Игорь Валентинович Волознев Робот-насильник 123456

Игорь Валентинович Волознев Робот-насильник

1

Закрепив последнюю гайку на передней панели своего детища, Микки Слейтон перевёл дух, вытер пот со лба и отступил на несколько шагов.

Можно было подумать, что перед ним стоял обычный человекообразный робот, каких немало шатается по улицам Гелиополиса, но на самом деле это был сложнейший медицинский прибор. Первый и единственный в мире, до сих пор ещё никем не виданный и предназначенный для лечения импотенции у мужчин. Основным его рабочим инструментом, с помощью которого он, собственно, и производил лечение, были его руки, точнее — большие кисти с длинными пальцами.

Впервые за семь недель напряжённейшего труда Микки позволил себе достать из холодильника бутылку виски, откупорить её и сделать глоток. Предстоял заключительный штрих: "оживить" робота, подключив его на пару минут к общегородской сети электроснабжения и наполнив энергией.

При подсоединении к розетке у робота загорелись оба фонарика-глаза, а через две минуты он уже вертел головой, разглядывая мастерскую и своего создателя.

— Ну что, Пип, с днём рождения? — улыбнулся Микки. — Будешь зваться Пипом, поскольку ты не что иное, как противоимпотентный прибор. Сокращённо — "ПИП". По-моему, нормальное имя для робота.

— Отличное имя, хозяин, — согласился робот.

— А ещё тебе надо подобрать какую-нибудь весёленькую масочку для лица, — Микки прошёлся по мастерской, выдвигая на ходу ящики столов. — У нас в городе роботам не полагается разгуливать без масок.

В одном из ящиков оказался целый ворох резиновых масок. Микки выбрал бело-розовую румяную маску с улыбчивым ртом и вздёрнутыми, как у клоуна, бровями. Натянул её Пипу на голову, он с минуту любовался на него, потом удовлетворённо кивнул и ещё раз отхлебнул из бутылки.

— Теперь тебя надо испытать в деле, приятель, — сказал он. — Посмотреть, какой ты на самом деле лекарь. Но при этом обязательно должен присутствовать Тэд Батлер… — Микки подошёл к видеотелефону и начал набирать номер. — Тэд — это гений медицины. Считай, твой второй создатель!

Батлер пообещал прибыть в ближайшие минуты. Закончив разговор с ним, Микки уселся перед Пипом в глубокое кресло и заложил нога на ногу.

Сорт виски, который он потягивал, живо напомнил ему бар "Ночная моль", куда он ещё не так давно наведывался каждый вечер, а с ним и обстоятельства, предшествовавшие появлению Пипа на свет…

В этом баре Джен работала танцовщицей. Микки, подающий надежды кибернетик, приходил поглазеть на неё, а заодно пропустить стаканчик-другой дешёвого пойла. Постепенно у них завязались отношения, которые довольно быстро продвинулись весьма далеко — девушка оказалась вполне доступна, как, впрочем, и все остальные девушки, работавшие в "Ночной моли". Микки трахал её почти каждую ночь. Тогда же Длинный Дик — местный сутенёр и торговец наркотиками, пристрастил его к белой отраве. Главным образом из-за этого у Микки дела вскоре пошли резко под откос. Он превратился в хронического наркомана с трясущимися руками. Но что ещё хуже — у него начисто пропала потенция. Однажды ехидная Джен даже обозвала его "вонючим дохляком". Микки в ответ плеснул ей в лицо пивом. Вмешался Дик, и завязалась драка, в результате которой сутенёр измолотил несчастного кибернетика до полусмерти и выкинул из бара. Микки пролежал под дождём всю ночь, пока его не подобрали роботы-уборщики, появлявшиеся на улицах Гелиополиса с первыми лучами зари.

Самое обидное, что Джен была права. С тех пор, как Микки стал колоться, его сексуальная потенция пошла на убыль и ему приходилось под разными предлогами увиливать от секса с ней. После той ночи Микки несколько месяцев лечился за государственный счёт. От наркотической зависимости он избавился, но его потенция так и не пришла в норму. Микки пил таблетки, повышавшие сексуальную функцию, но его слабость зашла так далеко, что таблетки не помогали. Он мучительно страдал. Казалось, уже не было выхода и он, ещё совсем молодой мужчина, должен был остаться импотентом на всю жизнь, как вдруг фортуна неожиданно повернулась к нему лицом, возвестив о себе телефонным звонком из медицинской клиники, в которой работал его старый университетский друг Тэд Батлер.

Тэд, знавший о проблеме Микки с наркотиками, первым делом поинтересовался, как прошло лечение, и, услышав, что Микки избавился от зависимости, предложил сконструировать, как он выразился, "один чрезвычайно интересный приборчик". "Приборчик" предназначался для лечения от импотенции, причём в основе его действия лежал кардинально новый, предложенный Тэдом метод лечения. Прибор пытались сконструировать лучшие кибернетические фирмы, но результаты пока были удручающе ничтожны.

— У тебя должно получиться, — уверял друга Батлер. — Ты гениальный кибернетик, а в механике просто чародей! Кому ещё делать, как не тебе!

У Микки от восторга захватило дух. Лечение от импотенции — это как раз то, что ему было нужно!

Всё же он сомневался.

— Суперсовременным лабораториям не удаётся, а потяну ли я один?

— Прекрасно потянешь, — заверил его Батлер. — Тебе просто нужно поверить в свои силы, и всё.

— Но ведь я два последних года ничем не занимался, а только пил, кололся и лечился…

— Талант и мастерство, дружище, не пропьёшь, не проиграешь в карты и не оставишь, как старую газету, на скамейке в сквере. Пара умелых рук и толковая голова способны на многое! Соглашайся, Микки! В случае успеха мы по уши в шоколаде!

Микки согласился бы и без всякого "шоколада". За одну лишь надежду на исцеление от полового бессилия он готов был из кожи вон вылезти. И он взялся за работу так рьяно, что Пип готов был через три месяца.

Робот стоял посреди мастерской и помаргивал глазами, глядя на своего создателя. Микки ещё раз отпил из бутылки. Сердце его радостно стучало, интуиция подсказывала ему, что прибор удался, но он говорил себе, что пока рано праздновать успех. Пипа надо испытать.

Неожиданно ему пришла идея прямо сейчас провести небольшое испытание. Он протянул Пипу бутылку, наполовину полную виски.

— Пип, представь, что это пенис, — сказал он, показывая на бутылочное горлышко. — Пенис, нуждающийся в лечении. А ну-ка, покажи, на что ты способен.

— Всё просто, хозяин, — ответил Пип, взял бутылку и обхватил горлышко своими многосуставными пальцами.

Обрабатывая горлышко, он двигал пальцами так быстро, что между ними проскакивали искры. Вскоре начали мерцать и вибрировать тонкие проводки в его кистях, просвечивавшие сквозь плёнку, заменявшую роботу кожу, наконец завибрировали стальные руки до самых плеч. Микки Слейтон заложил в сознание металлического истукана чувство удовлетворения от этой операции — главной, для которой он был предназначен. Обрабатывая пальцами и точечными электрическими разрядами бутылочное горлышко, Пип урчал от удовольствия. Микки наблюдал за ним с возраставшим интересом.

Наконец робот поставил бутылку на стол. Руки его опустились, глаза погасли. Микки взял бутылку и осмотрел её горлышко через лупу. После манипуляций робота на горлышке не осталось ни царапины!

— Ну, ты даёшь! — проговорил Микки в восхищении.

Пип стоял неподвижно. Глаза в прорезях маски были темны.

— Что, приятель, вырубился? — с улыбкой спросил кибернетик. — Тут уж ничего не поделаешь, операция требует слишком большого расхода энергии… — Он подволок робота к розетке. — Ничего, сейчас мы тебя подзаправим…

Он всунул два пальца Пипа в розетку, достал из кармана кредитную карточку и вставил её в специальную щель над розеткой. Но вместо тока раздался короткий сигнал и карточку выплюнуло из щели. На карточке появилась надпись: "Ваш кредитный счёт исчерпан. Обратитесь в банк".

Микки озадаченно почесал в затылке. Надо же, как не повезло. Деньги кончились в самый неподходящий момент!

Ну, ничего, подумал он, сейчас приедет Тэд, у него-то на кредитке всегда денег полно. И стоило ему подумать об этом, как полный розовощёкий Тэд Батлер, шурша широким свежевыглаженным костюмом и распространяя вокруг себя запахи духов, влетел в мастерскую.

— Микки, так ты сделал его? — закричал он с порога. — Неужто, и правда, сделал?

Кибернетик, ни слова не говоря, показал на Пипа.

— Это он? — Батлер изумлённо уставился на робота. — Замечательно! Великолепно! Но почему тебе пришло в голову сконструировать прибор в виде робота? Я почему-то всегда считал, что это должно выглядеть несколько иначе…

— Внешний вид не имеет значения, — ответил Микки. — Главное — это как он выполняет свои функции. Я его ещё не испытывал, но, сдаётся мне, Пип способен вздыбить любой член, пусть он хоть тряпка тряпкой!

— Пип? Ты назвал его Пип? — засмеялся Батлер. — Оригинально!

— Его конструктивной особенностью является то, что манипуляторы расположены на концах рук, — сказал Микки. — То есть, попросту говоря, он всё проделывает пальцами.

— Фу, как неэстетично, — поморщился гинеколог. — Похоже на вульгарный онанизм.

— Зато практично, — возразил кибернетик. — И сама процедура не занимает много времени.

— А знаешь, что? — Батлер с улыбкой подмигнул ему. — Пожалуй, это даже неплохо! Робот-врач, исцелитель от импотенции!

— Конечно, это лучше, чем если бы я его сделал, например, в виде унитаза. Противоимпотентный унитаз, как тебе это понравится?

Батлер несколько минут ходил вокруг Пипа, разглядывая его, и особенно — его длинные пальцы.

— Похож на робота-музыканта, — отметил он. — Исполнителя баховских токкат… А почему ты не провёл испытаний?

— Видишь ли, в чём дело… — Микки замялся. — Сейчас у меня заминка с деньгами. Кончился счёт в банке, и энергетическая контора не даёт тока. Надеюсь, ты не откажешь в любезности сунуть им свою карточку и подарить Пипу порцию электричества?

— Не вопрос!

Батлер вынул из кармана кредитку и вставил её в щель над розеткой. Робот тотчас загудел, глаза его зажглись. Он повертел головой и, уставившись на Микки, сказал приятным, хотя и слегка надтреснутым голосом:

— Всё просто замечательно, хозяин.

— Ты дал ему ещё и человеческий интеллект, — пробормотал Батлер. — Но это уже зря. Он должен быть всего лишь медицинским прибором.

— А по-моему, интеллект ему не помешает, — возразил кибернетик. — Ведь дают же интеллект роботам-швейцарам, роботам-санитарам, даже роботам — уличным торговцам. Почему бы и Пипу не иметь его? В Гелиополисе каждый второй робот обладает интеллектом!

— А не будет ли он излишне разговорчив с пациентами?… Хотя ладно, может, так оно тоже неплохо.

— Пип, — обратился Микки к роботу, — это мистер Батлер, врач-гинеколог, к которому ты должен проявлять такое же уважение, как и ко мне.

— У меня, значит, будут два хозяина?

— Можно и так сказать.

— В таком случае — моё почтение, сэр, — Пип отвесил Батлеру неуклюжий поклон. — Может быть, у вас имеются проблемы в сексуальной сфере и вы нуждаетесь в моей помощи? Я готов немедленно приступить к восстановлению потенции вашего полового органа.

— О нет, я в этом не нуждаюсь! — Батлер даже отскочил от Пипа. — Мне грех жаловаться на мою потенцию, спросите у моей жены.

— Тэд, — сказал Микки, — я уже принял решение. В старину врачи испытывали на себе изобретённые ими лекарства. Так вот. Я испытаю Пипа на себе. По-моему, я подходящий объект. Из-за наркотиков у меня снизилась потенция и всё такое. Пусть Пип поработает надо мной.

Глубоко вздохнув и зажмурившись, он расстегнул на себе ремень и спустил брюки.

Батлер подбежал к нему.

— Нет, нет, Микки, стой! — закричал он. — Твой пенис слишком драгоценен для нас, чтобы мы могли им рисковать! Твоё самопожертвование — это героизм, согласен, но оно совершенно неразумно…

— Джентльмены, — вмешался в разговор Пип, — уверяю вас, что после непродолжительной процедуры, которую я произведу над вашими половыми органами, вы будете чувствовать себя намного здоровее, чем теперь!

— Я — воплощённое здоровье и не нуждаюсь ни в каких процедурах! — ответил Батлер.

— Но испытания мы так или иначе должны провести, — сказал Микки, — и чьим-то пенисом всё равно придётся пожертвовать. Так пусть это будет мой пенис.

— Нет, Микки, не спеши. Когда я ехал сюда, мне пришла в голову отличная идея. Я ведь знал, что прибор придётся испытывать, и вот я подумал, дружище, что мы испытаем его не на человеке, а на заменителе человека! К тому же, этого требуют от нас соображения гуманности.

— Ты хочешь испытать Пипа на каком-нибудь роботе? — не понял Микки.

— Я имею в виду обезьяну! — Батлер, смеясь, потёр свои пухлые ладони. — Недавно я услышал по радио, что в зоопарке находится при смерти один старый орангутанг. Его с трудом откачали в реанимации. Уверен, что его член висит, как мочалка, а значит, лучшего объекта для испытаний способностей Пипа трудно себе придумать!

— Но это же обезьяна, а не человек, — в сомнении качал головой кибернетик.

— Должно сработать! — уверенно заявил Батлер. — Физиология половых органов у человека и высших приматов практически идентична, так что если ты всё сделал правильно, то должно получиться.

— Тэд, я мало смыслю в гинекологии, но всё же знаю, что старческая импотенция и импотенция мужчины в расцвете лет — это разные вещи, и если вторая ещё поддаётся лечению, то первая абсолютно неизлечима…

— Мой метод срабатывает во всех случаях! — заявил Батлер запальчиво. — И поэтому повторяю: если ты всё сделал как надо, то после первого же сеанса лечения член встанет и у дряхлого обезьяньего самца!

Микки вопросительно посмотрел на Пипа. Тот стоял, помаргивая глазами-лампочками, и, казалось, с интересом прислушивался к разговору.

— Ну, что скажешь, Пип? — спросил он.

— Жду твоих распоряжений, хозяин, — ответил робот.

Микки повернулся к приятелю.

— Если бы у меня были деньги, я бы заключил с тобой пари, — сказал он. — Вернуть потенцию старому орангутангу — это, по-моему, слишком!

— Так летим в зоопарк, и всё увидим собственными глазами!

— Отлично! Летим!

Друзья и Пип вышли из полуподвального помещения мастерской. В этот час улицы Гелиополиса, стиснутые стоэтажными небоскрёбами, были запружены народом, спешащим куда-то по своим делам, причём значительную часть толпы составляли человекообразные роботы.

Стоянка воздушных такси находилась за углом. Друзья подошли к жёлтому щиту с кнопками, Батлер потыкал в них пальцем, и не прошло и минуты, как рядом с ними плавно опустился четырёхместный летательный аппарат.

За рулём никого не было, поскольку машина являлась одновременно и кибернетическим водителем — понятливым, знающим правила воздушного движения и умеющим поддержать непринуждённую беседу с пассажирами. Надо было только объявить, куда лететь, и машина тут же направлялась по указанному адресу. Оплата производилась, как и повсюду в Гелиополисе, при помощи именной кредитки.

Друзья с Пипом забрались в кабину, Батлер сунул карточку в стандартную щель на панели перед сиденьем и небрежно бросил:

— Зоопарк. И поближе к обезьяньим вольерам, если можно.

Стремительный полёт над громадным городом, залитым солнцем, его сверкающими небоскрёбами и ущельями прямых, наполненных толпами и транспортом улиц продолжался не больше четверти часа.

Зоопарк находился на зелёной окраине города, усеянной речушками и озёрами, на которых плавали лебеди, утки, цапли и прочая пернатая живность. Такси опустилось на специально предназначенную для него стоянку как раз недалеко от вольер с обезьянами. Друзья вылезли и сразу направились туда. За ними, вращая головой, шагал Пип.

Время близилось к полудню, стояла изнуряющая жара, и посетителей в это время дня было немного.

— Скажите, любезнейший, — обратился Батлер к служителю зоопарка, подметавшему перед клетками. — Можем ли мы увидеть старого орангутанга, который был при смерти?

Долговязый усатый служитель, в рабочем фартуке и в шляпе, посмотрел на него удивлённо.

— Отчего же, конечно можете, — ответил он, — хотя не знаю, зачем он вам понадобился. Старик дрыхнет целыми днями напролёт.

— А где он?

— Вон в той угловой клетке. Только вы его не увидите, он почти не вылезает из-за перегородки.

— Мы из общества защиты животных, — сказал Батлер. — Явились для профилактического медицинского осмотра вашего орангутанга.

— Жаль, что он не околел на прошлой неделе, — проворчал служитель. — С ним одна возня, запаршивел весь, старый хрен, провонял…

— Сколько ему лет? — спросил Микки.

— А бес его знает. Кажется, под пятьдесят.

— Для обезьяны возраст почтенный, — заметил Батлер.

— Да ему давно пора на тот свет.

— А скажите, он на самок засматривается? — снова спросил Микки.

— В каком смысле?

— Ну, испытывает ли он сексуальное влечение к ним?

— Да что вы, сэр, побойтесь Бога, с него пыль сыплется, под себя мочится, всю клетку загадил, не успеваем убирать…

Компания вместе с Пипом подошла к угловой клетке. Часть клетки была отделена деревянной перегородкой, из-за которой доносился зычный храп.

— Спит, — сказал служитель.

Батлер, почуяв отвратительный запах, поморщился и поднёс к носу надушенный платочек.

— Ну, Микки, — сказал он, — готов ли Пип продемонстрировать свои способности?

— Что касается меня, то я всегда готов, — подал голос робот. — Только покажите объект, а уж остальное я сделаю сам.

— Что вы собираетесь делать? — озаботился служитель. — Какой ещё объект?

— Я же сказал вам, что мы собираемся произвести медицинский осмотр вашего подопечного, — ответил Батлер. — Осмотром займётся усовершенствованный суперробот-врач, — он показал на Пипа.

— А разрешение от дирекции у вас есть?

— Нам слишком дорого время, приятель, чтобы ходить по вашим дирекциям, — ответил Батлер, доставая бумажник.

Пять десятидолларовых купюр, которые он отсчитал, незамедлительно исчезли в кармане служителя.

— Ну, коли так, делайте что хотите, разве я возражаю, — сказал он. — Только старикану уже ничто не поможет. Ему давно пора в утиль.

— Нельзя ли его как-нибудь разбудить и заставить выйти из-за перегородки? — спросил Микки.

— Это можно, — ответил служитель, — только старик гневлив, рассердите его — взбелениться может так, что никакой управы на него не найдёте, прямо бешеным становится.

Он подтянул к клетке шланг, включил воду и направил струю в окошко в перегородке. Тотчас храп прекратился и послышалось недовольное ворчание.

Наконец из-за перегородки вышел старый жирный плешивый орангутанг с заплывшим глазом, зевающий и почёсывающийся. Седая шерсть на нём висела клочьями, из полуоткрытого беззубого рта текла слюна, а между ног болталось нечто такое, что заставило Батлера расхохотаться, а Микки — приуныть.

— Ну, вот видишь, я же говорил, что объект для испытаний Пипа выбран неудачно, — пробормотал он.

— Сейчас посмотрим, — Батлер повернулся к служителю. — Откройте клетку, сэр. Робот-врач осмотрит вашего подопечного непосредственно на месте его проживания.

— Зря вы это затеяли, — ворчал служитель, отпирая замок. — Лекарства для него — как мёртвому припарки…

— Наш врач как раз специализируется на пожилых приматах, — ответил Батлер.

Микки показал Пипу на орангутанга:

— Объект перед тобой. Покажи нам своё искусство.

— Сделаю в лучшем виде, — сказал Пип, входя в клетку.

— Учти, объект может оказать сопротивление! — крикнул ему кибернетик.

— От меня никуда не денется, — отозвался Пип.

Орангутанг выпучил на робота слезящийся глаз, потом угрожающе зарычал и начал, по обыкновению обезьяньих самцов, бить себя кулаками в грудь.

На Пипа это не произвело никакого впечатления. Он приблизился к орангутангу и обхватил его стальными руками. Тот, видимо, до последнего момента не верил, что странное существо посмеет к нему прикоснуться; когда же это произошло, он взвыл и замолотил по нему кулаками.

Пип и на это не реагировал. Он развернул обезьяну к себе спиной — так, что орангутанг оказался зажат между его корпусом, стальными ногами и крепкими, как клещи, ручищами. Сковав подвижность животного, Пип дотянулся пальцами до его болтающихся половых органов.

— Ну, Тэд, теперь смотри, — сказал Микки. — Испытания начались!

Приятели затаили дыхание, следя за действиями стремительных металлических пальцев. Между суставами Пипа пробегали электрические искры, стальные руки дрожали, дёргались, раскалялись и били точечными разрядами. У перепуганного оранга глаз выкатился из орбиты, вывалился язык, голова свесилась набок; он взвыл каким-то неестественным, диким голосом, и вой этот был до того жуток, что в соседних клетках обезьяны прекратили своё обычное кувырканье и в испуге попрятались за перегородки.

Длинный дряблый член орангутанга червяком извивался в металлических лапах робота. Обезьяна выла скорее от страха, чем от боли, потому что процедура, как доподлинно знал Микки, была абсолютно безболезненной.

— Тэд, — он подтолкнул приятеля локтем. — Видишь, начинает подниматься! Твой метод сработал!

— Батюшки, не верю глазам своим! — воскликнул служитель. — У старого перхуна встаёт член! Такого не было уже лет двадцать! Чудо! Чудо!..

— Поздравляю, дружище, — торжественно сказал Батлер, пожимая руку кибернетику. — С меня сегодня ужин в самом шикарном ресторане Гелиополиса! Я знал, что ты гений в кибернетике!

— А ты — гений в медицине!

Батлер чуть не прыгал от счастья.

— Пипа ждёт большое будущее, а нас с тобой — большие деньги!

Пип закончил операцию, отнявшую у него практически всю энергию, и застыл. Руки его опустились. Почувствовав себя свободным, орангутанг пронзительно заревел, бросился на прутья решётки и нанёс по ним такой удар, что затряслась вся вольера. Служитель оторопел, и из-за этого, наверно, не сообразил вовремя запереть замок. К его ужасу, орангутанг подскочил к двери и распахнул её.

Старого самца трудно было узнать. Здоровый глаз его горел сатанинским огнём, шерсть на загривке стояла дыбом, он весь трясся, но больше всего поражал его половой орган, взбухший и топорщившийся как дубина. Этот орган казался каким-то нелепым, чужеродным придатком, как будто нарочно приделанным к дряхлому телу обезьяны.

От нахлынувшего на него сексуального желания оранг совершенно обезумел. На него вдруг напал один из тех неукротимых припадков бешенства, о которых предупреждал служитель, только на этот раз он был соединён с неистовой жаждой как можно скорее освободиться от переполнявшей его сексуальной энергии, которая, судя по члену, была колоссальной силы.

— Спасайся, кто может! — заорал служитель. — Старик взбесился!

В волнении выронив портативную рацию, он со скоростью белки вскарабкался на крышу вольеры. Несколько случайных посетителей, оказавшихся поблизости, бросились наутёк.

— Потрясающая эрекция, — бормотал гинеколог, не в силах отвести изумлённых глаз от члена орангутанга. — Это превосходит мои самые смелые ожидания!

— Надо смываться, старина, — заметил кибернетик, озираясь. — Тварь может наброситься на нас и ненароком порвать в клочья, а мне вовсе не улыбается закончить таким нелепым образом свои дни!

Служитель с крыши вольеры делал ему отчаянные знаки, показывая на валявшуюся рацию, без которой он не мог вызвать специальный отряд роботов для отлова сбежавших животных, но Микки, ничего не замечая, начал взбираться к нему на вольеру.

— Тэд, лезь сюда, — звал он негромко, чтобы не привлечь внимание орангутанга.

Распалённому похотью самцу в эти минуты было не до них. Его вниманием завладела самка, находившаяся в соседней клетке. Он бросился к ней, затряс решётку, начал биться и стучать по прутьям.

— Тэд, держись за мою руку! — уже во весь голос кричал Микки с крыши вольеры.

— Дай приказ Пипу, чтоб схватил обезьяну! — выл Батлер, пытаясь дотянуться до протянутой руки. — Кто мог ожидать, что старый хрыч окажется таким буйным!..

— Пип не сдвинется с места, — отвечал кибернетик. — Весь его энергетический запас угробился на восстановление потенции хрыча… Ну же, тянись, Тэд, я затащу тебя на крышу…

В этот момент орангутанг, оставив попытки пробиться к самке, огляделся по сторонам, и первое, что ему бросилось в глаза — это толстый зад Батлера, карабкающегося по прутьям решётки.

Торжествующе взвизгнув, оранг метнулся к гинекологу, в секунду сорвал его с решётки, повалил и одним движением когтистой лапы разорвал на нём брюки.

Служитель и Микки застыли в ужасе. Торчащий обезьяний член вонзился Батлеру в зад, и несчастный гинеколог взвыл, выпучив глаза, потом побагровел, громко икнул, словно подавился чем-то, и вдруг обмяк. Оранг пыхтел и сопел на нём, его красный зад ритмично двигался; наконец из его горла исторгся рёв, он запрокинул голову и вдруг тоже обмяк, распластавшись рядом с неподвижным гинекологом. Это бурное соитие отняло у старика столько сил, что сердце его не выдержало и остановилось. Человек и обезьяна лежали без движения на дорожке перед вольерами, и под ними растекалась кровавая лужа.

Микки спрыгнул с вольеры и подбежал к другу.

— Тэд, дружище, что с тобой? Ты в порядке?

Вместе со служителем он вытащил бесчувственного гинеколога из-под навалившегося на него оранга и пощупал у него пульс.

Внезапно он отшатнулся с горестным стоном.

— Тэд умер! — воскликнул он. — Умер, сердце его не бьётся! Какой удар! Какой удар для науки! Это был выдающийся, гениальный учёный, таких ещё не знал свет! Как жаль, что понимание этого нам пришло слишком поздно…

Служитель со скорбным видом снял шляпу.

— Так я и знал, — сказал он. — Старый перхун перед смертью всё-таки успел натворить бед.