"Город Ветров" - читать интересную книгу автора (Певзнер Керен)

Глава двадцатая,

Да уж, засиделись, ничего не скажешь. К счастью, нареченная Йомы выздоравливала с удивительной быстротой. Уже через два дня спал жар, еще через день появился аппетит, и она выпила чашку бульона, которую царевич осторожно держал у ее губ. А через неделю Яэль и вовсе встала на ноги.

Мы же бесцельно бродили по Городу Ветров, ожидая, когда снарядят корабль в Эламанд. Далила успела от скуки завести интрижку с начальником городской стражи. Ипполита обучала лучников методам стрельбы амазонок, Гиневра собирала лекарственные травы, росшие в изобилии в окресностях башен. А я общалась с Ватрангой. Старушка обладала на удивление ясным умом. Когда она появлялась в замковой кухне и степенно открывала широкие крышки котлов, я следовала за ней и буквально впитывала ее указания поварам. Что поделать, кулинария – мой конек, и мне очень бы хотелось при возвращении чем-нибудь поразить свою свекровь.

Одно из блюд меня поразило тем, что на вкус оно ничем не отличалось от знаменитой каспийской черной икры, хотя осетров в реке Шимулар отродясь не водилось.

– Что это? – спросила я, попробовав кусочек хлеба, намазанный красноватой зернистой массой.

– Икра бедности… – ответила Ватранга, улыбаясь. – Когда мы были зависимы и несвободны, а вспомнить хотелось, как мы жили раньше, я посылала служанок собирать лишайник, приносимый ветром. Зернышко к зернышку, круглые, как горошинки перца, собирали девушки в расщелинах скал, там, где лишайник мог зацепиться и прорасти на пустынной земле. А потом его тщательно промывали и варили в смеси оливкового масла и томатного сока. Когда же белесые шарики окрашивались в ярко-оранжевый цвет, оставалось добавить только мелко рубленную селедку, которой в наших подвалах было в изобилии, и лук. Все это настаивалось и подавалось на стол. Люди ели и похваливали, так скрашивалось наше существование.

– Интересный рецепт… – сказала я и задумалась. – Надо будет дома попробовать.

Но чем этот лишайник заменить? Не везти же с собой. Может, манной крупой? Крупинки получатся поменьше, ну да ничего, будет у меня паюсная икра вместо зернистой. Тоже неплохо…

Между тем на корабле, готовом к отплытию, уже установили мачты и натянули паруса. Сорок гребцов сидели на веслах – на случай полного штиля. Нос был украшен резной деревянной фигурой крылатой богини с головой львицы – символа Города Ветров. Ватранга прислала на борт корабля богатые дары, но сама идти отказалась – ей надо было восстанавливать город. Напоследок она расцеловала Йому, Яэль, уже совершенно забывшую о своей ране, и протянула им пару почтовых голубей.

– Выпустите одного, когда будете на полдороге к дому, чтобы вас достойно встретили, а второго – когда спуститесь на землю, чтобы я была спокойна, что вы добрались в целости и сохранности.

– Ватранга, – обратилась к ней Далила, – спасибо за все. Мы знаем, как тяжело тебе было собрать для нас припасы. Ведь вам самим нечего есть. Возьми вот это, – она протянула правительнице маленький мешочек. – Это волшебные семена наших магов. Брось их в землю, и Город Ветров забудет о голоде.

– Спасибо, дорогая, – Ватранга обняла Далилу, а потом всех нас.

Мы попрощались с мудрой правительницей, и корабль пустился в плавание по полноводной реке Шимулар. Эта река практически исчезла, а русло высохло и обнажилось, когда колдунья Душматани владела Городом Ветров. Но сейчас было одно удовольствие плыть под свист ветра в тугих парусах.

Путешествие по полноводной реке было на удивление спокойным. Размеренно плюхались весла о зеркальную гладь, заунывная песня гребцов исполнялась в строго заданном ритме, не изменяющемся ни на долю секунды, проворные матросы ловили каждый порыв ветра, который не баловал нас с той поры, как погибла Душматани.

Мы отдыхали и отъедались. На стоянках капитан нашей галеры посылал охотников за добычей, и бравые ребята никогда не возвращались без туши козы или вепря. Ипполита отплывала от корабля вместе с матросами, и дважды мы ужинали именно ее трофеями.

Далила полюбила стоять у борта и глядеть в несущуюся мимо воду. Гиневра даже смеялась над ней и приговаривала: «Не глядись так долго… Заглядишься на себя – ундиной станешь. Утянут тебя на дно водяные черти, будешь у них подводной девой».

Меня не отпускало тревожное предчувствие. Хотя ничего не предвещало несчастья. Но все равно. У всех было дело, одна я бродила по кораблю, как неприкаянная. Йома с Яэль не разлучались ни на минуту. Они залезали во все места, только чтобы побыть наедине, и я опасалась, что визирь Нафтали не очень обрадуется таким близким досвадебным отношениям, пусть даже она и невеста наследника. Парочка окрепла на свежем воздухе, у Йомы налились мускулы – он помогал матросам устанавливать паруса. Яэль, с румяными щеками, помогала корабельному повару, получившему строгий наказ Ватранги кормить ее бесценного внука до отвала, что он с радостью и выполнял. У Йомы причин отнекиваться тоже не было: целый день на свежем воздухе, физическая работа (он даже греб, когда одного из гребцов хватил радикулит, и тем самым завоевал несказанную любовь своих подданных), пища, которая пару часов назад еще бегала и блеяла. В общем, он вскоре перестал походить на бледного заморыша с сумасшедшинкой в глазах.

Сенмурв охотился на летающих рыб, помог рабочим установить флаг корабля на самой высокой мачте и постоянно вступал в философские споры с первым попавшимся. Например, сидя в камбузе, он успел так заморочить коку голову, разглагольствуя о вреде животной пищи, что в этот день команда чуть не взбунтовалась, получив на обед тарелку вареной морской капусты. Дикую козу, разумеется, съел противник умерщвления несчастных животных.

И вот, наконец, берега стали заполняться бревенчатыми и глиняными хижинами, места пошли более обжитые, тут и там мелькали рыбацкие лодки, детишки приветствовали нас криками, и постепенно перед нами выросли стены дворцового ансамбля из розового песчаника.

Оказалось, что один из голубей, выпущенный днем раньше, уже сообщил о нашем прибытии, и на небольшую пристань у подножия широкой каменной лестницы высыпал практически весь Эламанд. Люди кричали и размахивали шапками. Все были празднично одеты, и в пестрой толпе я даже заметила большезубых людей Гадолии и ирбувян в пестрых халатах. Неудивительно, что слухи о наших приключениях кочевали из страны в страну, пока не достигли царства Гаомарта восемнадцатого.

Корабль медленно и осторожно пришвартовался к пристани. Гребцы подняли весла вертикально вверх, и толстые канаты обвили каменные надолбы. Мы вернулись…

Слуги спешно расстелили ковер, искрящийся на солнце всеми цветами радуги, и под торжественные звуки бубнов и деревянных труб Йома, держа Яэль за руку, сошел с корабля.

– Дети мои! – кинулся им навстречу визирь, возглавляюший делегацию. За ним стояла свита царедворцев и, в небольшом отдалении от них, восемь магов. Отец с дочерью обнялись и долго не могли разомкнуть объятья.

– А где папа? – встревоженно спросил царевич.

– Пойдем, мой дорогой мальчик! Он тяжко болен, но крепится изо всех сил в надежде обнять тебя.

– Пошли скорей! – крикнул Йома и побежал по ковровой дорожке.

На вершине лестницы их окружили маги и радостно заговорили все разом.

Очень обрадовавшись тому, что вновь вижу ничуть не постаревшего главного мага, я прыгнула на твердые камни пристани. Мои подруги последовали за мной.

– Гурастун! – закричала я. – Мы победили!

Но ни он, ни маги не услышали моего призыва. Увлеченно беседуя с царевичем, они двинулись по направлению ко дворцу и вскоре исчезли за массивными коваными воротами. Толпа поредела, ведь главные герои представления покинули сцену, и мы остались впятером, считая Сенмурва, на пристани, как на паперти.

– Ничего себе! – сказала Далила. Вообще-то она выразилась несколько по-другому, но смысл ее слов был прозрачен.

– Что будем делать? – у Гиневры опустились уголки рта, и, казалось, она вот-вот заплачет.

– Ладно, то, что все царедворцы неблагодарны, – проговорила в ярости Иполлита, – это я еще могу понять. Не впервой. Взять, к примеру, Тесея…

– Ах, при чем тут твой Тесей, – раздраженно оборвала ее Далила.

– И при чем тут царедворцы… – добавила жена короля Артура.

Спор грозил перерасти в обыкновенную склоку, спровоцированную нашим паршивым состоянием и самочувствием.

– Не ссорьтесь, девочки, – примирительно сказала я, – давайте подумаем, почему такая реакция? Они что, забыли, кто спас Йому? Или не хотят вспоминать. Здесь что-то не то и нужно искать причину, а не ссориться понапрасну. Сенмурв, – обратилась я к псу, – а ты что думаешь по этому поводу?

Вокруг нас начал собираться народ. Прохожие, не скрывая своего удивления, пялились на четырех барышень, одетых в пропыленные одежки, продранные в нескольких местах, и на гигантского спаниэля, ростом с теленка.

Сенмурв лежал в своей излюбленной позе, положив повернутую на бок голову на скрещенные передние лапы, и не издавал ни звука. Мне даже пришло в голову, что он разучился говорить.

– Кто вы такие? – обратился к нам один из наиболее предприимчивых зевак.

– Мы приехали с царевичем на корабле, – ответила я осторожно, но Далила все испортила.

– Мы спасли вашего наследника от злой ведьмы, а сейчас этот маленький прохвост даже разговаривать с нами не хочет! – заявила она в сердцах.

– Что? – заволновалась толпа. – Кто прохвост?

– Да знаете ли вы, подозрительные чужестранки, что всеблагого наследника спасла дочь визиря?

– Хватай их! – раздался пронзительный голос из середины толпы. – Это служанки колдуньи! Они приехали вновь украсть нашего любимого Йому.

Мы переглянулись. Ипполита тяжело вздохнула и достала из-за спины свой лук. Далила отстегнула меч. Нам уже осточертело бросаться в бой неизвестно для чего. Тем более, что сейчас это было вдвойне опасно – путь домой лежал через Эламанд. Прежде всего нам нужно было разобраться в той ситуации, в которой мы оказались.

Но Сенмурв выручил нас и на этот раз. Он поднялся, расправил свои громадные крылья и оскалил довольно-таки внушительные клыки. Толпа попятилась.

– Дэв! – закричал кто-то. – Бей его!

– Я тебе покажу дэва, щенок, – совершенно спокойно проговорил Сенмурв. Дожили… Сенмурва от какого-то паршивого дэва отличить не могут…

– Сенмурв! .. – ахнула толпа. – Тот самый! Настоящий!

– А какой же еще? – так же невозмутимо добавил пес. – Второго говорящего пса на белом свете нет.

Мы с удивлением уставились на нашего верного друга. То, что его знают в Эламанде, можно было себе представить, но такое благоговение в голосах людей было непонятно.

– Откуда они тебя знают?

Сенмурв не успел ответить, как сквозь толпу протиснулся толстенький человечек с тяжелой золотой цепью на шее и поклонившись, сказал:

– Уважаемый Сенмурв, меня зовут Хавтобат, надеюсь, ты меня помнишь. Сейчас я являюсь старшиной рынка. Приглашаю тебя и твоих спутниц в мой дом, чтобы вы отдохнули и подкрепились с дороги. Мой дом здесь, недалеко, и моя жена уже приготовила праздничный обед.

– Пошли, – согласился Сенмурв, и мы двинулись по проходу, мимо притихших зевак.

Дом Хавтобата был просторен и окружен садом. Лепнина на потолке, изразцовые стены и гобелены делали его уютным и роскошным. Тихо журчал фонтан в маленьком внутреннем дворике, на столах стояли напитки и фрукты – начальнику рынка доставались отборные плоды. Служанки предложили нам воды для омовения и провели в комнату, где мы смогли хоть как-то привести себя в порядок. Когда же мы вошли в большую столовую, там уже все было готово: на низких столиках стояли разнообразные яства, а хозяин дома неспешно беседовал с Сенмурвом.

– Присаживайтесь, уважаемые, – пригласил нас Хавтобат, – угощайтесь и рассказывайте ваши приключения.

Дважды нас упрашивать не пришлось. Все было на удивление так вкусно, что первые двадцать минут я только и делала, что поглощала пищу, не говоря ни слова. Мои подруги были заняты тем же. Служанки только и успевали менять блюда.

Насытившись, я подумала: а ведь я впервые, после того, как попала в этот странный мир, почувствовала вкус пищи. У магов все было безвкусно и пресно они аскеты и не придают значение таким мирским утехам. Ирбувяне из-за боязни, что им попадется драконина, так вымачивают в соляном растворе любое мясо, что оно распадается на жесткие волокна. В Гадолии еду готовят специальные демоны, поэтому пища у гадолийцев совершенно нечеловеческая. Ну а шикоряне так упились своей Хомой, что им абсолютно безразлично, чем они будут закусывать. У Ватранги мы ели старые запасы, а на корабле было не до разносолов. Вот и получается, что первый раз я от души поела только у гостеприимного старшины.

Насытившись, мы приступили к военному совету. Гиневра с Далилой наперебой излагали сразу посерьезнейшему старшине свои наболевшие обиды. Ипполита угрюмо молчала, я раздумывала, с чего начать решать эту проблему.

В столовой появился молодой человек и, наклонившись к уху Хавтобата, прошептал несколько слов. Поблагодарив его кивком, старшина отослал юношу и обратился к нам:

– Мои уважаемые гости! То, что Сенмурв подтверждает ваши слова, заставляет меня со всей серьезностью относиться к вашим бедам. Вижу, что тут не обошлось без вмешательства дэвов. Нужно добраться до великого Гаомарта восемнадцатого и призвать его помочь тем, благодаря которым спасен наш обожаемый наследник…

– Ага, – буркнула я про себя, – слабак и эгоист, каких еще поискать.

– Думал я, – продолжил Хавтобат, не заметивший моей реплики, – что великий и несравненный государь примет меня в честь тех заслуг, которые я оказал ему.

– О чем он говорит? – тихо спросила Ипполита Сенмурва, наклонясь к нему чуть ли не до земли.

– Мы с ним воевали вместе в войске Гаомарта, – прошептал пес, – когда правитель боролся за западный берег Шимулара. Хавтобат был начальником дружины, а я – вестовым.

– А-а… Тогда ясно.

– Но ничего не вышло, – Хавтобата сложно было сбить с панталыку. – Я послал гонца с просьбой, чтобы правитель принял меня. Но ворота шахского дворца оказались на запоре, моему слуге не дали даже близко подойти, хотя он выкрикивал мое имя. В общем, он вернулся ни с чем. Все входы и выходы охраняет дворцовая стража, и пути во дворец нет. Видимо, шах Гаомарт опасается вновь потерять своего нежно любимого сына, поэтому он предпринял такие меры предосторожности.

– Не понимаю, – сказала Далила, – он что, начал свои эти меры прямо на пристани? Чем мы-то помешали ему и магам. Нехорошо все это.

– Дурно пахнет, – согласилась с ней Гиневра.

– Делать нечего, – я встала из-за стола и начала ходить взад-вперед по столовой гостеприимного старшины, – нужно узнать подоплеку этой нестандартной реакции из первых рук. Все-таки я верю Гурастуну. Не мог он себя вести просто так. Здесь что-то не то. Я должна поговорить с ним!

– И как ты собираешься это делать? Ворота ведь на запоре. Не штурмом же их брать? – спросила Ипполита.

– А вот возьму и полечу! Сенмурв, ты выдержишь меня? Во мне всего сорок восемь килограммов.

– Попробуем… – зевнул пес и пошевелил крыльями.

– Днем вы не полетите! – остановил нас Хавтобат. – Вас заметят лучники и подумают, что на дворец нападает дэв. Ночью надо.

– А ночью он вашего короля перепугает, – возразила Гиневра. – Он крик поднимет.

– Не волнуйся, – успокоила я ее, – мы найдем выход.

– Тогда айда в сад, – вскочила с места Далила. – Вам надо потренироваться. Жаль, что меня нельзя взять, я бы им там всем показала…

– Да под твою задницу крылатого слона нужно, – съехидничала Гиневра.

– На себя посмотри!

– Ладно, перестаньте язвить, не до этого сейчас! – серьезная Ипполита встала и вышла в сад.

Сидеть верхом на летящем псе было неудобно. Я раскорячилась, как лягушка, так как ноги некуда было свесить – они лежали на развернутых крыльях Сенмурва. А когда он немного приподнял голову, забирая вверх, я в ужасе обхватила его шею руками, неминуемо сползая к хвосту.

Но постепенно все обошлось. Мое умение лететь верхом было признано всеми, и мы решили не откладывать на завтра операцию «Малыш и Карлсон», как я про себя назвала это безобразие.

Как только стемнело, я удобно уселась на спине моего крылатого друга, он расправил крылья и взял резко вверх. У меня закружилась голова.

– Не смотри вниз! – крикнул он мне.

Да что там вниз, я не могла вообще никуда смотреть. Крепко зажмурившись, я так вцепилась руками в шею бедного пса, что он прохрипел полузадушенным голосом: «Легче на поворотах, девушка».

– Это ты легче! – заорала я от испуга, так как Сенмурв резко накренился и полетел так стремительно, что у меня захолодели руки и ноги. Но самое страшное – с меня слетели очки, и я абсолютно перестала что-либо видеть.

После нескольких минут, в течение которых я проклинала дельтапланеризм, прыжки с парашютом и почему-то виндсерфинг, Сенмурв замедлил ход и плавно опустился на поляну, на которой стояла беседка.

Ни минуты не колеблясь, я признала в ней именно ту беседку, в которой мы сидели и разговаривали с Гурастуном сразу же после того, как я попала в мир Эламанда.

Отвратительно чувствовать себя без очков. Тем более, что у меня небольшой астигматизм вдобавок к близорукости, и поэтому, когда предметы расплываются у меня перед глазами, еще кружится голова.

Немного привыкнув к темноте, я вышла вперед и оказалась в слабом кружке света, колеблющемся от слабого сквозняка. В беседке за столом сидел Гурастун, наклонившийся над уже знакомой мне священной книгой. Он нараспев читал:

«И задал злой колдун Яхт очередную загадку праведному юноше Авише: «Что есть то, что люди желают скрыть, но не могут?» И ответил юноша: «Люди страшатся приближения старости, не желают ее, но скрыть не могут». Остолбенел колдун Яхт, как человек, который замер, чтобы совершить молитву, и сказал…»

«Центр пластической хирургии «Пропорция» ждет вас, чтобы скорректировать вам нос, грудь и отдалить признаки старости!» – пронеслось у меня в голове. Но отбросив от себя прочь мысли о том, что же сказал злой колдун Яхт, я бросилась в освещенный круг и радостно воскликнула:

– Гурастун, здравствуй! Наконец-то!

Оказалось, я рано обрадовалась, что сейчас все недоразумения исчезнут. Маг оторвался от книги и посмотрел на меня с удивлением:

– Кто ты, незнакомка? Откуда ты меня знаешь?

История повторялась в виде фарса…

– Ты прекрасно выглядишь, просто не узнать седовласого старца Гурастуна…

Но мои усилия пропали втуне, маг смотрел на меня и никак не реагировал. Я взмолилась:

– Гурастун, миленький, неужели ты меня не узнаешь? Я – Марина, жена Рустама, ты же сам меня вызвал!

– Прочь! – вдруг закричал он. – Уйди прочь! Великого Рустама, победителя дэвов нет уже как тысячу лет! А ты – гули! Самозванка!

– Какие такие гули-шмули?! – закричала я от злости, совершенно наплевав на то, что Гурастун все-таки маг и волшебник и вполне может превратить меня в лягушку, как я боялась когда-то. – Совести у тебя и у твоих Гаомартов нет ни на грош! Я пришла выяснить, почему это ты посылаешь нас спасти царевича, а когда мы выполняем твою просьбу и проходим через то, что тебе и не снилось, ты в упор не хочешь меня видеть?! Это твоя благодарность, старый осел?

Последние слова, видимо, оскорбили его не на шутку:

– Это я старый осел? – обиженно повторил он за мной. – С чего ты взяла? У меня даже в бороде нет седины…

– А лет тебе сколько? – продолжала я свою атаку. – Ты вспомни, как некоторое время назад ты был белым, как лунь, а после того, как съел мою утку, тут же помолодел!

– Действительно… – пробормотал Гурастун про себя. – Я до сих пор удивляюсь, как великий Амаздахур дал мне силы и крепость.

– При чем тут твой Амаздахур?! – воскликнула я в сердцах. – Ты что, действительно ничего не помнишь? Или только притворяешься? Ну, вспомни, пожалуйста. – Я посмотрела на него жалобно, так как мой воинственный пыл куда-то улетучился. Так классно притворяться Гурастун не мог, я это чувствовала. – Ты вызывал потомка великого Рустама, чтобы он поразил колдунью и спас царевича Йому. Вместо него, настоящего Рустама, живущего сейчас в Баку, здесь очутилась я, его жена. И вместе с тремя подругами отправилась спасать вашего царевича, кстати, полного нытика и сопляка, – последние слова я добавила просто от злости на Йому, который был нам обязан своим спасением, но оставил нас на произвол судьбы, как только добрался до дома.

– Не говори так, незнакомка, – решительно остановил меня маг. – Йома – наш любимец и наследник Эламанда. Скоро состоится его свадьба с дочерью визиря Яэль.

К горлу подступила тошнота. Отсутствие очков мешала сконцентрировать взгляд. С трудом глядя прямо перед собой, я открыла рот, чтобы продолжить это бессмысленное увещевание, как в комнату влетел Сенмурв. Во рту он держал мои очки.

– Семмурв! Спасибо! Где ты их нашел? – обрадовалась я.

Надев их, я почувствовала прилив сил и торжествующе посмотрела на Гурастуна. Все стало ярко и четко и вокруг даже посветлело.

– Сенмурв? Какими судьбами? – удивился чародей.

– Эта девушка спасла меня от фрастров, а вашего царевича – от неминуемой гибели!

– И ты туда же, – огорчился Гурастун абсолютно непосредственно. – Что вам взбрело в голову? Царевич дома, во дворце вовсю идут приготовления к свадьбе, которая состоится сегодня вечером. Все довольны и счастливы. Скоро будет праздник, гулянья и пиры. А вы тут с какими-то сказками пристали. Давай сделаем так: я приглашаю тебя с твоей подругой как моих гостей, и вы своими глазами увидите, что в Эламанде все спокойно.

– В Багдаде все спокойно… – пробормотала я, снимая и протирая очки от налипших на них песчинок.

Что-то мешало мне, что-то было здесь не так. Хотя это чувство возникало лишь тогда, когда я снимала свою вторую пару глаз. Когда я надевала очки, то ощущение пропадало. Но без них я не могла сосредоточиться. Переведя «невооруженный» взгляд с Гурастуна на Сенмурва, боковым зрением я заметила, что лицо мага покрыто еле заметной паутинкой. Но стоило посмотреть на него в упор, как белесая сеточка исчезала.

Решив проверить, что это за явление, я боком, как каракатица, приблизилась к опешившему магу и провела рукой в сантиметре от его лица.

– Что ты делаешь? – отстранился он, но тут же зажмурился, как от яркого света, и закрыл руками лицо.

Отняв руки, придворный маг удивленно посмотрел на меня и радостно завопил, другого слова я просто не могу себе представить:

– Марина, ты здесь?! Вернулась! А где твои подруги?

– Наконец-то, – с облегченьем выдохнула я и шлепнулась на ковер. – Ты можешь объяснить мне, что это такое?

Гурастун осторожно взял у меня из рук невесомую паутинку.

– Ну, надо же… – с досадой сказал он. – Это паутина забвения. Ее плетут самки фрастров, когда хотят уползти от своих выросших детей, чтобы они не съели собственную мать. Самки накидывают ее детенышам на головы, те мгновенно забывают, что они хотели наброситься на нее, и она спокойно уползает.

– Интересно, а как она оказалась у тебя на голове? – в моем голосе прозвучал явный сарказм. – Ты что, хотел полакомиться фрастровым мясом?

– Скажешь тоже, – возразил он, – странно, что ты смогла это обнаружить. Я никогда прежде не видел паутину забвения, только слышал разнообразные слухи о ее легкости, прочности и необыкновенных качествах.

– Здесь не обошлось без колдуньи и ее прислужников-дэвов, – серьезно сказал Сенмурв и обнюхал паутину.

– Но Душматани погибла и нам повредить не может.

– Значит, кто-то из ее банды остался, – убежденно заключил умный пес.

– Если бы ты знала, дорогая Марина, как мне хочется выслушать твои приключения, узнать, как вы спасли царевича и как погибла мерзкая колдунья, но сейчас нет времени – надо найти врага, затаившегося во дворце. Я немедленно собираю магов!

– Подожди, – остановила я Гурастуна. – Если мы сейчас предпримем какиелибо действия, мы можем вспугнуть врагов. Они исчезнут и смогут вам напакостить в будущем. Давай вести себя так, будто нам ничего не известно. Просто только я из-за своего астигматизма смогла случайно увидеть эти паутинки. Нужно, чтобы все собрались на пир, там я смогу увидеть всех с этими головными уборами. А ты пригласи на свадьбу моих боевых подруг – подмога нам понадобится.

– Ты, как всегда, права, мудрая Марина. Вечером мы уничтожим нечисть!

Сенмурв, молчавший до сих пор, решил вмешаться в разговор.

– Гурастун, – сказал он, – пригласи магов.

– Верно, – согласилась я с ним. – Нужно снять с них паутину забвения и рассказать, что ждет нас сегодня.

Не знаю, каким именно образом позвал Гурастун своих сослуживцев, но только спустя мгновение на лужайке перед домом послышались голоса. Мы вышли из домика. Плащи всех цветов радуги расцветили поляну, освещенную масляными фонарями.

– Гурастун, послушай, у нас много работы, – наперебой заговорили маги, нужно проверить продукты, утварь, нанести охранные заклинания, да мало ли чего нужно сделать перед свадьбой наследника. А ты собираешь нас у себя. Говори, в чем дело?

– Друзья, это Марина, чародейка и волшебница. Позвольте, она подойдет к каждому из вас и снимет чары, – и, наклонившись ко мне, прошептал: «Я ничего не вижу. Ты уверена, что на них паутина?»

Маги посмотрели на меня кто с досадой, кто с недоумением. Даже стиснуло сердце, когда я заметила равнодушный, брошенный на меня, взгляд мага Спента.

«Крепись, Марина, – сказала я сама себе, – сейчас все станет на свои места», – и спрятала в карман очки. Подойдя в ближайшему ко мне магу Вахишу, я искоса глянула на него, убедилась в присутствии паутины забвения и сдернула ее со спутанной рыжей шевелюры мага.

Не дав никому опомниться, я с ловкостью циркового фокусника содрала невидимую пакость с головы всей магической семерки. Жмурясь, как от яркого солнца, маги смотрели на меня с изумлением.

– Марина! Ты вернулась? Что произошло?

– Это я должна вас спросить, – чуточку самодовольно отвечала я на град вопросов, сыпавшихся на меня со всех сторон.

– Рассказывай, как было дело, – потребовали они.

Я вопросительно взглянула на Гурастуна, как бы ища у него поддержки, но он только беспомощно развел руками. И, удобно расположившись на траве, окруженная внимающими мне магами, я почувствовала себя, как на известной картине «Охотники на привале».

Описав сцену спасения Сенмурва, наши приключения в трех странах на пути в Город Ветров, я дошла до встречи в башне и рассказала, каким я увидела впервые царевича Йому. Маги затаили дыхание.

– Дорогие мои, – сказала я им, – благодарю вас за ваши дары. Без них мы не смогли бы спасти царевича, который сейчас и не подозревает о нашем существовании, – горько заключила я.

Поэтому последняя часть повествования, о том, как погибла Душматани, была мною скомкана, ведь у меня не было никакой уверенности, что это действительно так, особенно после того, что я обнаружила на головах почтенных магов.

– Амерат, Ареват, пойдите за подругами нашей спасительницы. Нужно подготовить их к сегодняшнегому вечеру.

Далила, Гиневра и Ипполита появились спустя короткое время. Гурастун объяснил диспозицию, похвалив меня сверх меры, чему мои спутницы ничуть не удивились, и попросил нас соблюдать на балу осторожность. В общем, «будьте бдительны»…

– Хорошо, мы согласны добить эту нечисть, чтобы уж довершить начатое, сказала Далила своим низким контральто. – Но когда вы, уважаемые волшебники, отправите нас домой? В конце концов, долго мы будем здесь болтаться?

– А мне что-то не хочется на пир, я по Артуру, мужу своему, соскучилась, добавила Гиневра.

– Скажи лучше – по Ланселоту, – Ипполита вновь рубила с плеча. – Тебе же сказали – надо закончить. Я, например, не привыкла оставлять дело недоделанным.

– Но я так скучаю по моей родине…

– Все скучают, – возразила Гиневре Далила. – Думаешь, мне не хочется назад, к моим виноградникам?

– Успокойтесь, дорогие дамы, – вмешался Гурастун. – Я обещаю вам, сразу же после свадьбы нашего дорогого наследника мы отправим вас назад, в ваши страны. А пока отдыхайте, уже рассвело, пока мы тут разговаривали, а нам надо работать. Я распоряжусь насчет платьев и украшений. Проходите в мой дом.

Как и прежде, мы зашли в чистенький домик, и я крепко заснула, надеясь, что вскоре все мои приключения благополучно завершатся.

Проснулась я, когда солнце высоко стояло на небе. Был полдень. На соседней кровати посапывала Ипполита. Голова была ясная и пустая – она у меня всегда такая накануне грядущих событий, как то: выпускные экзамены или поездка в Кисловодск.

Делать до вечера было решительно нечего.

Выйдя из дома Гурастуна, я встретила неразлучную парочку магов – Амерата и Аревата, спешивших по своим делам.

– Марина, здравствуй, ты уже проснулась?

– Добрый день! Куда вы направляетесь?

– На шахскую кухню, надо за всем проследить, ничего не упустить.

– Можно и я с вами, а то мне совершенно делать нечего…

– Пожалуйста…

Кухня напоминала сумасшедший дом. Все бегали, суетились, во всю кипели огромные котлы, баранов жарили целиком, набив им предварительно брюхо бататами и финиками. Рядом, в печи величиной с двухэтажный дом, непрерывно выпекался хлеб и разные печенья. Сотня поварят чистила овощи, рубила капусту и занималась еще многим и многим.

Маги покинули меня и с разных концов «горячего цеха» доносились их отрывистые приказы. Все подчинялись, работа стала ритмичнее и организованнее и вскоре кухня стала выглядеть, как хорошо отлаженный механизм.

Мне опять стало скучно. Побродив немного по кухне, я решила: давай-ка я приготовлю сюрприз для своих подруг. Мне с ними, может, сегодня придется расстасться, я привязалась и к резкой Ипполите, и к томной Гиневре, и к жизнерадостной Далиле. Они, бедные, так страдают вдали от всего знакомого и привычного, так что, если я приготовлю их любимые блюда, им будет приятно, а я прекрасно проведу время до свадьбы.

И, засучив рукава, я отвоевала себе «место под солнцем» и начала готовить. Для Гиневры – яблочный пудинг, для Ипполиты – греческий салат с тертой брынзой, а для Далилы – фаршированную рыбу. Правда, у меня не было особенной уверенности, что филистимляне едят такую рыбу, но Далила вовсю общалась с Самсоном, значит, о таком блюде она слыхала. Не стану же я сейчас искать поваренную книгу «Филистимлянская, арамейская и ассирийская кухни»…

Так, в трудах и заботах, незаметно пролетело время. Едва успев наказать поваренку принести приготовленные мною блюда на наш стол, я выскочила и опрометью побежала в домик Гурастуна. Дамы, разнаряженные и надушенные, ждали меня с нетерпением.

– Где ты ходишь, Марина? – недовольно спросила Далила. – Собирайся, мы ждем только тебя.

Натянув на себя платье из зеленой тафты, оставленное для меня магами, я выскочила из домика и села в роскошный паланкин, ожидавший у входа.

Мы с трудом нашли наши места. Тоненький мальчик-слуга в красном тюрбане провел нас, непрерывно кланяясь. Народу, к моему удивлению, было не очень много, около двухсот человек. Вдоль стен стояли вооруженные стражники на манер почетного караула, а сзади столов сновали слуги, поднося все новые и новые блюда.

Далила уже усрела наложить себе полную тарелку и налить высокий кубок, когда Ипполита хлопнула ее по руке и прошипела:

– Ты что, забыла, зачем мы здесь, остановись немедленно!

Обиженная Далила неохотно отодвинула от себя тарелку:

– Вот еще новости! Что, если предстоит бой, то перед ним и подкрепиться нельзя?

– Ты, Далила, ну прямо, как ребенок неразумный! Кто тебя за язык тянет? добавила Гиневра. – Еще не хватало, чтобы соглядатаи колдуньи поняли, что мы что-то знаем…

– Марина, ты что-нибудь заметила? – озабоченно спросила Ипполита.

Но я только вертела головой из стороны в сторону, как ненормальная, и ничего не видела. У меня заболела шея, кружилась голова, и смотреть на накрытый стол из-за возрастающей тошноты не было никакой возможности.

Внезапно все стихло, прекратился шум, разговоры, и раздался звон литавр. Широкие расписные двери медленно стали раскрываться, и в зале показались богато наряженные слуги из свиты шаха Гаомарта восемнадцатого. Сидящие за столами встали и упали ниц. Остались стоять только богато одетые гости и наша четверка. Я поежилась, представив себе, как буду валяться на не очень чистом полу.

В зал, окруженный свитой придворных, среди которых я заметила визиря хазареянина Нафтали, вошел шах. Он был небольшого роста, с реденькой бороденкой и впалой грудью. Гаомарт совершенно не производил впечатления государственного деятеля. Хотя если учесть, что он несколько лет провел в горестях и стенаниях, можно было понять, отчего у него такой нездоровый вид.

– Встаньте, дорогие гости, – обратился он надтреснутым голосом к залу. Гости встали, отряхивая коленки, поклонились и вновь устроились за столами. Мы сели тоже.

– Любезные мои, – обратился шах Гаомарт к сидящим в зале, – у меня сегодня большая радость. Сегодня мой сын, вернувшийся из дальних странствий, женится на своей возлюбленной.

– Ура! – закричали гости. – Слава Гаомарту, слава Йоме!

– Ну что, Марина, ты видишь что-нибудь? – прошептала Ипполита, хотя в этом шуме она могла говорить громко – все-равно ее бы никто не услышал.

Сняв очки, я искоса уставилась на Гаомарта. Сложность заключалась в том, что мы сидели далеко и разобрать что-либо было крайне сложно. Это тебе не Гурастун, сидящий на расстоянии протянутой руки.

– Нет, – вздохнула я, – ничего не вижу.

Шах тем временем продолжал свою речь:

– Мой сын передал кольцо Амаздахура своей возлюбленной по своей воле и желанию, он будет царствовать в Эламанде, а я удаляюсь от дел… – он сказал это с таким облегчением, что мне сразу стало ясно, что Гаомарту жутко надоело быть шахом и он рад свалить эту нелегкую обязанность на своего молодого сына.

Зал снова разразился приветственными криками, и я подумала, что народ так хочет поскорей приняться за жратву, что будет одобрять абсолютно все, только бы поскорее закончилась официальная часть. Кажется, я уже встречалась, и не раз, с подобной ситуацией.

– Давай двигаться вперед, – не переставая, бубнила Ипполита, – сначала ты, а мы прикроем.

– Как ты себе это представляешь? – возразила я ей. – Ты вон какая рослая.

– Что вы шепчете там? – вмешалась Гиневра.

Мы объяснили ей ситуацию. Гиневра пожала плечами:

– Нет ничего проще. Когда к моему Артуру приезжали знатные бароны, они всегда выходили вперед, чтобы засвидетельствовать свое особое почтение.

– Вот и начни, – предложила Далила.

– Пожалуйста, – Гиневра встала и решительным шагом пошла вперед. Наконец-то она чувствовала себя в своей тарелке – балы, ристалища, знатные рыцари… Мы поспешили следом за ней.

– Я удаляюсь в свой замок на юге Эламанда, – говорил Гаомарт, – мои слуги, свита и визирь последуют за мной. А Йома назначит для себя новых.

Вздох изумления прокатился по залу. Лишь на лице придворных не отразилось ничего. А Нафтали даже бровью не повел.

Тем временем мы уже добрались до первого ряда столов. Перед тем, как снять очки, я огляделась – магов нигде не было.

– Пресветлый шах Гаомарт восемнадцатый, да будет имя твое славно в веках! – начала Гиневра свою придворную лабуду. – Я, королева Британии, супруга короля Артура, доблестного рыцаря круглого стола, путешествую со своими фрейлинами и решила засвидетельствовать тебе свое восхищение и поздравить…

– Ну, что? – толкнула меня в бок Ипполита, пока Гиневра продолжала витийствовать.

– Сейчас… – я мотнула головой и явственно увидела на голове шаха паутинку. – Есть!

– … Позволь же мне и моим фрейлинам выразить тебе…

Не успела Гиневра договорить, как снова зазвучали литавры, бубны и барабаны и в зал вошла юная пара – Йома и Яэль, а за ними – немногочисленная свита.

Гости вскочили с мест, стали славить молодых, Гаомарт, подошедший было к Гиневре, отвернулся и направился к сыну.

– Давай! – закричала Ипполита.

Прыгнув сзади на шаха, я сорвала с него паутину, он зашатался, закрыл глаза руками и упал. Зал оторопел.

– Измена! – закричал высокий придворный в темном плаще, стоявший за спиной Йомы. – Хватай чужеземок!

Стража, стоявшая вдоль стен, бросилась на нас. Свита принялась поднимать Гаомарта, лежащего неподвижно. Завязалась драка. Гости решили бежать от греха подальше.

Мои спутницы обнажили мечи, спрятанные под широкими юбками. Я занесла над головой нунчаки. Но совладать с таким количеством народа было нам не по силам, тем более, что убивать не входило в наши планы. Образовалась огромная куча мала, под которой мы оказались погребены.

Распахнулись боковые двери, и в зал с разных сторон ворвались восемь магов. Они были настроены весьма решительно. И вновь каждый маг вытянул руку перед собой и по залу ударили разноцветные сполохи радуги. Будто северное сияние разлилось вокруг.

Куча распалась. Мы, растрепанные и помятые, выбрались наружу, и вдруг я увидела знакомую физиономию.

– Вот он! Гурастун, это Друг!

Маги мгновенно сориентировались, и яркая радуга осветила дэва в темном плаще, оравшего пару минут назад об измене.

– Не надо! Уберите, жжет! – кричал он, корчась от боли.

Маги опустили руки. Гаомарт, поднявшийся с пола, растерянно спросил:

– Что со мной было? Неужели я был без памяти? – и бросившись к Йоме, воскликнул. – Сын, ты здесь?! Я так рад! Сколько я страдал, когда ты исчез. А сейчас ты вновь передо мной, здоровый и невредимый!

– Папа, дорогой, успокойся, все позади, – обнял Йома отца. – Я вернулся вчера…

– Вот всему причина, – протянул Гурастун паутинку шаху. И, обратившись к дэву, приказал. – Рассказывай!

– Я тут ни при чем, это все она, она, – Друг стал тыкать пальцем в мою сторону.

– Твое имя – ложь! Вся твоя жизнь – это цепь лживых деяний и слов. Но сейчас ты скажешь нам правду. Зачем ты набросил на нас эту мерзость?

– Кстати, я еще не со всех сняла, – добавила я, продолжая обрабатывать придворных, в том числе и главного визиря. Все они, безучастные к происходящему, стояли неподвижно во время драки. Но, как только я снимала с них сетку, они жмурились и к ним возвращались нормальные реакции.

– Я хотел быть главным визирем при царевиче… – пробормотал Друг.

– Ах, подлец! – совершенно искренне удивился Нафтали.

– Казнить его! – закричали гости. – Уничтожить, разорвать на клочки!

– Успокойтесь… – поднял руку Гурастун. – Этот дэв – первопричина всего злого, так как первопричина всех грехов – ложь. Но и мы виноваты в том, что он существует на белом свете. Люди породили его, их ложь, преступления и пороки. И пока мы будем и дальше лгать и грешить, существует вероятность, что он вновь появится в нашем мире.

– Так что, невозможно с ним справиться? – спросила Далила.

– Почему же? Возможно, – без тени улыбки ответил главный маг. Он хлопнул в ладоши и на столе перед ним появилась священная книга «Сады Венда». – Сейчас ты, – обратился он к Другу, – дашь над этой книгой, написанной самим Амаздахуром, творцом всего сущего, клятву. И эту клятву ты не сможешь нарушить, так как сила твоя – ничто по сравнению с силой великого Амаздахура.

Дэв забился, как в истерике. По его безобразному лицу покатился градинами пот.

– Армай, – обратился Гурастун к старцу в желтом одеянии, похожему на графа Толстого, – ты маг земли, и тебе подвластны все земные покровы. Дай мне твой кувшин.

Армай протянул Гурастуну большой глиняный кувшин, который держал в руках и в первый раз, когда я его увидела.

– Говори: «Клянусь никогда не вредить Эламанду, не возбуждать у людей злобу, зависть и подлость. А за грехи мои сидеть мне в этом кувшине»…

«И не высовываться», – добавила я про себя.

Друг повторил эту клятву дрожащими губами, моментально съежился и проскользнул в горлышко кувшина. Гурастун захлопнул крышку и обратился к Йоме и Яэль:

– Уважаемые правители Эламанда! Запечатайте сосуд печаткой с кольца Амаздахура.

Маг Вахиш шевельнул пальцем, и ручеек красного расплавленного сургуча полился на крышку кувшина. Яэль сняла с пальца кольцо, и Йома тщательно поставил печать.

Возьми свой кувшин, Армай, – протянул Гурастун кувшин магу земли. Найди такое место, чтобы никто не смог отыскать его.

Армай поклонился и вышел из зала. Сосуд в руках он держал, как гранату без чеки, желая избавиться от него в любой момент.

Зал ликовал. Гости непрерывным потоком подходили к нам, выражая свое восхищение. Мы сидели вместе с магами и вели неспешную беседу.

– Знаешь, Гурастун, – засмеялась я и оглянулась на Йому, сидящего вместе с молодой женой на возвышении, в окружении Гаомарта и Нафтали, – а ведь на царевиче не было паутинки. Однако же он забыл о нас, как только спустился на берег. Ты можешь это объяснить?

– Ох! – вздохнул старый маг. – Мальчик рос без матери, ни в чем не знал отказа. Но я займусь им.

– Не поздно ли? – покачала головой Далила.

– Когда вы нас отправите домой? – спросила Ипполита и обвела магов взглядом.

– Да-да, – поддержала ее Гиневра, – нам так уже хочется.

– Не беспокойтесь, сразу же после пира мы этим займемся. Никаких препятствий не будет, я уверен. Угощайтесь. А мы с магами пойдем приготовим все для вашего возвращения домой.

Маги поднялись, церемонно раскланялись и покинули зал.

Сзади подошли четыре поваренка и поставили перед нами блюда, закрытые крышками.

– Что это? – спросили мои подруги?

– Дорогие Ипполита, Гиневра и Далила, – громко сказала я. – Сегодня я приготовила блюда вашей родины, чтобы вы не так скучали, вдали от родных мест. Открывайте крышки.

– Что это? – спросила Гиневра, кладя в рот кусочек пудинга. – М-м, как вкусно, никогда такого не ела.

– А почему ты подумала, что это едят у нас? – спросила Ипполита, уплетая за обе щеки греческий салат с маслинами и тертым сыром.

Я была разочарована. Мне так хотелось угадать вкус своих подруг. Далила заметила выражение моего лица.

– Не переживай, Марина, все действительно очень вкусно. Я тебе обещаю, что, когда вернусь, обязательно буду делать такую фаршированную рыбу для моего Самсончика.

– И мы, – кивнули Ипполита с Гиневрой.

Успокоившись, я принялась за свой шашлык из молодого барашка.

Неожиданно мои подруги стали бледнеть, потом и вовсе стали прозрачными. До меня донеслись голоса: «Прощай, Марина, мы возвращаемся!»

Ответить я ничего не смогла, так как сама очутилась вдруг с палочкой шашлыка перед храмом огнепоклонников «Зорбатан» в длиннополом платье из зеленой тафты – подарке магов. Голова кружилась.

Прямо над моим ухом раздался повелительный голос:

– Все, девочки, антракт окончен, приступаем к репетиции, заканчивайте есть, – и зычная тетка в джинсах захлопала в ладоши.

Вокруг факела в живописных позах сидели и стояли девушки в цветных азербайджанских национальных платьях. Я огляделась и узнала ансамбль танца. Девушек часто показывали по телевизору на фоне древней Крепости – старого города.

Неподалеку группа музыкантов настраивала кеманчи и сазы, осветители зажигали прожекторы, и на меня никто не обращал внимания.

– Девушки, в круг, в круг, исполняем танец «Семь красавиц» Кара-Караева, – вновь закричала тетка и прошипела мне, – очки не забудь снять, горе мое!

– Сейчас, только шампур выкину, – пробормотала я и выскользнула за пределы освещенной площадки. За начерченной линией стояли зеваки, наслаждаясь бесплатным зрелищем. Один из них, вдруг вспомнив, что у него дела, направился к машине, поигрывая ключами.

– Пожалуйста, – бросилась я к нему, – отвезите меня домой. Я себя так плохо чувствую.

– Вам куда, девушка?

– К «Монолиту»…

– Садитесь, мне по дороге.

– Но у меня денег нет, я в концертном платье…

– Обижаешь, дорогая, что я, с артистки деньги возьму?

Приехала я без особых приключений. Рустам был дома. Увидев меня в таком виде, он только присвистнул и сказал:

– Ну, тогда все понятно. В кино пошла подрабатывать, статисткой. А я-то голову ломаю, чего ты накалякала в записке?

Дрожащими руками я раскрыла и прочитала то, что успела забыть: «Здравствуй, Рустам. Ты не поверишь, но я попала в Эламанд. Хотели тебя, потомка Рустама, но в Зорбатане (не кабаке) случайно оказалась я. У меня все хорошо. Я путешествую с Гиневрой, Далилой и Ипполитой. Мы ищем злую колдунью Душматани, чтобы освободить наследника Йому. Постараюсь не задерживаться. Письмо тебе передаст дэв, он умеет пробираться в другие миры. Скучаю, целую, Марина.»

– Ты хоть имя режиссера назови, артистка, – сказал мой муж и обнял меня.

КОНЕЦ