"Люди и комиксы" - читать интересную книгу автора (Летем Джонатан)

Аэрозоль

Совершено ограбление квартиры. Прибыла полиция. Четверо полицейских и собака. Трое совсем молодые — практически мальчишки. На ремнях висят гудящие и потрескивающие рации. Самый старший командовал, юнцы беспрекословно подчинялись его приказам. Собака тихо сидела на одном месте. Они спросили, какие вещи пропали. Мы отвечали, что толком пока не знаем — точно исчезли телевизор и факс. Один из них записывал показания. У него заметный тик, глаз постоянно дергается.

— Что еще украдено? — спросил старший полицейский.

Мы не знали. Вот тогда они и принесли небольшой контейнер без этикетки и принялись обрызгивать помещение. Правда, сначала натянули что-то вроде респиратора собаке на морду. Сами оставались без масок. Нам тоже не предложили никаких защитных средств. Беспокоились лишь о собаке.

— Отойдите в сторонку, — велели они.

Опрыскивали комнату по кругу, постепенно приближаясь к углам. Брызги попадали как на нас, так и на полицейских.

— Что это такое? — осведомились мы.

— Аэрозоль, — объяснил старший, — он делает пропавшие вещи видимыми.

Аэрозоль повис по всему дому словно затяжной дождь. Вскоре в разных местах проявились, слабо светясь, украденные грабителями вещи. Свечение по цвету напоминало окраску лосося. На столе обнаружился образ шкатулки, где хранились драгоценности, подаренные нам матерью Эдди. Нежно поблескивали образы телевизора и факса. На полках аэрозоль указал на отсутствие украденных плейера, фотоаппарата и пары запонок. От них исходило то же самое свечение. В спальне лежал вибратор Эдди, который светился как урановый стержень. Мы разбрелись по квартире в поисках вещей. Полицейский с тиком записывал появляющиеся предметы. Эдди назвала вибратор массажером. Собака в маске следила за происходящим слезящимися глазами. Я не чувствовал постороннего запаха.

— Как долго продолжается действие препарата? — спросили мы.

— Примерно один день, — ответил полицейский, обрызгивающий комнату. — Вы видите пропавшие вещи, но не можете ими пользоваться. На самом-то деле они исчезли.

— Попробуйте прикоснуться, — сказал старший, указывая на светящуюся шкатулку.

Мы попытались, но там ничего не было. Наши руки прошли через видимые, но отсутствующие объекты.

Они спросили о соседях. Мы ответили, что доверяем всем в доме. Полицейские осмотрели запасной пожарный выход. Собака чихнула. Они сделали несколько снимков. Похоже, грабители проникли через окно. Эдди положила книгу поверх светящегося вибратора на тумбочке возле кровати. Он все равно просвечивался, как бы вырисовываясь на фоне книги. Мы спросили, не хотят ли они осмотреть комнату на предмет отпечатков пальцев. Старший полицейский покачал головой.

— Злоумышленники были в перчатках, — сказал он.

— Откуда вы знаете? — спросили мы.

— Резиновые перчатки оставляют осадок в виде порошка, — ответил он. — Вот почему собака чихает.

— Ах так.

Полицейские продолжали фотографировать.

— Не хотите ли чего-нибудь выпить?

Старший отказался. Один из юнцов признался, что у него аллергия, такая же, как у собаки. Остальные полицейские рассмеялись. Эдди налила себе мартини. Полицейские пожали нам руки и удалились, оставив дежурный номер телефона. Шкатулка, запонки и прочие похищенные предметы все еще светились. Вдруг Эдди заметила, что полицейские оставили пульверизатор. Она взяла в руки баллончик и сказала:

— Не нравятся мне эти полицейские.

— Ты хочешь сказать, что они слишком молоды?

— Нет. Они всегда выглядят моложаво. Просто на улице это не так заметно. Там ты обращаешь внимание на форму, а в помещении становится ясно, что они едва достигли возраста, когда можно голосовать.

— Что ты собираешься делать с баллончиком? — спросил я.

Она вертела контейнер в руках.

— Ничего. А тебе полицейские не показались странными?

— Ты имеешь в виду того, который шепелявил?

— Он не шепелявил. У него дергался глаз.

— У одного из них тик, а еще один заикается. По-твоему, это странно?

Эдди продолжала рассматривать баллончик.

— Положи на место эту штуковину, — попросил я.

— Не беспокойся. Сама не знаю почему, но в них чувствуется что-то необычное. Как ты считаешь, они сами проявляют фотографии, Арон? Разве в полицейском участке есть специальная лаборатория?

— Вполне возможно.

— Думаешь, пропавшие вещи будут видны на снимках? Ну, те самые, которые выявил аэрозоль.

— Не исключено.

— Пусть спрей останется дома. Посмотрим, придут ли они за ним.

— Положи его на стол.

— Давай лучше спрячем баллончик подальше.

— Может быть, сейчас полицейские занимаются инвентаризацией в участке. Обнаружат пропажу и вернутся за ней.

— Так если мы спрячем…

— В таком случае у нас будет виноватый вид.

— Но мы же ничего не украли. Напротив — к нам залезли воры. Полицейские просто забыли здесь баллончик.

— Лучше все же положить его на стол.

— Интересно, опрыскивают ли они участок, выясняя, что у них пропало?

— И поскольку спрей у нас…

— Они никогда не узнают, что случилось!

Эдди пронзительно захохотала. Я тоже рассмеялся. Мы сидели на диване. Подвинулся к ней поближе, и мы веселились, как обезьяны в зоопарке. Потом я положил руку на баллончик.

— Дай его мне, — сказал я.

— Отпусти. — Она перестала смеяться и прижала к себе контейнер. Я тянул его в свою сторону, она — в свою. Мы боролись за спрей.

— Отдай, — настаивал я, а сам отпустил баллончик и начал щекотать Эдди. — Отдай, отдай, отдай!

Эдди изобразила на лице гримасу и отстранилась от меня.

— Не смешно, — заключила она.

— Полиция потеряла свой спрей! — воскликнул я, продолжая щекотать ее.

— Не смешно, не смешно.

Она шлепнула меня по рукам и встала.

— Ладно. Ты права. Совсем не смешно. Положи эту штуку на стол.

— Давай вернем ее. Ты же сам говорил.

— Я слишком устал. Пока спрячем. Вернем завтра.

— Хорошо. Я сама спрячу. Закрой глаза.

— Не хочу играть в прятки. Закроем спрей в каком-нибудь тайнике.

— К чему такой ажиотаж? Можно просто положить его на стол.

Она положила баллончик на стол рядом со светящейся шкатулкой.

— А вдруг кто-то еще проникнет в нашу квартиру и похитит его? Не исключено, что к нам ворвется полиция.

— Ты все усложняешь.

Я приблизился к столу.

— Просто я устала. — Эдди притворно зевнула. — Какой тяжелый день.

— Мне плевать на похищенные вещи. Даже скучать по ним не буду.

— В самом деле?

— Ненавижу телевизор и факс. Терпеть не могу шкатулку.

— Посмотрим, что ты скажешь завтра, когда их изображение исчезнет навсегда.

— Я люблю только тебя одну.

Я схватил контейнер с аэрозолем. Эдди также уцепилась за него.

— Отпусти, — проговорила она.

— Люблю тебя одну. Ты смысл моей жизни. Мы вновь стали бороться за спрей. Вместе упали на диван.

— Мы поставим его на стол, — предложила Эдди.

— Хорошо.

— Отпусти.

— Сначала ты.

— Нет, давай отпустим вместе. Разом. Мы поставили баллончик на стол.

— Знаешь, о чем я думаю? — спросила она.

— Вполне возможно.

— А о чем ты думаешь?

— О том же, о чем и ты.

— Я ни о чем не думаю.

— И я тоже.

— Обманщик.

— Скорее всего у нас ничего не выйдет, — предположил я. — У полиции нет такой ерундовины.

— Но почему бы не попробовать?

— Не стоит.

— Ты же говоришь, что ничего не получится.

— Прекрати. В баллончике отравляющие вещества. Видела, как они закрывали собаке морду?

— Но сами-то они никак не предохранялись. К тому же я спрашивала у них, когда ты выходил в другую комнату. Полицейские ответили, что делают это для того, чтобы избавить нас от неприятного зрелища. Оказывается, пес ест очень неряшливо. Аэрозоль показывает то, что он проглотил незадолго перед экспериментом. По их словам, картина отвратительная.

— Теперь, по-моему, ты врешь.

— Давай посмотрим.

Я вскочил на ноги.

— Если обрызгаешь меня, получишь сдачи, — крикнул я.

Струя аэрозоля ударила в меня. Мокрый туман окутал все мое тело, словно парашют, опустившийся сверху. Возник образ Лусинды. Вокруг нее распространялось бледно-розовое свечение.

Лусинда стояла абсолютно голая. Короткие волосы, как в те времена, когда мы жили вместе. Голова покоится на моем плече, руки обнимают мою шею. Она прильнула ко мне, к моей рубашке и жилету. Груди прижимаются к телу, однако я не ощущаю прикосновения. Колени упираются в мои ноги. Отступаю назад, но Лусинда следует за мной. Светящаяся и бестелесная. Поворачиваю голову, чтобы увидеть лицо. Оно выражает безмятежное спокойствие. Глаза полуоткрыты.

— Ну вот, — заговорила Эдди, — сработало.

— ДАЙ ЕГО МНЕ!

Я устремился за контейнером. Эдди уклонилась. Я схватил ее за руку и потянул за собой на диван. Теперь вместе с Лусиндой нас стало трое. Причем последняя фигурировала в обнаженном виде. В борьбе за баллончик мы проходили через светящееся тело Лусинды, сквозь ее руки и ноги.

Я крепко ухватился за контейнер. Эдди не отпускала его. Четыре руки на маленьком баллончике. И тут он сработал. Кто-то из нас нажал на форсунку. Не знаю, кто именно. Только не Лусин-да.

Капельки аэрозоля окутали нас, и появился Чарльз. Он нависал над Эдди и тоже был голый, как и Лусинда. Светящиеся плечи, ноги и зад покрывали нежно-розовые волоски, словно ореол вокруг электрической лампочки. Рот открыт. Вместо лица клякса. Словно кто-то изъял его, как картинку из книжки.

— Ладно, — сказал я. — Ты своего добилась.

— Я ничего не добивалась, — возмутилась Эдди.

Мы положили баллончик на стол.

— Как долго продолжается действие жидкости? — спросил я, стараясь не глядеть на Лусинду, которая находилась совсем близко.

— Около суток. Сколько сейчас времени?

— Уже поздно. Я устал. Полицейские сказали, что эффект длится один день.

— Они имели в виду сутки.

— Значит, завтра все нормализуется.

— Не думаю.

Я посмотрел на телевизор, потом на запонки. Взглянул на задницу Чарльза.

— Надеюсь, призраки растают в лучах утреннего солнца, — предположил я.

— Может быть.

— Вероятно, они не видны в темноте. Когда совсем темно. Давай ложиться спать.

Мы пошли в спальню. Все четверо. Я снял туфли и носки.

— Они скорее всего прилипают к одежде. Сейчас я полностью разденусь и отнесу свои вещи в другую комнату…

— Попробуй.

Я снял штаны и куртку. Лусинда льнула ко мне, а не к моей одежде. Голое розовое колено прикасалось к моей ноге. Начал снимать рубашку. Эдди смотрела на меня. Голова Лусинды покоилась на моем обнаженном плече.

— Оденься, — велела Эдди.

Я подчинился. Мы легли в одежде поверх покрывал. Лусинда и Чарльз следовали за нами. Я не знал, куда деть руки. Интересно, что чувствовала Эдди по поводу мутного лица Чарльза и его широко разинутого рта. Радовало то, что у Лусинды все нормально с физиономией.

— Выключи свет, — сказал я. — В темноте они станут невидимыми.

Эдди щелкнула выключателем. Комната погрузилась во мрак. Чарльз и Лусинда светились над нами нежно-розовым светом. Свечение также исходило от вибратора, лежащего на тумбочке, и от циферблата моих часов.

— Закрой глаза, — прошептал я.

— Сначала ты, — ответила она.