Джаннетт Энджелл Мадам

Пролог

С чего начать рассказывать историю чьей-то жизни? Ведь нельзя передать в точности все переживания другого человека, поскольку рассказчик неминуемо выдаст свое присутствие, расставив акценты, упустив некоторые моменты, избрав определенные события из массы других, по мере надобности приукрасив повествование. И хотя этот выбор может быть неосознанным, а так чаще всего и получается, но все равно это выбор. Выбор рассказчика.

На самом деле эта история не принадлежит никому из действующих лиц, поскольку неминуемо у каждого из них она будет своя, и мне остается лишь надеяться, что я смогу свести разные грани воедино, как на фотографии, когда картина получается объективной и типичной. Психотерапевты с большим интересом изучают семейные альбомы, но не для того, чтобы, как обычные люди, рассматривать лица, одежду и пейзаж. Их цель — интерпретировать отношения между членами семьи по тому, как они проявляются визуально: как люди стоят, как они смотрят (или не смотрят) друг на друга, какую выбирают позу. Именно в этом и заключается смысл моей истории — поймать момент, ухватить за хвостик мимолетную мысль, эхо давно забытого смеха, запах фиалок, который будоражит воспоминания и навевает ностальгию.

Я попытаюсь поведать вам историю Персика. Описать то, что знаю и помню, то, что она сама говорила, и то, что рассказывали о ней другие. Иногда придется какие-то вещи додумывать, поскольку я посвящена не во все детали, но мне кажется необходимым перебросить мостики между разными частями повествования.

Как и в «Девочке по вызову», все имена, названия и другие идентифицирующие факторы изменены ради сохранения конфиденциальности.

К Персику я отношусь с большой теплотой, и это еще больше усложняет мою задачу, поскольку хочется не только правдиво описать ее, но и столь же правдиво показать, кем она являлась для многих людей в ее жизни.

Персик сейчас пробует себя в написании книг, вырабатывает собственную концепцию и оттачивает мастерство и, возможно, в один прекрасный день захочет сама рассказать свою историю. Скорее всего, она останется не в восторге от того, как это сделала я, что вполне логично. И мне не терпится прочесть, как Персик расставит акценты, какой выберет слог и сюжет. Но пока мы работали вместе над этой книгой, узнала о том, в какой среде я побывала и насколько далеко зашла, больше, чем смогла бы сделать в одиночку. И только за это уже хочу сказать ей спасибо.

Во время написания «Мадам» я слушала курс лекций в одной из академий гражданского патрулирования, которые приобретают все большую популярность в США в связи с массовым формированием отрядов добровольцев. Как-то раз преподаватель мимоходом упомянул, что забрел в ресторанчик, где за соседним столиком сидели те, кого он описал изысканным, хотя и устаревшим термином «дамы легкого поведения».

Женщина, сидевшая рядом со мной, возмутилась:

— В нашем районе есть такие девицы?! — воскликнула она, брызгая слюной. — Что они тут делают?

— Живут, — спокойно ответил преподаватель. — Почему бы и нет?

Моя соседка пришла в замешательство:

— Но почему вы их не арестуете?

Он насмешливо посмотрел на нее и ответил:

— За что? Они же были не на работе, просто живут поблизости и не нарушали никаких законов.

— Но, — женщина задохнулась от злости, — нужно запретить таким разгуливать по нашему району!

Таким. Запретить разгуливать по нашему району.

Правда в том, что мы с такими живем бок о бок. Эти «дамы легкого поведения», которые решили по дороге домой в три часа ночи съесть яичницу в местном ресторане, — такая же часть нашего общества и нашего района, как и консервативная женщина средних лет, осуждающая их.

Я задумала «Мадам» как продолжение «Девочки по вызову», чтобы дополнить картину, описанную в собственных мемуарах рассказом о жизни других людей, вовлеченных в этот бизнес. Поскольку мы постоянно с ними соприкасаемся: с девочками по вызову и «мадам», с клиентами и стриптизершами, с водителями и всеми, кто работает в мире, параллельном вашему.