"Искатель. 1972. Выпуск №5" - читать интересную книгу автора

6. ОКЕАН

Лиана, жена Чичкалана, гибкая, как растенье, имя которого носила, исполнила на палубе выразительный «танец прощания».

А потом ветер надул паруса, и корабль стал быстро уходить от берегов.

Давно исчезла из виду скала с толпой провожающих нас инков. Отодвинулась в дымку горная гряда, за которой где-то там, к Восходу Солнца, находился возрождающийся из пепла город с Воротами Солнца около него.

На миг мне показалось, что сквозь свист ветра я слышу знакомый голос Имы, словно сверкающий в переливах Солнца. Но я знал, что среди инков-носильщиков женщин не было. Должно быть, во мне звучала память о тех, кто стал мне особенно дорог. Все они остались далеко позади, а впереди был безграничный океан.

Нот Кри сумел распознать новое океанское течение, которого не могло, как он утверждал, быть прежде. Он доказывал, что лишь исчезновение материковой преграды позволило течению повернуть от покинутого нами берега в открытый океан.

Аппаратура электромагнитной связи, помещавшаяся в красивом диске, который я всегда носил на груди, доносила до нас голос Моны Тихой. Чичкалан, даже издали слыша этот незнакомый голос, падал ниц, считая, что Кетсалькоатль разговаривает с другими богами. Мать и ее единственный спутник, знаток вещества Линс Гордый, вступили в общение с людьми. Они не рискнули менять их общественный уклад, как попытались сделать мы в Толле, но обучали их владеть своим телом так, как это умеют на Маре. Они начали с системы дыхания с задержкой, а потом рассказали о страшной войне распада, случившейся на Фаэне, предостерегая людей от того же пагубного пути.

Возможно, что это было еще преждевременно, но Мона Тихая сообщала, что жрецы храмов записали ее сказания, называя ее богиней Шивой, а корабль, на котором она прибыла, — «Летающей колесницей». (Очевидно, в той стране знали колесо!) В свою очередь, мы сообщили по электромагнитной связи Моне Тихой, что плывем к ним на большой парусной лодке, поскольку наш космический корабль «Поиск» погиб в жерле вулкана.

Самым тяжелым было сказать матери, что Ива навсегда осталась с инками на Земле.

Ответ Моны Тихой был неожиданным:

— Таков Закон Природы. Дочери уходят от матерей, создавая новые семьи, — и я даже услышал ее вздох с другого полушария Земли.

Вскоре после разговора с Моной Тихой положение нашего корабля в море резко изменилось.

Сначала подул резкий ветер. Мы обрадовались, кораблик наш перелетал с гребня на гребень, и мы приближались к цели со все возрастающей скоростью.

Но так продолжалось недолго, ветер усиливался.

Теперь наш корабль уже не качало, а почти подбрасывало в воздух. Удержаться на ложе было невозможно. Я вспомнил напутствия Гиго Ганта, что в бурю следует лежать только на животе, расставив ноги и локти. Я попробовал и убедился, что он был прав.

Я научил так же приспосабливаться Эру и Нота Кри. Чичкалан в этом не нуждался, неся основную тяжесть управления кораблем. Так же, как и его учитель Гиго Гант, он не покидал кабины управления, привязав себя там веревками.

Я сменял его, всякий раз вспоминая о нашем могучем Гиго Ганте, который во время «потопа» позволял только мне заменять его у руля.

Шторм крепчал.

Море походило уже на горную страну с хребтами и долинами между ними. Мы то взлетали на вершины, то скользили вниз, проваливаясь в расщелины, чтобы потом снова взлететь.

Паруса грозило сорвать. Мы вынуждены были убрать их.

Но худшее было впереди.

Пока валы были огромными и расстояние между ними все увеличивалось, мы еще могли лавировать, спасаясь между хребтами или балансируя на их гребнях, но скоро с океаном стало твориться нечто невообразимое. Вместо длинных водяных хребтов вокруг нас теперь метались конические вершины, бурля и вращаясь, как песчаные смерчи.

С громом и свистом ударяли они корабль, креня его на бок, сметая все с палубы. Если бы каждый из нас не привязался к мачте или надстройкам, его унесло бы в море.

Трюмы затопило. Наши ничтожные усилия справиться с водой в трюмах были бесполезны. Корабль все ниже погружался в воду.

И наконец, случилось самое страшное. Конические волны, попутно вертя кораблик, с боевым воем сшиблись, как в смертельной схватке, и переломили наше судно пополам.

Красавец Гиго Ганта перестал существовать.

Корабль пошел ко дну, а мы… остались на древнем плоту — подарке Хигучака, на котором заблаговременно привязали себя.

Мы мысленно простились с кораблем, радуясь, что хоть часть запасов, съедобных клубней и пресной воды была перенесена по настоянию Эры на плот.

Волны с прежней яростью обрушивались на нас, но уходили между щелями бревен. Я боялся за растительные волокна, связывающие их. Однако наше сооружение приспособилось к новым условиям. Очевидно, гибкие связки намокли, разбухли и, что особенно важно, глубоко врезались в мягкую древесину, которая защищала их от перетирания.

Мы чувствовали, что плывем теперь не по океану, как на корабле, а в самом океане. Вода была не только под нами, не только рядом, она была вокруг нас и даже над нами, то и дело перекрывая плот полупрозрачным зеленым сводом. Вот тогда пригодилась нам тренировка в беге без дыхания. Мы умудрились остаться в живых, находясь подолгу под водой, споря с исконно морскими животными. Впрочем, Чичкалан и инки тоже перенесли такое испытание, хотя и чувствовали себя несравненно хуже нас.

Наконец шторм начал стихать. В небе на облаках появились просветы. Мы увидели звезды и смогли определить свое местонахождение. Оказалось, шторм хотя лишил нас корабля, но подбросил нас к желанному материку на огромное расстояние, которое даже под всеми парусами кораблю пришлось бы преодолевать очень долгое время.

Нот Кри, делавший вычисления, сообщил нам об этом с нескрываемой горечью.

— Впрочем, это уже не имеет для нас значения, — добавил он в заключение, — ибо плыть на этом сооружении невозможно.

— Но ведь мы плывем, — напомнил я.

Нот Кри пожал плечами и отвернулся. Скоро я понял, что он имеет в виду.

Чем же нам питаться, пока нас будут нести переменчивые волны? На плоту осталось лишь небольшое количество клубней, любимой пищи инков, запасы зерен нашей марианской кукурузы, снятых с земных полей, и еще некоторые виды земной растительной клетчатки. Однако на всех нас этого не могло хватить надолго…

Узнав о моей тревоге, Чичкалан расхохотался:

— Разве бог Кетсалькоатль уже не позаботился обо всем этом, — и он показал на трепещущую на бревнах рыбу, которая принадлежала к числу тех, что выпрыгивают из воды. Перелетая по воздуху, она и попала на наш плот. — Пища сама по воле Кетсалькоатля идет к нам в руки.

Даже угроза голодной смерти не заставила бы ни одного из мариан употребить в пищу труп убитого существа.

Рыбы и другие обитатели моря кишели вокруг нас.

Чичкалан, два инка и Лиана занялись рыбной ловлей, не составлявшей здесь никакого труда, за что Чичкалан не уставал воздавать мне незаслуженную хвалу.

Я понимал, что люди воспитаны в иных, чем мариане, условиях. Они останутся такими еще долгое время. Нелепо отговаривать их от питания живыми существами или убеждать в необходимости перейти (после спасения, конечно) на искусственно полученную пищу (как на Маре) без помощи живых организмов.

Однако сам вид того, как живое существо трепещет, вырванное из привычной среды, и погибает, меняя в агонии даже свою окраску, приводило меня, Эру и Нота Кри в содрогание. У нас на глазах люди отнимали жизнь у живого существа, чтобы продлить свою собственную.

Но убеждать инков не делать этого было бессмысленно.

Так получилось, что все запасы питательных клубней и зерен на плоту остались нам, сынам Солнца.

Не случись этого, не было бы и моего повествования.

Иногда морские существа, приближаясь к плоту, серьезно угрожали нам. Огромные зубастые хищники, изогнутый рот которых напоминал нож для резки кукурузы, только ждали случая схватить любого из нас. И надо отдать должное бесстрашию Чичкалана и инкам, умудрявшимся вытаскивать морских разбойников на плот, оставляя в полнейшем недоумении их свиту рыбешек.

А однажды огромное плавающее животное, извергавшее из себя фонтаны воды, приблизилось к нам настолько, что малейшее движение его хвоста разнесло бы в щепки наши бревна. У нас не было никаких средств справиться с ним. Чичкалан бросился передо мной на колени, умоляя о «помощи».

И когда существо это, приблизившись к нам на опасное расстояние, вдруг нырнуло и прошло под нами где-то в глубине, он принялся благодарить меня за применение своей якобы безмерной власти.

Мы тщетно старались рассмотреть морского гиганта в щели между бревнами, через которые обычно любовались плававшими под нами рыбами.

Плохо было, что Чичкалан почти убедил меня в моей божественной силе.

Они поедали пойманных рыб сырыми, высасывая их. Вероятно, это было отвратительно, по, несомненно, утоляло их жажду. Запасы воды опять достались только нам с Эрой и Нотом Кри.

Погода установилась тихой, если не считать устойчивого ветра, который надувал наш парус, так счастливо изобретенный для инков Гиго Гантом. Ветер уверенно гнал наш плот к тому месту, где, по нашим расчетам, еще недавно существовал материк Мо.

— Земля! Земля! — закричала ловкая Лиана, забравшись на нашу мачту и живым украшением венчая наш парус.

Огромные волны, отголосок дальнего шторма, медленно катились по поверхности океана, бережно поднимая плот на свои спины.

И вот с высоты водяного хребта скоро все мы увидели торчащую из воды гору, вернее, ее вершину. Она была покрыта деревьями, которые по берегам были затоплены по самые вершины. Очевидно, еще не так давно они росли на горе, ставшей теперь островом.

Изо всех сил мы пытались повернуть наш плот к этой одинокой горной вершине среди океанских вод, по упрямый ветер и течение проносили нас мимо.

Лиана упала на бревна и стала горько рыдать. Чичкалан осуждающе посмотрел на нее, потом подмигнул мне.

А когда прямо перед нами возник новый лесистый остров, он принялся отплясывать на плоту танец, заставив Лиану присоединиться к нему.

Остров тоже напоминал горную вершину, но в отличие от предыдущего оказался не в стороне от нас, а прямо перед нами. Орудуя рулевым веслом, нам удалось направить к нему плот.

Затопленная гора была скалистой. Волны прибоя не только разбивались о ржаво-красные скалы, но и бурлили на подступах к ним. Фонтаны воды, словно выброшенные морскими чудищами, то и дело вставали в одних и тех же местах, окруженных белой пеной.

Лиана снова забралась на мачту и закричала:

— Люди! Люди!

Действительно, весь береговой склон горы усеяли островитяне, увидевшие нас.

Вероятно, они были обитателями затонувшего материка и жили в горах или случайно оказались там, благодаря чему и спаслись.

Теперь при виде нас они прыгали по берегу, что-то кричали и махали нам руками. Может быть, звали нас к себе или хотели предостеречь от чего-либо.

— Надобно тотчас же свернуть в сторону! — вскричал Нот Кри. — Нельзя довериться варварскому племени потомков фаэтообразных. Они способны просто сожрать нас всех или принести в жертву кровавым божествам, ибо такова сущность людей.

Эра с упреком посмотрела на Нота Кри, но он стоял на своем.

Я передал Чичкалану, о чем говорит белый бог с малым числом волос на голове, как звали его в Толле.

Чичкалан разделил опасения Нота Кри. Он по давней привычке предпочитал не верить незнакомцам.

Плот неотвратимо несло на рифы. Управлять им мы были не в состоянии.

Я сказал, чтобы все прыгнули в воду и постарались плыть к берегу. Нот Кри молча отвернулся.

Уже из воды я увидел его одинокую фигуру, стоящую у мачты.

Пловцам было легче проскочить опасные камни. Нас с Эрой пронесло между рифами, словно мы плыли в бурлящем горном потоке среди водоворотов.

Мелькнули Чичкалан и Лиана, чуть дальше над пеной виднелись головы наших друзей инков.

Нота Кри не было…

Мы увидели, как встали дыбом бревна плота. Рвущиеся к скалам волны, словно в отместку за наше успешное плавание по океану, крушили плот в щепки. Из круговорота, в какой попал плот, Ноту Кри уже не выплыть.

Мы же благополучно выбрались на берег в сравнительно тихой бухте.

К нам бежала толпа людей. Друзей или врагов?

Этого мы не знали.