"Деньги большого города с доктором Курпатовым" - читать интересную книгу автора (Курпатов Андрей, Абдуллаева Шекия)

Глава вторая ПОЖАЛЕЙТЕ БУДУЩЕГО НАЧАЛЬНИКА — ОН ВАС СТРАШНО БОИТСЯ

Руководитель компании, с которой я сотрудничала много лет, попросил меня пообщаться с претендентами на должность PR-менеджера: «Тебе виднее, кто из них нам подойдет. К тому же тебе с этим человеком потом работать», — с радостью свалил он на меня всю ответственность.

Когда я приехала в офис, меня уже дожидались три человека.

«Здравствуйте, я хотела бы пообщаться с каждым из вас. С кого начнем?» — я, как всегда, сама доброжелательность.

Невысокая, почти симпатичная девушка подняла руку: «Давайте с меня, — и не успела я кивнуть, как она посчитала необходимым добавить: — У меня сейчас критические дни, поэтому сидеть с вами долго я не могу».

Поверьте, я — не ханжа, но все время нашей с ней беседы я придумывала, как бы тактично сформулировать шефу, почему нам не подходит эта пиарщица.

Мне кажется, устройство на работу — это целое искусство. Не случайно ведь на эту тему пишут книги, проводят семинары и тренинги. И не случайно люди так волнуются, когда идут на интервью. Конечно, я рассказала историю абсолютно «критическую», но нередко трудно понять, как правильно себя вести в диалоге с человеком, которого ты видишь впервые, но от которого в определенном смысле зависит твоя судьба. К сожалению, очень часто рекомендации для соискателей работы звучат банально и найти в них конкретные ответы на интересующие вопросы сложно. Поэтому я, пользуясь случаем, решила поговорить об этом с психотерапевтом.

Я позвала Андрея в «Кэтино» — одно из моих любимых мест на Васильевском острове. Нередко привожу сюда друзей, но каждый раз теряюсь, когда они спрашивают меня как завсегдатая, что здесь самое вкусное. Теряюсь, потому что вкусно здесь абсолютно все.


— Итак, человек меняет работу. Разумеется, это стресс. Новый коллектив, новые правила игры. Но ведь этого не избежать — я вот читала, что психологи рекомендуют менять работу каждые 7-10 лет. Причем не только фирму, но и сферу деятельности.


— На Западе, если человек долго работает на одном месте, это ему скорее минус, чем плюс (в СССР, как мы помним, напротив, честью было пятьдесят лет протрубить на одном и том же месте). Хорошее резюме хорошего западного менеджера или профессора — это то, в котором много мест работы: компания такая, компания сякая, тот университет, этот университет. Считается, что перемена места работы или даже отчасти профессии — дело положительное в смысле профессионального роста. Вы смотрите резюме и понимаете: человек открывает для себя новые перспективы, находится в движении — активен, деятелен.

В России богатый послужной список — это, конечно, не то же самое, что богатый послужной список менеджера западных компаний. Там с места на место переходят, потому что идут за новыми возможностями, улучшением статуса и увеличением заработка. В России же по большей части уходят от полного отсутствия возможностей, статуса и денег. И есть большая разница — то ли тебя зовут в другую компанию на более высокую должность, потому что ты «хороший сотрудник» и ты им «нужен», то ли компании, в которых ты работал, не преуспели. В последнем случае естественно встает вопрос: «Как же ты там работал, что они разорились?»

Поэтому тут все не так однозначно, как может показаться на первый взгляд, но и бояться подобных перемен, мне думается, тоже не стоит. С другой стороны, я бы не ставил перед собой такую задачу — во что бы то ни стало каждые два года менять место работы. Происходить такие перемены должны гармонично. Когда ты чувствуешь, что сделал в данной сфере, на данном месте работы все, что мог, вырос профессионально, дозрел до чего-то более серьезного, нужно двигаться дальше. Когда какой-нибудь беспозвоночный перерастает свою раковину, он ее сбрасывает и ищет себе другую — ту, что была бы ему по размеру. Это естественный эволюционный процесс. Форсаж — нежелателен и даже вреден.

Я всегда боюсь каких-то общих и формальных советов. У нас любят для всех шить одежду по одним лекалам. Между тем для кого-то стабильность и отсутствие необходимости принимать решения всегда будет намного выгоднее любых бонусов, которые есть у тех, кто ведет более активный образ жизни. Есть люди, обладающие невысоким амбициозным аппаратом, для них работать всю жизнь на одном месте — не подвиг, а органичное существование. И если человеку хорошо в родной конторе, не надо, прочитав глупость про то, что следует менять работу каждые пять лет, волноваться: «Что-то я тут засиделся! Ужас-ужас!» Не ужас.

Но если у человека амбиций достаточно и движение ему необходимо, я не понимаю, почему не двигаться? Только потому, что привычно или страшно отпускать синицу из рук? Это плохие аргументы. В конце концов, живем один раз, и если на работе вы задыхаетесь, то надо искать, где больше воздуха. Что-то вы узнали, что-то поняли, чему-то научились, какие-то навыки освоили… Настало время применить их в больших объемах и в новом качестве. Стагнация ни к чему хорошему не приводит. Напротив, это душит инициативу, делает человека более пассивным, а активная жизненная позиция, должен заметить, она нарабатывается, тренируется, и без нее многим — прямой путь в депрессию. Если есть в тебе жизненные силы, надо искать им достойное применение, иначе они станут просто опасны.


— Ну что ж, меняем работу. Смотрим объявления о вакансиях и… видим, что многие из них ущемляют наши конституционные права. Вот как реагировать на объявления, где указаны ограничения по возрасту и требование о привлекательной внешности?


— На собеседование «до тридцати пяти», если мне нужна работа, я бы в тридцать шесть пошел как на дополнительный тренинг. Чем больше посмотришь, тем больше будешь знать об отрасли. Собеседование — это ведь еще и полезная, познавательная экскурсия, не надо об этом забывать. К тому же возраст часто указывают не только из-за предрассудков руководства, но просто потому, что в фирме работает молодой коллектив. И если ты показываешь живой ум, заинтересованное отношение к делу, то тебя могут взять, несмотря на это ограничение.

Главное не думать, что отказ в принятии на работу — это катастрофа. Если вы понимаете, что вы ценный сотрудник и можете зарабатывать для компании приличные деньги, а вас не взяли — потеряла компания, а не вы. Вы-то как раз выиграли, потому что, по всей видимости, что-то в этой компании не так и делать в ней нечего. Но тут это важная оговорка: вы не просто прекрасны, вы можете зарабатывать для компании. Если в вас это звучит, если у вас это, как говорится, на лбу написано, то отказа не последует, или они — эти приемщики на работу — совершенно выжили из ума.

Правда, большинство из нас думает, что «мы хорошо делаем свою работу», а это и есть пропуск в любую фирму. Заблуждение. Люди рождаются, чтобы жить, а компании создаются для того, чтобы зарабатывать. Поэтому при приеме тебя на какую-то должность вопрос не в том — хорошо ты делаешь свою работу или плохо (это даже не обсуждается), вопрос в том — будешь ли ты дополнительным инструментом заработка для этой компании, или нет. И именно это надо держать в голове на собеседовании. И о чем бы тебя ни спрашивали, ты должен отвечать так, чтобы ответ именно на этот вопрос (пусть и не озвученный напрямую) слышал твой потенциальный должностнодатель.

В общем, я не вижу проблемы… Любой человек вправе попробовать свои силы и в случае, если в условиях значатся внешние данные. Безусловно, каждая компания заинтересована в том, чтобы на ресепшене мелькали красивые лица, и это не потому, что компании плохи, а потому, что для клиентов это важно. На воротах компании должен стоять человек, с которым хочется говорить, в противном случае есть риск, что клиент повернется и уйдет. Но оценка внешних данных — это дело субъективное: нет привлекательных людей — есть люди, которые кому-то кажутся привлекательными.


Хозяйка одного косметического салона убеждала меня, что никогда не примет на работу человека со сросшимися бровями. «Считается, что он будет подсиживать начальство», — поделилась она со мной последними достижениями научной мысли. Из кризиса 1998 года салон вылезти не смог. Не удивительно, правда, — с таким-то «мудрым» руководством? И тысячу раз прав Курпатов, когда говорит: не связывайтесь с начальниками-дураками — они проиграют, а вы с ними — в одной лодке.


— Ну хорошо, рассылаем резюме и идем на смотрины. Есть какие-то секреты, которые помогут наверняка успешно пройти собеседование?


Не удержусь и расскажу пару примеров из журналистской практики. Мне не раз приходилось брать интервью у руководителей рекрутинговых агентств. Много же любопытного они рассказывали про наших специалистов.

Оказывается, до сих пор приходится объяснять соискателям, как им следует выглядеть: «Наши дамы, позиционирующие себя как дамы деловые, упорно не хотят верить, что их коллеги за границей не позволяют себе даже в жару появляться в офисе с голыми ногами и в обуви с открытым носком!» — жаловались специалисты по подбору персонала. Про прически и говорить не приходится: телесериалы сыграли злую шутку, создав образ офисных див с распущенными волосами. Между тем согласно деловому этикету волосы ниже плеч обязательно должны быть убраны. И таких мелочей немало.

Словом, у нас не отшлифованы манеры. Моя любимая история (поверьте, абсолютно документальная — мне рассказали ее в одном из ведущих рекрутинговых агентств Санкт-Петербурга): в ответ на протянутую для пожатия руку женщина, пришедшая на собеседование, поднесла свою к лицу сотрудника фирмы — для поцелуя.


— Конечно, человек, который приходит на интервью, чувствует себя некомфортно. Как абитуриент на вступительных экзаменах: мне, кстати, до сих пор кажется, что поступление в вуз — одно их самых стрессовых событий в жизни. Еще вчера ты был лучшим учеником, тобой гордилась вся школа, тебя всем ставили в пример, а сейчас ты должен за пять минут доказать строгому экзаменатору, что ты не тварь дрожащая, а право имеешь. Так и на интервью ты вдруг оказываешься человеком… без статуса, что ли. И сидит напротив тебя незнакомый человек и по каким-то своим, исключительно ему понятным меркам тебя оценивает. Ужас нечеловеческий!


— Прежде всего нужно отдавать себе отчет в том, что тот, кто приходит на работу, является агрессором, и думать наоборот — большая ошибка.


— Неожиданно…


— Давай по порядку. Вот человек приходит на собеседование, ему кажется, что тут его жизнь решается — да или нет. На самом деле, конечно, никакая жизнь во время собеседования не решается. Откажут здесь, значит, в другом месте скажут «да». Но решается другое, и самым настоящим образом. Рискует человек, который принимает нашего соискателя на работу. Вот кто у нас рискует так рискует! Именно в его случае решается вопрос потенциальных прибылей или убытков. Причем самых настоящих!

Если соискатель — это то, что нужно, то кадровик (руководитель производства) и его компания, разумеется, выиграют в случае одобрения и приема на работу данной кандидатуры. Но что, если соискатель, мягко говоря, не совсем то, что нужно? Или — вообще не то, что нужно! Выпивоха, прогульщик, задира, скандалист, бракодел, засланец от конкурентов, просто непрофессионал… Это же убытки и проблемы в полном объеме! И теперь спрашивается, у кого стресс — у того, кого принимают, или у того, кто принимает?

Это здравый смысл: рискует прежде всего наниматель. Но здравый смысл и эмоции, как известно, друг другу не пара, не пара, не пара. Все участники этого действа — лица заинтересованные, а поэтому и восприятие ситуации у них искаженное. В состоянии внутреннего напряжения человеком все трактуется неадекватно, каждая мелочь заостряется. Эмоций — вагон и маленькая телега на один квадратный миллиметр.

Реакции работодателя избыточны, ведь он — в панике. Он напряжен, что может казаться грубостью, высокомерностью и так далее. Да, каждый руководитель заинтересован в специалистах, но очень боится навредить своей фирме. Ему есть что терять — компанию. Работодатель опасается, что примет на работу человека, который разрушит его детище. Можно без преувеличения сказать, что он находится в стрессе: в родной бизнес человека пустить — это посерьезнее, чем в собственную квартиру.

А человек, который устраивается на работу, по сути ничего не теряет. Разве что иллюзию, что именно эта работа сделает его счастливым и богатым. Будущее неизвестно, а любые прогнозы на будущее — это только фантазии. Соответственно, он действительно может потерять только умозрительную фантазию своего гипотетического успеха в связи с этой работой, короче говоря — иллюзию.

Ну представь, покупатель заходит в магазин: «У вас есть масло?» Ему отвечают: «Нет». Он поворачивается и уходит. Что он потерял? Время? Пару часов собеседования? Это ничто. Напротив, он приобрел — у него появилось куда больше определенности. По крайней мере он знает, что сюда, «в этот магазин», он уже не придет. Однако иллюзия и наивная вера в то, что мы знаем свое будущее, сильны. Поэтому соискатель работы тоже тревожится и тревожные реакции нанимателя воспринимает крайне болезненно.

Поэтому самая главная задача претендента на должность — вывести потенциального работодателя из состояния стресса: понять, что ему нужно, и если это — то, что ему нужно, — тебя устраивает, донести до него, что ты — как раз то, что ему нужно. Понятно выражаюсь?

Желательно, правда, не спрашивать работодателя в лоб: «Вам чё надо? А то я все могу». Отношения между работодателем и потенциальным работником должны иметь определенный формат. Вы приносите на работу не тело (у него в фирме таких «тел» полным-полно) и даже не свою личность (какое дело работодателю до вашей личности?). Вы приносите будущему руководителю возможность заработать больше денег. Ну и, конечно, не скрываете от него собственного желания заработать. Ваши мотивы тоже должны быть понятны.


— Насколько я понимаю, вывести из стресса — задача психотерапевтическая. Тогда давай расскажем, как претенденту на вакансию стать на время психотерапевтом?


— Ну, тут много важных мелочей. У меня есть книжечка — «7 этажей взаимопонимания. Язык тела и образ мысли», там есть конкретные рекомендации. Но важно помнить главное: у вас с вашим потенциальным работодателем есть общий интерес — работа и деньги, разумеется, которые она приносит. И если вы об этом — о главном — договоритесь, то обязательно сойдетесь. Только не нужно пытаться угадывать, что ему нужно, и стараться угодить. Не получится.

О компании, в которую вы приходите, о работе, на которую вы устраиваетесь, нужно знать по максимуму еще до собеседования. Для этого есть — Интернет с официальным сайтом и неофициальным подчас, есть клиенты этой компании, с которыми можно познакомиться и разузнать что к чему (можно, кстати, предварительно инкогнито выступить в роли клиента), есть, наконец, работники этой компании, с которыми вы тоже можете заранее перекинуться одним-другим очень важным в конечном итоге словом.

Вы можете быть замечательным специалистом, знать все и уметь тоже все. Но все свои способности, все эти свои знания и умения необходимо встраивать в структуру потребностей работодателя.

Приведу пример из своей практики. Речь идет не о коммерческой фирме, а о государственном учреждении — об амбулаторном отделении психиатрической больницы (для взрослых), которое, кроме прочего, занимается методическим обеспечением психотерапевтической службы города. Я заведующий. У меня ставки. Мне нужны сотрудники. Приходит девушка-психолог на собеседование. Начинаем разговор…

Кто я такой, она первый раз в жизни слышит, ни статей моих не читала, ни книжек. Вообще не знает, какую психотерапию я считаю состоятельной, и более того — ничего не знает по поводу этой психотерапии (хотя это уже криминал, потому что это не какая-то там невидаль — ее в любом институте проходят). Но ладно, проехали.

Спрашиваю: «Чем занимались?» И она начинает мне рассказывать, как она работала в каком-то центре детского развития. Я понимаю, что это важное и интересное дело — работать в центре детского развития. Но, извините, пожалуйста, у меня больница для взрослых! Я не зря об этом упомянул. И она психиатрическая. И еще оргметодотдел…

Я ее в эту сферу склоняю, склоняю-вы мне, мол, чего-нибудь скажите из того, что мне нужно. А она мне про какие-то «игровые модели» с детьми, про тесты, которые она с ними делала — с детьми, в смысле. Ну ни единого слова из того, что мне нужно… Ноль! Но она же ко мне на работу устраивается. Мне надо задачи моего центра реализовывать. Она, может, и хороший человек, и талантливая, может быть. Но… Психолог, прости господи.

В общем — к чему я? Если вы приходите на работу, вы приходите решать задачи работодателя. Если это коммерция — вы должны ему помочь заработать, если это госучреждение — то помочь ему выполнять те задачи, которые государством пред этим учреждением поставлены. И не надо ничего из области «а еще я на машинке вышивать умею». Неактуально! Единственное исключение, если, например, наниматель, вы точно знаете, фанат гольфа, а вы чемпион квартала по этому виду спорта, то можете упомянуть, конечно, об этом невзначай. А так — ни-ни!

Короче говоря, идете устраиваться на работу — поймите, куда и зачем вы приходите. Светская беседа — это, пожалуйста, где-нибудь в домашних условиях, с родственниками и друзьями и в нерабочее время, разумеется. Коммерция — зарабатывать идем для себя и для компании. Госучреждение — выполнять задачи, поставленные государством. Все. И никаких абстрактных разговоров с работодателем — ради всего святого! А если начали и он вас слушает — бегите, уносите ноги подобру-поздорову — его бизнес скоро разорится.


— Это о том, чем мне интересно заниматься?


— Какими бы ни были твои интересы, они на работе быстро притупятся, поэтому в разговоре с работодателем универсальным языком являются деньги. Продемонстрируй, как благодаря тебе фирма сможет получить прибыль. Для этого следует позиционировать свой опыт как опыт зарабатывания денег.

Например: в такой-то компании мы работали над проблемой повышения продаж того-то — просчитали такие-то факторы, провели такие-то мероприятия и сделали то-то и так-то. В результате продажи выросли в три раза. Появились такие-то связи, имеются такие-то возможности, такой-то опыт.

В случае данного производства (на которое устраиваешься) — это можно использовать так-то и так-то. А не просто: «Я работала там-то и там-то. А сейчас у вас хочу работать». Предметный разговор получается, а вот любишь ты Канта или Гегеля — это не важно. Хоть, понимаешь, Бенедикта Спинозу! Твое личное, сугубо частное дело.


Среди моих знакомых есть менеджер по персоналу компании, оказывающей консалтинговые услуги. Мы однажды разговорились про ее работу, про прием новых сотрудников, и она говорит: «Я люблю спрашивать претендентов: почему люки круглые?» Я опешила. Правильного ответа я не знала. И не понимала, что меня больше смущает: причина «круглости» люков или отношение люков к проблемам консалтинга. «Ну, и почему же они такие?» — выдавила я все-таки. «Понятия не имею, — засмеялась специалист по человеческим ресурсам. — Мне просто интересно посмотреть на их реакцию». Рассказываю Андрею…


— Нет, ну это нормально, а? Вот я сама проводила несколько раз собеседование. И всегда по делу спрашивала: что умеете, чем бы хотели заниматься, устроит ли наш график. А про люки — я, честно говоря, даже не представляю себе, что мне с его ответом делать.


— Конечно, вопрос о люках — это провокация. Проблема в том, что наши горе-кадровики начитались импортных книжек «по борьбе с персоналом», не понимая, что на Западе, во-первых, в принципе другая психология общества и логика поведения людей в этом обществе, а во-вторых, ну в принципе другое отношение к интервью с соискателем на должность в компании.

Ты смотрела когда-нибудь по МТУ программу «Точка кипения»? Там человека мурыжат двадцать минут таким образом, что сил нет смотреть на такое издевательство. А американцы терпят, культурно отвечают обидчику, вступают с ним в диалог, просят войти в их положение или на крайний случай просто пояснить мотивы поведения издевающегося над ними субъекта. Шекия, у нас этот порог должен быть не двадцать минут, а две! Иначе — ну просто смертоубийство случится, и все на этом.

И я — хотя вроде бы и врач-психиатр, и психотерапевт даже — честно тебе скажу, ну не знаю, как интерпретировать реакцию россиянина, находящегося в стрессе, на которого вдобавок выливают чашку кофе (это я привожу в пример один из способов проверки кандидата при приеме на работу в западную компанию). Не знаю. Гадать только можно. А я, между прочим, тестировал на стрессоустойчивость моряков-подводников и вроде бы должен что-то в этом смыслить.

Ну это вообще юморина, если разобраться. Интересна реакция… Реакция, может быть, и интересна, но с академической точки зрения, а никак не с профессиональной — для кадровика. Человек находится в стрессе, а его про круглость люков спрашивают. Ты не в стрессе была, и то растерялась! Что тебя теперь, на работу не брать? Я бы уволил кадровика, который не взял бы тебя на работу. Честное слово!

Теперь, если все-таки такое с вами приключилось… Бывает. Надо быть готовым. Прежде всего важно понять, какова логика такого провокационного вопроса. Зачем его задавали? Важно, чтобы человек, получив такой вопрос, не стал возмущаться, что, мол, это не его ума дела, а сантехника, и потому пусть вызывают себе сантехника, если им так нужно, и у него спрашивают. Поскольку если человек так ответит, значит, он и на работе потом с высокой долей вероятности будет без конца рассказывать своему начальнику, что он делать будет, а чего не будет, и так далее. Без конца об этом рассказывать начальнику не надо. И вообще обижаться на начальника, ругаться с ним, выяснять отношения — это последнее дело. Раз.

Второе. Западные кастингеры хотят понять, как у кандидата работает соображаловка. Поверь мне, получив такой вопрос, более-менее нормальный американец, удивившись, конечно (если он претендует на место менеджера в булочной), но не подав виду, начнет рассуждать: «Наша промышленность выпускает трубы. Они круглые. Поэтому и люки круглые. А трубы круглые, потому что так легче сворачивать металлические листы. Ну и так далее, и тому подобное. В зависимости от того, насколько внятным и разумным будет подобное объяснение, интервьюер и делает свое заключение — работает соображаловка кандидата, или плохо работает, или совсем не работает. Не знаю, насколько это может быть адекватно для россиян. У нас соображаловка вообще-то совсем по-другому устроена. Но спрашивают… Ничего не поделать. На реакцию смотрят. Мичурины.

Вот еще пример стандартный. Работодатель спрашивает на интервью: «Скажите, сколько метров садового шланга для полива газона продается в год в Германии?» Нужно, во-первых, взять себя в руки, во-вторых, забыть обо всем, что только что рассказывал доктор о том, что он думает по поводу таких специалистов-кадровиков, и ответить: «Вас интересует ход моих мыслей?…» И начать рассуждать: «В Германии около 50 миллионов жителей. Примерно каждая вторая семья имеет загородный дом или живет в пригороде. Допустим, что семья в среднем состоит из четырех человек и меняет пятиметровый шланг, опять же в среднем, раз в два года. Значит, 50 миллионов нужно разделить на 4, потом получившуюся сумму разделить на 2, умножить на 5 и потом еще раз разделить на 2».

Нужно относиться к собеседованию проще. Ведите себя спокойно и доброжелательно, не поддавайтесь на провокации и продолжайте свою главную историю — «вы на мне можете заработать деньги». Только эзоповым языком желательно, ведь у нас даже многие бизнесмены стыдятся того, что «ради денег» работают. Смешная страна в этом смысле. Мне так кажется, пусть работают ради денег — больше заработают, больше налогов, больше зарплаты учителям и врачам, больше пенсии. Ну да ладно… В общем, собеседование при приеме на работу — это разговор о потенциальном взаимовыгодном сотрудничестве, а не смотрины.


— Слушай, но вопрос про люки — это, по-моему, плохая примета. Может, бежать из конторы, где об этом спрашивают? Ну ведь точно — маньяки. А потом начнутся сомнительные тренинги, принудительное вегетарианство…


— Ну, я бы не стал драматизировать… Не нужно оценивать работодателя исключительно по тревожным и слегка неадекватным проявлениям на интервью. И не следует открыто показывать, что вы понимаете, в какой книге он про эти люки прочел. А то он с перепугу еще и обидится. А то наслушаешься тут доктора Курпатова и выдашь на собеседовании: «А-а, понятненько… Изучаем, значит, мою стрессоустойчивость и соображаловку по западным лекалам. Очень хорошо! Понятно все с вами… Ну ладно, так и быть, я отвечу…» Нет, такого тоже не нужно. Хочет он — ответь. На собеседовании ни дурака из себя делать не надо, ни слишком уж умным казаться не стоит. Пожалей собеседника, не дави интеллектом, он нервничает.


— Ладно, убедил. Однако про специфику я тебя не случайно спросила. Я думаю, что человеку, устраиваясь на работу, не мешает узнать не только об особенностях бизнеса, но и об особенностях корпоративной культуры. Вот я бы не хотела по утрам петь гимн компании. И вообще, не смогла бы работать в фирме с очень жесткой структурой.


— Логично. Если тебя это беспокоит, то лучше выяснить заранее. Но ведь такие условия создаются не случайно — компания определенным образом устроена, и ей важно, чтобы люди в ней работали — приходили и оставались — соответствующие.

Например, если там распевают гимны, то, скорее всего, руководство компании заинтересовано в том, чтобы набрать штат работников-солдат: минимум инициативы, максимум исполнительности. Возможно, структура компании или особенности ее работы на рынке требуют именно этих качеств от ее сотрудников.

И вот они вводят гимны, и люди-индивидуалисты увольняются (естественный отбор), а люди-коллективисты, напротив, останутся. Небольшая военная хитрость… Конечно, такой подход для формирования редакторского корпуса какого-нибудь журнала вряд ли уместен, но российские представительства «Марса», «Нестле» или «Макдоналдс» вполне могут так работать, мне думается. Слишком креативные и авантюрные персонажи им вряд ли придутся по вкусу…


— То есть человек, которому подобное претит, должен расслабиться и не пытаться строить карьеру в такой системе? А то я иногда переживаю, что из-за привычки к свободе теряю карьерные возможности.


— Где-то около миллиона человек служит в российской армии. И больше никто туда не рвется — «пустите, жить не могу без погонов!» Но этот миллион благополучно занимает свое место — люди любят порядок, размеренность, определенность, четкость, последовательность. Кому-то невозможно функционировать вне «творческого беспорядка», кому-то от «творческого беспорядка» становится дурно, одни будут петь гимны, другие — соло с аккордеоном. И все довольны. Кому-то интересен рост профессиональный, кому-то просто карьерный. Если тебя интересует административный рост — то готовься петь гимны, его можно получить именно в таких компаниях, с гимнами. Но шансы сделать что-нибудь выдающееся в таких компаниях не слишком велики. Для этого скорее надо искать начальника в джинсах.


В этот момент к нам подошла хозяйка кафе — она обязательно выходит поприветствовать дорогих гостей. Приятно: она искренне рада нас видеть. Вообще, несмотря на торжественный интерьер, в «Кэтино» очень домашняя обстановка. Не знаю, как руководство подбирает персонал, но, по-моему, одно из обязательных требований — доброжелательность к клиентам. Здесь внимание к посетителям — исключительное и проявляется даже в мелочах. А в тот вечер, когда я справляла в этом кафе день рождения, потрясающе пел грузинский квартет. Мы с сестрой даже потанцевали. Но сегодня мы с Андреем встретились днем, да и повод у нас очень серьезный — в общем, не до танцев.

Вот, например, мне страшно представить, что я вдруг останусь без работы. Представляю, в каком состоянии находятся люди, которые ходят по рекрутинговым агентствам, рассылают свои резюме, ждут приглашений на интервью. Хорошо, если ты просто меняешь одну работу на другую, чтобы повысить зарплату и увеличить собственные перспективы, а если ты пытаешься трудоустроиться после длительного перерыва — например после затянувшегося декретного отпуска? И вот ты идешь на одно интервью, на второе — а тебя не берут…

Спешу поделиться тревогой с психотерапевтом.


— Статистика в США по поиску работы выглядит примерно так: на 100 разосланных кандидатом резюме он получает в среднем 8-10 ответов, которые его в принципе могут устроить. Из них порядка 3–4 интервью он пройдет успешно, и только одна (!) работа будет отвечать всем его требованиям, и он будет для нее подходить. Одна из ста, Шекия! А у нас что получается: прошел человек одно собеседование, его не приняли, и вот он уже считает себя героем и непризнанным гением. И еще пребывает в панике, полагая, что «на приличную работу можно попасть только по знакомству!» Вот неправда. Я столько раз в этой жизни сталкивался с дефицитом кадров, что это уму непостижимо! Причем на хорошие зарплаты и хорошую перспективу искал людей. Нет. Дефицит. И еще — совершенно искренне тебе скажу — ни разу не брал человека «по блату». Это же просто убыточно, и риск, и вообще!


У женщин есть еще один любимый миф: проблему реально решить, лишь переспав с потенциальным начальником (в крайнем случае дав понять, что готова «отработать» позже).

Меня однажды очень развеселила моя приятельница Даша, победительница одного из международных конкурсов красоты. Соседка пожаловалась, что не может устроиться на работу. В ее активе законченный на «тройки» педагогический колледж и курсы машинного вязания. Претендует, соответственно, на позицию менеджера с окладом не меньше четырехсот долларов.

«И никуда не берут, потому что всем начальникам нужен еще и секс, а я этим заниматься с ними не собираюсь», — вздыхает гордая соседка.

На что международная красавица, по совместительству кандидат психологических наук и заместитель директора рекламного агентства, сочувственно заметила: «А у меня работы полно. Как же мне повезло, что я мужикам не нравлюсь».

В этом убедить соседку гораздо легче, чем в том, что руководству от нее нужно не «это», а образование, мозги и опыт работы. А «этим» начальник займется с другими девушками — на деньги, которые умная сотрудница для него заработает.


— Может, раньше секс и был какой-то там валютой на производстве, когда другой не было, — иронично замечает Андрей. — «Служебный роман» — помнишь? «Ты должен за ней приударить!» — «Не-не-не, я не могу!» — и стоит, мнется перед дверью, очки поправляет. Ну чего еще можно было взять с сотрудника за повышение? А теперь секс стал настолько доступен и, я тебе скажу, дешев… И начальнику уже хочется только одного — чтобы его сотрудники просто на него поработали и принесли прибыль. «А остальное» — он купит, если потребуется.


Кстати, о прибыли и вообще о деньгах. Обычно на интервью вопрос о зарплате задается одним из последних. В нашей сегодняшней беседе с психотерапевтом я выдержала все законы жанра. И только за десертом (капуччино и вкуснейший медовик, а для Андрея — просто кофе) заговорила о вознаграждении.


— Андрюш, а как отвечать на вопрос о зарплате?


Вообще на любом собеседовании это один из самых щепетильных вопросов. Работодатель спрашивает, предвкушая, как неловко будет чувствовать себя кандидат: «Сколько вы хотите получать?» Странно, об этом вопросе знают все, кто идет на собеседование, но большинство их них теряются и не могут внятно ответить, боясь завысить или занизить цену.


— Тут масса самых разных форм, ситуаций и обстоятельств. Например, это может быть некая стандартная сумма — что-то вроде базовой зарплаты, а сверх того — процент от прибыли, что мотивирует работника на активный труд, с одной стороны, и защищает работодателя, с другой. А может быть и прямо противоположная ситуация — ставки определены и больше не дадут, но и меньше этой суммы тоже не предложат. По-разному бывает.

Теоретики предлагают следующую формулу расчета заработной платы… Берешь среднюю сумму зарплаты между минимальной и максимальной в твоей сфере и на этой позиции. А потом вычисляешь среднюю между этой средней и максимальной, она-то и есть «рекомендуемая» к называнию.

Но повторю: очень важно при этих подсчетах понимать, сколько реально стоит такая работа. Своим трудом ты что-то зарабатываешь для фирмы, и твоя зарплата не может быть больше того, что ты реально зарабатываешь для своей компании. И нужно понимать, сколько ты можешь заработать для фирмы, а после уже думать о том, какое просить вознаграждение за свою работу.


Совсем недавно меня пригласили в одну весьма крупную компанию — возглавить рекламный отдел. Замечу, что рекламный бюджет составлял почти миллион долларов в год. Руководитель жаловался, что все мои предшественники или оказывались профессионально непригодными, или воровали. Он очень радовался, что нашел меня — умную, толковую и с безупречной репутацией. Но, узнав, сколько мне готовы платить в качестве зарплаты, я поняла, почему фирме не везло до сих пор с рекламщиками. Разве можно поручать специалисту миллионный бюджет и платить ему 500 долларов в месяц?


— А когда я озвучила нормальный для меня порядок цен за такую работу, то услышала в ответ растерянное: «В Петербурге столько не платят». Но если я столько стою — я же не придумываю! И потом, у меня настроение испортится, если я буду за маленькие деньги работать.


— Ты можешь вычислять среднюю зарплату, исходя из сумм, которые тебе могли бы платить не только в Питере, но и в Москве — ведь ты вполне могла бы работать там.


— Да, меня звали, кстати!


— Именно в разговоре о деньгах ты вправе продемонстрировать свою самооценку. Но повторяю: очень важно понимать процесс ценообразования в том бизнесе, в который ты приходишь. Безусловно, у любого начальника задача — занизить планку, а у потенциального подчиненного — повысить. В то же время нередко наниматель отказывается платить столько, сколько ты требуешь, не потому, что он — негодяй, а потому, что таких денег нет в отрасли. Если ты от нанимателя требуешь сумму, которая превышает производство продукта, то ничего не получится и вы никогда не договоритесь.

Например, журнал «Форбс» — вот тоже «профессионалы», прости господи! — написал, что доктор Курпатов получает в среднем 10–12 % от стоимости книг. Если книга условно стоит 100–150 рублей, то, значит, если верить этому, с позволения сказать, экономическому журналу, я получаю по 10–15 рублей с каждой книги. Все время жалею, что подобные журналы не являются законодательным актом… Я был бы миллионером, если бы так.

На самом деле расчет роялти производится не с той суммы, что устанавливает магазин, а с той, что устанавливает издательство. Это логично. Отпускная цена книги ниже, чем в рознице, в два раза. Это как минимум. Плюс издательство еще делает скидки крупным оптовикам… Таким образом, автор получает свой гонорар от суммы, которая на 60 % ниже, чем магазинная. От нее и исчисляются те 7-10 %, которые являются авторским вознаграждением. То есть речь идет не о 10–15, а о 3-х каких-нибудь рублях. Вот и математика.

Я, конечно, могу сказать своему издателю: «Хочу 10 рублей с книжки». Он посмотрит на меня как на умственно отсталого, и привет, ищите другую работу. И пока ты не понимаешь, какие деньги вращаются в этой нише, ты выглядишь идиотом — и продешевить можешь, и назвать зарплату, не существующую в данной отрасли, тоже. В общем, это надо знать. Рынок. Правда, с такими «экономическими журналами» настоящий рынок нам грозит еще не скоро.

Так что ты очень субъективно оцениваешь свою работу, Шекия, исходя из того, за какие деньги будешь трудиться в удовольствие, а за какие — тоска и настроение испортится. Кстати, возможно, ты недооцениваешь свой труд и на самом деле стоишь больше.


В этот момент я насторожилась и принялась нервно подсчитывать упущенную прибыль.


Так вот, когда ты называешь стоимость своего труда, критерием является та экономическая прослойка, на которую ты работаешь. В России книги на порядок дешевле, чем на Западе, потому что люди в среднем на порядок беднее, чем на том же Западе. Да еще и не читают. Мы на тридцать четвертом месте из сорока развитых стран. «Самая читающая страна в мире!» — это же надо было такое удумать?… Вот и думай теперь, какая у тебя должна быть зарплата.

Тебе будут платить много и с радостью, если ты своей компании реально необходима, если ты, твой интеллектуальный продукт приносит такую прибыль, что она может себе позволить столько тебе платить. И она будет платить, поверь мне, потому что если она не будет этого делать, то найдется другая компания, которая захочет за счет твоих талантов и способностей заработать. Они и предложат. И ты таки получишь то, что… доктор прописал.

Конечно, все мы «достойны лучшего», но некоторые сидят и рассказывают друг другу о том, чего они достойны, а другие тем временем создают себе это свое достояние.

Признаюсь, у меня почти нет опыта прохождения интервью. Обычно меня приглашают на работу, и мне не нужно доказывать, что я что-то умею и чего-то стою. Правда, я много раз присутствовала на собеседованиях и сама участвовала в отборе будущих сотрудников для различных фирм.

И все-таки кто знает, может, завтра мне покажется чрезвычайно перспективной деятельность какой-то компании и я тоже отправлюсь на подобные переговоры. Думаю, слова Курпатова о том, что работодатель находится в стрессе, когда проводит интервью, окажутся полезными: я постараюсь помочь будущему шефу понять, что я — его деловое счастье. Главное — не испугаться дурацкого вопроса про люки и вместе поискать «правильный» ответ. Может, и действительно они круглые, потому что сначала наладили производство труб и крышек, а уже потом стали делать отверстия в асфальте? Чем не повод порассуждать о рациональном подходе к бизнес-проектам?

СООБРАЖЕНИЯ ДОКТОРА КУРПАТОВА

Видимо, мне тоже имеет смысл признаться… Прямо какая-то глава признаний! Собеседование о приеме на работу я проходил лишь однажды. Устраивался на очень серьезную должность — врачом-психотерапевтом в психиатрическую больницу. Положение мое, сразу оговорюсь, было крайне затруднительным…

Во-первых, я до этого десять лет носил военную форму, принадлежал «системе», где собеседований не бывает в принципе, и, ко всему прочему, только теоретически представлял себе существование некоего гражданского здравоохранения. Так сложилось, что я вырос в семье военных врачей и иных врачей — кроме военных — просто не видел, разве что в школьном медпункте. А тут — на тебе: надо идти и устраиваться на гражданскую работу в гражданское здравоохранение, причем еще и с инвалидностью. Страшное дело!

Во-вторых, я устраивался на должность, на которую до меня еще никого не принимали. Хотя больница эта и специализировалась на пограничных психических расстройствах, психотерапевтов в ней до меня еще не видывали.

Были ставки, и были психиатры, которые прошли «курсы усовершенствования» по психотерапии. Но так, чтобы пришел человек с улицы, да с соответствующим сертификатом, да еще и думал о себе, что он психотерапевт, а не психиатр с дополнительной «корочкой», — такого еще не было.

В общем, совершенно непонятная птица был я для главного врача этой больницы в тот момент. И вызвал своим появлением настоящий стресс. В государственной системе ведь все еще сложнее, чем в коммерции. Тут человека принял на работу — как его потом уволишь, если он никуда не годится, да еще скандалит круглые сутки? Только за прогулы. А если он не прогуливает? В остальном — попробуй придерись, его КЗОТ охраняет со всех сторон, как священную корову! А с другой стороны — почему бы и не принять?…

Помню, меня тогда спросили грозно: «Гипнозом лечите?» Я, разумеется, ответил отрицательно, потому как это каменный век, а не метод психотерапевтического лечения. Но озвучивать свои соображения по этому поводу я не стал, дал какие-то пространные объяснения. «Аутотренинг?» — спросили меня вторично, теперь уже совсем грозно. И снова, что называется, мимо кассы. Ну какой, к черту, аутотренинг, когда XXI век на носу, а меня спрашивают про технологию начала XX века, причем — самого начала! Опять я что-то блею…

Вопросы закончились. На меня просто вопросительно смотрят.

Ну и… была не была!

Собравшись с духом, я начинаю рассказывать о своих пациентах — о таких расстройствах, о сяких расстройствах, о пересяких. Что в таких случаях эффективно, что в других. Какие были опробованы способы, методы, схемы, модели и варианты. Как мы с коллегами то делали, как другое, как проверяли эффективность, как собирали катамнез. Тут стали возможны ссылки на мои научные работы, на исследования… Через час меня приняли. Первым психотерапевтом в главном специализированном учреждении города. Я очень горжусь.

Правда, в течение целого месяца работы мне не назначили ни одного больного. Потому как непонятно было — кого назначать этому странному доктору, который называет себя психотерапевтом, но ни гипнозом, ни аутотренингом не лечит? Я сидел в своем кабинете от звонка до звонка, как узник в одиночке. Казалось, еще чуть-чуть, и загремлю на собственное отделение по причине нервного срыва, потому как это просто пытка — быть на работе и ничего не делать. Вообще — ничего!

Только через месяц у меня появилась первая пациентка. Назначили мне ее, как я потом понял, от безысходности. Уже все испробовали — и самые серьезные препараты, и лечение инсулином — никакого проку, а ситуация критическая. Нервная анорексия — может быть, самая страшная болячка. Умирает каждая пятая девушка, заболевшая этим безумным страхом полноты, способным буквально заморить молодой организм голодом.

Она весила меньше тридцати килограммов, ее уже госпитализировали в кардиологическую реанимацию, потому что ее сердце стало отказывать вследствие общей дистрофии. Мы начали лечиться — психотерапией («разговорами»), начали есть. Все наладилось. Моя первая «гражданская» пациентка выписалась из больницы, набрав больше половины от своего веса при поступлении. Счастливая девушка шестнадцати лет, счастливые родители. И мои коллеги, которые теперь меня приняли, убедившись в том, что я могу быть им полезен.

В общем, как я прошел то, первое и последнее в своей жизни собеседование — непонятно. То, что я на нем рассказывал, — было для моего работодателя странной речью странного молодого человека. Но, видимо, было что-то очень важное в том кандидате с фамилией Курпатов — он очень хотел работать. И несмотря на то, что я говорил вещи странные, непонятные, в чем-то, как я теперь понимаю, даже дикие, с точки зрения психиатра с тридцатилетним стажем, меня приняли. Желание кандидата работать — это самое важное на собеседовании. Важнее всего остального.

Впоследствии я уже не проходил никаких собеседований. Когда тебе есть что предложить, ты переходишь из разряда наемных рабочих в разряд партнеров. И, мне кажется, это очень важно понять — даже оставаясь наемными работниками, мы можем становиться настоящими партнерами для своих работодателей. Это правильная позиция. Правильная. Сейчас мы находимся в такой ситуации — социальной, политической, экономической, — что равняться на Запад просто глупо. У нас другая ситуация, и действия должны быть другими.

Да, там у них все лучше устроено. Все более правильно — как говорится, «для человека». Но у нас зато куда больше возможностей! Куда больше! И когда я говорю «возможность» — я имею в виду сферы, ниши, области рынка. Сколько еще в России тех, куда не ступала нога рабочего человека! И если мы туда не ступим, мы просто не используем свой шанс… А терять шансы, по моему глубокому убеждению, это самое настоящее богохульство. Даром, что ли, нам их давали? И об этом нужно помнить.

Хотеть, изучать, включать мозги и действовать — вот лучший девиз для всякого, кто решился работать, чтобы «зарабатывать», а не имитировать работу, чтобы «получать».