"Открытие" - читать интересную книгу автора (Хольбайн Вольфганг, Хольбайн Хайке)

Нерадостные новости

Время не стоит на месте даже в стране Сказочной Луны, что находится по ту сторону действительности, где легенды — правда, а реальность — лишь сон. Время не стоит на месте, даже если оно течёт иначе, нежели в мире, который большинство людей считают единственно настоящим. Все подвластны времени — будь то люди, животные и растения, а также эльфы, гномы, феи, кобольды и все возможные (а иногда и невозможные) сказочные существа. И даже сами волшебники. Случилось так, что время настигло и великого Фемистокла, мудрого чародея Сказочной Луны и самого могущественного из всех магов.

В то роковое утро, переступив порог своего кабинета в самой высокой башне города Горивинна, он обнаружил на своём рабочем столе письмо. Странным было уже то, что волшебник его вообще заметил. С годами Фемистокл стал немного неаккуратным. А если называть вещи своими именами — на его столе царил сущий кавардак: там лежали глиняные горшки, мешочки, медные ступки, пергаментные свитки, книги в кожаных переплётах, стеклянные колбы с жидкостью разных цветов, сосуды с таинственными порошками и настойками и прочее добро. Всё это было свалено в огромную кучу, которая если и не доставала до потолка, то только потому что потолки здесь были чуть ли не в два раза выше, чем в обычных комнатах.

Огромный конверт из тяжёлого коричневого пергамента, скреплённый печатью тёмно-красного сургуча, не просто лежал на вершине вышеописанной груды вещей. Приглядевшись, можно было увидеть, что он парит в нескольких сантиметрах над ней, будто лежит на чьей-то невидимой ладони. От одного лишь вида этого конверта у Фемистокла засосало под ложечкой.

Кто бы мог ему написать? Все знакомые жили здесь, в Горивинне. Кроме того, письмо, без всякого сомнения, прибыло по магической почте. Иначе как оно здесь вообще очутилось? Несмотря на то, что дверь кабинета никогда не запиралась на замок, Фемистокл был единственным, кто мог запросто войти в неё, — в конце концов, это же кабинет волшебника, а волшебники знают кое-какие секреты, как уберечь своё имущество.

Письмо, по всей видимости, было чрезвычайной важности, раз оно преодолело такую преграду.

Это Фемистоклу не понравилось.

Это ему совсем не понравилось.

Некоторое время он стоял, уставившись на конверт, парящий над столом, но не испытывал никакого желания даже вскрыть его, не говоря уже о том, чтобы прочесть послание. У Фемистокла было смутное предчувствие относительно его содержания. А так как он всё-таки был волшебником и обычно предчувствия его не обманывали, он привык к ним прислушиваться.

Но, к сожалению, Фемистокл был также уверен: письмо будет настаивать на том, чтобы его прочли.

А кто сказал, что он должен сделать это немедленно? В конце концов, плохие новости — тоже новости, и иногда они сами собой как-то улаживаются, стоит лишь немного подождать.

Волшебник демонстративно повернулся к письму спиной, прошёл мимо стола, сделал ещё пару шагов, прежде чем остановился и спросил себя: а зачем я вообще вошёл в кабинет? В последнее время подобное с ним частенько случалось. Фемистокл стал не только чуточку неряшлив, но и чуть-чуть рассеян. По правде говоря, — даже более чем чуть-чуть. В это утро он рано встал и преодолел ровно пятьсот тридцать две ступени для того, чтобы… чтобы… чтобы…

Письмо хранило молчание.

Фемистокл обернулся, нахмурил густые белые брови и недоверчиво осмотрел конверт, который жужжал и подрагивал, будто в нём копошились муравьи или целый пчелиный рой. Разумеется, Фемистокл знал, что ему никто не пришлёт конверт с муравьями или пчёлами, — таким образом письмо настоятельно требовало, чтобы его прочли. Вероятно, оно в самом деле было очень важным.

Неужели он обязан его читать?

Будто догадавшись о сомнениях старого волшебника, письмо зажужжало и затряслось ещё сильнее. И Фемистокл сдался: тяжело вздохнув, он вернулся к столу. Прекратив жужжать и вибрировать, письмо тут же подлетело к нему, покачиваясь из стороны в сторону, будто сорванный ветром осенний лист. Фемистокл поймал конверт левой рукой и поднял правую, чтобы щёлкнуть пальцами. Он всегда так распечатывал письма, ведь волшебникам для этого, понятное дело, не нужны никакие приспособления.

Печать с громким треском разломилась. Из конверта выскользнул листок пергаментной бумаги, исписанный мелким затейливым почерком, и развернулся в руке Фемистокла. Старый чародей пробежал глазами текст, после чего у него округлились глаза, снова прочёл послание и вытаращил глаза ещё больше. Тяжело дыша, он в третий раз перечитал его, потом отступил назад и выронил письмо из рук. Письмо, недовольно помахивая уголками, повисло в воздухе.

— Но ведь это… как же… — сказал он, задыхаясь, — это просто…

Он так побледнел, что, казалось, побелели его и без того белая борода и падающие на плечи седые волосы. Он даже затрясся от возмущения, как то самое таинственное письмо.

— Это безобразие! — наконец выговорил он. — Как, как они могут так поступать со мной! После всего, что я для них сделал. Я не позволю!

И Фемистокл стал метаться по кабинету, как тигр в клетке, а точнее, — как тигр с больными зубами, которому на обед дали кость.

— Я им покажу!

Распалившись ещё сильнее, он стал пинать ногами мебель и стены.

— Так поступить со мной!

Бум! — он ударил письменный стол, и гора хлама угрожающе зашаталась.

— После всего, что я для них сделал!

Бам! — он стукнул комод, отчего тот затрещал по всем швам. Ба-бах! — теперь досталось скамейке, она отлетела к стене и развалилась на мелкие куски.

А письмо всё это время невозмутимо парило в воздухе и только слегка шевелило уголком, будто махало волшебнику рукой.

— Какая неблагодарность! Какая чёрная неблагодарность!

И он так толкнул стеллаж, что с его полок слетела и вдребезги разбилась пара-тройка стеклянных бутылок и глиняных горшков.

За его спиной раздался добродушный раскатистый смех:

— Может, тебе помочь?

Взбешённый Фемистокл обернулся, прекратив крушить мебель. По крайней мере на то время, пока Рангариг втискивал в окно свою голову размером с телегу.

— Если ты хочешь разгромить своё имущество, я бы наверняка справился с этим куда быстрее, — продолжал громадный золотой дракон, подмигнув глазом, который был больше Фемистокловой головы.

— Это… это… это же…

Волшебник запнулся от волнения и обиды и указал на волшебное письмо, которое всё ещё неподвижно висело в воздухе, словно происходящее его ничуть не интересовало.

— Знаешь, что в нём?

— Конечно, — ответил Рангариг.

Фемистокл прищурился:

— Откуда?

— У новостей есть крылья, — сказал дракон. — И они тем длиннее, чем хуже новость.

Фемистокл на мгновение задумчиво поглядел в окно — остальная часть Рангарига находилась снаружи.

Огромный дракон лениво помахивал гигантскими крыльями, чтобы удержаться в воздухе. «Он сам себя, наверное, считает крылатым вестником», — подумал волшебник и снова обратился к письму. Между тем почерк в нём будто бы изменился, и у Фемистокла появилось ощущение, что там добавилось несколько восклицательных знаков.

— Это несправедливо! — продолжал возмущаться он. — Всю свою жизнь я служил людям и животным этой страны. Многим помогал, а уж скольких защитила моя магия… И в благодарность за всё меня отправляют на свалку!

— Ну, полно, — с упрёком сказал Рангариг. — Я бы не стал говорить в таких выражениях. Насколько я знаю, в нём речь идёт о том… — он кивнул в сторону письма, которое утвердительно махало уголками, — что тебя назначают новым руководителем знаменитого Университета Драгенталь.

— Знаменитый университет, пфф! — скривился Фемистокл. — Это всего-навсего паршивый интернат где-то на краю света, а что касается его репутации…

— Прежде чем ты договоришь, — перебил его Рангариг почти ласковым голосом, — может быть, тебе напомнить, что ты сам когда-то в нём учился волшебству. Как и все драконы моего поколения, кстати сказать.

— Ну да… только тогда всё было совсем по-другому, — не очень уверенно стал оправдываться Фемистокл — он и в самом деле про это позабыл.

— Ах вот как? — Рангариг недоверчиво прищурил один глаз.

— Ну, потому что… потому что, — замялся Фемистокл. — Потому что там тогда было всё по-другому, — упорствовал он. — С тех пор прошла целая вечность. И ты же не станешь сравнивать себя с нынешними учениками.

— Это почему же? — осведомился Рангариг.

— Потому что тогда мы были другими и всё тут, — отрезал Фемистокл. — Раньше — да, Драгенталь был первой школой, куда направляли драконов, как только они начинали изрыгать огонь! И другие воспитанники с магическим даром прилежно учились, а также уважали своих родителей и педагогов.

— А нынче молодые люди хотят только развлекаться, — сказал Рангариг. И хотя он с серьёзным видом качал головой, его глаза насмешливо поблёскивали, словно Фемистокл случайно отпустил удачную шутку. — Никто больше не желает трудиться, они строптивы и совсем не уважают своих учителей.

— Точно! — торжествуя, подхватил Фемистокл. — Видишь, ты сам говоришь!

— Нет, — возразил Рангариг. — Так говорил мне мой учитель, когда я, совсем юный, пришёл в эту школу.

— Ох, — вздохнул Фемистокл.

— Да-да, — подтвердил дракон. — И я припоминаю одного ученика, который едва не вылетел из школы, потому что он…

— Ну ладно, ладно… — перебил его Фемистокл.

Ему вдруг почему-то стало неприятно говорить на эту тему. Он снова забегал по комнате, словно тигр в клетке, — на этот раз безо всякого ущерба для мебели и стен, но время от времени бросая испепеляющие взгляды на письмо, которое все ещё висело в воздухе.

— Я не позволю отправить себя в утиль, — пробормотал он. — Я ведь самый главный волшебник Сказочной Луны! Хранитель магии!

— Притом уже довольно давно, насколько я помню, — вставил Рангариг.

— Что ты хочешь этим сказать?

Фемистокл остановился. Его глаза воинственно сверкали.

— Может быть, настало время уступить место более молодым? — ответил Рангариг.

— То есть ты утверждаешь, что я слишком стар?! — ахнул Фемистокл. — Да что же это…

— Нечего стыдиться заслуженной старости, — перебил его дракон.

— Стыдно избавляться от заслуженных ветеранов, — обиженно возразил Фемистокл. — До сегодняшнего дня я отлично справлялся со своими обязанностями.

— А засуха в прошлом году… — начал Рангариг.

— Но разве я её не устранил? — спросил Фемистокл.

— Как же, как же, — согласился Рангариг. — Вызванный тобой дождь пошёл как раз вовремя. Только он слегка затянулся. Сколько он лил? Три месяца?

— Четыре, — неохотно отозвался Фемистокл. — Почти пять.

— Ну да, земля, конечно, не сгорела от пекла, зато затяжные дожди размыли крестьянские поля, — напомнил Рангариг. — Чуть было не наступил голод. А помнишь, годом раньше, гномы просили у нас помощи, когда их пещерам грозил обвал…

— А разве я им не помог? — обиженно перебил его Фемистокл. — Пещеры в порядке…

— Да-да, но гномы всё ещё заняты тем, что выносят из подземелья лёд, который ты для них наколдовал, — вздохнул Рангариг. — И, как мне кажется, поминают тебя недобрым словом. А два месяца назад, когда ты…

— Довольно! — перебил его Фемистокл. — Каждый имеет право на ошибку!

— Ошибки волшебников дорого обходятся! — изрёк Рангариг.

— Ну и что? — буркнул Фемистокл. — Из-за этого выбрасывать меня на помойку?

Он сердито посмотрел на письмо, кивающее в знак согласия.

— Никто не выбрасывает тебя на помойку, старина… — ответил Рангариг, но запнулся и тут же поправил себя: — Дружище! Руководить интернатом для волшебников и драконов — дело почётное.

— Да, для состарившегося волшебника, который больше ни на что не годен, — пробурчал Фемистокл.

Рангариг рассмеялся, — правда, тихонько. Фемистокл когда-то очень давно и при других обстоятельствах сказал, что Рангариг, наверное, единственное существо, которое своих врагов может в буквальном смысле засмеять до смерти, и в этом была доля истины. Несмотря на то, что огромный дракон сдерживался, на полках зазвенели бутылки, горшки и сковородки.

— Согласись, друг мой, — повторил он, — мы оба состарились. Мы должны уступить дорогу более молодым, пока не случилось что-то более серьёзное.

Письмо снова энергично затрепетало, и лицо Фемистокла ещё больше посуровело.

— Никогда, — прогремел он.

Рангариг засмеялся. На этот раз чуть громче.