Глава 10. УДАР ПО ИО

Это было самое странное небо, какое видела Никки в своей жизни. В детстве она жила под неброским черно-звездным небом астероида. Потом Никки привыкла к лунному небу, которое украшалось небольшой бело-облачной Землей. Земной голубой небосклон был великолепен сам по себе и любил надевать маленькую брошку из серебряной Луны. На самом деле Луна серее асфальта, но земные поэты предпочитали не знать деталей.

Сейчас над Никки раскинулось звёздное небо, из которого вырезали огромный круг. В образовавшуюся дыру просунулась багрово-полосатая физиономия, слепо и тяжело нависшая над городом и окрестными горами.

Когда из-за багровой круглой щеки выплывали эллиптические пятна атмосферных бурь, то появлялось промозглое ощущение, что бог прозрел и повернул сердитое лицо к людям. Даже не хотелось смотреть вверх — чтобы не вызвать гнева небесного божества.

Но иногда небожитель отлучался по своим делам, и мутная сфера, продавившая небо, переставала быть лицом и казалась тупой и бессмысленной — как пятка бога. Тоже пугающее зрелище. Что чувствует муравей, над которым парит слоновья ступня, которая уже на кого-то наступила, и бурая болотная тина на ней смешалась с кровью?

Как же точнее описать зрелище полного Юпитера, видимого со спутника Ио? Представьте, что вы стоите на Земле. Возьмите Луну и увеличьте её размер в сорок раз. Нет, Луна бесхитростна и все свои кратерные секреты держит на виду.

Тогда вспомните вашу последнюю экскурсию на Луну и мысленно увеличьте в десять раз облачный земной диск, видимый с Луны.

Нет, опять не то — Земля ласкова, её облака обещают тёплый дождь и прохладную тень, а хорошо видимая поверхность сулит зелёные луга или синее море. А на Юпитере мрачные могучие циклоны бесконечно месят водородно-гелиевую, воняющую аммиаком, толстую атмосферу, которая кипит и несётся бесконечным ураганом над самым странным в мире вязким океаном из жидкого водорода, сжатого под зубокрошительным давлением.

Никто ещё не плавал в этом густом водородном океане. Какие чудовищные волны гуляют по нему? Будет ли петь юпитерианский ураган в вантах пиратских кораблей? Можно ли утонуть в таком странном море с глубиной в двадцать тысяч километров?

Жидководородный океан Юпитера имеет раскалённое дно из металлического водорода — невиданного на Земле щелочного металла. Давление на дне юпитерианского океана — три миллиона атмосфер, температура — одиннадцать тысяч градусов.

Металлический водород хорошо проводит ток. Буйство электрических вихрей в этом жидком металле трудно представимо, но легко заметно — оно генерирует магнитное поле Юпитера, в двенадцать раз более мощное, чем земное поле, управляющее компасами бойскаутов.

А в самой середине Юпитера, где давление приближается к ста миллионам атмосфер, прячется ядро из камня, в пятнадцать раз массивнее Земли. Нигде в Солнечной системе камень не испытывает таких температур и давлений, как в Центре Юпитера.

Эта планета-гигант, вместившая в себе две трети массы планетной системы Солнца, уникальна, она… она…

Не-ет, это словами не описать, лучше сами прилетайте к Юпитеру и посмотрите вблизи на эту самую крупную планету Солнечной системы.

Испытайте себя перед лицом грозного бога.

—Как живёшь, дряхлое античное чучело? — дерзко сказала Никки и двинулась по прозрачному коридору дальше. Багровый Юпитер от злости ещё больше побагровел. Он светил, как сотня полных земных лун, заливая ночную поверхность Ио красноватым светом и превращая её в сюрреалистический пейзаж. Тени от Юпитера были расплывчаты и неподвижны, от Солнца — резки и переменчивы.

С орбиты подлёта Ио тоже выглядела впечатляюще. Это был огромный — крупнее Луны — мир с лунной силой тяжести. Но облик Ио, жёлто-зелёно-оранжевой, с многочисленными чёрными озёрами и буйными вулканами был разительно контрастен лунному, сухому, переболевшему метеоритной оспой пейзажу. Массивный Юпитер создавал на Ио приливной горб в восемь километров высотой. Хотя Ио всегда была повернута к Юпитеру одной стороной, но орбита спутника была слегка эллиптичной, и с периодом в сорок два с половиной часа — именно за такое время быстрая Ио делала оборот вокруг планеты — горб «дышал», то есть менял свою высоту на сотню метров. Это беспокойство приливного горба так разогревало Ио, что на ней всё время извергался с десяток мощных вулканов, выбрасывая потоки шлака и серы на высоту до трёхсот километров. Температура поверхности Ио варьировалась от минус двухсот до плюс двух тысяч градусов Цельсия. Расплавленная сера приобретала и сохраняла различные цвета, поэтому Ио имела весьма богатую гамму цветов: от чёрного до белого, от ярко-оранжевого до жёлто-зелёного.

—Да, в таком мире робинзонить веселее. — Никки вспомнила скупые цвета своего астероида.

Флагманский корабль династии Гринвич приземлился на юпитерианском спутнике всего полчаса назад, но суматоха разгрузки большого корабля уже началась. Хотя флагман «Рифей» прибыл на спутник с деловым визитом, было бы грешно попутно не захватить для Жёлтого города — столицы Ио — земных деликатесов и свежих марсианских фруктов и овощей.

Для тяжелого крейсера «Рифей» это был первый вылет за пределы орбиты Марса. Крейсер был только полгода назад собран на стапелях лунной верфи и до сих пор пах новым металлом и краской. Командовал «Рифеем» капитан первого ранга Орлезн — двухметровый русский викинг с короткой стрижкой и светлыми свирепыми глазами.

Капитан был влюблён в свой новенький корабль и беспощадно заставлял команду стирать с него пылинки и даже отпечатки пальцев — и матросы старались изо всех сил, чтобы не быть повешенными на нок-рее.

Корабль действительно был красив: стремительный внешний силуэт, треугольный в сечении бронированный корпус, современный дизайн главной рубки и пассажирских кают. Три мощных двигателя выбрасывали тёмно-синие струи плазмы и могли ускорить корабль до нескольких «же». Корабль мог находиться в автономном полёте больше двух лет, обеспечивая пассажиров и команду всем необходимым. Мозг «Рифея» был вполне разумен по современным понятиям, и капитан даже подружился с ним.

Однако сейчас капитан Орлеан сам командовал разгрузкой, ревниво следя, чтобы киберы-носильщики не поцарапали шлюз и стены.

Сразу после приземления королева Гринвич отправилась в юпитерианское представительство своей династии, где собрался ситуационный штаб.

Обсуждалась единственная проблема, ради которой Никки и прилетела на Ио: пролёт возле Юпитера кометы Сычикова-Невского.

Основной докладчик — седоволосый грузный мужчина, офицер Спейс Сервис, — описал ситуацию, начиная от обнаружения кометы двумя русскими школьниками.

Он отметил, что эти двое юных наблюдателей не только первыми открыли комету, но и значительно расширили период её наблюдения, что позволило вычислить координаты и скорость кометы с хорошей точностью и заранее обнаружить, что она пролетит близко к Юпитеру и, очевидно, развалится на куски из-за могучего приливного воздействия злобного бога.

Этот распад грозил юпитерианским поселениям неожиданной бомбардировкой, и ООН немедленно создала специальную группу, анализирующую траекторию кометы и возможный риск для людей и городов.

— Какие молодцы эти школьники! — пробормотала Никки. — Робби, пригласи их на лунную экскурсию. Надо устроить в их честь торжественный приём в Гринвич-Сити. И зачислить этих молодых людей бесплатно в наш колледж — если они этого захотят, конечно.

Робби откликнулся:

— Ещё ни один школьник, приглашённый в Гринвич-колледж, от этого предложения не отказывался. Было бы даже интересно познакомиться с таким человеком.

А докладчик перешёл к расчётам специалистов, согласно которым трёхкилометровая в диаметре комета должна была развалиться на несколько километровых кусков вблизи перийовия своей орбиты.

Части развалившейся кометы узкой картечной струёй уходили в космос, проходя мимо Ио и Ганимеда, делали ещё один виток, угрожая необитаемой Амальтее, и падали на планету-гигант.

Падение километровых кусков кометы на скорости свыше шестидесяти километров в секунду должно было вызвать грандиозные взрывы в атмосфере Юпитера и волны в его океане — и учёные с нетерпением ждали этого уникального природного эксперимента по зондированию планеты-гиганта.

Коридор расчётных траекторий обломков кометы пролегал в стороне от жилых орбитальных станций и обитаемых спутниковых баз — за исключением Ио, которая находилась на самом краю опасной зоны.

Специалисты оценивали вероятность падения куска кометы на Ио всего в 10 %, но этого было достаточно, чтобы эвакуировать жителей Жёлтого города и других ио-поселков в орбитальную надувную станцию — не очень удобное временное прибежище, которое могло разместить две тысячи человек в течение недели.

Весь космофлот Ио тоже барражировал в космосе — комфортабельные и безопасные корабельные каюты были отданы матерям с детьми.

Когда комета минует Ио, жителей вернут в свои дома. Осталось дождаться пролёта кометы, которая пройдёт через перийовий своей орбиты в ближайшие часы.

В Жёлтом городе осталась всего сотня людей, и для их эвакуации в случае опасности на спутник прибыл флагманский корабль династии Гринвич — по просьбе Спейс Сервис и в соответствии с личным желанием королевы, которая беспокоилась за жителей Ио — тем более что многие из них были сотрудниками династии.

После совещания все разошлись по наблюдательным пунктам и лабораториям: разрушение кометы в гравитационном поле планеты — зрелище редкое и, с астрономической точки зрения, поучительное. Сейчас все учёные Юпитера старались быть поближе к перийовию кометы и к своим телескопам.

Никки вернулась на флагман и устроилась в рубке возле самого большого обзорного экрана. На него транслировались изображения с корабельного телескопа и трёх других обсерваторий — с Европы, Каллисто и орбитальной станции возле кольца Юпитера. Эти данные позволяли видеть зону предстоящего события с разных точек.

Комета Сычикова-Невского принадлежала к классу «спящих комет», малозаметных тёмных тел, которые в изобилии населяют космическое пространство между Юпитером и Нептуном.

Но сближение с Юпитером пробудило спящую. До точки её максимального сближения с Юпитером осталось два часа, а комета уже зябко куталась в плотное облако газа, фонтанирующего из трещин в грязно-ледяной поверхности.

Приливные силы планеты-гиганта растягивали кометное квазисферическое ядро, пытаясь превратить его в «огурец», направленный на планету. Только прочность ледяного ядра пока удерживала комету от распада.

Комета вращалась вокруг собственной оси с периодом в пять часов, и приливные горбы от Юпитера бежали по неровной ледяной поверхности кометы, раскалывая её глубокими трещинами, из которых немедленно вырывались столбы газа и пыли.

Комета приближалась к Юпитеру, дымя всеми боками и напоминая гибнущий корабль.

За двадцать минут до перийовия комета должна была пересечь кольца Юпитера. Они состоят из очень мелкой пыли и небольшого количества крупных тел — до десятков метров в диаметре.

Возбуждённые учёные ещё раз проверили свои телескопы, приборы и записывающую аппаратуру.

И вот дымящийся шар кометы влетел в кольцо Юпитера. И полыхнул множеством вспышек — будто получил в борт пушечный залп пиратского корабля. Это многометровые скалы из кольца на скорости в двадцать пять километров в секунду врезались в поверхность замороженного пришельца.

Взрывы покрыли всю переднюю полусферу кометного ядра.

Удар каждой каменной скалы вызвал мгновенное испарение льда, разогрев освободившегося водяного пара и других газов, раздробление окололежащих слоев кометного грунта и выброс их в пространство.

Большинство ударов образовали кратеры, подобные лунным, но некоторые скалы вонзились в уже существую трещины поверхности, проникли глубоко в кометное тело и стали взрываться там, потрясая комету до самой сердцевины.

Летучие вещества, хранившиеся миллиарды лет при сверхнизкой температуре, бурно прореагировали на тепловой шок, мгновенно превратившись в газовое облако.

Давление новорожденного газа вызвало резкое расширение трещин кометного ядра.

Комета застонала и, под совместным действием сил взрывного давления и юпитерианского прилива, стала разваливаться на куски.

Трещины добежали до самого сердца кометы, а по ним устремился горячий газ, одновременно разрушая комету и вовлекая в свои ряды всё новые летучие отряды, которые были так долго замурованы в толще ядра.

Комета взорвалась, как хорошая граната, ещё не долетев до точки максимального сближения с Юпитером. Огромные куски кометного тела — от скал в сотни метров до километровых гор — стали расплываться в разные стороны, окутанные облаками газа и пыли.

Это феерическое зрелище освещалось Солнцем и багровым Юпитером так эффектно, что казалось срежиссированным опытным цветопостановщиком.

Учёные и остальные жители Солнечной системы взволнованно наблюдали за гибелью кометы.

Но среди специалистов по небесной механике возникло оживление особого толка: развал кометы происходил быстрее, чем прогнозировалось!

Это значительно расширяло конус разлёта обломков, и теперь траектория Ио попадала в него с большой вероятностью.

Через несколько минут лихорадочных расчётов выяснилось, что три из сорока самых крупных кометных обломков должны ударить в Ио!

Примерно через четыре с половиной часа.

Немедленно состоялось новое совещание ситуационного штаба. Пока штабисты заседали, специалисты по небесной динамике уточнили траектории кометных кусков и выяснили: мелкий обломок чиркает по северному необитаемому полюсу Ио, самый крупный кусок падает возле вулкана Прометея, одного из двухсот активных вулканов Ио, а средняя по размеру часть кометы, диаметром в полкилометра, целится в район Жёлтого города и может стереть юпитерианскую столицу землян с беспокойного лица нимфы Ио.

Начались приготовления к срочной эвакуации последних жителей.

— Но ведь город погибнет! — сокрушался офицер Спейс Сервис — Куда мы вернём людей? Полторы тысячи человек останутся без крова и работы!

— Какие есть варианты отклонения или разрушения обломка? — спросила Никки.

— Взрыв не поможет: ядерных зарядов в системе Юпитера нет, а химическая взрывчатка или лазерный удар только развалят обломок на более мелкие части. Это сделает поражение куполов даже более вероятным.

— Значит, надо увести кусок с курса как единое целое. Воздействие на комету должно быть не ударное… — размышляла Никки вслух.

— Но мы же не можем руками двигать комету! — воскликнул взволнованный и расстроенный мэр Жёлтого города, который не эвакуировался с большинством жителей, а остался в своём городе до конца.

— Надо попробовать увести комету с курса, толкая её кораблём, — сказала королева.

— Но у нас есть единственный корабль — ваш, который нужен для эвакуации оставшихся жителей! — возразил мэр.

— Робби, сколько людей смогут вместить спасательные шлюпки и катера с флагмана?

— Около пятидесяти.

Никки обратилась к мэру города:

— У вас есть наземный автобус, который способен взять на борт остальные полсотни людей? Мы вывезем их из города в спокойное место.

Ответил хмурившийся главный геолог Ио:

— Конечно, такой автобус у нас есть, но на Ио сейчас трудно найти безопасное место: падение комет и взрывы могут вызвать массовые землетрясения и разломы коры.

—Ерунда, мы оставим возле автобуса пару катеров, и, в случае сильного землетрясения, они просто поднимут наземную машину на тросах вверх. В автобусе и этих двух катерах останутся только добровольцы, и я сама буду с ними.

Благодаря последнему обстоятельству добровольцы нашлись быстро, и план Никки начал реализовываться, несмотря на многочисленные возражения и сомнения.

Просто других вариантов не было.

Шлюпки были выведены из шлюзов флагманского корабля и стартовали, набитые до отказа.

На поле остался «Рифей», два самых крупных катера и автобус с жителями города, спешно прибывший к кораблю.

Мэр города и капитан «Рифея» остались возле корабля. На капитана Орлеана было страшно смотреть. Когда бравый космонавт узнал, что его корабль будет неминуемо разбит в рискованной попытке спасти город, он обезумел от горя. Он пытался отговорить королеву от такого идиотского шага — но Никки была непреклонна. Капитан в отчаянии далее обратился к мэру Жёлтого города, но и тут не нашёл понимания. Тогда капитан, чуть не плача, бросился на обречённый корабль — спасать бортовой журнал и ещё какие-то сверхважные вещи.

Никки забралась в рубку одного из катеров и переключила управление флагманом на себя. Убитый происходящим капитан Орлеан маячил за спиной королевы до тех пор, пока она не велела увести его на другой катер.

«Рифей» высился над жёлтым бетоном космодрома самым одиноким кораблём в мире.

Вот дюзы флагмана вспыхнули синим светом, и гул пробежал по бетону, проник в королевский катер и прощально прозвучал в каждом сердце.

В следующий момент корпус корабля приподнялся над поверхностью Ио, и через секунду в катере наступила тишина: безмолвный «Рифей» на предельном ускорении пересекал звёздное небо и полосатое лицо удивлённого Юпитера.

Никки сама вела корабль, пользуясь дистанционным управлением. Она забыла, что находится в катере, неподвижно стоящем на Ио. Она летела вместе с обречённым кораблём и пыталась совершить то, чего ещё никто из землян не пробовал делать.

Она вывела корабль на курс, перехватывающий кусок кометы как можно раньше, и немилосердно форсировала двигатели. Переборки и бока опустевшего флагмана стонали — он ещё никогда не летал при таком ускорении — с экипажем на борту это было бы крайне опасно.

И вот пятисотметровая гора, окутанная дымом и летящими камнями, выросла во весь экран рубки. Отдельные куски кометы ещё никто не удосужился назвать официально, поэтому Никки звала вырастающую впереди гору попросту Квашней, относясь к ней как к расползающемуся и непрочному объекту.

При подлёте к Квашне лазерные автоматические пушки «Рифея» работали как пулемёты, расстреливая рои камней, сорвавшихся с неровных краёв кометного тела и угрожающих флагману.

Несколько булыжников прорвались сквозь оборону и чувствительно ударили по лобовой броне. Капитан, наблюдавший за происходящим на экране другого катера, застонал — будто метровые космические булыжники лупили его собственное тело.

Никки быстро затормозила носовыми двигателями, и град камней утих.

Между кораблём и Квашнёй оставалась пара сотен метров.

Но беда была в том, что Квашня вращалась — и быстро. То есть посадить корабль на комету и включить его двигатели было мало — через час корабль начал бы толкать Квашню не туда. Для оптимального воздействия на комету «Рифей» надо было пересаживать два раза.

Да вот только должен был садиться «Рифей» каждый раз аварийно — на нос.

Но колебаться было некогда.

И Никки направила нос корабля прямо на комету. На малом ходу.

Сто метров до поверхности.

Пятьдесят.

Двадцать.

Капитан закрыл лицо руками.

Скорость корабля была автомобильная, но этого оказалось достаточно, чтобы нос «Рифея» тяжело воткнулся в ледяную поверхность, глубоко закопавшись и взметнув по краям волны дроблёного грунта.

Капитан «Рифея» заплакал, не стыдясь своих слёз.

Лобовая броня крейсера заметно смялась. От удара лопнул иллюминатор главной рубки и сама она превратилась из всевластного центра управления кораблём в мятую металлическую коробку, забитую грязным льдом. Никки предвидела такую ситуацию и заранее переключилась на резервный кормовой центр управления.

Основные системы корабля уцелели, и Никки отдала решительную команду реакторному блоку. Кормовые двигатели «Рифея», торчащие перпендикулярно поверхности, взревели так, что камни, летающие вокруг Квашни, шарахнулись врассыпную. Длинные струи синей плазмы ударили в зенит.

Тяга была так велика, что корабль ещё больше зарылся в грунт, зато Квашня заворочалась и стала медленно — с ускорением в несколько сантиметров в секунду за секунду — сползать с опасного курса.

По расчётам Робби, двигатели корабля должны были работать минут сорок, а потом корабль нужно снова поднять и перевести на триста метров правее.

У Никки не было ни минуты отдыха. Пока двигатели корабля сотрясали торосистые бока Квашни, королева Гринвич вывела трёх корабельных роботов в боковой люк, разместила их симметрично вокруг «Рифея» и велела им подкопаться под нос корабля.

Она одновременно следила за роботами, кораблём и Квашней. Никки давно позабыла, где реально находится, — это в её бронированном теле в максимальную мощь ревели двигатели, это её кибер-руки закапывались в шальной, взрывающийся от любого нагрева грунт, это её электронные глаза с беспокойством следили за очертаниями соседних торосов: выдерживает ли Квашня такое давление Никкиного корпуса? Не сдвинется ли зыбкий грунт, не сместится ли направление тяги основных двигателей?

Сорок минут истекли. Никки отключила свои кормовые двигатели и отдала неслышный приказ роботам, которые окружили корабельный нос. Землекопы послушно замкнули свои аккумуляторы, и три подземных взрыва сотрясли «Рифей». Три облака газа стали выталкивать нос «Рифей» из ямы, в которую он закопался.

Никки включила и носовые, и боковые маневровые двигатели — и «Рифей», скрежеща корпусом о ледяные обрушивающиеся глыбы, вылез из своей норы и медленно стал подниматься над поверхностью Квашни. Робот-наблюдатель показал со стороны удручающе мятый нос корабля. Флагман будто получил в лицо тяжёлый нокаутирующий удар огромной перчаткой.

Капитан Орлеан прошёл уже все круги ада и сейчас стоял навытяжку в тесной рубке катера, прощаясь со своим любимым кораблём и отдавая ему честь.

Но последний час «Рифея» ещё не пробил. Никки отвела флагман в космос и устремила его в другую точку Квашни. Опять удар, ещё больше сплющивший нос корабля, зато снова прочно закрепивший корпус «Рифея» в теле кометы — чтобы двигатели могли передавать свой импульс огромной горе.

Посадка тяжело далась кораблю: его корпус лопнул и струи воздуха засвистели в трещинах брони. Основной атмосферный контур корабля разгерметизировался, иллюминаторы пассажирских кают левого борта вылетали вместе с обрывками вещей и мебели. Изящные обводы корабля были окончательно изуродованы.

Снова три робота выскочили из бокового неповреждённого шлюза. Никки подумала секунду — и выгнала наружу ещё тройку землекопов.

Ещё тридцать пять минут форсажного гула двигателей, от которого рушились горы на Квашне и даже сам кометный горизонт блуждал и расплывался.

Перед новым отрывом «Рифея» от поверхности Никки одновременно включила носовые двигатели и отдала приказ роботам о самоликвидации. Те выполнили свой долг, и корабль получил тройной удар в лобовую часть. Но его не хватило для освобождения носа корабля из грунта. Никки немедленно отдала приказ о взрыве трём оставшимся роботам.

От нового толчка корабль пробкой выскочил из ледяной западни, закувыркался и отлетел в космос.

Никки не сразу, но всё же смогла стабилизировать искалеченный корабль, на который было страшно смотреть: настолько посадки на корпус и взрывы изуродовали его носовую часть. Струи воздуха, серебрящиеся инеем, били из потрескавшегося кормового кислородного резервуара во все стороны, добавляя хлопот Никки, которая с трудом управляла израненным флагманом.

Осталась последняя посадка.

Корабль уже изнемог. Он рухнул на грунт сильнее, чем хотела того Никки, и сильно накренился, зарывшись в грязные дымящиеся торосы, тёмные сверху и белые в расколах.

Чертыхаясь, Никки выгнала всех имеющихся на борту роботов — действующих киберов набралось с пару десятков — и снова попыталась включить маршевые двигатели. Но те не зажглись — электропитание корабля было в плачевном состоянии. Никки быстро определила место повреждения и погнала туда пару ремонтников. Чинить сеть было некогда, и она просто велела одному из ремонтников вскрыть себе живот и направить энергию своего аккумулятора в обесточенную сеть. Робот сделал это — и превратился в неподвижную электростанцию.

Двигатели заработали на семь минут позже положенного. Вектор их усилий заметно отклонялся от оптимального.

Никки ужасно ругалась, а Робби крикнул, что Квашня отошла от первоначального курса недостаточно и примерно половина города окажется в зоне поражения.

Что же делать?

В это время в вулкан Прометея врезался самый большой обломок кометы. Кинетическая ли энергия кометы была тому виной или внутренняя энергия вулкана, но вулкан взорвался, как бомба.

Огромные куски горы разлетелись в стороны, а облако газа покрыло поверхность в сотни километров.

Вся Ио содрогнулась от сильнейшего землетрясения. Автобус и два катера, стоявшие на взлётной площадке, подпрыгнули. Многие люди внутри попадали. По бетону ракетодрома зазмеились длинные трещины.

Но Никки ни на что не обращала внимания — её душа находилась вместе с «Рифеем».

Мэр Жёлтого города крикнул:

—Пора взлетать, здесь становится опасно! Но Робби успокоил его:

—Не волнуйтесь. Первый удар был самый сильный. Если мы его пережили, то переживем и следующие — они будут слабее.

Никки скомандовала — и роботы закопались вокруг корабля, пытаясь освободить его от сцепления с торосами.

Как только струи плазмы перестали освещать кометный дымный пейзаж, Никки стала взрывать роботов, пытаясь высвободить корабль. Он вздрагивал всем корпусом, реагируя на очередное облако газа, толкавшее его снизу, но отрываться от Квашни не хотел.

Маугли пошла на отчаянно опасный шаг: она велела взорваться всему оставшемуся десятку роботов. Торосистая равнина вздрогнула — и вдруг вся оторвалась от Квашни и взлетела вверх, вместе с застрявшим «Рифеем».

Сотни кубометров льда недолго окружали смертельно раненный «Рифей»: вскоре льдины разлетелись по сторонам, а корабль остался медленно и беспомощно кружиться в облаке кометного материала.

Никки быстро проверила — какие системы корабля ещё действуют? Безрадостная картина: управление всеми маневровыми двигателя было потеряно. Никки смогла установить связь лишь с ремонтником, который отдал энергию аккумуляторного сердца кормовым двигателям и покорно ждал своей дальнейшей судьбы.

Что ж, последний шанс — тоже шанс.

Никки дождалась, когда корабль, отлетевший уже на пару километров от кометы, повернётся к Квашне нужной стороной, — и отдала ремонтнику последний приказ.

Робот породил электрическую искру и запустил маршевые двигатели.

И они снова устремили к комете умирающий корабль.

«Рифей» летел, искорёженный и почти убитый, ничем не напоминающий тот новенький щеголеватый крейсер, каким он был ещё утром. Его бронированный корпус был изуродован, покрыт дымными трещинами и всполохами электрических замыканий.

Он сделал всё, что мог, растратил все свои силы, но от него потребовали больше возможного, его просили о запредельном усилии.

И еле живой корабль выполнял свой долг — спасал людей, даже если они были не на его борту, а ждали свой участи на орбите.

Могучее сердце «Рифея» по-прежнему горело неистовым белым огнём, заставляя изуродованную стальную громаду ускоряться в последнем смертельном броске.

Корабль уже не управлялся людьми, он мчался только по воле своего огненного сердца.

Редкий корабль имел такую короткую жизнь и такую гордую смерть.

«Рифей» разогнался за несколько секунд максимальной тяги до скорости артиллерийского снаряда — и врезался на полному ходу в середину кометы.

Удар снаряда в десять тысяч тонн потряс Квашню. Она медленно стала разваливаться, подчиняясь ударной волне, метнувшейся от кратера, в котором окончил своё существование героический «Рифей».

Вскоре вместо полукилометровой ледяной горы возникло пылевое облако, в котором плыли стометровые куски. Облако, подчиняясь предсмертной воле «Рифея», отползало с опасного курса всё дальше и дальше.

Капитан молча стоял в рубке, его застывшее лицо постарело.

До столкновения обломков Квашни с поверхностью Ио осталось десять секунд.

Пять.

Две.

Одна.

Первый кусок врезался в серное озеро, на берегу которого стоял Жёлтый город.

Не успела волна взметнуться — сверху упали остальные части Квашни.

Озеро расплавленной серы словно вскипело.

Крупные обломки Квашни не попали в город, но несколько более мелких тел разбили часть восточных куполов.

Основная масса обломков рухнула в озеро — и вокруг них возникла кольцевая серная волна цунами высотой в сто футов.

Волна дошла до химической фабрики на берегу озера и обрушилась на цилиндрические корпуса всей своей миллионнотонной тяжестью.

Корпуса смялись, как картонные коробочки, а вся территория фабрики оказалась затопленной густой горячей массой серы.

—О боги! — сказал растерянный мэр города.

Следующие волны были уже заметно ниже и дополнительных разрушений практически не причинили.

—Прекрасно! — воскликнул офицер Спейс Сервис. — Почти все жилые купола уцелели, нам есть куда вернуть людей!

Новые подземные толчки ощущались и в автобусе, и на катерах, но были явно не опасны.

Никки устала просто смертельно и ничего не хотела — только лечь и уснуть. Но когда в уцелевшем куполе она встретила капитана Орлеана, то всё-таки попробовала его утешить:

— Капитан Орлеан, на страховую премию мы построим новый корабль и тоже назовём его «Рифей».

— Нет! — Капитан был категоричен. Он упорно не смотрел на королеву налитыми кровью глазами. — «Рифей» был героическим кораблём и заслужил право на своё имя. Другого такого корабля не будет!