"Космическая игра. Исследование рубежей человеческого сознания" - читать интересную книгу автора (Гроф Станислав)

Глава четвертая Процесс творения

Понимание, что все феноменальные миры, включая наш материальный план, суть виртуальные реальности, созданные Абсолютным Сознанием, выдвигает ряд очень интересных вопросов. Для индивида слияние и единство с космическим творческим принципом, описанное в предыдущем разделе, — опыт весьма необычный и желанный. Достижение этого состояния во многих духовных традициях считается конечной целью духовного пути. Однако те, кто действительно обретает единство с Вселенским Разумом, понимают, что ситуация намного сложнее.

Эти люди обнаруживают, что то, что они полагали целью своего духовного пути, есть также источник творения. Им становится ясно, что для сотворения феноменальных миров Божественное должно оставить свое первородное состояние изначального неделимого единства. Учитывая, сколь фантастично для человека переживание тождества с Абсолютным Сознанием, кажется странным, что для творческого принципа мало просто пережить самого себя, что он должен искать этому некую альтернативу или по крайней мере дополнение. Отсюда естественно вытекает вопрос о природе тех сил, которые вынуждают Абсолютное Сознание оставить его изначальное состояние и вступить в процесс творения эмпирических реальностей, подобных миру, в котором мы живем. Что могло побудить Божественное искать разделения, боли, борьбы, несовершенства и непостоянства — словом, именно тех состояний, которых мы пытаемся избежать, отправляясь в духовное путешествие?

Люди, в ходе самоисследования достигающие тождества с Абсолютным Сознанием, часто испытывают поразительные прозрения в динамику творения. Прежде чем анализировать эти прозрения, важно вновь напомнить, что холотропные состояния вообще, а равно переживания, включающие трансцендентные уровни восприятия в частности, передать словами почти невозможно. Какими бы интересными, вдохновляющими или дающими почву для размышлений ни казались описания таких прозрений, мы не должны ожидать от них логических объяснений, которые полностью удовлетворят наш рационалистический ум. Поскольку возможности нашего интеллекта изначально ограничены, попытки понять «причины» или «побуждения» творения никогда не приведут к удовлетворительному результату. Разум — неадекватный инструмент для анализа трансцендентных измерений бытия и принципов, действующих на очень высоком метафизическом уровне. В конечном итоге истинное понимание этих вопросов возможно только посредством прямого личного переживания.

Рассказывая о переживаниях тождества с Божественным, люди неспособны избежать антропоцентрического взгляда и преодолеть языковые ограничения. Поэтому они зачастую описывают творческий импульс Абсолютного Сознания в терминах конкретных психологических состояний, известных в повседневной жизни, таких, как любовь, страстное стремление или одиночество. Однако, стараясь обозначить, что эти слова выражают не обычные человеческие чувства и состояния, но их трансцендентные аналоги, или «высшие октавы», авторы обычно пишут их с заглавной буквы. Психиатрам такая практика хорошо знакома: так поступают пациенты, когда пытаются описать свои переживания необычных откровений, касающихся трансцендентных аспектов.

Рассказы людей, которые в холотропных состояниях имели прозрения в «побуждение» божественного творческого принципа к порождению эмпирических миров, содержат любопытные противоречия. Одна из групп таких прозрений подчеркивает фантастические ресурсы и неисчерпаемые возможности Абсолютного Сознания. Другая группа наводит на мысль, что в процессе творения Абсолютное Сознание ищет что-то, чего ему недостает в изначальном, девственном состоянии. В холотропных состояниях эти две, казалось бы, противоположные позиции не противоречат друг другу и с легкостью сосуществуют.

Побуждение к творению зачастую изображают как стихийную первозданную силу, которая отражает невообразимое внутреннее богатство и изобилие Божественного. Космический источник творения настолько огромен и преисполнен неограниченных возможностей, что не может пребывать в себе и должен выразить весь свой скрытый потенциал. Переживание данного качества Абсолютного Сознания иногда сравнивают с рассматриваемыми крупным планом термоядерными процессами на Солнце, которое для нашей планеты служит животворным началом и источником энергии. Люди, пережившие такой опыт, видят в Солнце самое непосредственное из всех выражений божественного, какие можно переживать в материальном мире, и им становится понятно, почему во многих культурах Солнце почитали как Бога.

Однако эти люди обычно подчеркивают, что это сходство не следует понимать слишком буквально, поскольку между Солнцем астрономическим и Солнцем Космическим — творческим принципом, лежащим в основе творения, существуют важные различия. Физическое Солнце только лишь снабжает жизненные процессы необходимой энергией, тогда как божественный источник привносит в творение Логос, создавая порядок, формы и смысл. Но все же в нашей повседневной жизни наблюдение за солнцем представляется самым точным приближением к переживанию божественного источника творения, имеющему место в холотропном состоянии.

В других описаниях подчеркивается неодолимое желание Вселенского Разума познать себя, исследовать и испытать весь свой потенциал. И осуществить это он может только путем экстериоризации всех своих скрытых возможностей, т. е. в форме конкретного акта творения, для чего требуется разделение на субъект и объект, дихотомия наблюдателя и наблюдаемого. Такие прозрения напоминают толкования процесса творения в некоторых каббалистических текстах, где говорится, что некогда было состояние небытия, когда «Бог не видел Лика своего», и причиной творения стало то, что «Бог возжелал узреть Бога». А вот что писал об этом великий персидский мистик Джалаледдин Руми: «Я был Тайным Сокровищем, и потому возжелал, чтобы меня узнали… Я создал всю Вселенную, ибо цель моя была — сделать Себя явным…» (Hines 1996).

В описаниях процесса творения часто подчеркивается присутствие в нем ряда важных дополнительных измерений, а именно шаловливость Творца, его наслаждение собой и космический юмор. Эти элементы лучше всего описаны в древних индуистских текстах, где рассказывается о Вселенной и о бытии как о лиле, или Божественной Игре. Согласно этой точке зрения, творение — это замысловатая, чрезвычайно сложная космическая игра, которую бог Брахма творит по своей воле и внутри себя. Он — драматург, задумавший игру, а равно ее режиссер-постановщик и все актеры, играющие несчетное множество ролей. Эта космическая игра игр имеет невообразимые масштабы и многие уровни и измерения.

Творение можно также рассматривать как исполинский эксперимент, выражающий безмерную любознательность Космического Сознания — ту страсть, которая подобна одержимости ученого, посвящающего исследованиям всю свою жизнь. Однако космический эксперимент, конечно же, несравненно сложнее любого коллективного замысла всех ученых мира. Все замечательные открытия науки, простирающиеся как в микромир, так и в отдаленные области Вселенной, лишь легкие царапины на поверхности непостижимой загадки бытия. Наука, какой мы ее знаем, лишь все более рафинированными способами исследует природу и содержание конечных продуктов творения, но не раскрывает суть таинственных процессов, лежащих в основе творения и двигающих его вперед.

В необычных состояниях постоянно возникает вопрос о том, в какой мере Божественное контролирует процесс творения. Именно с этой проблемой часто сталкивался Альберт Эйнштейн. Вот что он говорил по этому поводу: «Вот что меня действительно интересует: обладал ли Бог свободой выбора, когда творил мир?» Люди, достигавшие прозрений такого уровня, отвечают на этот вопрос по-разному. Иногда кажется, что Абсолютное Сознание полностью контролирует творение — и в целом, и во всех деталях. В этом случае какие-либо неожиданности в космической игре происходят только с отдельными участниками, причем вследствие того, что завеса неведения неожиданно поднимается и перед ними предстают прежде скрытые важные аспекты божественного знания.

Порой люди, переживающие холотропные состояния, начинают понимать, что этому сценарию есть существенная альтернатива: возможно, что четко определены только основные параметры творения, но в подробностях конечный результат остается непредсказуем даже для Божественного. Эта последняя модель космической игры сравнима с калейдоскопом или игрой в шахматы. Изобретатель калейдоскопа явно сознавал, что в результате вращения трубки, содержащей расположенные особым образом зеркала и кусочки цветного стекла, получатся красивые меняющиеся изображения. Однако он скорее всего не предвидел всех комбинаций, которые могут возникнуть в процессе использования этого прибора.

Точно так же изобретатель шахмат мог знать общий потенциал игры, где фигуры, согласно своим назначенным ролям, должны передвигаться по доске с шестьюдесятью четырьмя черными и белыми клетками. Однако что касается конкретных игровых ситуаций, то здесь, вне всякого сомнения, невозможно предвидеть все несметное число вариантов. Разумеется, сложность творения бесконечно грандиознее, чем калейдоскоп или игра в шахматы. И хотя интеллект Космического Сознания безмерен, вполне допустимо, что космическая драма может выйти из-под его контроля и развернуться самым неожиданным образом.

Это тесно связано с вопросом о нашей роли в космической драме. Если вселенский сценарий написан Божественным Разумом во всех подробностях, то он не оставляет нам, индивидам, возможности активного творческого участия. Все, что мы можем сделать, — это пробудиться к пониманию того факта, что в прошлом наша жизнь была ненастоящей, ибо мы неправильно представляли себе основополагающие аспекты бытия и нашу собственную природу. Однако, если определенные аспекты развития непредсказуемы даже для Божественного, различные нежелательные тенденции, например текущий глобальный кризис, могут потребовать нашего вмешательства. В таком случае мы могли бы поистине стать для Абсолютного Сознания в его божественной игре активными участниками и ценными партнерами.

Некоторые люди, пережившие прозрения относительно «побуждений» к творению, подчеркивают также его эстетическую сторону. В повседневной жизни нас зачастую восхищает не только красота человеческих творений — произведений искусства и архитектурных памятников, — но и красота, присущая Вселенной и природе. В холотропных состояниях способность оценить эстетическую сторону различных аспектов бытия намного возрастает. Говоря словами Уильяма Блейка, когда «двери восприятия очищены», трудно не заметить удивительной красоты творения. С этой позиции Вселенная, в которой мы живем, а также все эмпирические реальности в других измерениях также видятся совершеннейшими произведениями искусства, а побуждение творить их можно уподобить вдохновению и творческому энтузиазму величайшего художника.

Как я упоминал ранее, в прозрениях относительно сил, лежащих в основе творения, иногда открываются «мотивы», отличные от описанных выше и, казалось бы, им противоречащие. Они отражают не щедрое изобилие, богатство, полную самодостаточность и мастерство космического творческого начала, а определенное чувство недостаточности, нужды или потребности. Например, можно обнаружить, что Абсолютное Сознание, несмотря на безграничность и совершенство своего состояния бытия, чувствует свое одиночество. Это Одиночество находит выражение в беспредельной жажде партнерства, общения и соучастия — своего рода Божественной Тоске. Самая мощная сила, стоящая за творением, описывается тогда как потребность творческого начала в даянии и получении Любви.

Порой рассказывают и еще об одном важном измерении процесса творения — об изначальном стремлении божественного истока к переживанию осязаемого материального мира. Согласно этим прозрениям, Дух испытывает глубочайшее желание пережить то, что противоположно и полярно его природе. Он хочет исследовать все качества, которыми не обладает в своем изначальном состоянии, и стать всем тем, чем не является. Вечный, бесконечный, неограниченный и бесплотный, он тоскует по эфемерному, бренному, ограниченному пространством и временем, плотному и материальному. Эта динамическая связь между духом и материей отражена в ацтекской мифологии как напряженность между двумя божествами — Тескатлипокой (Дымящимся Зеркалом), символизирующим материю, и Кецалькоатлем (Пернатым Змеем), представляющим дух.

Понимание активной роли сознания в процессе творения необязательно ограничивается религией, философией и мифологией. Как утверждают современные физики, акт сознательного наблюдения превращает вероятность определенных событий в реальность, участвуя таким образом в процессе творения материальной действительности. Физик Фред Алан Вулф в одной из своих лекций, посвященных философским и духовным аспектам квантово-релятивистской физики, упоминал об активной роли сознания в творении материального мира. Размышляя о механизмах, лежащих в основе этого процесса, он высказал предположение, что окончательной причиной сотворения материального мира могла быть склонность сознания и духа к переживанию материи. По всей видимости, в повседневной жизни именно стремление духа к материи является глубочайшим корнем всех человеческих привязанностей и склонностей.

Еще один «мотив» творения, о котором в данном случае упоминают, — это элемент Однообразия. Насколько безмерным и фантастичным представляется человеку переживание божественного, настолько для самого божественному оно всегда одинаково и однообразно. В этом случае творение можно рассматривать как титаническое усилие, выражающее трансцендентную тоску по изменению, действию, движению, драме и удивлению. Бесчисленные эмпирические реальности в различных измерениях и на различных уровнях предоставляют неограниченные возможности для божественных приключений и забав. В крайних формах творение описываются как акт, нацеленный на преодоление монотонности недифференцированного Абсолютного Сознания и даже на преодоление Космической Скуки. Это опять-таки отражено в средневековых каббалистических текстах, согласно которым одной из причин сотворения Богом Вселенной было преодоление скуки.

Творение различных феноменальных миров дает Абсолютному Сознанию и возможность уйти от невыносимого Вечного Здесь и Сейчас в утешительное и предсказуемое переживание линейного времени, ограниченного пространства и непостоянства. В таком случае это прямая противоположность и зеркальное отражение человеческого страха смерти и непостоянства, лежащего в основе нашей глубинной жажды бессмертия и стремления к запредельному. Для людей, переживших подобный опыт, угроза исчезновения сознания может навсегда смениться осознанием того, что в конечном счете сознание никуда не исчезает.

Все, кому посчастливилось пережить такие глубокие проникновения в суть космической лаборатории творения, как будто бы согласны, что никакие описания этого уровня реальности не отражают должным образом то, чему они были свидетелями. Монументальный импульс невообразимых масштабов, влекущий за собой творение феноменальных миров, по всей видимости, содержит все вышеуказанные элементы, какими бы противоречивыми и парадоксальными они ни казались нашему здравому смыслу, а также множество других элементов. Ясно, что, при всех наших стараниях постичь и описать творение природа творческого начала и процесса творения остается окутанной непостижимой тайной.

Помимо откровений относительно «причин» творения в холотропных состояниях людей нередко посещают яркие прозрения, касающиеся особых движущих сил и механизмов процесса творения. Их относят к «технологии сознания», которая порождает переживания с различными чувственными характеристиками и, оформляя их в некую систему, создает виртуальные реальности. И хотя описания этих прозрений различаются в подробностях, языке и метафорах, используемых для их описания, в них четко выделяются два взаимосвязанных и взаимодополняющих элемента, которые вовлечены в творение феноменальных миров.

Первый — это деятельность, раскалывающая первородное недифференцируемое единство Абсолютного Сознания на всё возрастающее число производных единиц сознания. Вселенский Разум вовлекается в творческую игру, включающую сложные последовательности разделений, расчленений и различий. В результате образуются эмпирические миры, содержащие несчетное множество отдельных сущностей, наделенных особыми формами сознания, ряд из которых осознает себя. По общему мнению, все это приходит к существованию путем многократного деления и подразделения изначально неделимого поля космического сознания. Таким образом, божественное ничего не создает вне себя, оно творит из себя, преображая то, что находится в нем самом.

Вторым важным элементом в процессе творения является уникальная форма «перегородки», или изолирующего «космического экрана», посредством которого дочерние сознательные сущности все больше утрачивают контакт со своим первородным истоком, а следовательно, и осознание своей изначальной природы. Они также развивают чувство индивидуальной личности и абсолютной отделенности друг от друга. На заключительных стадиях данного процесса между этими расщепленными единицами существуют неосязаемые, но относительно непроницаемые перегородки, которые присутствуют также между каждой из этих единиц и первородным, недифференцируемым резервуаром Вселенского Разума. Важно подчеркнуть, что это ощущение отделенности чисто субъективно и в конечном счете иллюзорно. На более глубоком уровне в основе всего творения по-прежнему остается неделимое и недифференцируемое единство.

Вышеупомянутые термины — «перегородки» и «космический экран» — в данном контексте не вполне годятся, поскольку они предполагают механическое разделение элементов и дробление целого на части. Такие конкретные образы куда больше подходят не для движущих сил, о которых идет речь, но для ремесел, имеющих дело с различными материалами, например для каменщицкого или плотницкого дела. Вот почему многие люди заимствуют термины из психологии и сравнивают данный процесс с такими механизмами, как забвение, вытеснение или диссоциация. Мы говорим здесь о явлении, которое писатель и философ Алан Уоттс назвал «запрет на знание о том, кто ты есть». Как показывают прозрения в различных холотропных состояниях, эти отколовшиеся единицы сознания необязательно люди и животные, это и растения, и элементы неорганического мира, и развоплощенные сущности, и архетипические существа.

Отношения между Абсолютным Разумом и его частями весьма уникальны и сложны и не могут истолковываться в терминах общепринятого мышления и обычной логики. Здравый смысл подсказывает нам, что часть не может одновременно являться целым и что целое как набор частей должно быть больше любого своего компонента. Поскольку же целое представляет собой набор своих составляющих, то мы наверняка сможем разобраться в нем, изучая эти составляющие. До недавнего времени таково и было одно из фундаментальных допущений западной науки. Вдобавок в контексте целого эти части должны иметь определенное расположение и занимать определенную часть его полного размера. Все сказанное выше об отношении целого к его частям кажется очевидным и справедливым в нашей повседневной жизни, но ни одно из этих свойств и ограничений не применимо к космической игре в абсолютном смысле.

В структуре Вселенной отдельные единицы сознания, невзирая на их индивидуальность и особые различия, сохраняют на другом уровне сущностную тождественность своему источнику, а также друг другу. Парадоксальность их природы заключается в том, что они одновременно являют собой как целое, так и его части. Информация о каждой из таких единиц распределена по всему космическому полю, а они, в свою очередь, имеют потенциальный доступ к информации о творении. Это, очевидно, касательно людей, поскольку мы имеем возможность непосредственно наблюдать эти отношения в виде целого спектра трансперсональных переживаний.

В трансперсональных состояниях мы способны ощущать себя и некой частью творения, и самим творческим принципом. То же справедливо и для других людей, которые могут ощущать себя и собой, и кем-то иным, в том числе и для нас самих. В этом смысле каждое человеческое существо есть не только малая составная часть Вселенной, но и целое поле творения. Подобная взаимосвязь, по всей видимости, существует и в царстве животных и растений, и даже в неорганическом мире. Именно в этом направлении указывают наблюдения, касающиеся эволюции видов и различных парадоксов квантовой физики.

Данная ситуация напоминает описания, приведенные в древнеиндийских духовных системах, в частности в джайнизме и в буддийской Аватамсака-сутре. Согласно космологии джайнов, сотворенный мир представляет собой бесконечно сложную систему единиц омраченного сознания, или джива, пребывающих на различных стадиях и во множестве аспектов космического процесса. Их первородная природа загрязнена вовлеченностью в материальную реальность, особенно в биологические процессы. Джайны связывают дживы не только с органическими формами жизни, но и с неорганическими объектами и процессами. Каждый джива вопреки своей кажущейся отдельности остается связан с другими дживами и содержит знание о них о всех.

В Аватамсака-сутре для иллюстрации взаимосвязи всех вещей, использован красивый поэтический образ — ожерелье ведического бога Индры: «Говорят, на небесах Индры есть нитка жемчужин, расположенных таким образом, что если взглянешь на одну из них, то увидишь в ней отражения всех остальных. Точно так же всякая вещь в этом мире не просто сама эта вещь, но она включает в себя всякую другую вещь и на самом деле является всем остальным». Схожие концепции можно обнаружить в буддийской школе хуаянь, являющейся древнекитайской версией того же учения. Хуаянь — холистическое видение Вселенной, воплощающее одно из самых глубоких прозрений, какие когда-либо посещали человеческий ум. Сущность этой философии можно вкратце выразить в нескольких словах: «Одно в Одном, Одно во Многом, Многое в Одном, Многое во Многом». Это понятие космического взаимопроникновения, характерное для данной школы, прекрасно отражено в следующей истории.

Людям, пережившим в холотропных состояниях динамику космического творческого процесса и пытающимся описать свои наблюдения, часто недостает средств адекватного словесного выражения. Поэтому они обращаются к различным символическим образам, метафорам и параллелям из повседневной жизни в надежде, что это поможет проиллюстрировать и передать их переживания и идеи. В нижеследующем описании творческого процесса я воспользуюсь таким подходом и прибегну к образам, относящимся к круговороту воды в природе. Отсылки к подобным природным явлениям особенно часты в описаниях тех сеансов, где присутствовали космологические видения.

До начала творения Космическое Сознание являет собой безграничное недифференцированное поле с исполинским творческим потенциалом. Творение начинается внутри этого поля подобно возникновению ряби на воде — как нарушение изначального единства, выражающееся в виде игры воображения и порождения различных форм. Сперва сотворенные сущности сохраняют контакт с источником и разделение присутствует лишь гипотетически, относительно и частично. Если воспользоваться водной метафорой, то изначальное неделимое единство Абсолютного Сознания можно уподобить глубокому и спокойному океану невообразимых размеров. Образ, который лучше всего иллюстрирует начальную стадию процесса творения, — это возникновение волн на океанской глади.

С одной стороны, волны можно рассматривать как индивидуальные и отдельные сущности. Например, можно говорить о волне как о большой, быстрой, зеленой или как о благоприятной либо опасной для тех, кто занимается серфингом. В то же время совершенно ясно, что эта волна, несмотря на свою относительную индивидуальность, есть также неотъемлемая часть океана. Различение волн от океана подобно игре, иллюзорно и неполно. Внезапный ветер может создать волны на океанской глади, но, как только ветер стихает, эти волны возвращаются к своей изначальной тождественности с океаном.

На этой описанной мною стадии источник творения порождает образы, отличные от самого себя, однако данные образы сохраняют связь с истоком и осознают сущностную с ним тождественность. Подлинное творение требует, чтобы его продукты отделились от порождающей матрицы и были четко различимы. В истинном смысле это начинается, только когда связь с истоком прерывается и образуется отдельная сущность. Сперва это может произойти лишь на мгновение, и здесь наиболее подходящий метафорический образ — это волна, разбрызгиваемая ветром или разбивающаяся о берег. Когда единое тело волны разбивается на тысячи мелких брызг, эти летящие в воздухе брызги на миг обретают отдельную сущность независимое существование. Данная ситуация длится очень короткое время — пока все брызги не упадут снова в океан и не воссоединятся с ним.

В следующей фазе это отделение становится намного более определенным: расколотые единицы сознания обретают индивидуальное существование и независимость на значительный период. Это начало дробления, начало создания «космического экрана», или космической диссоциации и забвения. Изначальное единство с истоком временно утрачивается, и божественная сущность забывается. Метафорической параллелью этой ситуации могла бы служить вода, оставшаяся после отлива в углублениях скалистого берега. Вода в луже надолго отделяется от материнских вод, однако во время следующего прилива единство восстанавливается, и отделенная масса воды возвращается к своему истоку.

Развитие процесса индивидуализации приводит к положению, в котором разделение становится завершенным, убедительным и как будто бы перманентным. Происходит радикальная метаморфоза, и отколовшиеся единицы сознания обретают новое тождество, полностью отличное от прежнего. Изначальное единство затуманивается и перестает быть явным, однако полностью не утрачивается. Эта стадия творения может быть уподоблена массе воды, которая испарилась из океана и сформировалась в облако. Прежде чем стать облаком, вода подверглась глубокому преобразованию. Теперь у этой новой сущности есть особая характерная форма и своя собственная жизнь. Однако мелкие водяные капельки, образующие облако, выдают, каков источник и происхождение данного нового явления. Они легко конденсируются и в виде дождя начинают свой путь к возобновлению единства с океаном.

В заключительной фазе этого процесса разделение завершается, и связь с истоком представляется полностью утраченной. Здесь происходит полное, коренное преобразование, в результате которого изначальная сущность забывается, а новая единица выкристаллизовывается в отчетливую, весьма сложную форму и твердеет. В то же время процесс многократного деления зашел так далеко, что сознание сотворенной единицы представляет собой лишь бесконечно малую часть изначального целого. Хороший пример этой стадии — снежинка, выкристаллизовавшаяся в облаке из воды, которая испарилась из океана. Снежинка представляет собой лишь бесконечно малую часть водной массы океана и обладает весьма специфичной формой и структурой. Удивительное многообразие форм снежинок хорошо иллюстрирует богатство творения, характеризующее феноменальный мир. Снежинка несет очень малое сходство со своим источником, и, для того чтобы она могла воссоединиться с ним, ее структура должна подвергнуться коренным изменениям и утратить независимое существование.

Мы могли бы пойти еще дальше и представить себе кусок льда. Здесь вода подверглась настолько принципиальным изменениям и настолько отличается от своей первоначальной формы, что если бы мы не имели интеллектуального знания о процессе замерзания и его последствиях, то не смогли бы распознать в этом куске льда воду. Ведь в противоположность воде лед плотен, прочен, тверд и жёсток. Подобно снежинке, возвращающейся к своему первоначальному водному состоянию, лед должен пройти полную аннигиляцию и утратить все, что составляет его сущностные характеристики.

Аналогичные образы, уподобляющие различные аспекты творения воде, можно найти в мистической литературе всех веков. Вот как описывает Божественное Руми: «Это Океан Единства, где нет ни супруга, ни супруги. Его жемчужины и его рыбы — не что иное, как его волны». lt;…gt; «Дух поистине и всегда один, но проявления его на различных планах творения различны. Подобно тому как лед, вода и пар не три разные вещи, но всего лишь три формы одного и того же, Дух один, но его форм множество. В виде тончайшей сущности он пребывает в высочайших запредельных сферах, но по мере нисхождения к более грубым сферам выражается в менее тонких формах».

В предельной ситуации исток не только утрачивается и предается забвению, но отрицается даже само его существование. Для этой стадии творения весьма трудно подобрать образ, связанный с круговоротом воды в природе. Здесь наилучший пример — ситуация атеиста. Вот как один из моих пациентов увидел в холотропном состоянии дилемму атеиста:

Атеист представляет собой крайнее выражение космического юмора. Он — отщепленная единица божественного сознания, посвятившая свое бренное существование трагикомической борьбе за явно недостижимую цель. Он решительно пытается доказать, что как Вселенная, так и он сам — всего лишь случайные материальные образования и что творец не существует. Атеист полностью забыл о своем божественном происхождении, не верит в существование Бога и даже способен неистово и яростно нападать на всех верующих. Шри Ауробиндо описывал атеиста как «Бога, играющего в прятки с самим собой».

Кроме вышеприведенных образов для иллюстрации характера космического процесса нередко используют полный цикл круговорота воды в природе. В зависимости от погоды можно наблюдать удивительную и загадочную игру волн в океане, подобную игре процессов, происходящих во всей Вселенной. Океанская вода испаряется, образуя облака, которым присуща своя богатая динамика, как внутренняя, так и внешняя. Вода в облаках конденсируется и возвращается на землю в виде дождя, града или снега. Это начало пути к воссоединению. Снег и град тают, капли воды сливаются в струйки, которые затем образуют ручьи, потоки и большие реки. После многократных слияний вся эта вода достигает океана и воссоединяется со своим изначальным истоком.

Еще одна сфера повседневной жизни, обеспечивающая нас удачными образами для иллюстрации процесса творения, — это биология, и в частности связь между клетками, тканями, органами и организмом в целом, с одной стороны, и организмами, видами и экосистемами — с другой. Этот пример демонстрирует, как в процессе творения различные единицы сознания могут одновременно быть и независимыми индивидами, и частями более крупных «целых», и в конечном итоге частями всего мироздания.

Клетки суть структурно разделенные, но функционально объединенные в ткани и органы единицы. В свою очередь, ткани и органы являют собой отдельные формы все более высокого порядка, но при этом они выполняют важную роль как части целостного организма. Оплодотворенное яйцо в определенном смысле содержит целый организм, а эмбриологическое развитие раскрывает его внутренний потенциал. Точно так же дуб можно рассматривать как желудь, раскрывший свой потенциал.

Можно проследить этот процесс в противоположном направлении и заглянуть в микромир. Клетки содержат органеллы, состоящие из молекул, которые образованы из атомов. Атомы распадаются на субатомные частицы, а те, в свою очередь, — на кварки, считающиеся в наше время самыми малыми составляющими материи. Ни в одном из вышеприведенных примеров части не могут рассматриваться как отдельные сущности, независимые от системы, которую они составляют. Они имеют смысл только в контексте более крупных «целых», а в конечном итоге — как части всей полноты творения.

Человеческое тело развивается из одиночного недифференцированного источника — оплодотворенной яйцеклетки, проходящей сложную последовательность делений, в результате которых образуется огромное многообразие клеток, составляющих различные органы. Сформировавшееся человеческое тело имеет иерархическое строение, где каждая часть также является сложным целым. Функциональное единство органов тела обеспечивается сложной системой нервных и биохимических регуляторов, которая выходит за пределы анатомических границ всех уровней. Вдобавок каждая клетка несет в себе набор хромосом, содержащих генетическую информацию о целом организме. Генная инженерия — наука, находящаяся еще в начале своего пути, — уже сумела создать из ядра единственной клетки так называемый клон — точную копию родительского организма. Поскольку каждая часть тела содержит информацию обо всем теле, то здесь вполне уместно сравнение с космическим процессом творения, рассмотренным нами ранее.

В мировоззрении тантризма связь между космосом и человеческим организмом не просто метафора или средство, помогающее понять основные идеи. Древние тантрические тексты утверждают, что человеческое тело в буквальном смысле является микрокосмом, отражающим и содержащим в себе весь макрокосм. Если бы человек смог тщательно изучить свое тело и психику, он обрел бы знание всех феноменальных миров (Mookerjee and Khanna 1977). Графически это представлено в Пуруша-янтре — образе Космического Человека. В его фигуре материальный мир, в котором мы живем, располагается в области живота, верхняя часть тела и голова представляют различные небесные сферы, а область таза и ноги — преисподние.

Будда описывал связь между телом и Вселенной следующими словами: «Истинно говорю вам, что это человеческое тело заключает в себе весь мир, и его возникновение, и его исчезновение». В каббале десять Сефирот, архетипических принципов, представляющих различные стадии божественной эманации, рассматриваются как божественное тело Адама Кадмона, с головой, руками, ногами и половыми органами. Человеческое тело есть миниатюрная копия этой первичной формы. Аналогичные концепции можно найти в гностицизме, в герметической традиции и в других эзотерических системах.

Эта глубокая связь между отдельным человеческим организмом и космосом, о которой говорится в различных эзотерических традициях, выражена в знаменитых формулировках: «что наверху, то и внизу» или «что снаружи, то и внутри». Наблюдения, полученные в результате современных исследований сознания, пролили новый свет на это древнее мистическое представление, совершенно абсурдное с точки зрения материалистической науки. Трансперсональная психология обнаружила, что в холотропных состояниях возможно эмпирическое отождествление почти с любым аспектом физической реальности, прошлым и настоящим, равно как и с различными аспектами других измерений бытия. Тем самым она подтвердила, что в психике каждого из нас таинственным образом закодирован весь космос и в процессе углубленного систематического самоисследования любой из нас может получить к нему доступ.

Обсуждение иерархического порядка во всей Вселенной можно опять-таки продолжить за пределы индивидуальных организмов, поскольку каждая живая форма образует часть более крупной группы или системы. Животные формируют колонии, стаи, косяки и стада и принадлежат к семействам и видам. Отдельные люди суть части семьи, клана, племени, культуры, нации, расы и т. д. Живые организмы — растения, животные и люди — принадлежат к различным экосистемам, развившимся внутри биосферы нашей планеты. В сложной динамической структуре Вселенной каждая составная часть является как отдельной единицей, так и частью большего целого. Таким образом, здесь имеет место диалектическое объединение отдельной индивидуальности и ее участия в более расширенном контексте.

Новая связь между целым и его частями, которую открыла современная наука, была исследована и детально описана британским писателем и философом Артуром Кёстлером. Для отражения того, что во Вселенной все одновременно является как целым, так и частью, Кёстлер в своей книге «Янус», озаглавленной по имени двуликого римского бога, вводит термин holon. Корень этого слова, hol — указывает на полноту и целостность (от греч. holos — «целое»), а суффикс on, как правило используемый в названиях элементарных частиц, обозначает часть, или составляющую. Переходя с одного уровня иерархической структуры на другой, холоны, подобно Янусу, проявляют свое двуличие и могут рассматриваться либо как целое, либо как части, в зависимости от того, откуда на них смотрят — «сверху» или «снизу». (Koestler 1978). Дальнейшее творческое развитие понятия холонов предпринял недавно Кен Уилбер (Ken Wilber 1995).

Холоны могут объединяться в довольно крупные агломераты. Например, бактерии могут образовывать культуру, а звезды — собираться в галактику. Это социальные холоны, состоящие из элементов одного порядка. Холоны могут также создавать новые холоны — высшего порядка. Например, атомы водорода и кислорода могут объединяться в молекулы воды, макромолекулы — образовывать клетки, а клетки — организовываться в многоклеточные организмы. Это примеры холонов все более высокого порядка. С точки зрения нашего обсуждения важно, что в холотропных состояниях все индивидуальные, а также социальные холоны имеют соответствующие субъективные состояния. Эти состояния дают нам возможность достоверно и убедительно пережить отождествление с любыми аспектами бытия, которые мы, находясь в обычном состоянии сознания, переживаем как нечто отдельное от нас.

Таким образом, мы способны переживать отождествление с атомом, молекулой или особыми клетками тела либо как с отдельными единицами, либо как с представляющими множество. Мы можем не только переживать отождествление с другими отдельными личностями, но также эмпирически отождествляться с целой группой людей, например со всеми матерями, солдатами или христианами мира. Мы можем представить себе как одного волка, так и целую стаю и наблюдать их как объекты. Кроме того, при эмпирическом отождествлении мы можем переживать себя отдельным волком, а также эмпирически отождествляться с сознанием целой волчьей стаи или даже целого вида.

Некоторые люди, пережившие холотропные состояния, рассказывали о своем опыте отождествления с сознанием экосистемы, со всей полнотой Жизни как космического явления или со всей планетой. В трансперсональных состояниях все аспекты бытия, как они проявляются на различных уровнях и в различных сферах реальности, при определенных обстоятельствах могут стать потенциально доступными для осознанного переживания. Это очень важное наблюдение, во многом помогающее понять Вселенную и бытие как божественную игру Абсолютного Сознания.

Нижеследующий отчет — фрагмент сеанса, проведенного с Кэтлин, которая участвовала в программе психоделического тренинга для специалистов в Мэрилендском центре психиатрических исследований. Это пример трансперсонального переживания, охватывающего всю жизнь и отражающего борьбу за выживание на нашей планете. Итогом его стало чувство глубокого сострадания ко всему живому и повышенное осознание экологических проблем.

Некоторое время Кэтлин билась над вопросом, возможно ли, что бы творческое начало допустило грубую ошибку в осуществлении творения и не полностью контролировало этот процесс? В конце концов она пришла к выводу, что, по-видимому, так оно и есть и что для сохранения творения Божественное нуждается в помощи человечества. Выбрав теорию творения, описанную мною ранее как теория «калейдоскопа» или «игры в шахматы», Кэтлин решила стать активным партнером Божественного в борьбе за сохранение жизни. Вот чем закончился ее сеанс:

Идеи, подобные кёстлеровскому понятию холонов, были высказаны в XVII веке известным немецким философом и математиком Готфридом Вильгельмом Лейбницем. В своей работе «Монадология» он описывал Вселенную как состоящую из элементарных единиц, называемых монадами. Этим монадам присущи многие характеристики джайнистских джива. Как и в мировоззрении джайнов, в философии Лейбница все знание о целостной Вселенной может быть выведено из информации, содержащейся в любой единичной монаде.

Интересно, что Лейбниц явился также создателем математического метода, который сыграл важную роль в развитии оптической голографии — новой области, впервые обеспечившей прочную научную основу для принципа взаимопроникновения. Оптические голограммы очень четко демонстрируют парадоксальные отношения, которые могут существовать между частями и целым, включая возможность восстановления информации о целом по каждой его части. Возможно, Абсолютное Сознание, создавая феноменальные миры, использует те же принципы, которые находят свое материальное выражение в оптической голографии. В любом случае для мира трансперсональных явлений голографическая модель является наилучшей понятийной схемой.

В холотропных состояниях бытие, человеческая жизнь и мир вокруг нас открываются нам как фантастическое приключение сознания, удивительно сложная и замысловатая космическая драма. Это согласуется с представлениями, которые можно найти в древнеиндийской литературе. Индуистские писания называют эту божественную игру Вселенной лилой и говорят о том, что материальная реальность, какой мы ее воспринимаем в повседневной жизни, есть порождение великой космической иллюзии, или майи. В нашей жизни искусственными, иллюзорными отражениями реальности служат театр, кино и телевидение. По этой причине данные средства массовой информации, а также различные аспекты относящейся к ним творческой деятельности являют еще один источник метафорических образов, которые часто используются для описания процесса творения.

Между ситуацией актера и нашей ролью в космической игре можно провести очень близкие параллели. Хороший актер, играя на сцене, может в значительной степени потерять контакт со своей настоящей личностью и полностью отождествиться с персонажем, в роли которого он выступает. Во время спектакля он едва ли не верит в то, что он — Отелло, Жанна д’Арк, Офелия или Сирано де Бержерак. Однако актер сохраняет сознание своей личности и полностью возвращается к ней, как только падает занавес и стихают аплодисменты зрителей. Похожий процесс отождествления с персонажем драмы и временная потеря ощущения собственной личности, правда в меньшей степени, могут происходить в зрителях, когда они смотрят хороший фильм или спектакль. У каждого актера и актрисы есть своя глубинная, будничная личность, к которой они возвращаются, когда спектакль окончен. Люди, переживавшие холотропные состояния сознания, часто говорят, что нечто подобное происходит в цепи перевоплощений. В начале каждой своей жизни мы принимаем иную личность и роль, а умирая, прежде чем принять новое воплощение, возвращаемся к своей исконной личности.

С этой точки зрения особенно интересна ситуация драматурга, которую можно использовать для иллюстрации сложности нашей природы, а также проблемы детерминизма как противоположности свободы воли. Поскольку во Вселенной все границы совершенно произвольны, у нас нет фиксированной личности, и каждый из нас является и творцом, и творением. В зависимости от аспекта творения и уровня творческого процесса, с которым мы отождествляемся, степень нашей свободы резко меняется. В похожей ситуации находится и автор театральной пьесы или киносценария. Все действующие лица пьесы рождаются в воображении драматурга, изначально являясь, таким образом, различными аспектами одного творческого сознания. Однако, чтобы эта драма могла произвести впечатление на зрителя, ее действующие лица должны быть представлены как отдельные индивиды.

Из этого следует, что личность автора по отношению к пьесе и ее действующим лицам двойственна. В процессе написания автор располагает большой свободой в создании персонажей и определении хода событий. Но тот же самый автор может также — по своему решению — стать одним из исполнителей своей драмы. Например, Уильям Шекспир мог бы решить сам сыграть роль Гамлета или Рихард Вагнер — спеть партию Тангейзера; тогда они были бы в значительной степени ограничены и обусловлены тем же сценарием, при создании которого, находясь в другой ситуации и на другом уровне, обладали много большей свободой. Аналогично этому каждый из нас, участвуя в божественной драме, выступает в двоякой роли — драматурга и актера. Качественное и реалистичное исполнение этой роли требует, чтобы мы на время оставили свою подлинную личность. Мы должны забыть о своем авторстве и следовать сценарию.

Что касается проблемы двойственности нашей личности и нашей роли в космической драме, то здесь следует высказать предостережение. В последние десятилетия этот вопрос зачастую понимали и истолковывали неправильно, особенно в рамках движения «Нью эйдж» и в упрощенных духовных школах. Но что касается холотропных состояний, то мы в них можем выходить на такие уровни сознания, где представляется вполне правдоподобным, что мы сами выбрали себе родителей и обстоятельства рождения. С другой стороны, можно войти в такое состояние сознания, в котором открывается, что мы по своей сути существа духовные и потому свободны в своем решении воплощаться и участвовать в космической драме. А иногда мы способны пережить очень интенсивное отождествление с самим творческим началом, или Богом. Все эти переживания бывают весьма реальны и убедительны.

Однако же было бы серьезной ошибкой делать из таких прозрений какие-либо выводы относительно нашей обычной личности и нашего воплощенного «я». Разумеется, в такой форме мы не принимали ни одного из вышеописанных решений. Утверждения типа «ты — Бог и сам сотворил свою Вселенную», если их применять к телу-эго, вводят в заблуждение. Я вспоминаю семинар в Эсаленском институте в Биг-Суре (Калифорния), на котором руководитель авторитетно навязывал участникам вышеприведенное утверждение. Одну из женщин в группе очень расстроилась, ведь она была матерью умственно отсталого ребенка, а руководитель утверждал, что эту трудность она якобы выбрала и создала себе сама, т. е. что она — та, какой она себя ощущает в повседневной жизни — полностью в ответе за несчастье своего ребенка. Такого рода ситуации обусловлены серьезные смешением уровней рассмотрения и неправильной аргументацией, а значит, здесь налицо «ошибка в логическом моделировании».

Теперь можно вернуться к динамике космического процесса творения, каким он открывается нам в холотропных состояниях сознания. Я уже подробно рассмотрел наиболее часто встречающиеся прозрения, которые наводят на мысль, что Вселенский Разум посредством сложных комбинаций многократного деления и космической диссоциации и забвения создает виртуальные реальности. Абсолютное Сознание проецирует себя в бесчисленное множество живых существ, каждое из которых ощущает себя как нечто отдельное от других и отчужденное от своего источника. В постоянном динамическом взаимодействии друг с другом эти существа порождают невероятно многообразные эмпирические миры, и, по всей видимости, материальная сфера, в которой мы живем и которую хорошо знаем, является лишь одним из этих миров, самым дальним аванпостом этой творческой активности.

Особенно интересна сфера, находящаяся между нашей повседневной реальностью и недифференцированным Космическим Сознанием. Именно эту мифологическую сферу усиленно изучали и описывали К.Г. Юнг и его последователи. Эта сфера в отличие от материальной реальности недоступна обычному чувственному восприятию; ее можно непосредственно воспринимать только в холотропных состояниях. Юнг говорил о ней как об архетипической сфере коллективного бессознательного. Существа, населяющие ее, наделены экстраординарной энергией и аурой священности, или «нуминозности». По этой причине их обычно представляют и описывают как божества.

События, происходящие в этой мифической сфере, разворачиваются в некоем пространстве и во времени, но эти пространство и время не тождественны нашему переживанию данных измерений на материальном уровне. Архетипическим последовательностям событий не свойственна географическая и историческая целостность, характерная для событий материальной реальности. В отличие от событий в нашем мире, которые можно поместить в конкретные пространственные и временные координаты, мифические последовательности событий нельзя поместить в целостную пространственно-временную систему. Не составляет труда определить географические координаты Лондона или установить для Французской революции конкретную историческую дату, но это совершенно невозможно по отношению к небесам Шивы или к битве между греческими богами-олимпийцами и титанами. Когда рассказывают истории, повествующие о мифических событиях, то, чтобы отбить у слушателя охоту искать для них географическое и историческое место в знакомом мире повседневной реальности, их обычно начинают словами: «Давным-давно в одной далекой стране…»

Однако отсутствие фиксированных пространственных и временных координат не делает архетипический мир онтологически менее реальным. Встречи с мифологическими существами и посещения мифических краев, переживаемые в холотропных состояниях, могут быть столь же реальны во всех отношениях, как и события нашей повседневной жизни, и даже более того. Архетипическая сфера — это не плод человеческой фантазии и воображения; она существует независимо от нас и в высокой степени автономна. В то же время ее движущие силы, видимо, тесно связаны с материальной реальностью и с человеческой жизнью.

Архетипы явно представляют собой более высокий порядок, нежели события материального мира, они управляют происходящим в повседневной реальности, формируют его и снабжают информацией. Холотропные прозрения относительно данных связей согласуются с идеями, которые мы находим в книгах последователей юнговской психологии. Эти авторы показали, что наши личности, поступки и судьбы можно истолковать в терминах архетипических божественных принципов, действующих через наше бессознательное или в нем (Bolen 1984, 1989), и что в наших повседневных человеческих драмах мы сами разыгрываем различные мифологические темы (Campbell 1972).

Следующее переживание сорокадвухлетнего антрополога Хелен иллюстрирует, как в холотропных состояниях воспринимается архетипический мир и какие прозрения могут нас посетить.

Приведенный выше рассказ описывает видения небесных архетипических сфер, однако некоторым людям дано «посетить» сферы, населенные существами тьмы, известными нам из мифологических описаний адов и преисподних в разных культурах. Примером такого переживания служит следующий рассказ, записанный сорокалетним преподавателем Арнольдом.

Эти переживания свидетельствуют о существовании множества измерений реальности, которые не являются частью феноменального мира нашей повседневной жизни. Они представляют собой иные типы и уровни эмпирических реальностей и, если провести аналогию с миром современной электроники, иные «космические каналы». Обычно мы принимаем материальный мир со всеми его чудесами и сложностями как нечто само собой разумеющееся и отвергаем возможность существования других сфер реальности. Однако если вдуматься, то сама по себе тайна бытия (тот факт, что вообще что-то существует и что возможно переживать любые миры) является настолько громадной и ошеломляющей, что вопрос о специфике природы и содержания этих миров начинает звучит попросту банально.

Любование красотой тихоокеанского заката, Большим каньоном или панорамой Манхэттена в широком смысле не менее чудесно, чем встреча с небесами Шивы или египетским царством мертвых. Если мы принимаем существование высшего принципа, или начала, имеющего в своем распоряжении технологию сознания и способного порождать переживания, то представляется вполне возможным, что этот принцип может творить реальности со множеством различных характеристик. Здесь можно провести параллель с задачей съемочной группы, используя существующую технологию, выпускать фильмы или программы на темы не из повседневной жизни, а из мифологии.

Поскольку индуистские философы говорят о космическом процессе как о лиле, или божественной игре, то, пожалуй, уместно проиллюстрировать холотропные прозрения относительно природы реальности, используя аналогию с кинофильмом, который является современной технической версией магического представления. Намерение режиссеров состоит в создании приемлемого факсимиле, «правдоподобной» версии материальной реальности. Для достижения этой цели они применяют все доступные средства. Обычно зрителю очень легко вообразить, что сцены, разворачивающиеся на экране, представляют собой реальные события в материальном мире. В некоторых случаях фильм оказывает на зрителей такое сильное воздействие, что эмоционально они воспринимают его как реальность. Это происходит вопреки тому, что умом они сознают, что все ими наблюдаемое — просто игра электромагнитных волн различной частоты внутри единого неделимого светового поля.

В холотропных состояниях сознания мы, к собственному удивлению, можем обнаружить, что то же самое применимо к нашему переживанию повседневной реальности. Все, что кажется нам миром плотных объектов, — всего лишь игра вибраций, в сущности пустых. Естественно, мы переживаем мир более полно и богато, нежели кино, поскольку переживание мира включает ряд таких измерений, которые современная киноиндустрия передать не может, например тактильные ощущения, запахи и вкусы. Олдос Хаксли в своем знаменитом научно-фантастическом романе «О дивный новый мир» описал особый вид развлечений будущего — «чувствотеки», где этот недостаток преодолен, так как к визуальному и акустическому переживанию зрителей добавлены и эти ощущения. А современные исследователи в области виртуальной реальности уже экспериментируют со специальными перчатками, которые обогатят переживание визуальных и акустических электронных миров тактильными ощущениями.

Я уже описывал переживание «имманентного божественного», когда материальный мир воспринимается как динамическая игра космической энергии творения. Это переживание раскрывает и неделимое единство, лежащее в основе мира разделения. Оно показывает, что все, с чем мы сталкиваемся в повседневной жизни, суть не дискретные единицы и твердые объекты, а составные аспекты единого энергетического поля. Каким бы абсурдным этот вывод ни казался недалекому реалисту, он полностью согласуется с данными современной физики. Они указывают, что все обычно воспринимаемое нами как плотная материя — в сущности пустота. Таким образом, наука ХХ века подтвердила ошеломительное заявление индусских мудрецов о том, что наше восприятие мира как состоящего из плотных материальных объектов является иллюзией (майей).

Давайте теперь продолжим аналогию между постановкой фильмов и творением материальной реальности несколько дальше. Когда мы просто смотрим фильм, мы не можем полностью понять процесс, в который вовлечены, поскольку ряд важных для нас ответов на вопросы о том, что происходит, найти на экране невозможно. То, что мы видим в кино, как таковое не имеет независимого существования и смысла. Кинофильм — это продукт очень сложного процесса, и его существенные стадии остаются за рамками нашего непосредственного переживания при просмотре. Чтобы по-настоящему понять наблюдаемые события, нам следовало бы заменить наивное зрительское переживание систематическим углубленным анализом процесса их создания.

Во-первых, нам следовало бы отвлечься от экрана, обернуться и обнаружить прибор, который воспроизводит наблюдаемые нами иллюзии. Мы бы заметили, что главным его компонентом является мощный источник света, проецирующий изображение на экран. При ближайшем рассмотрении мы бы обнаружили и целлулоидную пленку, которая определяет видимые нами формы и краски. Эта ситуация разительно схожа со знаменитой притчей о пещере, которую Платон использовал в своем диалоге «Государство» для описания иллюзорной природы материального мира.

В этом диалоге Платон уподобляет человеческое бытие ситуации, в которой некая группа людей оказывается заключенной в подземной пещере. Они жестко прикованы к земле и могут видеть только то, что находится прямо перед ними. Позади этих узников пылает яркий огонь и находится низкая стенка, над которой кукольники показывают марионеток — людей и животных, а также различную утварь. Узники погружены в созерцание теней на стене — единственного аспекта всей ситуации, какой они способны воспринимать. Зачарованные тенями, они совершенно не осознают истинной природы ситуации.

В платоновской притче объекты нашего материального мира уподоблены теням на стене пещеры, в то время как истинная природа реальности остается от нас сокрыта. Платон также делает допущение, что узники пещеры верят в то, что отголоски звуков, идущие сзади, действительно производятся тенями. В нашем примере с кинофильмом мы можем аналогичным образом не только установить источник изображений, но и открыть происхождение звуков, выявив, что они воспроизводятся с магнитной ленты.

Продолжив наше исследование, мы при более подробном изучении процесса проецирования обнаружим, что воспринимаемые нами плавные и непрерывные движения фактически состоят из быстрых последовательностей мелькающих дискретных изображений. Здесь снова напрашиваются параллели с прозрениями необычных состояний сознания относительно природы реальности. Я неоднократно слышал об этом от людей, прошедших через различные формы холотропных переживаний. Такие же прозрения можно найти в традиционных духовных источниках. Например, согласно учению тибетского буддизма, реальность в корне лишена непрерывности. Мир то появляется, то исчезает, подобно вспышкам света. В один миг он растворяется, в другой — воссоздается вновь. Аналогично этому наша жизнь от рождения до смерти не есть непрерывное существование: мы все время умираем и рождаемся. Современная научно обоснованная версия этой концепции содержится в философии Альфреда Норта Уайтхеда (Whitehead 1929).

Следующий шаг в нашем углубленном исследовании переживания кинофильма вообще уведет нас за пределы кинотеатра. Мы обнаружим, что фильм возник как идея в чьем-то мозгу и что все процессы, необходимые, чтобы сделать эту картину, были мотивированы намерением конкретизировать эту идею в сценарии и преобразовать ее в убедительное, яркое переживание. Реальность, изображенная в фильме, сама по себе не имеет независимого существования. Если вычленить ее из этого широкого контекста, то полностью понять ее станет невозможно. Конечной причиной существования кинофильма является намерение создать особое переживание. Согласно прозрениям, открывшимся в холотропных состояниях, то же самое справедливо относительно нашего переживания материального мира.

Наивный человек, например ребенок или абориген из доиндустриальной культуры, который никогда не сталкивался с современной технологией, может ошибочно принять хороший фильм за реальность. В будущем голографические фильмы с голофоническим звуком, голографическое телевидение и особенно продвинутая технология «виртуальной реальности» сделают это различение еще более трудным. Однако и в настоящее время идея, что космос есть что-то вроде «виртуальной реальности», создаваемой высшим разумом, не кажется столь притянутой за уши, как могло бы показаться сто или даже пятьдесят лет назад.