"Гильзы на скалах" - читать интересную книгу автора (Анников Евгений Николаевич)

Глава 1

2000 год. Грозный. Чеченская республика.

Ночь стояла над городом. Темная, холодная — она накрыла город пеленой дождя. В конце февраля, этот дождь казался нелепой ошибкой природы. Над вершинами холмов, опоясавших город, разливалось, алое, похожее на кровь, зарево горящих нефтяных скважин. Казалось, что над холмами поднялась заря и осталась навечно, зацепившись за макушки деревьев. Черный густой дым толстыми столбами подпирал освещенное огнем небо, не давая ему упасть на эти улицы, густо политые кровью сотен людей. Ночная тишина нарушалась треском автоматных очередей, пунктиром трассирующих пуль, пронзавших темноту, вспышками осветительных и сигнальных ракет. В их свете, развалины домов приобретали фантастический вид. После стольких лет войны, бессчетного количества штурмов и бомбежек, в некогда красивом городе Северного Кавказа, почти не осталось целых зданий. Одни руины, которые возвышались бесформенными грудами строительного мусора. Но по ночам, в этих руинах еще теплилась жизнь. Об этом говорил свет горящих газовых факелов над уцелевшими подъездами. Играя на расстрелянных стенах и разбитых окнах, языки пламени добавляли таинственности. Казалось, что вы находитесь на съемочной площадке голливудского фильма ужасов. Иногда в темноте слышался грохот. В умирающих домах, рушились разбитые снарядами и источенные дождями и ветром перекрытия. Казалось, этот город ранен, и смерть взмахнула над ним своей косой. Но в гибнущем городе, люди продолжали, есть, спать, любить и рожать новых людей. Люди продолжали жить. И продолжали убивать друг друга.

Несмотря на зиму, снега не было. И от этого ночь казалась еще темней. Мелкий моросящий дождь превращал землю в непроходимую, похожую на пластилин, грязь.

Закутавшись в мокрую плащ-палатку, сидя на гранатном ящике, Сергей всматривался в темноту ночи. Руки сжимали влажный, застуженный за ночь, автомат. От холодного ствола мерзли руки. Мороз закрался даже под свитер, и нательный крест неприятно холодил грудь. Когда сырость и холод начинали сильно донимать его, Сергей вставал и начинал ходить, делая приседания и взмахивая руками. Два шага вперед, два шага назад. Изредка, приставлял к глазам бинокль, крутил головой, пытаясь что-нибудь рассмотреть сквозь темноту и пелену дождя. Каждый час пускал осветительную ракету. Ракета стремительно взмывала ввысь и, распустившись в темном небе, белым цветком хризантемы, медленно падала, освещая окрестности. Когда она гасла, темнота становилась еще гуще. Казалось, темнота мстит человеку за свет, который он пытался принести в ее царство.

— Ни черта не видно. До чего здесь ночи темные, — думал Сергей, ежась от холода.

Внизу под Сергеем находился сложенный из бетонных блоков бункер. На крыше бункера был оборудован наблюдательный пункт. Стояла, задрав стволы в небо, спаренная 14,5 мм, зенитная установка. С ее пламегасителей падали крупные капли, гулко разбиваясь о бетон перекрытия. Патронная лента, блестела каплями дождя на пулях, размерами похожих на огурцы.

Внизу раздавались, приглушенные бетонным потолком, голоса. В бункере играли в карты. Но понять разговор было невозможно. Чей-то богатырский храп навсегда похоронил надежду, разобраться в хитросплетениях игры.

— Ну, Жук и храпит! Наверное, слышно, аж в Старых промыслах. Надо попросить, пусть его разбудят. Сменит меня, а то не высплюсь, — подумал Сергей.

Снизу послышался скрип двери, закрывавшей вход в бункер. Луч света вырвался на свободу и снова исчез. Раздались шаги по лестнице, ведущей наверх, к Сергею. На НП поднялся Лапа.

— Серый, тихо сидишь. Не спишь случаем? Смотри, а то морду раскровеню.

— Нет, Димон, просто задумался. Просьба есть. На смену, разбуди Жука. Спать охота. А то не даст.

Лапа улыбнулся и ответил.

— Ладно, разбужу. Эта падла, не появлялась?

— Нет еще. Рано. Он обычно, часа в четыре начинает, а сейчас только половина.

Падла — это ночной стрелок, который каждую ночь, методично, в одно и тоже время, начинал обстрел соседнего блок поста.

За неделю успел завалить двух солдат и тяжело ранил взводного. Летеху Василия — веселого здоровяка и балагура. Лейтенант лихо пил водку, мастерски владел приемами самбо. И прекрасно играл на гитаре. Любил Цоя. На пару с Сергеем, они составили прекрасный дуэт. И вот Ваську отправили в госпиталь. Немного посовещавшись, с оставшимся за Василия прапорщиком Михаилом, решили отомстить за ребят и лейтенанта. Два дня планировали, как это лучше осуществить. Когда все было готово, поговорили с ротным. Тот, подумав, дал добро, обещая потом замолвить слово перед «Батей». Теперь они ждали, когда появится ночной стрелок. Дмитрий Лаппо картинно стоял, расставив ноги и глядя в бинокль, осматривал развалины. Над бруствером, из сложенных мешков с песком, возвышалась его стройная широкоплечая фигура. Сергей, поправив на плече автомат, подошел к товарищу. Достал ракетницу и пустил в темное небо очередную ракету. Через секунду, она вспыхнула, ярко осветив округу. Стало видно ДОТ соседей, груды развалин, разбитую дорогу, ведущую к расположению, пустые ряды маленького рынка, стихийно возникшего, возле места базирования отряда. Догорев, ракета потухла. В этот момент, звонко и хлестко раздалась длинная пулеметная очередь. Лапа и Сергей присели, прикрывшись бруствером.

У соседей кто-то громко заорал. Сквозь амбразуру Сергей увидел, как трассирующие пули начали выбивать чечетку на стене ДОТа, принадлежащего соседям.

Радиоэфир взорвался криком.

— Сосед 1, сосед 1! Я Сосед 2! Нас обстреливают, у меня трехсотый, легкий. Дурило — руку с сигаретой в амбразуру высунул, кисть раздробило. Я открываю огонь. Можете работать, как договаривались! Удачи! — Сергей узнал голос прапора соседей — Мишки.

Стреляли с разрушенного хлебозавода. Отсюда стрелков не было видно, мешала девятиэтажка и полуразрушенный хрущевский пятиэтажный дом. Они закрывали собою разбитый хлебозавод. Чтобы выйти на позицию, оборудованную ребятами, нужно было пробежать триста метров вдоль домов, каждую секунду рискуя получить пулю из темных окон. Но риск был частью их жизни.

— Серый, дуй вниз, на сборы одна минута. Жука гони сюда, к зенитке. Будет прикрывать отход, — сказал Лапа, снова прильнув к биноклю.

Не чувствуя под ногами ступенек, Сергей слетел вниз, вбежал в помещение. Яркий свет ударил по глазам. Игроки посмотрели на Сергея. Саитов Марат прятал колоду в карман разгрузки. Серега, привыкнув к свету, осмотрелся, взял гранатомет, сумку с гранатами и, дав пинка еще храпящему Жуку, сказал:

— Собираемся. Громов, берешь ПКМ. Вдова — твоя шарманка настроена?

— Да.

— Хорошо. Мы с тобой будем работать. Гром, Лапа и Марат страхуют. Жуча, ты наверх, к зенитке, прикроешь, когда будем отходить.

И еще — «броники» наденьте. Там соседи пальбу открыли, мало ли что.

Жук, с заспанным лицом, тупо хлопал глазами. Потом до него, наконец, дошло, и он заорал.

— А что это я, на зенитку? Вы воевать будете, а я тут сидеть?

— Жуча, это приказ, давай не сейчас базарить будем — сказал Сергей, забрасывая за спину сумку, с выстрелами к РПГ.

— Ну что, орлы готовы? С богом, пошли, — вымазав лица сажей из печки, все вышли.

Пулемет тарахтел, прерываясь только на перезарядку. Стрелков было двое. Пулеметчик и снайпер. Выстрелы снайперской винтовки маскировались огнем пулемета. Но опытные уши Сергея и ребят быстро раскусили этот нехитрый фокус. Соседи тоже вели огонь по пулеметчику, но их пули только бессильно высекали искры из железобетона стен. Пулеметчик лежал за этой преградой, выставив ствол оружия в дыру, пробитую снарядом небольшого калибра.

— Серый, он на втором этаже. Видишь? — шептал Лапа — я его сразу засек. А снайпера не вижу. Вдова, тебе не видно?

Отсюда было видно позицию пулеметчика, но его самого скрывала стена. Зато выше находилось окно, в которое можно было пустить гранату от РПГ. Они лежали на третьем этаже разбитой пятиэтажки. Два дня назад, не привлекая внимание местных, они приготовили эту позицию. В квартире отсутствовала внешняя стена. Парни спрятались в одной из комнат, в глубине пустой квартиры. С улицы, бойцов нельзя было увидеть даже днем, не говоря о ночи. Им же открывался прекрасный вид на все этажи разбитого хлебозавода, откуда стрелял пулеметчик и снайпер бандитов.

— Пока не вижу, — прижав к глазу оптический прицел ВСС, ответил Вдовин. Эту винтовку кое-как выпросили у начальства, якобы для чистки. До этого, она лежала на складе. И руководство берегло ее, как зеницу ока.

— Все засек. Он выше на этаж. Первое окно от угла, — увидев вспышку от выстрела, Вдовин снял оружие с предохранителя.

Лапа вытащил из сумки за спиной Сергея гранату, стартовый заряд и начал сборку выстрела.

Сергей приладил оптику на гранатомет.

— Лапа, давай «объемник» сначала. Фугасным потом добавим. Чтобы наверняка. Вдова, скажешь, когда снимешь снайпера.

Объемник — термобаррический заряд. Взорвется в закрытом помещении — ничего живого не останется.

Оценив дистанцию, Вдовин прицелился туда, где, по его мнению, была голова снайпера, и нажал спуск.

Раздался шелест и негромкий лязг затвора винтовки. Выстрел был почти неслышим.

«Фр-р-р» — 9мм пуля вспорола воздух над лежащими бойцами. Через мгновенье она вошла между глаз бандита.

— Готов! Теперь Ваша очередь, — Вдовин, увидел в прицел, как дернулся ствол бандитской винтовки.

Сергей встал на одно колено, положил трубу РПГ на плечо. В оптику прицела он видел вспышки выстрелов, и окно, откуда стреляли. Дистанция метров сто. Не промажешь.

— Выстрел, — сказал Сергей.

Раздался громкий хлопок, и граната с шипением рванула вперед. Огненный шар влетел в окно хлебозавода. Яркая вспышка и грохот раскололи темноту ночи. Серега видел, как из окон второго этажа, откуда пулеметчик вел огонь, вылетел огненный смерч. Пулемет захлебнулся. Дмитрий снова зарядил гранатомет.

— Добавь Серега! — радостно заорал он.

— Выстрел! — крикнул Сергей, через пару секунд снова громыхнуло.

— Все чижики, сваливаем, — Лапа нажал тангету радиостанции:- Жуча, смотри в оба, мы отходим. Сосед 2, мы возвращаемся. Не подстрелите. Да, Спокойной ночи! Гром, Марат, вы что уснули — отходим!

Выскочив из подъезда и темными тенями прокравшись вдоль развалин, ворвались в бункер.

— Блин, Серый, здорово шарахнуло! Изжарили суку! — физиономия Андрея Громова сияла.

Все пятеро, посмотрев на свои чумазые, но довольные рожи, громко рассмеялись…

Утром дождь перестал. Стоял густой туман, сквозь который начали пробиваться первые солнечные лучи. Пришла смена. Доложив ротному о ночном происшествии и получив разрешение идти спать, отправились в отрядную баню.

Баня представляла собой, сколоченный из подручных материалов домик. Снаружи ее обложили мешками с песком. Это было сделано после одного случая. Крупнокалиберная пуля, прилетевшая неизвестно откуда, пробила деревянную стену и сделала огромную дыру в одном из тазов. В бане была парилка, совмещенная с мойкой и большой предбанник, предназначенный для проведения банкетов. В парилке стояла сложенная из природных камней печь-каменка. В печь был вмазан огромный железный котел, раздобытый в одном из частных домов, который покинули хозяева. В котле бурлил кипяток. Рядом с печью расположился полок, под которым стоял вместительный бак, для холодной воды. На стоящей у стены лавке лежали тазы. Обстановка предбанника была скромнее. Большой стол, лавки вокруг него, в углу тумба на которой стоял самовар. На полке, висящей, на стене рядом с входной дверью, стояли стаканы. Вдоль стен висели крюки для одежды.

В предбаннике, на лавках, спал дежурный по бане. Судя по опорожненной наполовину бутылке водки, за дежурство он сильно «утомился». Но, несмотря на это, баня была горячей. На груди у дежурного, лежала русская трехрядная гармонь, которая, при вдохе и выдохе спящего, издавала мелодичные звуки. Вдова — увидев такую идиллию, улыбнулся, выставил всех из бани, достал из разгрузки дымовую шашку и бросил в предбанник. Черный дым повалил из двери.

— Пожар! Баня горит! — истерически заорал он.

В предбаннике раздался визг гармошки, грохот и из дверей вылетел заспанный дежурный. Всунув гармонь в руки Сергея, он сорвал с пожарного щита огнетушитель и мужественно шагнул в «бездну огня и дыма». Через минуту он вышел снова, неся в одной руке опорожненный огнетушитель, а в другой, еще дымящую шашку.

— Придурки! Вам только шутки шутить! — возмущенно сказал «огнеборец», весь белый от порошка, которым был наполнен огнетушитель.

— А тебя сюда, что водку пить поставили? Смотри, в другой раз морду набью. Тебе в пожарной охране работать надо, а не служить в нашем «Дважды краснознаменном, гвардейском, имени Ивана Сусанина, Гойко Митича и Емельяна Пугачева, партизанском — индейско-казачьем, кавалерийском хоре боевых пловцов» — серьезно и строго сказал Лапа. Остальные заливались смехом.

— Ну что, для героев сегодняшнего ночного боя, найдется парок? Нам, перед вручением Высоких Государственных наград, за сегодняшний Подвиг, нужно предстать пред лицом начальства чистыми — аки душа человеческая безгрешная, пред ликом Святых апостолов наших — Петра и Павла! — тожественно закончил он, произведя своей речью, неизгладимое впечатление на банщика. Тот, раскрыв рот, стоял как истукан. Только часто моргающие глаза говорили о том, что перед ними живой человек. Такое красноречие Лапы, было неспроста. После командировки, он собирался податься в духовную семинарию. Такое часто случалось с теми, чья душа уставала от войны.

— Слышишь, чучело в сахарной пудре, тебя спрашивают. Пар есть? — рявкнул Саитов.

— Есть, — ответил, обретя дар речи, банщик.

— Вот и ладненько! — закончил беседу Громов.

Разогнав остатки дыма из предбанника, зашли. Стараясь не вымазаться в порошке, обильно лежавшем на полу — последствия «борьбы с пожаром», разделись.

— Слышишь, мельник, убери тут, пока герои моются! — снова сказал Лапа, все зашли в парилку. Нагнав пару, сидели на полке, выгоняя из промерзших тел ночную сырость. За дверью послышалось шуршание веника и ворчание обиженного дежурного.

— Что ты на него взъелся? — спросил Лапу Сергей.

— Расслабился, сука! На посту водку жрет. Понятно, что пост так себе, не ответственный. Но мало ли что, — пробурчал Дмитрий.

— Блин, замерз как цуцик! Сел в кресло, ну на зенитке, чуть не околел к утру, — подставляя спину под горячие струи пара, сказал Жук.

— А кто, тебя дурака, туда садится, заставлял? — Сергей еще плеснул на каменку и посмотрел на Жука.

— Так ты сам сказал. Жук на зенитку, прикрывай. — Жук с возмущением посмотрел на Сергея.

— Ты что, так до утра и сидел? Балбес ты, Жучила. Мы когда вернулись? Что не видел? — Вдова достал из тазика веник.

— Я что знал! Сказали бы, Санек, слезай. Я думал… — начал кипятится Жук.

— О коровах ты думал. Ветеринар хренов. Уснул, наверное, вот и проспал. А теперь, кто-то у тебя виноват. Ладно, не пыхти, ложись лучше. Парить буду. — и Вдова махнул на Жука веником. Ветеринаром, Жука называли потому, что помимо института МВД, он еще заочно закончил Тимирязевскую академию и имел диплом зоотехника.

В пару мелькали разгоряченные тела. Вдовин парил всех по очереди. Потом лег сам. Сергей взял веник и принялся за него. В предбаннике послышался хохот, топанье ног и веселый мат. Сменившиеся с постов пришли отогреваться. Дверь в парилку открылась, и парившиеся увидели довольную рожу Гусарова Славки — молодого лейтенанта, первый раз поехавшего в командировку на Кавказ.

«Довольная рожа» проговорила: «С легким паром!» и скрылась в предбаннике. Сергей и ребята стали мыться, нужно было освободить место для других. Сергей, помывшись, вышел в предбанник. Завернулся в полотенце. Дежурный уже успел помыть пол, после «пожара».

Вновь пришедшие пили чай и ждали своей очереди. Вскоре помылись и вышли из парилки остальные пришедшие с Сергеем. Дольше всех копался увалень Жук. Весело перебрасываясь шутками с товарищами, оделись и, допив у дежурного остатки водки, чем вызвали его неподдельное огорчение, пошли в столовую.

Пункт временной дислокации — ПВД, находился в конце улицы Алтайская. Кусок поля, по-видимому, старый аэродром, огороженный бетонным забором. По периметру забора стояли, сложенные из бетонных блоков и шпал, ДОТы. Стояли палатки, где жили бойцы, штабной вагончик, блиндаж — где находился склад боеприпасов, столовая, баня и туалет. За забором, силами отряда, в мерзлой грязи, рылись окопы и строились ДЗОТы.

В окопах, по колено булькала холодная жижа. Рядом с ПВД, стояла девятиэтажка, на крыше, которой установили постоянный пост наблюдения. В стенах высотки зияли огромные дыры — следы прямых попаданий снарядов. Только в одном подъезде из четырех, без света, воды и канализации, еще проживало несколько семей. Когда Сергей с ребятами первый раз заступили на дежурство на крышу высотки, на чердаке они обнаружили сваренные из арматуры клетки.

— Тут зверинец был? — спросил Жук, держа в руках цепь с металлическим ошейником на конце. Жук был здесь впервые.

— Ага, зоопарк. Только для людей, — ответил ему Саитов, топтавший вторую войну.

— Здесь рабов держали. Ну, заложников, если не понятно, — добавил Сергей. Жук с отвращением бросил ошейник с цепью на пол. Будучи добряком, здесь он открывал изнанку человеческой жизни. Со всеми ее пороками и злом.

Особой достопримечательностью ПВД, был ДОТ — времен Великой Отечественной войны. Построенный по всем правилам инженерного искусства, он имел стены двухметровой толщины и такойже толщины потолок. Скорее всего, в то время здесь находился военный аэродром, и ДОТ был одним из звеньев его обороны. На территории ПВД, вместе с подразделением Сергея, квартировалась рота СОБР, с которой успели крепко подружится.

Перекусив в столовой бутербродами из заспиртованного хлеба ДХ (длительного хранения) с холодной тушенкой и запив все это мутноватой жидкостью, громко именуемой чаем, пошли отдыхать в палатку, ставшую за два месяца командировки домом.

Вычистив РПГ, Сергей завалился на кровать. Несмотря на усталость и бессонную ночь, спать не хотелось. Баня взбодрила уставший мозг и тело. В палатке жужжал пчелиный улей, постоянно кто-то входил и выходил. В углу за столом, как обычно резались в карты и домино. Бренчала гитара — Сашка, из соседнего взвода, страдал от неразделенной любви. Закрыв глаза, чтобы изобразить спящего, а то не будет отбоя, от вопросов о ночном происшествии, Сергей задумался.

Сколько он уже здесь? Что он здесь делает? И самое главное — зачем это, ему надо.