"В третью стражу [СИ]" - читать интересную книгу автора (Намор И А)

    (2)

    Татьяна вышла с Белорусской радиальной, прошла вдоль здания вокзала, остановилась у "Вставай страна огромная", с некоторым волнением рассматривая композицию: в центре дирижер, слева – оркестр и хор, справа – прощающиеся с солдатами жены и дети, на втором плане справа – строй солдат идущих с винтовками за плечами к дымящему чуть глубже паровозу.

    Татьяна постояла минут пять и двинулась на перрон.

    "Поезд номер двадцать один Москва — Прага отправлением в 23 часа 44 минуты, отправляется от второй платформы... нумерация с головы состава" — проинформировал по громкой трансляции уверенный женский голос. Поезд уже подали, и их компашка – все десять человек – собралась у своего вагона, пересмеиваясь и перекуривая на вольном – морозном – воздухе. Садились в вагон под настоящую метель, — город стоял в пробках, но настроение было веселое, предпраздничное.

    Подивились, обмениваясь соответствующими комментариями, непривычной конструкции купе – двух- и трехместные, а полки одна над другой, и вещи под нижнее сиденье не сунешь, правда, напротив имелась специальная для вещей как раз и предназначенная полка. Проинспектировали шкафчики с зеркалом: пустой графин и два стакана – что по известным соображениям было верхом комфорта – и наличие воды в столике-умывальнике. Распихали вещи, повесили куртки – устроились, наконец, а тут и поезд тронулся.

    Татьяне досталось купе "сингл" — такое же, как и остальные, только ехать она будет одна — "по должности положено". Девчонкам два двухместных. А вот ребятам айтишникам – соседнее, но уже трехместное, но это, как говорится, не страшно: парни молодые, не в обиде.

    Расположившись, Татьяна достала телефон.

    — Мам? Как ты там? А лекарство приняла? Да уже из поезда, как обещала. — Теперь не знаю когда позвоню... Ложись, спокойной ночи.

    Дав отбой тут же выбрала следующий номер

    — Олька! Привет, я уже в поезде. — Нет, только тронулись. — Не знаю как с роумингом будет, так что на всякий случай "в полночь у амбара" как и договаривались.

    Убрав было телефон, Татьяна достала его снова и, подумав, набрала еще один номер.

    — Грейси? — сказала несколько удивленно и тут же перешла на английский: — Это Татьяна из Москвы, еду в Прагу, решила поздравить вас с Новым годом, а то неизвестно как со связью будет, да и роуминг дорогой... — Да если можно...

    И услышав наконец сквозь шум падающей воды знакомое "Привет Пятачок! Что случилось?" ответила: "Ничего, еду в Прагу встречусь там с Ольгой, ты ведь будешь звонить на Новый год, а как со связью будет неизвестно, еще перепугаешься, вот и предупреждаю. Да, тебе тоже здоровья и счастья в личной жизни!"

    Татьяна улыбалась – настроение предпраздничного ожидания усилилось.

    А минут через пять "соседи" зазвали ее на "стременную" — отметить отъезд коньячком или мартини по желанию, шампанское решили оставить на празднование завтрашнего каталическо-протестантского Рождества. Выпив пару глотков коньяку – с мороза оно и хорошо, Татьяна пошла спать, попросив ребят не сильно шуметь, но те и сами, долго сидеть не стали. Судя по долетавшим до нее звукам, они приняли еще по одной, сходили в тамбур – покурить, проведали девчонок и довольно быстро угомонились – день был длинный и суетный... Таня сама не заметила, как уснула. Впрочем, в поездах она всегда спала хорошо, как ни странно, и даже более того: любила в них спать в отличие от очень многих своих знакомых.

    Утром, — а утро, если тебе не надо вскакивать спозаранку, начинается в поезде поздно – неторопливо, со вкусом попили чаю, перекусили в складчину кто что из дому прихватил, походили друг к другу в гости: кто, где и как устроился. Поболтали, в основном обсуждая программу экскурсий, а где-то в первом часу были уже в Бресте, тут и началась тягомотина... Заявились белорусские пограничники, попросили выйти из купе: осмотр на предмет наличия отсутствия оружия, наркотиков и прочей контрабанды, потребовали паспорта, и, забрав их с собой, ушли: "выяснять и проверять". А поезд в это время потянули в депо – менять колесные пары на европейские. Поднимают, опускают: тряска и болтанка – лучше бы остались на вокзале. Но не остались, так что хошь вой, а не хочешь – терпи.

    После замены колесных тележек опять потянули на станцию, где благополучно вернули паспорта, и еще через чуть-чуть наконец тронулись по-настоящему. А там, глядишь, и граница... Но с польскими пограничниками, к счастью, формальности много времени не заняли, и устать не успели, а поезд уже стучит по польским рельсам, и хотя звук этот ничем особенным от русской или белорусской части пути не отличается, на душе от него как-то веселее что ль, — заграница. Ощущение, оставшееся в наследство от тех недалеких в сущности времен, когда для большинства граждан СССР пересечение границы являлось событием эпохальным.