"Дракон. Книга 1. Наследники Желтого императора" - читать интересную книгу автора (Алимов Игорь)Россия, Санкт-Петербург, май 2009 годаl- Я пошутила, – засмеялась девочка, глядя на ошарашенного Чижикова. – Я действительно Ника, но вовсе не из будущего. Я внучка Вениамина Борисыча. Ника Бунина. l- Да? – глупо спросил Котя, не понимая пока, как себя вести. – Ну… это… хорошо. l- Наверное, хорошо, – согласилась Ника. – Хотя ведь родственников не выбирают, правда? Они такие, какие есть. Так что мой дед – Вениамин Борисыч. А не, например, Матвей Герасимович. Или Леонид Степанович. Выдав эту глубокую мысль, девочка снова улыбнулась и спрыгнула с подоконника. l- А мы вас тут давно ждем, – сообщила она, оглядываясь на Шпунтика. – Уже скучать начали. l- Ждете? – переспросил Чижиков. – Гм… Ну ладно, почему меня ждет он, – Котя указал на Шпунтика, – я еще могу понять. Он есть любит. А я – его источник питания. А вот почему меня ждете вы… l- Говорите мне «ты», пожалуйста. Мне так проще, – попросила Ника и обезоруживающе улыбнулась. И было в ее улыбке нечто такое, что Котя даже слегка смутился. l- Гм… Ну ладно… А вот почему меня ждешь ты, этого я совершенно не понимаю, – закончил наконец Чижиков. l- Между прочим, это невежливо, – вдруг наморщила веснушчатый носик Ника. – Невежливо подвергать допросу гостя, даже не предложив ему чаю. Ваш кот, кстати, тоже проголодался. Нам неплохо было бы что-нибудь съесть. «Ну так иди к своему дедушке и пусть он тебя накормит, а со своим котом я как-нибудь сам разберусь», – хотел было сказать Чижиков, но почему-то произнес совсем другое: l- Действительно. Что это я! Позволь предложить тебе чаю. l- Благодарю, – Ника уморительно сделала книксен и шаркнула ножкой. – Чашка чая да небольшой бутербродик с колбаской – все что нужно усталому путнику! «Что это я делаю? – сам себе удивляясь, подумал Чижиков, достал из кармана ключи от квартиры и широким жестом пригласил Нику, даже слегка поклонился. – Кажется, все это ненормально…» l- Прошу! Девочка Ника восприняла приглашение как должное: тряхнула челкой и вприпрыжку взбежала по ступенькам к двери квартиры номер восемь. Кот Шпунтик, задрав хвост, последовал за ней, даже не взглянув на замешкавшегося хозяина. Чи- жикову только и оставалось, что подняться следом и отпереть замок. l- Благодарю вас, – кивнула Ника, когда Котя распахнул перед ней дверь, вошла в прихожую и уверенно повернула на кухню. Шпунтик следовал за ней как приклеенный. «Ладно, допустим… – решил Чижиков, входя следом, – поглядим, что будет дальше…» А дальше было вот что. Девочка Ника как ни в чем не бывало вошла на кухню, моментально поставила чайник на огонь, без спроса сунулась в холодильник, вытащила оттуда кусок докторской колбасы, добыла в хлебнице батон, соорудила себе бутерброд и, опустившись на стул и положив одну худую ногу на другую, принялась уплетать его с преизрядным аппетитом. При этом она опять болтала ногой и вошедшему на кухню Чижикову в глаза тут же бросилась свежая царапина на ее коленке. И он снова смутился. l- Покормите, пожалуйста, кота, – сквозь бутерброд попросила шустрая девочка. – Он голодный. Шпунтик, который впечатления голодного до этого вовсе не производил, тут же требовательно обернулся к Коте: корми кота! Чижиков будто заколдованный накрошил в его миску рыбы пикши. Да что же это происходит?! l- Между прочим, у вас булка несвежая, – поделилась наблюдениями Ника. – Даже почти черствая. Лучше, когда булка свежая. Вкуснее. Тут закипел чайник. l- А где у вас заварка? – с самым невинным видом спросила девочка. – Может быть, мы заварим чаю? У вас есть такой, с бергамотом? l- Слушай… l- Здесь? – Ника уже вскочила, распахнула дверцы кухонного шкафчика, стала совать веснушчатый нос во все банки подряд. – Не то… Не то… Не то… А! Вот! Она выхватила из глубины шкафчика жестяную банку с заваркой, открыла, понюхала. l- Но он же без бергамота… – обиженно протянула девочка и укоризненно посмотрела на застывшего посреди кухни Чи- жикова. – Без бергамота же! – сказала Ника смотревшему на нее во все глаза Шпунтику. Котя внезапно почувствовал себя виноватым, что в банке оказался чай без бергамота. И следом очень удивился: почему это он должен чувствовать вину за то, что какая-то девчонка с ободранным коленом и в идиотском платьице не нашла на его кухне нужный чай? Да что вообще происходит?! – О, господи, – вздохнула Ника. – Я ведь говорила уже: я внучка Вениамина Борисыча. А значит, он – мой дедушка. Дед Веня. Понимаете? l- Пока да. То есть до этого места понимаю. l- Ну и вот! – торжествующе закончила девочка, запихнула в рот последний кусок булки и погладила сидевшего у ее ног Шпунтика. Кот ответил довольно громким мурлыканьем. l- Что – ну и вот? – Чижиков не знал, плакать ему или смеяться. Было в этой худышке, маленькой, большеглазой, трогательной и нелепой, нечто удивительно привлекательное и в то же время беззащитное. – Что – ну и вот-то? l- Между прочим, чая так до сих пор и нет. А есть всухомятку очень неполезно, – прищурилась Ника и икнула. Чижиков махнул рукой, нашарил под окном один из мешков, куда временно свалил Дюшины «гостинцы», достал серебристый пакет. l- Вот тебе чай. Называется «пуэр». Китайский. l- С бергамотом? – широко раскрыла глаза Ника. l- Без бергамота, – сознался Котя. – Но тоже очень вкусный. l- Я чай без сахара пью, – предупредила девочка. l- Я тоже, – устало вздохнул Чижиков. – Сумеешь заварить? Ника только фыркнула в ответ, вскочила – она все делала быстро, порывисто – чуть не наступила на Шпунтика, схватила заварочный чайник, сполоснула кипятком, вскрыла пакет с пуэром, понюхала, одобрительно тряхнула челкой, насыпала три ложки, залила кипятком и закрыла. Подождала немного, слила из чайника часть воды, долила доверху кипятку и только потом села на место. Чижиков поймал себя на том, что ему нравится наблюдать за Никой. l- Ощущается отсутствие женской руки, – заметила она и посмотрела на Чижикова, подперев подбородок кулачком. – И пыль, между прочим, нужно хоть иногда вытирать. И – погладьте кота. Котя расхохотался. l- Да кто ты такая? А? Ника в ответ только загадочно улыбнулась. l- Понял-понял. Сначала надо выпить чаю, – Чижиков положил дымящуюся сигарету в пепельницу и отправился в гостиную за красивыми чашками с блюдцами. Ему хотелось, чтобы на столе были именно красивые чашки – с синими китайскими узорами. Не те, что подарил Громов, а старые, еще дедовы. Нет женской руки, так пусть будут красивые чашки. Вернувшись, он застал Нику, увлеченно роющуюся в мешке с «гостинцами». Когда Чижиков, звеня чашками, вступил в кухню, девочка как раз рассматривала красивую коробочку с ярким рисунком. l- Что это? – с детской непосредственностью спросила она Чижикова. – Плейер, да? Да? Да? Котя поставил чашки на стол, взял у нее коробочку, посмотрел. l- Да, – подтвердил он. – Очень похоже. А ты знаешь, что… l- Знаю, – виновато кивнула Ника, – Брать чужие вещи без спроса нехорошо. Мне дедушка говорил. Но я же так – просто посмотреть, а потом положу на место. А? И она так посмотрела на Чижикова, что тот кивнул: просто посмотреть. Понятно. Шагнул к чайнику, поднял крышечку: вроде, все в порядке. По крайней мере, от того чая, который заваривал в его присутствии Громов, вроде, ничем не отличается. l- Я вашу сигарету выбросила, – доложила его спине Ника. – Она очень воняла. Котя разлил темную, почти черную жидкость по чашкам. l- Землей пахнет, – сказала Ника. -Хорошо пахнет. Вкусно. Между прочим, я чай с вареньем пью. У вас есть клубничное? l- Нет, ты меня до ручки доведешь… – пробормотал Котя и достал из холодильника банку. – На. Не клубничное, правда. Смородина. Черная. l Сойдет, – махнула рукой девочка и сунулась в шкафчик. Добыла из него пару розеток и в момент набросала в них варенья. Наконец, они чинно сели друг напротив друга и стали пить чай. Наступила тишина. Но не надолго. l- Чашки красивые, – нарушила молчание Ника, хитро посмотрев на Котю. – А как ваша фамилия? l- Чижиков, – признался тот. – А ты будто не знаешь. l- А его как зовут? – не обращая внимания на последнюю реплику Коти, снова спросила Ника, указав на кота. Чижиков уже начал привыкать к ее манере со всей непосредственностью не отвечать на некоторые вопросы. l- Шпунтик. Его зовут Шпунтик. А тебя зовут Ника. И ты не девочка из будущего, а совсем даже внучка Вениамина Борисы- ча Бунина, антиквара. l- Точно! – заулыбалась девочка и запустила ложечку в варенье. – А вы почему не едите? l- Не люблю сладкое. l- А я люблю! – Ника отхлебнула чая. – Правда, вкусный. А между прочим… l- Стоп-стоп, – перебил Чижиков. – Давай по порядку. l- Давайте, – с готовностью согласилась Ника и во все глаза уставилась на Чижикова. l- Так что, ты говорила, тебе от меня надо? – А я говорила? – удивилась Ника. – Я не говорила. Вот про то, что курить вредно, я говорила, а про то, что мне что-то надо, не говорила… l- Ника, – Чижиков посмотрел девочке в глаза. – Перестань морочить мне голову. Тебе лет тринадцать, а может, и четырнадцать, но ты, я вижу, уже в совершенстве научилась компостировать мозги окружающим. Так вот, немедленно прекрати это и отвечай на вопросы… И тут взвыл Шпунтик. Чижиков уже слышал такой вой неоднократно: когда кот ни с того ни с сего вдруг яростно принимался биться с пустотой. Котя, вздрогнув, развернулся – и увидел: из кухонного угла на него надвигался прозрачный, еле видимый человеческий силуэт, странно похожий на те мимолетные видения – фантомные лица, которые Чижиков краем глаза ловил в собственных окнах. Котя остолбенел, ушедшее было беспокойство и предчувствие беды вновь охватили его. А Шпунтик, яростно шипя, отважно бросился на призрака – стал драть ноги когтями. Прозрачный запнулся, беззвучно заплясал, уворачиваясь от когтей, но от Шпунтика было не так просто отделаться. l- Ух ты! – воскликнула рядом Ника. – Они уже здесь! - Чижиков вздрогнул, возвращаясь к действительности, с трудом оторвался от фантастического зрелища схватки кота с призраком и перевел взгляд на девочку. Она тоже следила за сражением – с откровенной тревогой. Потом сунула руку в кармашек платья. l- Между прочим, – заявила Ника, посмотрев на Чижикова, – являться в гости без спроса некрасиво. Правда же? И вытащила из кармашка небольшую темно-красную пирамидку. Поставила ее на стол и щелкнула по вершине пальцем. Прозрачный силуэт тут же как ветром сдуло – он мгновенно пропал где-то в стене, а обескураженный внезапным исчезновением противника Шпунтик не сумел изменить направления прыжка и со всей дури врезался в стойку раковины. l- Бедный котик! – Ника бросилась к взъерошенному коту. l- Сильно ударился? Где болит? – присела она рядом. l- И… И что это было? – подал голос Чижиков. Он не успел даже со стула встать, как все уже кончилось. – Что это было, я тебя спрашиваю? Ника! Ника же! l- Это? Ах, это! Это гость из прошлого, – буднично объяснила Ника, почесывая за ухом ударившегося Шпунтика. – Вы не обращайте внимания, теперь это совсем-совсем неважно. Лучше погладьте кота! Ну погладьте! Она с видимым усилием подняла Шпунтика на руки и поднесла к Чижикову. Кот, что интересно, совершенно не возражал против такого обращения, а оказавшись рядом с хозяином, посмотрел на него вопросительно: почему до сих пор не гладишь? Тебе же сказали: погладь кота! Чижиков взял Шпунтика у Ники – при этом кот недовольно мяукнул, – посадил себе на колени и послушно принялся чесать за ухом, а девочке сказал повелительно: l- Ну-ка сядь! Ника заняла свое место. Пирамидка стояла как раз посреди стола. l- Что это такое? – кивнул Котя на пирамидку. l- Это? Ах, это… – Ника хитро прищурилась на Чижикова. – Это такая особенная вещь, которая прогоняет гостей из прошлого. Между прочим, волшебная. Очень сильное колдунство. l- Слушай… – Чижиков в который раз тяжело вздохнул. – Ты, вроде, достаточно взрослая и сообразительная… l- Спасибо. l- Не перебивай! Так вот… Поправь меня, если я где-то ошибаюсь. Итак. Ты ждала меня на лестнице. Ты решила попить у меня чая. Ты съела мой батон и мою колбасу. Ты пьешь мой чай. Ты ешь мое варенье. Ты подружилась с моим котом. Ты поставила вот это на мой стол. Пока все правильно? l- Все, – кивнула девочка. И тут же спросила. – А что, вам жалко чая и колбасы? l- Не в этом дело, – Чижиков спустил кота на пол и закурил. l- А в чем? – А в том, что я тебя в первый раз вижу. До сегодняшнего дня я и не подозревал, что у Вениамина Борисыча есть внучка, но это и не важно. А важно то, что ты пришла под дверь моей квартиры, теперь сидишь в моей кухне, а только что сюда приперся какой-то прозрачный тип… l- Гость из прошлого, – уточнила Ника. l- Да, допустим, гость из прошлого. И этот самый гость явно хотел присоединиться к нашей кампании. Быть может, попить с нами чая или съесть немного варенья. Я допускаю, что он, возможно, даже хотел погладить моего кота. Но ты каким-то образом, с помощью вот этого… l- Волшебной пирамидки, – уточнила Ника, внимательно глядя на Чижикова. l- Не перебивай… Да, с помощью волшебной, если хочешь, пирамидки… l- Я не хочу, это она хочет, – показала на пирамидку Ника. l-…Да, пирамидки этого прозрачного типа прогнала прочь, – наконец закончил Чижиков. – Все правильно? l- Все. l- Отлично! – воодушевился Котя и стряхнул пепел. – Вот и скажи мне теперь: зачем ты меня ждала, кто это был и что тебе вообще от меня надо? Теперь вздохнула Ника. l- А можно мне еще чая? – спросила она. Терпеливый Чижиков молча встал, налил в ее чашку чая и сел обратно. И уставился на девочку выжидательно. l- А сколько комнат у вас в квартире? l- Ника! l- Между прочим, это некрасиво: вот так приставать и настаивать. l- Ника!! – Чижиков повысил голос. – Или ты отвечаешь на мои вопросы, или до свиданья. Я даже провожу тебя до двери. l- Не надо до двери, – попросила девочка. – У вас чай вкусный и кот хороший. l- Тогда отвечай. l- И-э-э-х… – Ника снова подперла подбородок кулачком. – По порядку отвечать? l- По порядку. l- Я вас ждала потому что так проще всего с вами встретиться. Приходил сюда гость из прошлого. Это такие люди, которые жили на Земле много-много лет назад и теперь настолько истончились, что стали прозрачными. Я его прогнала. И мне ничего от вас не надо. Просто я должна быть рядом, – выпалила она и посмотрела на Чижикова честными голубыми глазами. – Вот. l- Очень трогательно, – усмехнулся Котя. – И почему же, интересно, ты должна быть со мной рядом? l- Я должна! – воскликнула Ника так, будто это все объясняло. l- А если я против? Не захочу, то есть? У меня уже есть кот. l- Между прочим, так говорить невежливо. Я – лучше кота! – нахмурилась девочка. l- Предположим, – кивнул Чижиков. – Ты, например, полезнее. Чай умеешь заваривать, пыль, небось, хорошо вытираешь, правда, не мурлыкаешь… Но это вовсе не объясняет, почему это ты должна быть рядом. l- Потому что я – ваша спутница, – сообщила девочка. ЭПИЗОД 14 Лю Бан, младший брат День смотрителя Лю закончился поздно – как обычно. Одолевали дела, умножившиеся с объединением Поднебесной под рукою Цинь и особенно после того, как великий владыка один за одним издал указы о строительстве дорог, возведении великой стены и создании невиданной доселе личной усыпальницы, где, не покладая рук, трудились тысячи и тысячи простых людей и искусных мастеров. Око государево надзирало за выполнением указов неустанно, доверенные люди мчались во все концы громадной страны, в столицу по всем путям двигались караваны и рабочие, и смотрителям почтовых станций приходилось изо дня в день обеспечивать бесперебойную работу этого грандиозного механизма. Принимать одних, отправлять других, готовить сменных лошадей для курьеров, а уж о том, что помимо прочего вменялось им беспокоиться о безопасности окрестных земель и подвернуть должному укрощению лихих людей, кои не перевелись пока в империи, – и говорить нечего. Прямой долг любого смотрителя – совладать с разбойниками, схватить их и, согласно государеву закону, отправить под стражей на строительство стены или дороги. Да еще в последнее время сильно увеличилось число беглых с таких строек, и это тоже была ответственность смотрителя. Дойдя до ворот своего дома, Лю Бан жестом отпустил сопровождающих и устало прошествовал в главный зал. Опустился на циновку около жаровни и тут только поднял глаза на Суня Девятого, мальчика-слугу, с недавних пор взятого в их дом. Сунь назвался сиротой, не помнящим родителей, но опытный смотритель понимал, что мальчик не говорит ему всей правды, и родные его наверняка отправились к Желтому источнику не по собственной воле – однако же не стал допытываться. Лю Бану мальчик приглянулся – смышленый и живой, он напомнил смотрителю самого себя в далеком детстве, а чужие тайны по нынешним временам были слишком опасны и накладны, чтобы их знать и хранить. И смотритель оставил тайны Суня Девятого на его совести, взяв мальчика в услужение, но предупредив, что ежели обстоятельства повернутся против, то он, Лю Бан, поступит по закону, нисколько не раздумывая. Девятый принял это решение со слезами на глазах и с тех пор не дал хозяину ни малейшего повода в себе усомниться. – Подогрей-ка мне вина… – велел смотритель мальчишке, протягивая руки к огню: холодало. – И пусть передадут госпоже, что я дома и навещу ее позднее. Сунь проворно исчез во дворе – звякнула посуда, хлопнула дверь амбара, скрипнули доски настила в галерее, раздались приглушенные голоса… Распоряжения хозяина дома выполнялись в точности. Смотритель достал из-за пазухи несколько табличек с указами, которые привез сегодня столичный курьер и, повернув к свету, еще раз оглядел. Толку от этого было мало: Лю Бан не слишком хорошо знал грамоту, но зато хорошо помнил, как курьер оглашал текст, особенно там, где речь шла о беглых солдатах и о строжайшей необходимости их скорейшей поимки. Лю Бан сокрушенно вздохнул. Было в творящихся в Поднебесной делах что-то неправильное, нечто такое, чего сердце простого деревенского смотрителя не желало принять до конца, хотя разум диктовал повиноваться. Но… В былые времена настигали народ и неурожайные лихолетья, и природное нестроение – засухи и ураганы, и военные столкновения были не пустым звуком, а самой печальной обыденностью, к которой все привыкли. А теперь? Положен конец междоусобицам, Поднебесная стала Наконец едина, а на трон воссел божественный владыка, единолично вершащий ее судьбы, – и отчего же так много людей в бегах, почему чуть ли не ежедневно в столицу тянутся колонны преступников, как получилось, что народу стало жить не лучше, а хуже?… Скрипнули ступени у входа, и Лю Бан поспешно отогнал крамольные мысли: на коленях к нему почтительно подполз Сунь Девятый, обеими руками держа чашу с вином. l- Поставь… – бросил смотритель. – И иди. Вино оказалось в самый раз – и не горячее, и не холодное. Мальчишка схватывал все буквально на лету. Смышленый. Интересно, что будет с ним после?… Послышавшийся откуда-то из-за спины, из темноты задней комнаты шорох заставил смотрителя поставить чашу на место и резко оглянуться. l- Кто здесь? Не очень уместный, скорее, инстинктивный вопрос: кто может без спросу оказаться в доме смотрителя, человека, во власти которого все окрестные земли? Кто осмелится тревожить его покой? Тишина. Наверное, показалось. Смотритель снова взялся за чашу, отхлебнул, уставился на огонь в жаровне. Завтра по утру предстояло снарядить отряд из пойманных беглых и под надзором солдат отправить его в столицу, потом… Очередной шорох заставил Лю Бана расплескать вино и вскочить на ноги. Тут уж ошибки быть не могло: смотритель слышал отчетливо. В задней комнате кто-то был. Запалив факел от огня жаровни, Лю Бан приготовил нож и крадучись двинулся к дверному проему. Кликнуть стражу никогда не поздно – хотя это казалось самым разумным. Уж чем- чем, а смекалкой смотритель отличался с юных лет – природный пытливый и хитрый ум сделал его самым удачливым из братьев Лю, хотя и был Лю Бан в семье по счету третьим. Но что-то удерживало смотрителя от того, чтобы благоразумно позвать на помощь. Быть может, мысль о великих героях, бесстрашно встречавших опасность грудью, но всего вероятнее – неясное предчувствие, которому смотритель верил, ибо до сего дня подобные предчувствия его не подводили. Подкравшись к двери, Лю Бан выждал мгновение, а затем выставил вперед факел и прыгнул в комнату. Там, позади лежанки, у короба с носильными вещами, согнулся в три погибели человек, стараясь укрыться от света – лица видно не было, лишь широкая спина в грязном, покрытом пятнами халате предстала взору смотрителя. l- Кто ты? – негромко спросил Лю Бан, изо всех сил сжимая обмотанную веревкой рукоять широкого ножа. – Зачем притаился в моем доме? Встань, покажись. Прятавшийся разогнулся – и смотритель, подняв факел повыше, с удивлением узнал в нем своего старшего брата Лю Кана, служившего десятником в государевом столичном войске. Лицо брата было таким же грязным, как и его халат, а взгляд – испуганным и затравленным. И это удивило Лю Бана еще больше, ибо он всегда почитал старшего брата за образец силы и уверенности в себе, один только вид его обычно успокаивал самых жарких спорщиков. l- Братец… – прошептал Лю Кан почти жалобно. – Только тише, тише! l- Что случилось? – смотритель оглянулся и присел на край лежанки. – Как ты здесь очутился, почему? Что с твоей одеждой?! l- Тише! – прошипел старший брат, вынырнув из-за короба и присев на пол у ног Лю Бана. Десятник старался быть как можно меньше и незаметнее. – Никому не говори, что я здесь. Молю тебя, братец! l- Да, но… – начал было смотритель, но под умоляющим взглядом брата осекся.- Ты посиди тут немного, а я пойду замкну двери и проверю, нет ли кого. Потом вернусь и мы поговорим. Хорошо? l- Хорошо. Лю Бан пересек зал и выглянул во двор: стражники коротали время у костра, на ступенях сидел Сунь Девятый и с любопытством смотрел на звезды. При виде хозяина мальчик вскочил, взглянул вопросительно. Смотритель поманил его. l- Могу ли я доверять тебе? l- О, хозяин Лю! Всецело, всецело! – мелко закланялся слуга. Лю Бан испытующе посмотрел юному Суню в глаза. И не нашел в них ничего, кроме преданности. Но сколько было примеров простого и безыскусного предательства с преданностью во взоре! Смотритель вздохнул. Выбирать было не из чего. l- Хорошо же, – сказал он. – Выкажи свою преданность этим вечером. l- Что мне сделать, хозяин? l- Ты сядешь тут, – Лю Бан указал на самую верхнюю ступеньку. – Ты сядешь, а я закрою двери изнутри. У меня наиважнейшее дело. Наиважнейшее. Мне нельзя сейчас мешать. Поэтому ты будешь сторожить, и если кто-то попытается войти, ты предупредишь меня… э-э-э… – смотритель искательно щелкнул пальцами. l- Я закричу? – предположил слуга. l- Ты закричишь, – согласился смотритель. – Понятно ли тебе? l- Понятно, хозяин, – закивал мальчик. – Очень хорошо понятно. Очень крепко. l- Ну ладно. Затворяя двери, Лю Бан увидел, как Сунь Девятый сел на указанное ему место, спиной к двери, лицом ко двору, и напряженно выпрямил спину, оглядывая двор. l- Ну что же… Никого нет, старший брат, – вернувшись к десятнику, сказал Лю Бан. – Возьми. Ты, наверное, голоден, – протянул он брату недопитую чашу с остывшим уже вином и несколько рисовых колобков. Лю Кан отложил пику, с благодарностью принял еду и тут же торопливо набил рот рисом. Вид у него был отчаянный. Смотритель глядел на жующего брата в задумчивости. Он не мог решить, хочет ли знать, что произошло с Лю Каном, служившим на хорошей должности, которой завидовали и о которой мечтали многие, а теперь отчего-то прячущимся в задней комнате их родового дома, куда брат пробрался подобно вору, тайно и незаметно. Смотритель не был уверен, что ему действительно нужно знать, отчего десятник императорской гвардии вдруг обратился в грязного беглеца в порванном халате. Но ведь это был его старший брат… Видимо, Лю Кан почувствовал всю тяжесть охвативших младшего брата раздумий, потому что перестал есть и настороженно посмотрел на него – снизу вверх. И этот взгляд – такой с детства знакомый, но сейчас наполненный откровенным страхом, неуверенностью и надеждой – решил последние сомнения смотрителя. – Ну вот что, старший брат,-улыбнулся Лю Бан. – Допивай- ка вино и рассказывай, что с тобой произошло. Казалось, Лю Кан только и ждал этого. Речь его, торопливая и сбивчивая сначала, в конце приобрела обычную размеренность: обретя слушателя в лице младшего брата, десятник на глазах возвращал себе былую уверенность. Теперь он был не один. Лю Бан же, напротив, погружался во все большую задумчивость по мере того, как старший брат двигался к концу своего рассказа. Уверенность в том, что, выслушав брата, он поступит правильно, не исчезла, нет, но подверглась серьезному испытанию. Потому что Лю Бан узнал, что на императорских гвардейцев, согласно высочайшему указу обследовавших одно из удаленных от столицы поместий в поисках запрещенных книг, внезапно и дерзко напали. И всех перебили. А было тех гвардейцев два полных десятка, во главе с сотником Ма, воином бывалым и прославленным, который сопровождал в поместье не кого- нибудь, а императорского советника, человека поистине всемогущего. И вот все эти воины пали – пали от руки неизвестного врага, которого никто и разглядеть толком не успел. Лю Кан твердил лишь, что враг появился из темноты, был черен как ночь и возникал из ниоткуда – со всех сторон, разя стремительно и беспощадно. И если бы не случайно поднявший тревогу воин, лежать бы и Лю Кану там же, порубленному стремительными мечами нападающих, а то и, как свояк Ван, валяться с тяжелым ножом между лопаток. Если бы не связанный книжник Фэй Лун, в последний момент указавший обезумевшему от страха десятнику, где найти тайный ход, ведущий за пределы поместья. На узких, кишевших старыми корнями стенах этого хода, больше напоминающего барсучью нору, и оставил Лю Кан лоскуты своей одежды. Напрягая последние силы, десятник свернул за очередной, бесчисленный, поворот, выбрался на свежий воздух, но потом опомнился, сунулся назад и стал дергать за все толстые корни подряд – ведь Фэй Лун сказал, что один из корней обрушит тесные своды, засыплет проход и отрежет его от преследователей… Судя по всему, так и вышло: Лю Кан, оказавшись посреди дикой степи без малейших признаков жилья, отбежал от выхода их норы на приличное расстояние, схоронился за холмиком и, до судорог в пальцах сжимая копьецо, с которым так и не расстался, всматривался в ночь до самого рассвета – но никто за ним так и не пришел. Тогда Лю Кан, сориентировавшись по сторонам света, стал пробираться в родные места. Он не знал, куда еще податься-Лю Кан не мог представить, какое наказание ждет его, если он вернется в столицу, десятник думать не хотел, как советник Гао отреагирует на то, что он не погиб… l- Он как птица взлетел на тропила, брат, – отхлебнув вина, продолжал Лю Кан. – Он пробил черепицу и… я не видел, что было дальше, но веришь ли, я просто уверен, что советник Гао жив! И я… я не знаю, что теперь будет… Ты прости меня, – коротко взглянул он на Лю Бана. – Я дурно поступил, что пришел сюда. Ведь теперь я получаюсь беглый, а ты – ты ведь смотритель, ты должен выдать меня властям… Ну что же! – горько мотнул Лю Кан головой. – Пусть так и будет. Я не хочу, чтобы наша семья отвечала за меня. l- Что ты говоришь, брат!… l- Да! Если ты не выдашь меня, кто-нибудь другой увидит и выдаст, а тогда уже пострадают все. Лучше тебе прямо сейчас связать меня, а утром отправить со стражей в столицу. Нет другого выхода… Ну же! Вяжи меня! l- Старший брат, – Лю Бан горько посмотрел на десятника. – Быть может, времена настали трудные, но я ничуть не изменился, и мы с тобой по-прежнему братья. Я никому тебя не выдам. И никто тебя не увидит. Ты будешь жить здесь, в этой комнате, я буду тебя кормить, а дальше… А потом посмотрим. Если в той усадьбе убили всех, то и тебя искать не будут. Я постараюсь тайно разузнать, как и что. Пройдет какое-то время и ты сможешь выйти. l- Ты не понимаешь… – Лю Кан поднялся с пола, присел рядом с братом на лежанку и зашептал: – Ведь там, в усадьбе, я видел нечто такое… l- Что? – тоже шепотом спросил Лю Бан. l- Это… Лучше я не буду говорить, – покачал головой десятник. – Мало того, что я беглый, а тут, я чую, кроется ужасная тайна… Не было бы еще хуже. – Да уж куда хуже… – пробормотал занятый невеселыми мыслями Лю Бан. l- Нет-нет, брат, это правда… хуже, – горячо зашептал десятник. – Если откроется, что я не погиб, станет ясно: я знаю нечто такое… о чем мне знать никак не положено… Например, что советник Гао на самом деле совсем не такой, как обычно… ну да ты его не видел… И еще… l- Знаешь, брат, – решительно сказал Лю Бан. – Все равно получается, что я тебя укрываю, так что не мнись, а говори толком: какие-такие ужасные тайны ты узнал? – Я видел… – старший брат выпучил глаза, -я держал в руках удивительную вещь. Она такая… как ртуть, но твердая, она щиплется, она сверкает – святые-бессмертные изготовили ее в своем чертоге, не иначе! Это был отрез ткани, но ткани поразительной, не из мира людей! И в нее была завернута книга… l- Какая книга? l- Про то мне неведомо, брат… Это ты грамоту знаешь, а я… – Лю Кан махнул рукой. – Книга… Тоже, верно, волшебная, про тайные знания святых-бессмертных, про секреты их. И ее взял советник Гао, вот что! l- Да-а-а… – протянул пораженный смотритель. – Это… плохо, это очень плохо. Тут недолго и головы лишиться. l- Так я тебе и говорю!… l-…А потому повторю тебе еще раз: ты будешь сидеть тут, в этой комнате, тихо как мышь. Столько, сколько потребуется. А я при удобном случае скажу, что ты пропал в военном походе, не вернулся. Никто тебя искать не будет. Так мы сами спасемся и семью убережем. Лю Кан горестно вздохнул, закивал. l- Спасибо, брат, спасибо… Но это еще не все. l- О чем ты? l- Да вот… – Лю Кан бережно достал из-за пазухи тряпицу, развернул. – Сам не знаю, братец, как это получилось… Я когда ту книгу держал в руках, из нее вещица одна выскользнула и прямо мне в пальцы… И я ее советнику Гао не отдал сразу, испугался очень, а потом уж поздно было, на нас черные напали, я и думать про нее забыл… Так что я прихватил вещицу с собой. Смотри… На ладони Лю Кана лежал небольшой мешочек из плотного узорчатого шелка с туго затянутой шнурком горловиной. l- И что там? спросил смотритель. l- Я не знаю… – прошептал Лю Кан. – Я не посмел открыть… l- И правильно! – раздался вдруг чей-то тихий голос, совсем рядом. l- Кто тут?! – шепотом вскричал Лю Бан, вскочив на ноги и выставив перед собой нож. – Кто посмел тайно проникнуть в дом смотрителя?! Из темного угла на свет шагнул человек – худощавый, с лицом бледным, словно вырезанным из молочного нефрита. Глаза его ярко сверкали – будто ясные жемчужины – в неверном свете факела. l- Книжник Фэй… – потрясенно проговорил Лю Кан. – Но как?… l- Я не враг вам, успокойтесь – улыбнулся Фэй Лун, делая в сторону братьев еще один маленький шаг и выставляя перед собой пустые ладони. l- Кто он? – не отводя настороженного взора от пришельца, спросил смотритель брата. l- Тот книжник, у которого мы нашли библиотеку… – ответил Лю Кан, вытаращенными от изумления глазами разглядывая спокойно стоявшего Фэй Луна. – Он мне и подсказал, как из поместья бежать да за какой корень дернуть… Но только… Он был связан и совершенно беспомощен… Его должны были тоже убить. Да он, верно, дух умершего, злобный призрак, пришедший взять мою ничтожную жизнь за то, что я бросил его и стал причиной его гибели! Сжалься, сжалься, душа умершего! l- Лю Кан упал на колени, стал бить в сторону Фэй Луна земные поклоны. – Братец, что же ты? Моли духа о прощении! l- Тише, тише! – приложил тонкий палец к губам книжник. l- Вы ведь не хотите, чтобы нас кто-то услышал? Лю Бан хлопнул брата по плечу, по-прежнему сжимая в другой руке нож, направленный прямо в грудь Фэй Луну. l- Дух он или не дух, а говорит верно… l- Давайте сядем и спокойно все обсудим, – видя, что Лю Кан перестал кланяться, предложил книжник. – Заверяю вас обоих, что я вовсе не дух, а живой человек из плоти и крови. И я не имею никаких злых намерений в отношении вас. Ни в отношении тебя, Лю Кан. Ни в отношении тебя, Лю Бан. l- Хорошо же, – Лю Бан опустил нож. – Тогда скажи, как ты проник в дом и почему тебя не увидел мой слуга, которому настрого велел я сторожить вход и подать мне знак в случае опасности? l- Мне ведомы многие тайные искусства, о которых простые люди и знать не знают, – ответил Фэй Лун, садясь на пятки напротив братьев. – Это пока вне вашего разумения. Достаточно будет сказать, что сторож твой, Лю Бан, спит сладким сном на ступенях лестницы. Но ты не вини его. Это я заставил его спать. l- Так… -Лю Бан судорожно соображал, как теперь быть. – И зачем ты явился сюда? l- Я тайный страж амулетов Желтого императора, – коротко поклонился братьям Фэй Лун, словно представляясь. – И это само по себе – громадная тайна, которую я ныне по своим причинам доверяю вам. Мы людям неведомы, но живем среди вас незримо уже много-много лет. l- Так ты все же бессмертный? Я же говорил! – толкнул Лю Кан смотрителя локтем в бок. l- Нет, я не бессмертный, – улыбнулся Фэй Лун. – Просто мы, стражи амулетов, передаем свой долг служения друг другу из поколения в поколение, от отца сыну От самого Желтого императора и до наших дней. Большего я сейчас не могу вам открыть. l- Но… Почему же ты спас моего неразумного брата? Ему неведомы никакие тайны, он простой человек… l- Потому что таково было веление судьбы, – снова улыбнулся книжник. – Великое Небо ясно указало мне, что путь одного из амулетов Желтого императора ведет в твои руки, Лю Бан. А препятствовать велениям Неба неуместно. – Книжник перевел взгляд на Лю Кана. – Прости меня, десятник, но то, что лежит у тебя на ладони, предназначено судьбой отнюдь не тебе, но твоему младшему брату. Этот амулет нельзя отнять, им нельзя завладеть силой, его можно или обрести случайно, или получить в дар. Поэтому я очень надеюсь, Лю Бан, что твой старший брат отдаст тебе вещь, назначенную тебе самим Небом. l- Конечно-конечно! – Лю Кан тут же сунул мешочек смотрителю, будто от ядовитой змеи избавился. – Возьми скорее, братец. l- Ладно, – смотритель сжал мешочек в кулаке. – Но скажи мне… Фэй Лун, кто были те, что убили всех людей моего брата и сотника Ма и его людей тоже? l- Это были слуги Чи-ю, давнего врага Желтого императора. Давным-давно Желтый император поверг его, но слуги остались. О большем не спрашивай. l- Ладно, – снова произнес смотритель, оценивающе глядя на книжника. – А как тебе удалось избежать смерти – это ты можешь нам открыть? l- Слуги Чи-ю не могут причинить мне вред, – отвечал Фэй Лун с усмешкой. – Моя жизнь не подвластна их силам. l- Отчего же ты, такой всемогущий, позволил схватить себя и связать? – спросил Лю Кан. – Отчего не бежал, используя ведомое тебе тайное искусство? l- А как бы тогда ты передал брату то, что должен был? – улыбнулся Лю Кану книжник. – Вы бы просто сожгли книги. Братья переглянулись. Во взоре Лю Кана явно читалось: ну вот, братец, я свое дело сделал, хотя и не знал о том, а уж теперь ты… Изрядная доля облегчения была в его взгляде. Установилась тишина, нарушаемая лишь тихим треском факела. l- Что теперь? – спросил Лю Бан после долгого раздумья. – К чему все это? И это? – указал он на шелковый мешочек. l- К тому, о Лю Бан, что суждены тебе великие дела. И тот, кто, ослепленный самомнением, осмелился взять себе титул «хуан», чего не было со времен Желтого императора, недолго теперь будет терзать Поднебесную. И поможет тебе в этом древний амулет. Взгляни на него! – велел книжник. – Достань, возьми в руку, ощути мощь истинного владыки. Лю Бан послушно распустил тесьму мешочка, вытряхнул на ладонь сверкающую фигурку дракона – и сильно, всем телом вздрогнул. Смотритель хотел было отбросить фигурку прочь, но Фэй Лун не позволил: насильно сжал его ладонь и держал так некоторое время, а потом отпустил – и, повернув Лю Бана лицом к свету, заглянул в глаза. l- Свершилось… – тихо прошептал книжник, не отводя взгляда от лица смотрителя. Лю Кан взирал на происходящее в изумлении, забыв закрыть рот. |
||
|