"Игра теней" - читать интересную книгу автора (Уильямс Тэд)

Глава 3 Ночные звуки

Ее лицо было холодным и непроницаемым, а кожа бледная и бескровная, как мрамор из Акариса. Но более всего Чета поразили ее глаза — в них полыхал внутренний пламень, подобный лучам заката, проникающим сквозь щели в крыше мира.

«Как смеешь ты вмешиваться в дела богов? — спросила она. — Ты, ничтожнейший из своего народа. Ты даже не человек. Ты предал святилище тайн, не испросив при этом прощения, не сотворив молитвы или ритуала. Когда Урриджаг Тысячеглазый пробудится от сна, как ты объяснишь ему, кто ты такой? Почему он должен принять тебя прежде повелителя Горячего Мокрого Камня, почему он должен приветствовать тебя, как приветствует праведников, проведших дни своей жизни в неустанных трудах? Почему бы ему не бросить тебя в пустоту Бесплотного Пространства, не обречь тебя на вечные муки?»

Он чувствовал, как низвергается в бесконечную пустоту. Он пытался закричать, но с губ его не срывалось ни звука.

Чет сел на постели, тяжело дыша. Несмотря на прохладную ночь, по лбу его струился пот. Опал что-то пробормотала во сне, потянула на себя одеяло и свернулась калачиком, повернувшись спиной к беспокойному мужу.

Почему это лицо проникает в его сны? Почему угрюмая сумеречная воительница, аристократка, для которой Чет был ничтожнее насекомого, осыпает его угрозами? Она ни разу не удостоила его разговора, а лишь предъявляла обвинения, и они вонзались в его сердце, как раскаленные гвозди.

«Я даже не могу защитить свою семью, и ничего тут не изменишь. Моя жена плачет каждый вечер с тех пор, как погрузился в сон Кремень — мальчик, больше не узнающий нас. И это произошло по моей вине, ведь я позволил ему уйти. А когда я нашел его, было слишком поздно. По крайней мере, так думает Опал».

Правда, вслух она ничего не говорила. Супруга Чета хорошо знала, что язык — оружие, способное наносить глубокие раны. С тех пор как миновали жуткие времена десяти ночей, она ни разу не упрекнула своего мужа.

«Я сам не могу себя простить, — вздохнул Чет. — Возможно, именно в этом и состоит смысл сновидения».

Ему хотелось верить, что догадка его верна.

Внимание его привлек едва различимый звук. Чет затаил дыхание, прислушался. Внезапно он осознал, что разбудил его отнюдь не испытанный во сне ужас. Он проснулся, так как почувствовал сквозь пелену кошмара: в комнате происходит нечто необычное. Звук повторился — какое-то приглушенное царапанье, напоминающее мышиную возню. Но дом, как и прочие дома фандерлингов, был возведен из камня, и мыши не могли сюда проникнуть. Впрочем, будь дом деревянным, как непрочные жилища больших людей, лишь самая отчаянная мышь решилась бы попытать счастья во владениях Опал из семейства Голубого Кварца.

«Может, это мальчик? — Сердце Чета бешено заколотилось. — Может, он умирает от тех странных испарений, которые мы вдохнули в подземелье?»

Кремень так и не оправился после того путешествия. По большей части он спал, а если бодрствовал, то хранил упорное молчание. На своих обеспокоенных приемных родителей он смотрел так, как смотрит на своих мучителей пойманное животное, — с тоскливым укором. Его взгляды разрывали сердце Опал.

Стараясь не разбудить жену, Чет встал с постели и осторожно вышел в другую комнату. Его задубевшие пятки едва ощущали холод каменных плит. Мальчик выглядел в точности так, как и всегда. Он крепко спал, приоткрыв рот и широко раскинув руки, словно пловец. Сброшенное одеяло валялось на полу. Чет осторожно приложил руку к его груди, пытаясь понять, ровно ли бьется сердце. Затем он коснулся лба ребенка, чтобы проверить, не вернулась ли лихорадка. Он уже собирался вернуться в спальню, когда вновь услышал звук — тихое приглушенное царапанье. Можно было подумать, что один из древних фандерлингов, который жил до великого пожарища, роет себе путь в настоящее.

Чет огляделся по сторонам, его сердце отчаянно билось. Судя по всему, звук исходил из большого зала. Неужели в дом проник незваный гость? Один из представителей сумеречного народа, существо с горящими глазами? Может быть, беспощадная повелительница пожалела о том, что оставила Чета в живых, и прислала убийцу? Сердце так колотилось, словно готово было разорваться, но судорожный бег мыслей был еще быстрее. После того, что случилось в Канун зимы, в замке царила суматоха. По городу фандерлингов во множестве ходили слухи и сплетни. Возможно, кто-то боялся возвращения странного сына Чета и Опал? Чет был далек от мысли, что в дом пробрался вор — такие преступления совершались в Городе фандерлингов чрезвычайно редко. Все жители хорошо знали друг друга, а двери домов были снабжены надежными и хитроумными замками, в которые поколения мастеров вложили всю свою изобретательность.

Зал был пуст, и Чет не заметил в нем ровным счетом ничего странного, за исключением разве что тарелок, так и не убранных со стола после ужина — еще одно свидетельство апатии, сковавшей Опал. В прошлом месяце ендекамене она сгорела бы со стыда при одной мысли о том, что утренний посетитель может увидеть в зале немытую посуду. Но после того как Кремень исчез и вернулся, не похожий на себя самого, Опал тоже словно подменили. У нее хватало сил лишь на то, чтобы целыми днями просиживать у кровати спящего мальчика и ронять беззвучные слезы.

Слух Чета вновь уловил тихое царапанье. На этот раз он не сомневался — звук доносился из-за входной двери. Кто-то пытался проникнуть в дом. Или что-то.

Вихрь суеверных страхов поднялся в его душе, когда он подошел к стене, на которой висело оружие, и выбрал самое острое копье. Это копье звалось Рыло Землеройки. Чет не боялся, что незваный гость войдет в дверь, прежде чем он сам ее откроет: крепкий мореный дуб, который он выбирал вместе с братом Опал, нельзя проломить, а в надежности петель, выкованных в Железном доме, можно не сомневаться. Чет даже подумал, не лучше ли вернуться в постель. Утром он разберется, что к чему. Скорее всего, незнакомец оставит свои поползновения и отправится к кому-нибудь из соседей. Но тут Чет вспомнил про Жуколова — крышевика, едва не погибшего во время поисков Кремня, — и изменил свое намерение. В замке наверху царил хаос, солдаты Хендона Толли рыскали и выискивали сведения о похищении принцессы Бриони. А вдруг за дверью скребется именно Жуколов, вдруг ему нужна помощь?

Чет Голубой Кварц крепко сжал копье, затаил дыхание и распахнул дверь. Перед ним зияла непроглядная тьма — никогда прежде он не видел такой темноты на улицах Города фандерлингов. Пальцы Чета, сжимавшие древко, напряглись до ломоты в суставах. Этим оружием он когда-то наносил сокрушительные удары, а сейчас оно предательски дрожало.

— Кто здесь? — уставившись в темноту, прошептал Чет. — Покажись!

До слуха его долетел сдавленный стон или, скорее, рычание. Чет с содроганием осознал, что причина открывшейся перед ним непроглядной тьмы вовсе не в исчезновении источников тусклого света, заливавшего Город фандерлингов. Свет загораживал громадный силуэт, нависший над дверью. Чет отступил назад и вскинул копье, намереваясь поразить чудовище. Но меткость изменила ему, и монстр отбросил Чета в сторону, метнулся вперед и застыл в дверном проеме, словно у него не было сил двигаться дальше. Чудовище вновь застонало, и Чет поднял копье для удара. На него смотрело круглое бледное лицо, покрытое пятнами грязи. Несмотря на скудное освещение, Чет без труда узнал ночного гостя.

Чавен, королевский лекарь, вскинул руки. Почерневшие от крови повязки превратили их в подобие мохнатых лап.

— Чет! — с трудом выдохнул он. — Это ты, Чет? Боюсь… боюсь, я испачкал твою дверь кровью.

Утро выдалось холодным, скользкая изморозь покрывала камни мостовой Маркет-сквер. Молчаливая толпа, собравшаяся перед храмом Тригона, казалась единой смерзшейся массой. Плечом к плечу люди стояли у ступеней храма, пронзительный ветер с моря заставлял их зябко кутаться в плащи и одеяла.

Мэтти Тинрайт сосредоточенно наблюдал за аристократами и сановниками, выходившими из-под высоких сводов храма. На всех без исключения лицах застыло торжественно-напыщенное выражение. Мэтти продрог до костей, ему отчаянно хотелось выпить. Стаканчик подогретого вина, а лучше два или три — вот что нужно, чтобы согреть закоченевшие внутренности. На душе сразу потеплеет, и жизнь предстанет в радужном свете. Но разумеется, все таверны были закрыты, кухни замка пустовали. Все лорды и леди, все слуги, вплоть до последнего поваренка, толпились здесь, на пронизывающем ветру, внимая официальному заявлению новых правителей.

Впрочем, не все правители были новыми. Лорд-комендант Авин Броун стоял на ступеньках вместе с остальными. Как всегда, он выделялся огромным ростом и могучим телосложением, а темное одеяние и широкий плащ превращали его в настоящего гиганта. Казалось, хватит одного удара его громадной ручищи, чтобы осажденный замок развалился, как карточный домик. Присутствие Броуна разрешило все сомнения, которые Тинрайт питал относительно событий последних дней. Несомненно, самый преданный друг короля Олина, советник, облеченный особым доверием автарка, не стоял бы рядом с Хендоном Толли, если бы тот замышлял что-то против принцессы Бриони. Люди шепотом передавали друг другу слухи, согласно которым принцесса скрылась, спасаясь от нависшей над ней смертельной опасности. Но теперь Тинрайт окончательно уверился: это пустые выдумки. Столкновение с Броуном он будет помнить до конца жизни. Вряд ли братья Толли из Саммерфильда так глупы, чтобы возбуждать гнев этого человека.

Пронзительные трели, издаваемые флейтами соборных музыкантов, смолкли, ледяной ветер унес дым кадила, посиневшие от холода герольды ударили в барабаны. Авин Броун сделал шаг вперед и окинул взглядом замершую у подножия лестницы толпу.

— В последние дни все вы наслышались разного вздора, — разнесся над площадью его громоподобный голос. — Тревожные времена порождают тревожные слухи, а для большинства из нас не было времени более тревожного. — Броун вскинул громадную ручищу. — Я призываю вас к спокойствию! Сейчас вы узнаете правду! Во-первых, принцесса Бриони Эддон действительно похищена. Без сомнений, это преступление совершил злоумышленник по имени Шасо дан-Хеза. предатель, некогда занимавший высокий пост главного хранителя оружия. Мы без устали искали беглецов, но в стенах Южного Предела не удалось обнаружить ни единого их следа. Все должны молиться о том, чтобы принцесса вернулась в замок целой и невредимой. Однако нам нельзя сидеть сложа руки и уповать лишь на милость богов.

По толпе пронесся гул, постепенно усиливаясь.

— Где принц? — прозвучал чей-то звонкий голос. — Куда пропал Баррик, брат принцессы Бриони?

Броун расправил могучие плечи.

— Прошу тишины! — прогремел он. — Что вы бормочете, как дикари? Слушайте меня, и узнаете все. Принц Баррик вместе с Тайном из Блушо и другими воинами отправился на поле Колкан сражаться с захватчиками. С тех пор мы не получали от Тайна вестей. А те, кто уцелел в битве и вернулся домой, мало что смогли рассказать.

Некоторые обитатели замка бросили взгляд через узкий пролив, за которым возвышался опустевший город. Прежде оттуда слышалось пение, ветер разносил барабанную дробь, а по ночам сияли отблески костров.

— Конечно, надежда всегда будет жить в наших сердцах, — продолжал Броун. — Но ныне нам приходится признать: принц убит или попал в плен. Участь его в руках богов.

Броун помолчал, выжидая, когда затихнет поднявшийся гул. В толпе раздались горестные выкрики и даже проклятия, но вскоре вновь воцарилась напряженная тишина.

Когда Броун заговорил снова, голос его по-прежнему звучал громко, но в нем уже не слышалось прежней уверенности.

— Заклинаю вас, помните о том, что Олин был и остается королем Южного Предела! Да, он в темнице, но он по-прежнему наш король, и род его будет жить и процветать в веках.

Броун указал на пухленькую молодую женщину, стоявшую рядом с Хендоном Толли. То была кормилица со свертком в руках — возможно, с младенцем, а может быть, и с пустым одеялом. Так, по крайней мере, показалось Мэтти Тинрайту.

— Вот он, младший отпрыск короля, — провозгласил Броун. — Сын, родившийся в Канун зимы! Королева Анисса жива, ребенок здоров и крепок. Славный род Эддонов не прервется.

Толпа вновь загудела, Броун вскинул руки, призывая к тишине.

«Как же он переменился, этот человек, некогда напугавший меня до полусмерти!» — поразился Мэтти Тинрайт.

Похоже, внутри у этого гиганта что-то надломилось и залечить надлом нет никакой возможности.

«Хотя чему тут удивляться, — возразил сам себе Тинрайт. — Понятное дело, у Броуна есть повод горевать. И у нас всех. Бриони исчезла, наша красавица-принцесса, а юный Баррик погиб, как пить дать. От этих сумеречных чудовищ пощады не жди».

Поэтическая душа Тинрайта находила, что в одновременной гибели близнецов есть нечто возвышенное. Впрочем, утрата принца и потеря принцессы внушали ему разные чувства. При всем желании он не мог думать о Баррике с теми же печалью и сочувствием, с какими думал о Бриони. Принцесса была не только красива, но и добра, она неизменно вступалась за незадачливого поэта. Что касается ее брата, тот всегда вел себя слишком спесиво и высокомерно.

Броун отступил, давая место Хендону Толли, облаченному в непривычно скромный наряд. Правда, скромным этот наряд — черные штаны, серый кафтан и отороченный мехом плащ, сдержанно украшенный изумрудами, — можно было счесть лишь в сравнении с прежними костюмами Толли, сплошь расшитыми золотом и драгоценными камнями. Хендон пользовался славой одного из первейших щеголей при дворе Тессиса. Тинрайт, не питавший симпатий к этому человеку, почувствовал невольное восхищение. Наряды знати всегда вызывали у него интерес, и по виду Хендона поэт догадался, что новая роль самоотверженного защитника простого народа пришлась тому по душе.

Хендон вскинул руку, почти скрытую пышными рюшами. Его худощавое, обычно столь живое лицо превратилось в застывшую маску скорби.

— Вы все знаете, что в жилах представителей рода Толли и рода Эддонов течет одна и та же кровь, — произнес он. — Король Олин не только мой соверен, но и мой дядя. На нашем фамильном гербе изображен бык, но мы умеем быть свирепыми, как волки. И мы клянемся защищать юного наследника до последней капли крови.

Хендон склонил голову, словно шептал молитву. А может, он просто хотел показать, что смиренно принимает возложенную на него великую миссию.

— Утраты, понесенные нами этой зимой, причинили нам всем невыносимую боль, — продолжал Толли. — Мы, представители рода Толли, пострадали больше всех, ибо потеряли нашего брата герцога Гейлона. Но у вас нет поводов для страха! Другой мой брат, Карадон, новый герцог Саммерфильда, поклялся, что связь между нашими двумя домами станет еще крепче. — Хендон вскинул голову. — Печальные новости с полей сражений у многих рождают тревогу. Близость врага, который пришел с севера и замер в ожидании у самых наших дверей, не может не внушать опасений. До моего слуха не раз долетали разговоры о том, что нас ожидает осада. Но разве это осада, хочу я вас спросить?

Он указал в сторону замершего над проливом города. Широкие черные рукава взметнулись, как крылья ворона.

— Ни единая стрела, ни единый камень не перелетели за наши стены. Я не вижу врагов, и вы их не видите. Возможно, однажды эти жалкие выродки решатся пойти в атаку. Но скорее всего, они уже убедились в неприступности наших стен и отказались от своих намерений. Если это не так, где они?

Толпа ответила нестройным гулом, и на этот раз в нем слышалась не печаль, а надежда Хендон Толли уловил это, и губы его тронула улыбка.

— И даже если враги наберутся смелости и пойдут на замок приступом, разве они в состоянии победить нас, мои отважные земляки? Им не заморить нас голодом, ведь у нас есть гавань, и добрые соседи не оставят нас в беде. Мой брат-герцог уже послал своих солдат на защиту замка и его обитателей. И вы можете не сомневаться — настанет день, когда наследник Олина взойдет на трон своего отца.

В толпе раздалось несколько воинственных криков, хотя на продуваемой ветрами площади они прозвучали не слишком убедительно. И все же заверения Хендона заставили приободриться даже Мэтти Тинрайта.

«Конечно, этот парень не вызывает особого восторга, — думал поэт. — Но надо признать: не окажись здесь Хендона Толли и его солдат, дело могло принять скверный оборот. Начались бы волнения, мятежи, и страна вверглась бы в пучину безумия».

С того самого дня, когда призрачное воинство приблизилось к замку, Мэтт не смыкал по ночам глаз. Сейчас он отметил, что Хендон Толли, несмотря на свою самоуверенность, ни слова не сказал о том, каким образом собирается изгнать сумеречных из покинутого города.

Иерарх Сисел вышел вперед, чтобы благословить толпу и вознести молитву богам Тригона. Пока он провозглашал молитву Перину, прося бога о милости и защите, новый хозяин Южного Предела лорд Толли углубился в беседу с Тирнаном Хавмором, новым смотрителем замка. Найнор, старый советник короля, был отправлен в отставку. То, что его место занял Хавмор, управляющий Авина Броуна, не могло не вызвать удивления. Тинрайт глянул на нового смотрителя с невольной завистью. Как быстро ему удалось подняться до самых вершин власти! Странно только, что при этом Хавмор не выглядел ни гордым, ни довольным. Кто их разберет, эти дворцовые интриги, вздохнул Тинрайт. Впрочем, без них жизнь при дворе невозможна.

«А может, для меня тоже найдется теплое местечко, — внезапно пришло ему в голову. — Даже сейчас, когда моя обожаемая покровительница бесследно исчезла. Возможно, если я сумею привлечь к себе внимание, меня ожидает стремительное возвышение».

Восприняв эту мысль как руководство к действию, Мэтт Тинрайт принялся торопливо продираться сквозь толпу. Он всегда считал себя блистательной личностью и готов был сделать все возможное, чтобы новые правители Южного Предела увидели дивный свет его исключительности.

К чести Опал, она ничуть не испугалась, увидев распростертого на полу окровавленного и обожженного человека, хотя тот был вдвое больше ее супруга.

— О! — воскликнула она, выглядывая из спальни. — Это что еще такое? Я не одета! Ты не ранен, Чет?

— Я — нет, но вот мой друг серьезно ранен. Его необходимо перевязать и…

— Не прикасайся к нему! Я сейчас выйду!

Поначалу Чет решил, что Опал испугалась, как бы ее обожаемый супруг не подхватил от раненого какую-нибудь заразу, и потому решила оставить их ночного гостя умирать без помощи. Но потом он догадался: Опал боялась, что своими неумелыми стараниями Чет лишь ухудшит положение раненого.

— Мальчик по-прежнему спит, — сообщила жена фандерлинга, входя в комнату. Она успела накинуть на плечи шаль. — Но сон у него беспокойный. Кто этот здоровенный детина и почему он явился к нам в такой час?

— Это Чавен, королевский лекарь. Я тебе о нем рассказывал. Он пришел к нам, потому…

— Не пришел, а приполз. — Неожиданный хриплый смех Чавена резал уши. — Полз в темноте от самого замка. И приполз к вам. Мне нужна помощь, иначе… иначе я истеку кровью. Но я здесь не останусь. Не хочу навлекать на вас опасность.

— Судя по вашим ожогам, в опасности прежде всего вы сами, — заметила Опал, разглядывая покрытые жуткой кровавой коркой руки лекаря. — Принеси-ка мне воды и корзинку из ивовых прутьев, старичок, — повернулась она к Чету. — Да смотри не поднимай шума. Будить мальчика вовсе ни к чему.

Чет со всех ног бросился выполнять приказ.

Когда Опал промыла ожоги Чавена слабым соляным раствором, приложила к ним примочки из целебного мха и перевязала чистой тканью, раненый уже погрузился в сон. Подбородок его размеренно прижимался к груди.

Закончив с перевязкой, Опал отошла на шаг и удовлетворенно оглядела дело своих рук.

— Ему можно доверять? — вполголоса спросила она.

— Это лучший из всех больших людей, каких я знаю.

— Ты не ответил на мой вопрос, дурачина.

Губы Чета невольно тронула улыбка.

— Я вижу, горести, выпавшие на нашу долю в последнее время, не лишили тебя способности к состраданию, дорогая. И я очень этому рад. Что до твоего вопроса, на него трудно дать ответ. Особенно сейчас, когда мир наверху перевернулся с ног на голову. Да и не только наверху. Ты знаешь сама, что сын больших людей, ставший нашим сыном, принял участие в войне с волшебным народом. Знаешь, чем это для него кончилось. Мир сошел с ума — и наверху, и здесь.

— Так или иначе, я не оставлю этого человека в доме, пока ты не скажешь, что он достоин доверия. Мое сострадание не безгранично. Прежде всего мы должны думать о мальчике.

— Тогда я скажу так: это один из лучших людей, каких я только знаю, и больших, и маленьких, — со вздохом изрек Чет. — И возможно, он сумеет понять, что произошло с Кремнем.

— Хорошо, — кивнула Опал. — Несколько часов он будет спать. Он выпил полную чашку целебной настойки, а крови у него осталось так мало, что настойка погрузит его в крепкий сон. Самое разумное, что можем сделать мы с тобой, — последовать его примеру и тоже попытаться заснуть.

— Ты настоящее чудо, — прошептал Чет, устраиваясь под одеялом рядом с женой. — Мы вместе столько лет, а я все не могу понять, за что мне такое счастье.

— Чего не знаю, того не знаю, — буркнула Опал, но в голосе ее прозвучали довольные нотки.

Ничего подобного Чет не слышал давным-давно, с тех самых пор, как привел домой Кремня. Сегодня, когда Опал возилась с раненым Чавеном, ее потухший взгляд впервые загорелся. Несомненно, Опал постепенно приходила в себя. А для того, чтобы это произошло, Чет был готов на любой риск.

Чавен с трудом удерживал в руках кусок хлеба, однако набросился на еду с жадностью изголодавшейся собаки, на несколько дней запертой в пустом доме. Впрочем, как выяснилось из рассказа королевского лекаря, как раз в такой печальной ситуации он и оказался.

— Я спрятался в туннеле за своим домом, — сообщил он хозяевам и смолк, вытирая лицо рукавом. — Ты помнишь, Чет, я показывал тебе потайной вход? Он находится в холле и надежно скрыт от посторонних глаз деревянной панелью, которую можно отодвинуть. Я запер за собой дверь и укрылся в туннеле, как лисица, которую преследуют гончие. Мне удалось захватить с собой лишь флягу с водой — запастись едой не было времени.

— Ешь вдоволь, но не торопись, — произнес Чет. — Скажи, почему тебе пришлось прятаться? Что произошло там, наверху? До нас доходили тревожные слухи, и даже если они соответствуют истине лишь наполовину, эта истина ужасна. Сумеречное воинство разгромило нашу армию, принцесса и ее брат погибли или скрылись в неизвестном направлении, спасаясь бегством…

— Принцесса Бриони не из тех, кто будет спасаться бегством, — нахмурившись, отрезал Чавен. — Жизнью клянусь, это не так. Впрочем, моя жизнь уже стала ставкой в сложной игре…

— О чем ты? — недоуменно качая головой, спросил Чет.

— Это длинная история, и в ней много такого, во что трудно поверить. Как и в дошедшие до нас невероятные слухи об армии сумеречного народа.

Опал резко встала, заслышав какой-то шум. В дверях стоял Кремень, бледный, с мутными глазами.

— Зачем ты встал с постели? — бросилась к нему Опал.

Мальчик устремил на нее ужасающе бесстрастный взгляд. С тех пор как Кремень вернулся домой, он вел себя странно и даже пугающе. Но больше всего Чета тревожило выражение абсолютного равнодушия, застывшее на лице его приемного сына.

— Хочу пить, — произнес Кремень.

— Сейчас я принесу тебе воды, а ты возвращайся в постель, мой мальчик. Тебе еще рано вставать, ведь твоя лихорадка прошла недавно. — Опал бросила на мужа и Чавена многозначительный взгляд. — А вы говорите потише.

Чавен едва начал описывать удивительные события, случившиеся в Канун зимы, когда вернулась Опал, уложив мальчика в постель. Королевскому лекарю пришлось начать рассказ сначала. Его история показалась бы невероятной даже в устах путешественника, посетившего далекие загадочные страны. Однако речь шла о замке Южного Предела, который все они знали как свои пять пальцев. Чет не поверил бы своим ушам, не будь рассказчиком сам Чавен, которого он считал честнейшим из людей. Фандерлинг твердо знал: его большой друг никогда не станет передавать пустых слухов и туманных предположений, если не убедится в их справедливости.

«Это как дом, возведенный на прочном камне, — так отец Чета говорил о тех, кто достоин доверия. — В отличие от строений, возведенных на песке, такой дом устоит при любых обстоятельствах».

— Значит, ты полагаешь, что мерзавец Толли спутался с южной ведьмой Селией? — осведомился Чет. — И что гибель несчастного принца Кендрика — его рук дело? Как и нападение на принцессу?

Чет только раз видел Бриони Эддон, но после той короткой встречи успел проникнуться к принцессе любовью и восхищением. Что касается Хендона Толли и его семейства, то они вызывали у фандерлинга жгучую ненависть.

— Я не могу утверждать этого с уверенностью. Судя по обрывкам разговоров, долетевших до моего слуха, исчезновение принцессы явилось для Хендона Толли такой же неожиданностью, как и для всех остальных. Но этот человек предал королевскую семью, нет никаких сомнений. Как нет сомнений и в том, что он хотел убить меня, свидетеля его преступлений.

— Солдаты Толли действительно намеревались вас убить? — подала голос Опал.

— Им почти удалось это сделать, — с грустной улыбкой откликнулся Чавен. — Я спрятался в башне Весны и собственными ушами слышал, как Толли приказывает своим людям схватить меня и лишить жизни. Тому, кто сумеет меня прикончить, обещана награда.

— Помогите нам, Старейшие! — выдохнула Опал. — Вот уж не думала, что доживу до того дня, когда замок окажется в руках разбойников и убийц!

— Да, этот день настал. И я не вижу способа что-то изменить — ведь принцесса Бриони и ее брат бесследно исчезли.

Долгий рассказ утомил раненого; голова его клонилась на грудь.

— Мы должны доставить тебя к одному из могущественных лордов, — заявил Чет. — К одному из тех, кто сохранил верность королю и сумеет тебя защитить.

— Но где его найдешь, такого лорда? Тайн Олдрич убит на поле сражения, Стеффанс Найнор в страхе удалился в свое поместье, — ответил Чавен. — Авин Броун, судя по всему, решил жить в мире с Толли. — Он покачал головой, словно пытался освободиться от тяжелого камня, привязанного к шее. — И что хуже всего, люди Толли захватили мой дом, мою великолепную обсерваторию.

— Но зачем они это сделали? Может, они думают, что ты все еще скрываешься поблизости?

— Нет. Они кое-чего хотят. Боюсь, я знаю, чего именно. Сидя в туннеле, я слышал их разговоры и понял, что они готовы на все, лишь бы их поиски увенчались успехом.

— Но что они ищут? И зачем?

— Я могу лишь догадываться, — простонал Чавен. — И даже если мои догадки справедливы, я могу ответить лишь на первый твой вопрос. Я знаю, что они ищут, но зачем им это нужно, не имею понятия. И признаюсь тебе, Чет, я боюсь. Чувствую, в этом мире пришли в движение доселе скрытые силы, и борьба за трон Южного Предела не является их единственной целью.

Чет внезапно вспомнил, что Чавен до сих пор ничего не знает о приключениях фандерлинга и обо всех поразительных событиях, участником которых стал спящий в соседней комнате мальчик.

— Мне тоже пришлось немало пережить, — произнес он. — Сейчас тебе необходимо отдохнуть. Но позднее я расскажу о том, что выпало на нашу долю. Я встретился с представителями сумеречного народа. А мальчик… мальчик проник в святилище тайн.

— Но как это произошло? Расскажи сейчас, не откладывая!

— Дай бедняге выспаться.

Голос Опал вновь показался Чету тусклым и безжизненным. Возможно, она устала и бремя несчастий навалилось на нее с прежней силой.

— Он слаб, как грудной младенец.

— Благодарю вас за вашу заботу, — пробормотал Чавен, с трудом ворочая языком. — Но я должен услышать эту историю… прямо сейчас. Как-то раз я признался, что перемещение Границы Теней внушает мне… опасения. Но, увы, я не сознавал, до какой степени… эти опасения серьезны.

Голова королевского лекаря бессильно повисла.

— Я слишком мало беспокоился и… упустил время, — едва слышно прошептал он и погрузился в сон.

Чет и Опал, охваченные растерянностью и тревогой, лишь молча переглянулись.