"Восхождение к Дао. Жизнь даосского учителя Ван Липина" - читать интересную книгу автора (Кайго Чэнь, Шуньчао Чжэнь)

Часть первая. НАЧАЛО ПУТИ

Глава I. Визит учителей из дальних краев

Согласно европейскому летосчислению учитель Ван Липин родился 25 июля 1949 года. По китайскому же календарю то было тридцатое число шестого месяца — стало быть, в точности середина года. Говорят, тому, кто родился в такое время, уготованы великие свершения. Но пока об этом помолчим. Рассказывают, что уже с детских лет Липин выделялся среди своих сверстников разными необыкновенными способностями. К примеру, если мама что-нибудь теряла в доме, она звала на помощь Липина, и тот сразу же находил то, что она искала. А когда Липин играл в прятки с соседскими ребятишками, он тоже без труда отыскивал их, где бы они ни прятались. Это у него получалось как бы само собой.

Родился Ван Липин в Шэньяне — самом большом городе Северо-восточного Китая. Позднее его отец переехал в расположенный неподалеку древний город Фушунь. Рядом с городом высилась гора Чанбошань — самая высокая в Маньчжурии, а стекавшая с гор река Юнь-хэ разрезала город надвое, так что были в Фушуне. как говорится, «и горы, и воды». Прекрасный пейзаж! Да к тому же недра в окрестностях Фушуня богаты черным

золотом. С древних времен Фушунь слыл «угольной столицей» Маньчжурии. Нот в этом древнем и вместе с тем новом городе прошло детство учителя Ван Липина.

Семья будущего даоса была, по местным меркам, весьма почтенной. Многие его предки занимали в свое время видное положение в обществе. Отец Липина карьеры не сделал, но все же окончил Технологический университет, что по тем временам тоже кое-что значило. Матушка Липина, женщина добросердечная и мягкая, родила четырех сыновей и двух дочерей. Дети были как на подбор — здоровые и рослые. Только второй сын — Липин — рос хрупким и слабеньким, как девочка.

Когда Липину исполнился месяц, мать заметила у него на переносице пятнышко. Решив, что это грязь, она попыталась стереть его пальцем, но пятнышко не исчезло, а только слегка покраснело. Оказалось, то была родинка. Когда Липину исполнился год, в доме случился пожар, в суматохе о младенце не сразу вспомнили, и из огня Липина вытащили уже с сильно обожженной головой. С тех пор Ван Липина часто мучили головные боли, а врачи, как ни пытались, ничем не могли ему помочь. Мать очень тяжело переживала это несчастье сына.

Тогда, в конце 50-х и начале 60-х годов, многодетным семьям, подобным семье Ванов, приходилось несладко. Но Липин был мальчиком незлобивым и послушным. Он прямо-таки источал заботу о своих младших братьях и сестрах и о друзьях-мальчишках из соседних домов. Никогда и ничего он для них не жалел.

Однажды осенью 1962 года семья Ванов в полном составе сидела за столом, поглощая свой скудный обед. Внезапно за окном послышался незнакомый голос:

— Подайте на пропитание…

В те годы в стране свирепствовал голод, и множество людей из внутренних областей Китая приехали в

Маньчжурию в поисках работы и еды. Мать Липина всегда сама подавала нищим, заходившим в дом. Но на этот раз Липин сам, вскочив прежде матушки с места, взял блюдо с овощами и выбежал на улицу. Перед ним стояли три старика, одетые в поношенную, латаную одежду, и с виду вроде бы ничем не отличавшиеся от самых обыкновенных нищих. Однако лица стариков светились доброй и ясной улыбкой: по всему было видно, что здоровья и бодрости им было не занимать. Нет, эти старцы, если приглядеться, совсем не были похожи на несчастных оборванцев, измученных голодом и лишениями. Один из них сгреб овощи с блюда, в одно мгновение проглотил их и махнул мальчику рукой, словно говоря: «Дай еще». Недолго думая Липин сбегал в дом и вынес старикам еще одно блюдо с овощами. Старцы все с той же молниеносной быстротой съели очередную порцию, переглянулись меж собой и, ни слова не говоря, пошли прочь. Не успел Липин оглянуться, как их уж и след простыл. Вот так старички!

Липин невольно смутился, и на то были веские причины. Ведь трое удивительных старцев были и в самом деле людьми необыкновенными. То были трое даосов, которые долгие годы жили в горах, совершенствуясь в мудрости Великого Дао. И с гор они спустились не милостыню просить, а для того, чтобы взять себе в ученики человека, которому было предназначено стать их преемником по школе. Этим человеком был не кто иной, как Ван Липин, недавно отпраздновавший свой тринадцатый день рождения.

А вот кто были трое старцев, которые постучались в дом Липина.

Первым был Чжан Хэдао, носивший священническое имя[1] «Дао — человек Беспредельного». Ему шел тогда восемьдесят третий год, и он был учителем в шестнадцатом поколении школы Лунмэнь, относившейся к «Учению Совершенной Подлинности». Когда-то он был лекарем при дворе последнего китайского императора и получил прозвище «Божественный целитель».

Вторым был Ван Цзяомин, носивший священническое имя «Дао — человек Чистого Покоя» и монашеское прозвище Сунлин-цзы. Ван Цзяомин был учеником Чжан Хэдао и учителем школы Лунмэнь в семнадцатом поколении. В молодости он служил инструктором в знаменитой военной школе Вампу[2], прекрасно знал военное дело и, кроме того, обладал хорошими познаниями в математике. Ван Цзяомину было тогда семьдесят два года.

Третьим старцем был Цзя Цзяои по имени «Дао — человек Чистой Пустоты» и по прозвищу Иньлин-цзы, Цзя Цзяои тоже был учеником Чжан Хэдао и преемником школы Лунмэнь в семнадцатом поколении. Поскольку он умел лечить болезни, воздействуя на жизненные точки тела без применения игл, его звали «Игла Беспредельного». Цзя Цзяои был самый молодой из наставников: ему только что исполнилось семьдесят лет.

Само «Учение Совершенной Подлинности»[3] (Цюань-чжэньцзяо) возникло при династиях Цзинь и Юань[4], которые правили Б Китае в XII–XIII веках. Наибольшим почетом в Цюаньчжэньцзяо пользуются «Пять северных патриархов»: Ван Сюаньфу, Чжун Лишу, Люй Дунбинь, Лю Хайчжэнь, Ван Чуньян. У патриарха Ван Чуньяна было семь учеников: Ма Юй, Тань Чудуань, Лю Чусянь, Цюй Чуцзи, Ван Чуй, Хао Датун, Сунь Буэр. Эти семеро получили прозвище: «Семь подлинных учителей Севера». Цюй Чуцзи по прозвищу Чанчунь и стал основателем школы Лунмэнь. Восемь столетий минуло с тех пор, и вот теперь Ван Липину предстояло стать преемником Цюй Чуцзи в восемнадцатом поколении[5].

Среди даосов бытует поговорка: «Кто в жизни своей претворяет Великое Дао, тот и зовется мужем Дао». Говорят еще и так: «Кто телом и сердцем следует истине, повинуется одному лишь Дао, одно лишь Дао претворяет, тот и есть муж Дао». А если говорить подробнее, то в старину различались даосы шести рангов:

1. Даосы «небесной подлинности».

2. Даосы, достигшие вечного блаженства.

3. Даосы, жившие в горных скитах.

4. Даосы, удалившиеся от мира.

5. Даосы, оставшиеся в миру, но ушедшие в монастырь.

6. Даосские священники при храмах.

По образу жизни и степени личного совершенства все даосы делились на три категории: во-первых, даосы, поселившиеся в горах и целиком посвятившие себя стяжанию Великого Дао; во-вторых, даосы, обитавшие в монастырях и занимавшиеся изучением и перепиской даосских книг; в-третьих, даосы-миряне, которые имели семью и занимались совершенствованием, живя среди людей. Достижения таких даосов были, конечно, много скромнее достижении даосских отшельников.

Но вернемся к героям нашего повествования. «Дао — человек Беспредельного», Чжан Хэдао и двое его учеников много лет провели на знаменитой у даосов горе Лаошань, что на побережье Шаньдунского полуострова. Гора эта примечательна во многих отношениях: ее юго-восточная сторона высокой отвесной скалой нависает над морем, на ее вершине валяются в причудливом беспорядке огромные валуны, а между ними тянутся к солнцу яркие цветы и зеленые деревья, отбрасывающие уютную густую тень. День и ночь шумит под горой морской прибой, а ее вершину окутывают белые облака. Поднявшись на скалы, хорошо смотреть, как встает из-за моря солнце, наполняя золотым сиянием бескрайний простор океана: в этот момент кажется, будто весь огромный мир входит в тебя. Поистине, не найти лучшего места для тех, кто желает «взрастить в себе подлинное, воспитать свою природу».

Основатель секты Лунмэнь учитель Чанчунь. Портрет из даосского монастыря Байюньгуань. XIII

Из века в век приходили на эту гору даосские подвижники, строили себе уединенные обители, скрывались от мирской суеты в потаенных святых пещерах. Говорят, на этой горе имеется в общей сложности девять дворцов, восемь монастырей и семьдесят два скита.

Три старика даоса жили в одной из священных пещер — в пещере Чаньчунь. Прибегнув к старинному даосскому способу гадания, которое называется «распознаванием рисунка спины»[6], они узнали, что учитель школы Лунмэнь в восемнадцатом колене вот уже десять лет живет на земле и настало время его разыскать и взять в обучение.

Над горой Лаошань стояла ясная лунная ночь. С моря тянул свежий ветерок. Даосы просидели в медитации четыре часа, а потом «Дао — человек Беспредельного» подозвал к себе учеников и сказал им: «С прошлого года мы уже несколько раз гадали по рисунку спины о преемнике нашей школы в восемнадцатом поколении, и каждый раз ответы наши сходились. Давайте хорошенько погадаем еще раз, посмотрим, что получится!» Ученики молча склонили головы.

Все трое снова погрузились в медитацию, закрыв глаза и даже как будто перестав дышать; теперь они созерцали «глазом мудрости». Перед их внутренним взором появился худой, нескладный мальчик. А потом каждый наставник записал на бумаге то, что увидел. Когда обрывки сложили вместе, оказалось, что в них значилось одно и то же:

«В середине года под знаком Огня. Огонь светит ярко, земля тучна. В стороне, где гром, у западного края Чанбо».

Обменявшись своими записями, старики весело переглянулись и разом выдохнули одно слово: «Прекрасно!» Не мешкая они вычислили день, благоприятный для того, чтобы спуститься с горы к людям.

И вот этот счастливый день настал. Даосы встали еще до рассвета, собрали вещи, совершили поклонения богам и легкими шагами двинулись вниз по склону. Впереди лежал долгий и трудный путь. А еще их ожидали встречи с многими людьми, которым сплошь и рядом требовалась помощь. Могли ли даосы, обученные разным необыкновенным искусствам, отвернуться от людских несчастий? Встретив больного, они лечили его болезнь, встретив нуждающегося — помогали ему в его нужде. А в результате, хоть и быстрые они были ходоки, но расстояние от горы Лаошань до Фушуня, что меньше тысячи километров, одолели за два с лишним месяца. Уж так заведено у даосов.

В день, когда старцы впервые попросили у Ван Липина еды, они уходили от дома своего будущего ученика радостно смеясь, словно не было у них за плечами тягот двухмесячного пути. Возвратились они в гараж — свое временное пристанище — и стали ждать, когда Ван Липин сам к ним придет.

А у Ван Липина после встречи со стариками было неспокойно на сердце. Его не оставляло желание увидеть снова этих необыкновенных и, по всему видно, таких мудрых и добрых людей. В тот год учился он в пятом классе школы. И вот на следующий день, после уроков он не пошел вместе с другими ребятами домой. Ноги будто сами понесли его куда-то, и неожиданно для себя он очутился на улице, ведущей к гаражу. А когда Липин зашел в гараж, он сразу увидел знакомую троицу. Старики сидели прямо на полу, о чем-то беседуя, с веселым и добродушным видом. Волна радости обожгла

Липина. Не чуя под co6oй ног, он подбежал к старикам и сел рядом с ними, силясь понять, о чем мудрецы переговариваются меж собой, как три закадычных друга.

Вот так наставники встретили своего ученика. Это случилось осенью 1962 года. Началась пятнадцатилетняя даосская учеба Ван Липина, полная суровых испытаний. Липин вступил на путь, ведущий из «низшего мира» в «средний мир».