, и я надеюсь, что сделали правильные выводы, — подхваченный ветром понесся низкий голос святого отца. — Теперь, спускайте трап! Больше никто ему не возразил, и через минуту веревочная лестница была перекинута через левый борт катера. Кивнув Смоловой и Сычеву, Георгий знаком предложил им подняться на борт, а сам подошел к той, кто так отчаянно хотела предать своих спасителей. Блондинка, с перепачканным грязью лицом, по-прежнему сидела на том месте, где оставил ее Влад. Было видно, что никуда бежать она больше не собирается. В глазах белокурой читалось отчаяние и какая-то грустная безысходность. — Еще одна такая выходка, и будешь у меня на костре гореть, — тихо пригрозил Соколов девушке, и, протянув руку, помог ей подняться. Опустив голову, та побрела к воде. На лице священника промелькнула улыбка. |
|
|