"Деньги большого города с доктором Курпатовым" - читать интересную книгу автора (Курпатов Андрей, Абдуллаева Шекия)

Глава пятая НЕ СТЕСНЯЙТЕСЬ СВОИХ БРИЛЛИАНТОВ И НЕ НОСИТЕ ЧУЖИЕ

Через пару дней мы с Курпатовым должны были продолжить беседу о деньгах. И я решила, что в ресторане "Банзай" мы будем говорить о комплексах: по-моему, самая подходящая тема для разговора с психотерапевтом. На этот раз — о комплексах, связанных с деньгами. Чего уж там, у меня их тоже предостаточно — причем разных. Ведь если бы Светка не обидела мою "девочку", то я бы ей посочувствовала очень искренне. Потому что иногда тоже "ведусь", когда кто-то начинает "выпендриваться". И мне становится чрезвычайно важно продемонстрировать собственную финансовую состоятельность. Ненавижу себя за это, но ничего в такой момент поделать не могу. А иногда, наоборот, стесняюсь своего благополучия.

В общем, с такими противоречиями в голове и правда надо к доктору.

— Знаешь, мы же деньги ненавидим, — сделав заказ, приступил к объяснениям Курпатов. — Они как неверный супруг (или супруга) — чтобы такого (такую) заполучить, удержать и вернуть, надо прикладывать неимоверные усилия, зачастую переступать через себя, а итог все равно один — уйдет к другой (к другому). Мы их ненавидим. Это стойкое чувство.

Все рассказы про любовь к деньгам — полная ерунда. От них многое зависит, от них жизнь зависит. Мы зависим. Какая это любовь? Это ненависть. И вот при таких чувствах в отношении денег мы выстраиваем в связи с ними свою самооценку. Мы или богатые, потому что умные, и умные, потому что богатые, или мы благородные, потому что бедные, и бедные, потому что благородные.

В общем, как-то все это сошлось в нашем сознании — человеческие качества и состояние финансов. При этом скажи: "умный человек" — и никто не ответит, богатый он или бедный. А скажи: "богатый человек" — и богатый скажет, что он умный (этот богатый), а бедный, что он — сволочь. Парадокс, конечно. Но работает.

Итак, мы выстраиваем свою самооценку в связи с тем, сколько мы зарабатываем. Если мы зарабатываем много, то это "потому что" мы умные, работоспособные, активные, предприимчивые, талантливые и так далее. Если же мы зарабатываем мало, то это "потому что" мы честные, мы не воруем, трудимся, но и о душе не забываем.

Так со стороны посмотреть — ну бред бредом! А если не со стороны?…

Это очень простое оправдание собственной бедности: "Я не такой. Для меня материальное благополучие — не главное в жизни". Как будто для тех, у кого много денег, деньги — это в жизни главное. Богатые люди деньги не солят в бочках, они на них покупают то, что им нужно — начиная со статуса и заканчивая культурными ценностями. И именно это для них главное. Впрочем, и не только это, я думаю, потому что кое-чего не купишь ни за какие деньги. Правда, подарить любимому человеку миллион алых роз — это, я тебе скажу, не без денег делается. И здоровье ребенка, оно в значительной степени может быть куплено. Так что хоть любовь и искренность за деньги не купишь, но отблагодарить за них с их помощью можно и проявить любовь, заботу — тоже. И вообще при наличии денег у человека возможностей больше, а потому и больше шансов найти что-то, чего за деньги не купишь.

Поэтому объяснение: "Я бедный, потому что у меня нимб над головой" — прямо скажем, скверное. Хотя можно рассмотреть целый список куда более правдоподобных объяснений того, почему тот или иной человек (речь, разумеется, идет о людях здоровых и трудоспособных), мягко говоря, ограничен в средствах. Например, относительная бедность часто связана с высоким уровнем личностной тревожности — человек просто боится риска, ответственности, каких-то ситуаций, где он не все может контролировать. Или например, он боится проиграть, показаться неспособным, бездарным, несостоятельным. Или у него просто относительно низкий уровень психической активности — нету, так сказать, шила в одном месте, вот он и сидит на этом самом месте, а так денег не заработаешь. Или еще один вариант объяснения — экстернальная психологическая установка. Этот феномен открыт Джулианом Роттером и заключается в том, что часть людей верит в случай, во внешние силы, которые или фартят, или гнетут немилосердно, но отказываются верить в то, что успех любого дела прежде всего зависит от самого человека. Ну, со всем этим безобразием в голове, конечно, богатым не станешь.

В любом случае и богатый, и бедный одинаково обеспокоены деньгами. Это факт. И тот и другой зависимы от денег. Один, правда, печется о том, чтобы свои средства сохранить и приумножить, а другой — чтобы свести концы с концами. Но какая разница, из-за чего вы переживаете — что потеряли миллион на бирже или что три рубля переплатили за буханку хлеба, потому что в другом ларьке она, оказывается, стоит дешевле? И в том и в другом случае человек переживает из-за денег.

И я тебе честно скажу — я осознаю то, что стал более обеспеченным человеком, только в книжном магазине. Исключительно! Потому что я отчетливо помню это ужасное состояние, когда нужно было выбирать, какую книгу купить, а от какой отказаться, просто потому что у меня физически не хватало на нужные книги денег. Теперь я по старинке все так же смотрю на ценник и только потом вспоминаю, что в принципе могу этого не делать, и если книга кажется мне интересной, то я могу сразу нести ее на кассу и расплачиваться. Так что в этом смысле я с ростом своего благосостояния куда меньше стал думать о деньгах.

Наконец, когда богатый человек влюбляется, для него любовь — главное, когда он разводится, для него развод — главное. Но когда влюбляется и разводится бедный человек, поверь мне, Шекия, он просто вынужден думать о деньгах! Потому что любимую девушку надо в кафе пригласить, а у тебя денег нет. Ей подарок надо купить, а у тебя денег нет. А сколько женщин остаются в браке с мужьями-пропойцами просто потому, что им идти некуда и жить не на что?! Это факт.

Но мы на все эти факты, понимаешь, плюнули и давай строить свою самооценку, исходя из того, сколько у кого денег. Бедные говорят: "Мы — добрые, честные, мы духовные и бессребреники!" — и ненавидят людей состоятельных. А те, зная, что их ненавидят, во-первых, налоги не платят, потому что зачем они будут платить налоги государству, чтобы оно потом эти деньги — деньги богатых людей — распределило между бедными, которые их — богатых людей — ненавидят? Но это сейчас в сторону… Сейчас о самооценке идет речь. Богатый заработал, вырвался, так сказать, "в люди", и давай: "Да мы умные! Да мы деятельные! Да мы трудолюбивые!" и так далее. Опять самооценка выстраивается исходя из количества имеющихся у человека денег. Но это ерунда и неправильно!

Знаешь, трудно найти такого верующего, как настоящий воинствующий атеист. Вот верят люди так верят! Я встречался, беседовал, убедился однозначно. Поэтому есть Бог или нет Бога — это феномен веры никак не затрагивает. И с деньгами так же: есть деньги, нет денег — и бедный, и богатый одинаково о них думают и, что самое страшное, на мой взгляд, строят на этом свою самооценку. И страшно это потому, что деньги — они того не стоят, недостойны они того, чтобы определять отношение к себе (пусть даже и положительное) через них. А определяют — одни умные, "потому что богатые", другие — честные, "потому что бедные". И хоть ты тресни!

— Да, да! Любимое выражение: "Зато я не ворую". И тебе вроде как уже нужно оправдываться — что ты тоже не воруешь, а просто много работаешь и училась много и хорошо. Вот отсюда и комплексы, доктор, из необходимости объясняться все время.

— Да, все так, — кивает головой Андрей. — При этом состоятельный человек еще и сам себе должен все это объяснить. И он говорит себе: "Я работаю, поэтому зарабатываю. Я умный, поэтому я богатый. А они просто разгильдяи, лоботрясы и дураки". Он говорит все то же самое, что и бедный человек, но только в зеркальном отражении. И если бедный заявляет, что "зато" он "не ворует", то этот ему отвечает: "Так ты и не умеешь". Это паноптикум своего рода…

Как бы мы ни презирали деньги, как бы ни ненавидели себя за то, что втайне их любим и желаем — я имею в виду все наше общество, — мы строим свою самооценку, исходя из константы денег как таковой. Вопрос — почему так сложилось? А как еще помериться? Деньги — единственная измеряемая, ощутимая, осязаемая характеристика. Все остальное у нас находится в пространстве субъективных оценок: красивый — некрасивый, добрый — злой, честный — лживый, умный — глупый. Любое определение получается субъективным. А деньги, они вот — бери, считай. Внятная характеристика.

— В отличие от успешности, — подхватываю я. — Ведь глупо сравнивать карьеры дизайнера, врача и журналиста. А сопоставить их достаток можно… Еще как! — вспоминаю я оценивающие взгляды некоторых своих знакомых.

— Вот-вот! Кроме того, к вопросу о самооценке, которую человек выстраивает, основываясь на деньгах. Деньги — это ведь еще и возможности, — продолжает Курпатов. — И что бы мы ни говорили, как бы к ним ни относились, деньги — это чеканная свобода. Знаешь, кому эти слова принадлежат?

— Нет.

— Не Рокфеллеру, а Федору Михайловичу Достоевскому. Мы все любим про бессребреников рассуждать, говорим: "Что вы там все о деньгах да о деньгах! О душе бы подумали!" Достоевский был вынужден всю жизнь думать о деньгах. И думал истово. Но что он — плохой писатель? Или, может быть, он о душе не думал? Мне кажется, все это сопоставление — денег и духовности — это все от лукавого.

Согласно исследованиям Абрахама Маслоу — одного из самых известных и признанных ученых в области психологии личностного развития — существует пирамида потребностей. В основании этой пирамиды лежат так называемые "базальные потребности" — пищевая, половая и так далее. На более высоком уровне стоят социальные потребности — в принятии обществом, уважении, любви и так далее; дальше — связанные с интересом, профессией, то есть с потребностью в самореализации. И только на самом верху, на вершине пирамиды, — духовные потребности человека.

И правило гласит: вы не можете перепрыгнуть с уровня на уровень, сначала должны быть удовлетворены потребности более низкого уровня, а только затем — более высокие. То есть как бы вы ни хотели, но сначала надо справиться с голодом, и только потом для вас станет важно — уважают вас или не уважают. А до тех пор, пока ты никто в профессии, если ты не реализовываешь свои способности и таланты, все твои размышления о душе ничего не стоят, потому что по большому счету ты еще до них не созрел.

И в этом смысле деньги действительно дают свободу. И они освобождают тебя, в том числе и для возможности "о душе подумать". Конечно, не всякий состоятельный человек употребит эту свободу подобным образом. Но разве это как-то связано с тем — богат он или беден? Если сейчас всех взять и озолотить — кто-то о душе будет думать, а кто-то о плотских утехах. В общем, это с человеком связано, а не с тем, сколько у него денег. Хотя, если у него денег много, то и возможностей подумать о душе у него тоже больше.

Так что мы ценим деньги за то, что они дают нам определенную степень свободы. Причем эта свобода понимается не только в метафизическом смысле, но и в чисто практическом. Состоятельный человек не выбирает, в каком магазине продукты купить — "Нет, сюда не пойду, тут дорого!" Для него сто рублей, тысяча — не играет роли. Зашел туда, где увидел надпись "Продукты", и купил, не раздумывая и не терзаясь. Состоятельный человек получает возможность не думать о деньгах в этом смысле, а это тоже свобода. А есть в них свобода еще и просто механическая, так скажем: поездки, отдых и т. д.

Ну и самое главное, третья причина, почему деньги так связаны с самоопределением человека в социуме, с его самооценкой — это власть. Деньги обладают властью. С разной суммой в кармане ты автоматически получаешь разное к себе отношение. К тебе по-другому относятся. Я не считаю, что это хорошо и правильно. Но это факт человеческой психологии, который мы не можем игнорировать.

Кстати, знаешь, что любопытно? Тот самый персонаж, который так яростно бил себя в грудь с воплем: "Зато я не ворую!" — рядом с богатым человеком ведет себя тихо, смотрит ему в рот, поддакивает и не позволяет себе подобных выходок.

Все правильно: и про оценку, и про возможности, и про свободу. Только как вести себя во всех этих историях? Как правильно строить отношения — и с теми, кто богаче, и с теми, кто беднее?

Я задумчиво поглощаю унаги маки — роллы с копченым угрем. Кстати, Андрею, по-моему, копченый угорь не сильно нравится: в японских ресторанах он заказывает обычно суши с лососем, роллы "Калифорния" и разные салаты. Зато доктор оценил мой любимый рисовый чай — мне было приятно, потому что недавно один мой друг заявил, что не может пить "бумажный" чай.

Кажется, я отвлеклась и давно ничего не говорила вслух. Но Андрей словно читает мои мысли — не про чай, про отношения.

— Но ведь тут в чем фокус? Это же мы сами так выстраиваем свою самооценку-и бедные, и богатые. А почему? Потому что это для нас сейчас главное. Понимаешь, выстраивали бы по-другому свою самооценку, основываясь на личностных качествах, на человеческих, на профессиональных, на каких угодно еще, и это значило бы, что для нас другое важно, а не деньги. Но тут, что называется, на воре и шапка горит. Сдали себя с потрохами…

Мы больны темой денег. И понятно почему. Их не было столько лет (бумажки, на которые ничего нельзя купить, кроме продпайка, — это талоны, а не деньги), а тут они появились. И все побежали! И бегут, только пятки сверкают. Те, кто сзади бегут, плюют в спины тем, кто впереди. И ажиотаж неимоверный! И кто бы что ни говорил на этой дистанции — он на этой дистанции, денежной. Но не думаю, что в этом что-то есть предосудительное.

У россиян финансовые проблемы — это правда. Накоплений — в общей массе — нет. Пенсий, которые им старость гарантируют, нет. Система страхования не развита. Жилье — беда бедой. Государство сегодня такое, завтра — другое. Как на него положиться? Профессия… Вообще отдельная тема. У кого сейчас профессия, адекватная для капиталистической России? У нас те, кто менеджерами сегодня называются, по западным меркам — самодеятельность, а не менеджеры. И это не значит, что люди работают плохо, это значит, что они работают на износ. У нас ни экономической системы нормальной нет, ни критериев оценки труда нет, ни нормальных конкурентных отношений нет, ни законодательной базы нет, ни судебной власти… Все на добром слове. Как тут быть менеджером? Любой западный назавтра бы спекся. Но проблема в том, что ни один российский менеджер не может сказать: "Я чувствую себя защищенным на все сто, потому что, что бы ни случилось, у меня такая профессия, что я всегда проживу", и не только менеджер. То есть и профессия у нас не гарант стабильности.

В общем, неопределенность, бедность и так далее и тому подобное. И поэтому, разумеется, тема денег — она у нас ключевая. Вот гарант — один-единственный. Но пора уже как-то приходить в разум. Менять ориентиры. Видеть в людях — людей, а не только финансовые сводки. Причем я не преувеличиваю. Это же у нас русская национальная забава — сидят люди и всем офисом считают, сколько у них топ-менеджеры зарабатывают. Я уж молчу о госучреждениях — там это вообще новость дня. Сколько директор утырила, сколько в отделе кадров "мертвых душ" числится, сколько бухгалтер списала, кто с кого какие взятки берет и что на эти взятки покупает. Мы просто не замечаем, насколько утопли в теме денег, и это потому, что для нас подобные дискуссии — обычное дело. Впрочем, это не мешает нам говорить: "Я свою жизнь не для денег живу!"

И тут мне вспоминается история из "Маленького принца" Экзюпери: "Взрослые очень любят цифры. Когда рассказываешь им, что у тебя появился новый друг, они никогда не спросят о самом главном. Никогда они не скажут: "А какой у него голос? В какие игры он любит играть? Ловит ли он бабочек?" Они спрашивают: "Сколько ему лет? Сколько у него братьев? Сколько он весит? Сколько зарабатывает его отец?"И после этого воображают, что узнали человека". Вот у нас тоже очень большая любовь к цифрам. Мы спросим: "А сколько он зарабатывает?" — и сразу воображаем себе, что узнали человека. А ловит ли он бабочек?… Это нам совершенно неинтересно.

Поэтому, мне кажется, надо формировать в себе желание видеть человека. Видеть его за всеми этими финансовыми атрибутами — какая у него машина, где одежда куплена, драгоценности — бабушкины или от "Тиффани". Надо учиться видеть за всем этим человека. Для меня друзья — это друзья. Какая разница, сколько они зарабатывают? Точнее, я волнуюсь, когда у них плохи заработки, и ищу для них работу. Ну а если у кого-то из моих друзей много денег, то я в принципе не понимаю, в чем проблема…

— Ну как же нет проблемы?! — я откладываю палочки и, кажется, начинаю размахивать руками. — Вот смотри: вы с другом договариваетесь о встрече. Для тебя нормально пообедать в "Акварели" или в "Шелке", а для него — выпить кофе в "Идеальной чашке", и то по праздникам. И элементарная встреча превращается в сложную задачу. Я уж не говорю о походах в ночные клубы, о совместном отдыхе и путешествиях. Разное финансовое положение вполне может стать преградой в отношениях, хотя люди могут быть друг другу интересны. Разве не так?

И я привожу Андрею пример. У меня есть очень классная приятельница — с ней весело и комфортно. Мне очень нравится с ней общаться. Но вот, скажем, мы поехали за город, подышали свежим воздухом и проголодались. Наташа предлагает пообедать в дорогом ресторане, для нее две тысячи за обед — совершенно нормальная цена. Я бы, честно говоря, поела в кафе рублей за четыреста. В ресторане столько будет стоить салат или десерт. Я могу выложить и две "тонны", но, признаюсь, эта сумма для рядового обеда меня опечалит. Нет, я тоже очень разборчива в еде, ужасно брезглива и в забегаловку не пойду. Но почему не поесть в чистеньком бистро?

— Так что же мне делать? — по-моему, я утомила Андрея подробными объяснениями, где и за какие деньги я согласна пообедать.

— Ну, мне кажется, это все просто от отсутствия или недостатка внимания. Если ты хочешь повести друга в дорогое место, потому что можешь себе это позволить и ему хочешь сделать приятное, найди способ заплатить за него! Во-первых, всегда можно найти повод — я выбираю место и я плачу, сюрприз. А можно просто сказать: "Слушай, не валяй дурака… Могу я позволить себе друга ужином накормить или нет?" И заплатить. Мы же когда в гости приходим, за обед потом не расплачиваемся. И я не хочу, чтобы у моего друга осталось ощущение, что он встретился со мной и ради этой встречи ему пришлось выкинуть сумму, которая важна ему для каких-то других жизненных целей.

Мне кажется, что это очень правильно. Так сложилось с тех пор, когда я еще учился в Военно-медицинской академии, в начале девяностых. У нас с моим товарищем деньги появлялись по очереди. На пирожок и чай в пластиковом стаканчике — какие еще у курсантов могли быть деньги? И мы по очереди угощали друг друга в пирожковой. Нам это казалось абсолютно естественным: если у меня есть деньги, то я не стану же прятаться от товарища и давиться булочкой, и он — так же. И никто не считал. Наоборот, это же как здорово, когда ты можешь поделиться чем-то.

Эта ситуация не вызывает вопросов? — строго спрашивает доктор.

— Нет!

— А теперь представь, что другое место, денег чуть больше, речь идет не о пирожках, а о суши или фуа-гра. Но если отношения дружески-товарищеские, то ничего же принципиально не меняется.

А так возможны оба варианта: или купить салат в дорогом ресторане, на том ограничившись, или сказать, что этот обед тебе не по карману, поэтому пойдем, товарищ, куда подешевле.

Вот ты понимаешь, что место, которое ты можешь предложить своей подруге "для перекусить" (исходя из твоих ограниченных финансовых возможностей), будет для нее некомфортным, она привыкла к другой обстановке и кухне. Ну так пойди с ней в дорогой ресторан, закажи себе салат или кофе с мороженым и побудь на диете. Если же ей все равно, куда идти, то предложи: "Давай в кафе — дешево и сердито. А то я наем на неприличную сумму и выбьюсь из бюджета".

То есть очень важно понимать, комфортно ли будет другому человеку. Если вы друзья, то можно потерпеть легкое чувство голода, но проявить деликатность. Зато ты посидишь в хорошем месте, послушаешь хорошую музыку, попробуешь вкусный салат или десерт — ты все равно получишь удовольствие от траты денег.

— Знаешь, вот когда тебе что-то не очень по карману, но ты это покупаешь, есть риск испытать разочарование: кажется, что за твои деньги (такие для тебя огромные!) все должно быть гораздо лучше, чем есть в реальности.

— Сколько я себя помню, мы всю жизнь жили очень скромно. И во мне воспитывали такое отношение к материальным благам — аскетическое. Мне никогда не давали карманных денег. Я мог только что-то сэкономить на завтраках, и какая-то сдача оставалась после похода в универсам. И потому мне долгое время казалось диким платить не за конкретные товары и услуги, а за какие-то бонусы к ним.

Когда ты обедаешь в ресторане, то красивый вид из окна, хорошая музыка-это именно бонусы, они включены в счет куриного филе и перепелиного омлета. Это нелегко далось, но сейчас я понимаю, что это способ получить удовольствие. В какой-то момент нужно понять, что деньги нужны не только для того, чтобы не умереть с голоду и не быть выкинутым на улицу, но и для того, чтобы получить ощущение, что ты живешь.

Необходимо в какой-то момент произвести эту внутреннюю перестройку. Если ты можешь заплатить за бонусы, купить товар или услугу с бонусами, то скажи себе, что готов эти деньги отдать. И тогда ты уже не скрепя сердце отдаешь триста рублей за салат, а получаешь удовольствие. И непременно заметишь, что и посидели вы хорошо, и официанты были замечательные, и фортепиано со скрипкой звучали выше всяких похвал.

Ну а если не можешь себе позволить эти расходы, но волею судеб оказалась в дорогом ресторане, то скажи, что будешь пить только кофе. Или признайся, что голодна, а есть фуа-гра за 150 баксов не готова: "Поэтому пойдем сюда, если для тебя это не принципиально". Мне кажется, надо проще. Потому что если проще, тогда честнее. Но проще — это не в ущерб чувствам другого человека, а наоборот — чтобы ему было приятно и радостно, насколько это возможно.

— В конце концов, ведь я тоже могу рассчитывать на деликатность?

— Да. Но важно, чтобы твои слова прозвучали доброжелательно.

— И не просительно. Чтобы мой приятель или приятельница не подумали, что должны оплатить мне этот обед.

— Ну да. С легкостью. Чтобы человек понял, что проблема не в том, что он — зажиточный крестьянин, а в том, что тебе будет комфортнее в другом месте. Об этом, мне кажется, всегда можно попросить своего друга.

Но есть люди, которым ты не можешь сказать об этом вот так запросто. Для них деньги — слишком значимая часть имиджа, успеха, синоним слова "состояться". И они превращают любую встречу в рассказ о собственных достижениях, так что сообщить им о том, что тебе что-то не по карману, значит публично назвать себя неудачником. Хотя я знаю, что ответит мне Андрей: с такими людьми не обязательно общаться. Как он меня учил? Свободны дважды.

— Мне лично это не нравится, и такой человек вряд ли будет мне интересен. Для меня его "больше денег" — лишь констатация факта, и ничего больше. Мы должны чутко реагировать и решать, кого принимаем в ближний круг, а кого — не принимаем. Если человек — не в ближнем круге, то он может делать все что угодно. А если в ближнем и устраивает такие сцены — значит, он преследует какие-то странные невротические цели, ему как-то неспокойно. Это состояние не связано с тобой, но он пытается включить тебя в свою пьесу. Спасибо, не надо.

Если он выпендривается перед тобой, то его поведение становится скучным. Если же он просто рассказывает, а ты воспринимаешь именно так — то это уже твоя проблема, — и доктор внимательно смотрит на меня. Да нет у меня никакой проблемы! — Я ужасно люблю, когда люди рассказывают мне, что у них чтото получилось, что они стали больше зарабатывать. Я это обожаю. Но если человек хочет заявить себя подобным образом, мне становится скучно. Я сам составлю о нем впечатление. Для меня, например, гораздо большее значение имеет, опоздал он на встречу или нет и что сказал при этом.

— А еще неприятно, когда люди, с которыми ты общаешься, вдруг начинают "считывать лейблы": что на тебе, какие бренды, сколько это стоит. И я, покупая весьма не дешевую одежду, нередко мучаюсь: вроде симпатично и мне идет, но выглядит ли на те деньги, которые я плачу?

А самое печальное: иногда я ловлю себя на том, что тоже пытаюсь "скалькулировать" внешний вид собеседника. Даже признаваться в этом неловко, но я ведь на приеме у врача, а здесь надо говорить правду…

— Попытка определить социальный статус по одежде — весьма некорректный с точки зрения статистической погрешности метод. Многие люди одеваются очень "за дорого" на складе под Миланом: доллар — вещь. Кроме того, броский или дорогой внешний вид, шикарная машина говорят лишь о том, что у человека были деньги. И вполне вероятно, что перед тобой сейчас почти нищий. Возможно, все это ему куплено, подарено, снято с чужого плеча. Поэтому какая-то странная затея… Если тебе действительно нужно узнать, каково реальное положение дел у человека в сфере бизнеса и финансов, то расспроси лучше о проектах, которыми он сейчас занимается, и в каком качестве он ими занимается.

Впрочем, нюансы в общении с состоятельными людьми — не единственная проблема. Есть и совершенно противоположная история: про отношения с людьми менее обеспеченными.

Правда, Андрей никаких сложностей в этом не видит.

— Люди, которые ко мне хорошо относятся, будут рады, что я смог купить себе квартиру, построить дом. Если мои друзья и знакомые не рады этому — попрошу на выход. Ну, Шекия, ведь это же честно.

— Ну да, конечно, — слова Андрея как всегда звучат убедительно. — Но иногда я стесняюсь сказать что-то о своих успехах людям, которые мне ужасно симпатичны, но у которых все не так благополучно. Ну вот, например, у меня есть приятельница, моя коллега Вероника, очень добрый, славный и талантливый человечек. Но у нее серьезные материальные сложности — не из-за лени там или глупости, а просто не все хорошо со здоровьем, в семье проблемы. И я до сих пор не сказала ей про свою машину, ухожу от вопросов об отпуске, не рассказываю про дорогие курсы талассотерапии, все свои заморские путешествия списываю на командировки и никогда не обсуждаю с ней свои покупки. Потому что у меня нет никакого желания перед Вероникой самоутверждаться, и "гномить" ее своими успехами я тоже не хочу.

— На самом деле ты оказываешь ей медвежью услугу. Потому что здорово помогла бы Веронике, если бы рассказала о своих достижениях. Ты таким образом создашь ей некую планку, покажешь, чего она тоже сможет добиться. Ведь вы коллеги и работаете на одном профессиональном поле. И в следующий раз, когда она начнет жаловаться, ты ей скажешь: "Иди и потребуй у шефа повышения зарплаты, я тоже так делала". Или: "Сделай то-то и то-то, у меня уже есть подобный опыт". Многие люди живут с мыслью, что они не могут заработать, поэтому очень важно, чтобы у них была планка — к чему стремиться. И в данном случае ты своим примером ее задаешь.

Компания, чтобы развиваться успешно, должна поставить перед собой задачу, которая будет больше той, что она может выполнить, исходя из нынешней динамики. Только в этом случае появляются новые ресурсы. Все удается лишь при условии, что вы ставите перед собой некую цель. Сразу появляется дополнительная работа, вы начинаете требовать повышения заработной платы. Но вы не станете этого делать, если нет цели: купить квартиру, а есть только мечты — хорошо бы когда-нибудь жить в отдельной квартире. И если у тебя есть цель, то она позволит перебороть страх и постучаться в дверь к начальнику: "Я могу делать то-то и то-то в добавление к тому, что уже сделал, и в результате вырастет прибыль компании". И после этого заговорить о повышении зарплаты. Но если нет впереди цели, которая тебя манит, то тебе будет страшно зайти к начальнику, и ты не зайдешь. И будешь вечно иметь ту же зарплату и те же условия, что и сейчас.

Поэтому очень важно людям, которые тебе близки, показывать, что это возможно. Зачем олимпийских чемпионов водят в спортивные школы? Чтобы юные спортсмены видели — каждый может получить золотую медаль. Только для этого надо работать.

Просто у нас навязчиво культивируется мысль: люди живут бедно и не могут позволить себе купить квартиру. И после этого они надеются на развитие ипотеки. Так вы сначала послушайте, что вы говорите! Ипотека — это тоже способ купить квартиру. Почему вы говорите, что люди не могут ее купить?! Чтобы все перепугались, а банки такие условия кредитования сделали, чтобы никто и никогда не смог эти кредиты взять?! Ну скажите вы нормально: "Люди в состоянии приобрести себе жилье, потому что они работящие, им нужен инструмент — ипотека". Скажите и гарантируйте на государственном уровне возможные риски банков по ипотечному кредитованию, инфляционные риски по этим кредитам закройте. И все, люди сразу получат нормальную ипотеку, а не обдираловку. Но нет, у нас культивируют идею бедности, а развитие в таких условиях просто невозможно. Ну где логика? Так почему такую идеологию надо пропагандировать?

Но у нас все шиворот-навыворот! Принимают программу "по борьбе с бедностью". У меня сразу встречное предложение — сначала принять программу "по борьбе с глупостью". И когда она будет выполнена, то сразу станет понятно, что меры по улучшению качества жизни людей должны именовать — мерами "по улучшению благосостояния". А то, понимаешь, "борьба с бедностью"! С такими "амбициозными" целями мы еще долго будем у порога стоять, с ноги на ногу переминаться.

В общем, я считаю, если ты можешь — показывай пример: не воруя, не убивая, а просто профессионально и усердно занимаясь своим делом, можно позволить себе машину, квартиру, определенный уровень жизни.

Вот скажи, ты украла что-нибудь?

— Нет! Более того, у меня принцип: не должно быть стыдно ни за один заработанный рубль. Слушай, Андрюш, спасибо тебе, правда. А то мне казалось, что если я буду рассказывать, значит, я хвастаюсь. Человек не может себе позволить лишний раз в кафе зайти, а я тут…

— До тех пор пока мы будем стесняться своей успешности, ничего в нашей стране не получится. А если человек будет видеть, что многие знакомые переехали в новые квартиры, позволяют себе абонементы в фитнес-клубы, путешествуют, то он поймет, что проблема не в несправедливом устройстве мира. И даже не в нем, не в самом этом человеке, а в том, что он боится, а потому ждет, вместо того чтобы делать.

Меня часто спрашивают: зачем тебе столько работать? Я иногда отшучиваюсь, а иногда объясняю серьезно. Во-первых, у меня есть определенные обязательства, и если я сейчас их не выполню, я потом и ста долларов не заработаю, потому что нельзя людей подводить. Во-вторых, если ты знаешь, что твой труд нужен и важен, это же… Ну не знаю, как сказать. Вот я на примере объясню.

Мы когда учились в Нахимовском училище (дело было на втором курсе), иногда удавалось утром — между зарядкой и завтраком — сбежать в минисамо-волку, за булкой. В двух кварталах от нас была булочная. В это время она еще была закрыта, но можно было купить теплый батон прямо из машины, пока она разгружается. Знаешь, какое это счастье — теплый батон, тогда как обычно тебя кормят очень странным пористым белым "кирпичом"! Это просто счастье! И вот мы бегали. Как правило, по очереди. За столом сидели вчетвером, а если объединиться двумя столами… В общем, была целая схема. Но ты представляешь, какой был ужасный облом, если машина не приезжала?! Это же риск невероятный: и наказать могут, и мы еще по трубе спускались, потому что через центральный вход не пройти — там дежурный офицер. И вот все это преодолел — тебя не поймали, ноги не поломались — прибегаешь, и нет машины… Все. Катастрофа.

Понимаешь, очень важно, когда ты отвечаешь за теплый хлеб. Важно, потому что его люди ждут. А устал ты или не устал… Это ведь дело десятое. И если мы все так будем к работе относиться — то есть не только как к способу деньги заработать, но и как к возможности принести людям радость, то, я уверен, все изменится. Но с этим придет и финансовое благополучие. И потом ты можешь гордиться тем, что сделал, — это раз, и другим показывать достойный пример — это два. А чего стесняться-то?

У человека, у которого есть бизнес, нет выходных и отпусков. В моей жизни никогда не было выходных.

Это, кстати, очень полезно услышать женам, которые постоянно обижаются на своих мужей, занятых бизнесом: мол, ты только о работе и думаешь, нам уже давно ничего не надо, уже все есть, а ты пашешь и пашешь с утра до вечера, нет чтобы с семьей побыть. Ну, в общем, вариации возможны, но смысл один: денег нам достаточно, можешь, любимый, больше не работать.

— Если приходится так много работать, то очень важно удовольствие получать от своей деятельности.

Курпатов кивает.

— Мне еще результат очень важен. В частности, я хочу, чтобы людей, которые здраво мыслят о жизни и о человеке, стало больше.

Ну, это мы сделаем. Не зря же книжку пишем. Однако доктору этих слов не говорю — из скромности. Вообще я какая-то чрезвычайно скромная. Вот денег стесняюсь. Хоть и не миллионы, и заработаны абсолютно честно.

— В России заработать интеллектуальным трудом — дело величайшей сложности, — говорит Курпатов в ответ на мои признания. — Если не считать работы, которая непосредственно связана с финансами в крупном бизнесе, где интеллект направлен на эффективное управление денежными потоками и прочими ценными бумагами, то в целом интеллектом заработать в России — дело архисложное.

Причина этого, прямо скажу, странная… Это потому что у нас "все умные", а потому интеллектуальный труд и не ценится. У нас не умеют восхищаться талантливыми, умными, одаренными людьми. В головах у многих присутствует странная конструкция: "все умные, просто кому-то повезло". И как результат — нет готовности платить за то, что связано с интеллектом.

Книги "висят" в Интернете, и считается, что это правильно. Но ведь это воровство. Общество не осуждает аудио— и видеопиратство, хотя и это воровство. "Ну что там… — говорят. — Я просто скачал книгу (или песню). Что я украл?" В голову человеку не приходит, что для того, чтобы написать эту книгу или создать эту песню, необходимы время, силы и талант. И это кое-чего стоит. А когда ты "просто скачал", ты за это не заплатил.

Вот другой пример — человек приходит к психотерапевту… Труд этого врача неимоверно тяжел, сложен, да и вообще — это большой труд. И он должен быть дорог. Но ведь он "просто поговорил", и чего за это, деньги брать? Просто, чтобы так "поговорить", как это сделал врач, нужно было 10 лет учиться! Более того, в каждом конкретном случае он занимается сложнейшим процессом диагностики, проводит терапевтические мероприятия…

Помнится, однажды к нам в клинику приехал президент Американской Ассоциации Гештальттерапии. Мы с ним мило общались два часа кряду. Он интересовался как мы лечим, какие научные исследования проводим, какие технологии созданы — в общем, то, другое, третье. Я рассказывал, он слушал, расспрашивал. А потом и говорит: "Блестяще! Это один из лучших мировых психотерапевтических центров, — сказал, помолчал и добавляет: — Только профессия у вас вымирающая".

Я ошалел. Не понял. Давай переспрашивать. А он повторяет себе и повторяет — вымирающая профессия, и хоть ты тресни! С чего вымирающая? Почему вымирающая?! Такой рост психической патологии во всем мире! Самоубийств — ужас-ужас! Депрессия, тревога, психосоматика… Я стал выпытывать с пристрастием, и он удивленно так объясняет (мол, это и дураку понятно) — дорогая очень профессия, мы конкуренции с психологами не выдержим. Понятно?

Теперь перевожу на совершенно русский язык. Чтобы подготовить специалиста такого уровня, как у меня в клинике работают, — а это и медицина, и психиатрия, и психотерапия, и психология, и психофармакотерапия, — нужно банально очень много денег. И труд такого специалиста получается — золотой. Кроме того, мозги нужны соответствующие, а такие мозги в принципе могут быть использованы и с большей экономической выгодой — зачем мучаться с больным за сто долларов, если можно не мучаясь заработать тысячу? В общем, психотерапевты с таким высоким классом работы, по расчетам западного эксперта, не выдержат конкуренции. Люди будут экономить свои денежки и пойдут к психологам. Уровень помощи и ее качество там заведомо ниже, но такая помощь выиграет, потому что она более доступна по цене, соответственно…

Уж я не стал объяснять этому товарищу, что у нас труд психотерапевта в стране в ряде случаев дешевле, чем у психолога. Не стал. Он бы не понял. Тоже бы шалел по-тихому, а потом бы решил, что мы тут все душевнобольные. Интеллект, знания, опыт, а также активность — все это стоит денег. Но у нас об этом пока не знают, поэтому мозгами заработать ух как непросто.

— Да, да, и когда психотерапевт все объяснит доступным языком, раскроет глаза пациенту, тот говорит: так ведь все просто и очевидно, за что деньги-то платить?! Ненавижу такое отношение! — искренне поддерживаю я Андрея.

Меня как-то бывшая одноклассница спрашивает: "А ты что, устаешь на своей работе? А чего там уставать: поговорила с человеком, а потом написала, что он тебе рассказал?…" Ну и что, объяснять ей, что люди бывают разные, и с некоторыми общаться совсем не легко, и какое это напряжение — вести интервью, как потом непросто сидеть много часов за компьютером и писать, переписывать, начинать снова…

Или другой пример. Пригласил меня руководитель одной компании поработать у них копирайтером: надо было написать несколько рекламных текстов о деятельности и продукции фирмы. "Я попробовал сам, но у меня что-то не пошло, — объяснил мой потенциальный клиент. И добавил: — Оказывается, статьи писать не так уж легко". Меня его "открытие" прямо возмутило. Почему он не пробует сам лечить зубы своим детям? С чего он взял, что написать статью — это "просто"? Только потому, что в школе писал сочинения на "четверки"?

— Ну да, у нас же все на кухне можно решить — и как политику выстроить, и какие решения в экономике принять. Все в курсе — и как бюджет "пилить", и у кого отнять, и как поделить. Я, зная многое о бюджетировании, не берусь судить. Я лишь завороженно наблюдаю за этим процессом. Но любой пассажир в трамвае тебе объяснит, как и что надо делать в государстве российском. Понятно, что в подобных условиях ценность интеллектуального труда представляется карикатурной.

И поэтому я всегда рассказываю, как делалась моя телевизионная программа, сколько усилий она требовала, какие проблемы приходилось решать. Потому что внешне казалось, что все легко, и уже поэтому мой разговор в студии с человеком вызывал у публики недоверие. Мне, правда, говорят все время разные советчики: "Не надо об этом рассказывать! Людям не нужно знать "кухню"! Пусть думают, что все легко, воздушно!"

Я с удивлением смотрю на таких товарищей и, признаюсь, даже не нахожусь с ответом. Ведь если все так будут думать, то откуда же люди поймут, что успех приходит с работой, а не по случаю необыкновенного везения? И потом — если они не будут знать "кухню" (не собственную, а производственную), они же никогда ничего в жизни не добьются! "Кухня-то" — это ведь процесс производства, его надо знать, если есть желание что-то сделать ценное.

И вообще, когда ты понимаешь внутреннюю механику производства, ты и политически более грамотным становишься, и экономически. Потому что у всякого процесса есть своя "кухня" — у политики, у экономики. Пенсии же, например, они с неба не берутся, они делаются. А как — кто знает? Открою секрет, есть "кухня" — пенсионные отчисления, Пенсионный фонд, число работающих, число пенсионеров, заработок работающих, количество денег в Пенсионном фонде… И так далее. Тут сложная цепочка. И просто так поднять пенсию невозможно. И если ты знаешь "кухню" "изготовления" пенсии, то понимаешь, что серьезные изменения в пенсионном обеспечении малоимущих возможны только с увеличением отчислений из зарплат работающих.

Так что ситуация в твоем личном кошельке и вообще в стране — это результат работы "большой кухни". А тебе потом идти голосовать, причем не за дядю Васю, а за повара… Имеет смысл подумать, раскинуть своим гигантским интеллектом. Но прежде чем заняться интел-лектометанием, надо вникнуть в детали, понять "кухню".

Поэтому я рассказываю о "кухне" своей передачи…

— А об успешной журналистке скажут, что она продалась властям или пишет "джинсу", — жалуюсь я.

"Джинса" — это на журналистском сленге "скрытая реклама". Причем скрытая не только от читателей, но и от родной редакции. Некоторые фирмы, желая сэкономить, предпочитают платить журналистам. Явление позорное, ничего не скажешь.

— С подобной проблемой сталкиваются представители всех интеллектуальных профессий. Здесь две стороны дела…

Во-первых, есть такое дело, как отсутствие уважения к интеллектуальной собственности, ее просто не считают ценностью. "А чего в этом особенного? — такой обычно текст. — Это и обезьяна может". Это абсолютно люмпеновская позиция. И у меня сразу возникает вопрос: "Хорошо, согласились. Где продукт?"

Все "могут" писать, как Дарья Донцова, но почему-то не пишут. И если она решится сейчас сменить своего издателя, поверь мне, у нее перед домом будет очередь из издателей стоять, и они ее озолотят. Потому что не могут другие писать, как Донцова, не могут! Пробовали! Знаешь сколько раз?… И не сосчитаешь!

Вот так — по книге в месяц, и так "попадать" в массового читателя, чтобы каждая новинка расходилась сразу же полумиллионом экземпляров, — не могут. Факт! Донцова нашла способ быть востребованной миллионами читателей, и, разумеется, она не бедствует. Хотите заработать те же деньги — напишите.

Впрочем, не хотите как Донцова, напишите как Достоевский…

С другой стороны, кроме отсутствия банального уважения к чужому интеллектуальному продукту, у нас еще нет и эффективных инструментов, которые бы позволили оценить его реальную стоимость, его ценность. У нас все как партизаны сидят в засаде и ждут, когда кто-нибудь "авторитетный" придет и скажет: "Вот это дорого, а вот это дешево". И тут тогда низкий старт и давай — восхищаться, деньги тратить немыслимые! В общем, сумасшедший дом — все восхищаются и делают вид, что понимают. Причем желательно, чтобы предмет восхищения умер, иначе может какой-нибудь случиться конфуз…

И до того доходит, что многие картины в России одни деньги стоят, а на Западе — совершенно другие, причем как в ту, так и в другую сторону. Россиянам кто-то сказал, что голландцы прекрасны — и те давай скупать их за бешеные деньги. И живопись XIX века салонную. Ее никто в целом мире не покупает, а наши тратят деньги, потому что им кто-то сказал, что это хорошая живопись. До чего дошли, что "Сотбис" — несчастные — вынуждены русские торги устраивать. Иностранцы на эти торги не приходят, потому что не понимают, почему надо "это" покупать за "такие" деньги. А наши… Ух, разговаривай, Рассея!

Мы не умеем оценивать то, что не измеряется в пудах и погонных метрах. Не умеем, потому что тут вникать надо и разбираться. А нам лень. Мы вот так сели — или поплевали не разобрав во что, или повосхищались не поняв чему. И все довольны.

В мире же не мода диктует ценность интеллектуального продукта и не частное мнение отдельного специалиста, там есть целые уважаемые институты оценки ценности того, что в погонных метрах не меряется. Не государственные, а частные и общественные — разного рода ассоциации прежде всего. У нас ассоциации — они все больше для галочки, чтобы их президенты могли себе на визитке написать: "Я президент ассоциации…" А на Западе совсем другой смысл профессиональных ассоциаций — там это общественные организации, которые реально представляют для общества ту или иную профессиональную группу.

Хорошая или плохая статья — будучи неспециалистом, сказать трудно. Только профессионалы могут это оценить (если, конечно, они со своим снобизмом способны справиться, что для России, кажется, трудность непреодолимая). И на Западе профессионалы друг друга оценивают, а у нас нет этой оценки. И там журналисту много платят не просто потому, что "так сложилось", а потому, что эти ассоциации — в частности и кроме всего прочего — мониторят читаемость его материалов. И вот тебе уже эффективный критерий…

Вот у меня берут десятки интервью. И я могу сказать, что три из них хорошие, а восемь — пустые и бестолковые. Но это очень сложноизмеряемые вещи. А внутри самой индустрии у нас этого контроля нет.

Или вот необыкновенно популярный модный журналист пишет обо мне статью, она выходит в очень престижном издании. Причем статья талантливая, умная — смерть! Расцеловать. Он правда очень хороший писатель! Но он же о человеке пишет… И вот я читаю в этой статье, что, мол, хороший я доктор, всем замечателен, только в книжках пишу про одну вегетососудистую дистонию (это ладно, я действительно часто ее упоминаю, но, надо признать, не только об этом мои книги), а также веду психотерапевтические консультации по телефону за какую-то там сумму. И причем пишет об этом с гадливостью, я бы так сказал.

Разумеется, никаких платных консультаций по телефону я не веду, не вел и вести не буду. Но на тот момент у меня взломали сайт и какие-то… не знаю, как их назвать, разместили там информацию об этих телефонных консультациях от моего имени — мол, переводите деньги, я — "доктор Курпатов" — вам позвоню, утром деньги, а вечером стулья, и так далее. Причем все так грубо, косо и рассчитано на наивность небесную.

В общем, взлом, дезинформация и мошенничество. А журналист печатает это как новость! И еще меня характеризует, исходя из этой новости… Я потом с ним познакомился, причем очень приятная была встреча и все такое. Он тут же повинился — мол, не знал, извините… Ну слушай, у тебя есть книга, в книге — телефон Клиники доктора Курпатова, позвони, а? Спроси — ведет или не ведет доктор такие консультации? Но нет, зачем? Напишем сразу, не проверив! А какая разница, что этому доктору люди верят, что им это — как тряпкой по мордасам? Наплевать на это. Напишу, и супер-супер!

Теперь ты понимаешь, почему я говорю — не "талантливый журналист", а "талантливый писатель"? Потому что журналист должен был проверить ту информацию, которую публикует…

Меня этот пример поразил. Это не профессионально настолько, что даже не поддается оценке. Одна из первых заповедей уважающего себя журналиста: проверить информацию, прежде чем использовать ее в своем материале. А уж писать о человеке, не пообщавшись с ним… Без комментариев.

— Во всем мире есть профессиональные ассоциации психотерапевтов разных направлений. И эти ассоциации декларируют, какие методы терапии используют представители данного направления, какие недуги они лечат. Они берут на себя ответственность за возникновение неприятных казусных ситуаций. Я, входя в ассоциацию, подписываю некий пакт: я принимаю правила игры, а меня будут защищать. Все довольны. Всем всё удобно.

Почему люди хотят прийти к Курпатову? Потому что остальные специалисты непонятно чем занимаются, и обращаться к ним просто страшно. А психотерапевты (большинство) бравируют тем, что у них какие-то особые, оригинальные методики. Но это говорит не о таланте, а о незрелости. Интеллектуальный труд без внутренней культуры организации этого дела — это ерунда получается. Недостаточно быть умным, надо еще и о людях подумать.

Так что наличие большого заработка в интеллектуальной профессии — это в целом может вызывать вопросы. Мало профессионалов, да мы и не понимаем — что такое профессионалы. Вот и вопрос — откуда деньги? И в этих условиях зарабатывать интеллектуальным трудом — это…

— Подвиг? — подсказываю я.

— В общем-то да.

"Деньги — это чеканная свобода".

Мне кажется, что этой фразой Федор Михайлович ответил на вопрос о комплексах, связанных с деньгами. Он так ответил на этот вопрос самому себе, и так, вероятно, следует отвечать на него нам, если мы хотим покончить с собственными "денежными" заморочками.

Мы мало об этом знаем, у нас же неприлично говорить про деньги. О деньгах в жизни Достоевского рассказывают нам западные исследователи — "для них-то ничего святого нет!" Правда, говорят с уважением, но все одно — подлецы, это понятно. А у нас эдакий романтизм, знаете ли… Если послушать россиян, то складывается впечатление, что "великие люди" ни проблем с желудком никогда не испытывали, ни в деньгах никогда не нуждались — питались воздухом, видимо, а костюмы у них где-то на специальных деревьях росли, и те их снимали как яблоки с яблони — по мере надобности. Но это же чушь…

Впрочем, может быть, как раз от этого романтизма мы считаем, что труд писателя, ученого, художника может не оплачиваться?

Федор Михайлович Достоевский — первый коммерческий или, если угодно, профессиональный писатель в России. То есть первый писатель в России, который отважился жить только за счет своих авторских гонораров — ни поместий, ни приисков своих, как у Толстого, Тургенева да Некрасова, у него не было. И надо было зарабатывать. Сейчас как-то странно даже представить, что такое вообще могло быть, но Федор Михайлович искренне сокрушался: "Умел бы я писать, как Тургенев! Ему по четыреста рублей за лист дают, а мне — двести".

Всю жизнь Достоевский писал, чтобы заработать на жизнь. Это буквально, даже если не рассматривать всю эту ужасную эпопею, связанную с казино (он же мечтал разбогатеть на казино, "схемы" разрабатывал и так далее). Федор Михайлович писал фельетоны, переводил для заработка Бальзака… А все эти сюжеты его романов! "Преступление и наказание" — оно же задумывалось как коммерчески успешный детектив: убийство, расследование — разоблачат или не разоблачат?

…Уже очень скоро хоронить его выйдет чуть ли не весь Петербург. А сейчас Федор Михайлович сидит в тишине своего кабинета, который служит ему и столовой, и спальней. Сидит великий русский писатель и высчитывает на листке бумаги количество своих потенциальных читателей — с учетом уровня образования российского народонаселения, его читательской активности и покупательной способности. Результаты расчетов неутешительны…

А эти бесконечные повторы, целые страницы текста, где проговаривается и переговаривается одна и та же тема, ситуация?… Он же сдавал "авторские листы". Он обязан был сдать определенный объем текста. Причем кусками сдавал, чтобы в журнале литературном печататься, и надо было поэтому нагнать определенный объем каждой главы, а не только книги целиком. А в журнале печатался — потому что это выгоднее было в три-четыре раза, чем отдельной книгой издавать. Мы же этого ничего не знаем.

А как он от своих кредиторов скрывался? Как договор с издателем Стелловским подписал и чуть в абсолютной кабальной зависимости от него не оказался? Если бы не сдал роман к сроку, то Стелловский получил бы все авторские права на прежние книги писателя и на десять будущих. Потом Федор Михайлович в полицейском участке документировал, что вовремя "Игрока" закончил, чтобы санкции по договору на него не обрушились (тогда Стелловский сбежал, чтобы сдачу романа сорвать, а Достоевский утром условленного дня пошел в полицию и справку взял, удостоверяющую, что роман готов).

Достоевскому советовали и "негров литературных" нанять, как это теперь называется, потому что он никак не поспевал к сроку. Но, к счастью, в его жизни появилась Анна Григорьевна — стенографистка, которая впоследствии женой его стала, и успел. А Анна Григорьевна потом, кстати сказать, книгами мужа прямо на квартире Достоевских торговала, чтобы книжной лавке (перепродавцу, как бы мы теперь сказали) не переплачивать! Представляете — приходите вы на квартиру Достоевского, что рядом с Кузнечным рынком, и покупаете у жены Федора Михайловича книжку со скидкой. А за стеночкой гений пишет следующую…

Но мы же этого ничего не знаем. У нас все какой-то туман, дурной романтизм в голове! "Да, были люди в наше время, не то что нынешнее племя… "Они о деньгах не думали, они вот, понимаешь, великую литературу взращивали, днями и ночами о душе думали. Это от безграмотности весь романтизм. И что, Достоевский — плохой писатель от всего этого, продажная душонка?! О душе не думал?…

Думал, но чтобы хоть какую-то финансовую стабильность получить, решился занять должность редактора в позорном журнале "Гражданин" у князя Мещерского, за двести пятьдесят рублей в месяц. Работа в этом правительственном журнале считалась постыдной. А что делать? Жить-то надо, детей кормить надо.

И только уже в зените славы (которая больших денег так Федору Михайловичу и не принесла, но независимость некоторую обеспечила) он написал свои знаменитые рассказы из "Дневника писателя". Не для читателя писал, потому что больше не нуждался в его благосклонности, а для себя, свои собственные. И надо признать, что ничего более трагического в его творчестве нет. Эти его собственные рассказы, личные — такой болью, таким страданием проникнуты… И что они такие получились, разве не деньги отчасти виноваты?

А с другой стороны, напиши он такое раньше — самую больную правду о человеке, страдающую правду, — его бы просто не напечатали, а если бы и напечатали, то читать бы не стали, а это голодная смерть для коммерческого писателя. Вот и получается, что всю жизнь Федор Михайлович должен был выслуживаться — перед читателем, перед публикой, а в конечном счете — просто бороться за деньги, чтобы выжить…

В своем последнем в жизни письме, адресованном издателю Любимову, Федор Михайлович писал не о своих творческих планах; он интересовался, когда же наконец тот выплатит ему 4000 рублей за последний роман.

Так что эта фраза о "чеканной свободе" — это у него из глубины души шло. Не для красного словца. И есть в деньгах эта свобода, эти возможности. Хотя, конечно, и боли в них столько, что и не сосчитаешь… Впрочем, может быть, мы усвоим уже этот урок?…

Мы мало знаем, а вот комплексовать научены, пребываем в романтизме и выводов для себя не делаем.

Мы должны научиться жить с деньгами. И хотя объективно они являются "неизбежным злом", нам, вероятно, следует думать о них проще. Не заслуживают они такого пафосного к себе отношения. Деньги — "чеканная свобода". С горечью, трудом, потом и кровью заработанные, но понятно — ради чего. Ради свободы. Впрочем, если ее внутри нет, то и чекань не чекань — толку от них не будет.