"Кошачьи Врата" - читать интересную книгу автора (Нортон Андрэ)

6

Келси лежала на узком спальном матраце. Покрывало она отбросила. Медленно, вопреки желанию, рука сама собой пробралась под конец матраца, служившего подушкой.

Да, он по-прежнему здесь, мешочек с колдовским камнем. Она пыталась отдать его Дагоне и теперь с дрожью — причем не от ночной прохлады вспомнила, что тогда произошло.

Он двинулся, как какая-то медлительная неуклюжая черепаха или другое живое существо, — мешочек с камнем двинулся: и ни она, ни Дагона им не руководили. Вернулся и лег рядом с ее рукой. Хочет она того или нет, ей ясно дали понять, что камень останется с ней. Но откуда сознание у камня, пусть даже тщательно обработанного?

Голова болела. Келси потерла ее. Боль от удара во время перехода через «врата» прошла по крайней мере два дня назад. А эта боль появилась, когда она взяла камень. Как будто в ее голове что-то шевелилось, билось о стены, стремилось занять все больше и больше места.

Не понимая, почему она это делает, девушка подняла руку и вытянутым указательным пальцем начертила в темноте, как на холсте, знак. И…

Камень ожил, на мгновение он, голубой и яркий, стал виден даже сквозь ткань. «Как» и «почему» — теперь это стало важнее, чем «где» среди множества осаждавших девушку вопросов. Но сколько бы она ни задавала их, получала либо отказ отвечать, либо уклончивый ответ.

— Кто… Нет, я Келси МакБлэйр, — произнесла она вслух. И снова мысли ее потекли по протоптанному пути. Она протянула руку, чтобы остановить выстрел МакАдамса. Он ударил ее, бросил вперед, и она пришла в себя в каменном круге рядом с дикой кошкой. Почувствовала ли кошка то же, что она? Или Быстроногая, ожидавшая прибавления семейства, без вопросов приняла новую территорию? Без вопросов, которые много ночей подряд лишали девушку сна.

Врата — в этом околдованном мире они открываются и закрываются, случайно или намеренно через них могут пройти отверженные или такие, как она. Трегарт сказал, что возврата нет. Келси заставила себя лежать неподвижно, плотно закрыла глаза и попыталась силой воли перенестись в безопасное и хорошо знакомое прошлое.

Но это тоже оказалось очень трудно. Почему… Келси снова с дрожью села.

Где она оказалась в эти мгновения? Не на Шотландском нагорье! Нет! Она увидела зал со множеством сидений, на одном конце которого стояли четыре кресла с высокими спинками, эти кресла были похожи на троны, они стояли на помосте. Не все они были заняты, только два. А вокруг какое-то движение, чувство ожидания, подготовки к действиям, торопливый шорох.

Келси потерла глаза, словно могла стереть эту сцену и чувство, оставленное ею. Там она была частью большого целого и чувствовала потребность быть… кем?

Девушка снова сунула руку под матрац, чтобы схватить закутанный камень и убрать его как можно дальше. На коленях она подползла к занавеске, отделявшей ее матрац от остальной части помещения, отдернула занавеску и бросила камень. Потом с облегченным вздохом снова легла спать — или думать, как выбраться из этого мира и всех ловушек, которые ждут в нем чужака.

Она вертелась, крутилась, старалась удержать в сознании сердитое лицо МакАдамса, обрушившиеся камни за ним. Это правда, реальность, а остальное…

Но вокруг нее снова встали стены зала. Она сидит в своем кресле, том самом, которое отвели ей, когда она дала клятву камня. Теперь камень многие-многие годы будет принадлежать ей. Слева от нее место пустует. Справа — доносится дыхание и шелест одежд сестры Вуделили. Она даже ясно ощущает запах цветов, которыми всегда пахнут одеяния старой женщины, этот запах заглушает аромат благовоний в жаровнях по обе стороны помоста.

Они должны погрузиться в размышления, но ее собственные мысли разбегаются. Сегодня утром рядом с мертвой матерью нашли ягненка и отдали ей для выращивания, а недавно обнаружили трех осиротевших детенышей газии, и Вторая Леди хочет, чтобы она и их вырастила. Разве все они не поклялись спасать жизнь, как бы низко на шкале развития та ни располагалась? Нужно также варить тисан, который так помогает зимой смягчать боль в суставах. Это ей даже поручили на общем собрании. Она сама, сестра Мэйкизи Ройлейн… Нет! Никогда, даже Мысленно нельзя произносить это имя, следует похоронить его в себе.

Но мысли об ягненке, о травах, о той спокойной жизни, которую она так любит, исчезли после слов женщины, сидящей посредине помоста.

— Бросим жребий.

Перед ней стоит кувшин из старинного серебра с широким горлышком, и она указывает на него жезлом, появившимся из складок широкого одеяния.

В кувшине раздается шорох, там поднимаются маленькие белые кусочки, словно кто-то бросил в него обрывки бумаги. Кусочки поднимаются в воздух, образуют облачко, доходящее до головы сидящей женщины, летят быстрее облака над помостом, над сидениями — теми, что (увы!) пусты, и теми, которые заняты. Над каждым креслом они делают круг и летят дальше. И опускаются на колени женщины, сидящей в пяти рядах от сестры Мэйкизи. Они выбрали кислолицую сестру Виттл.

Сестра Виттл! Она удивляется такому выбору. Хотя никто на него не оказывал давления, никак не влиял. Она много раз видела такой жребий, и очень часто он выпадал на сестру, которая казалась наименее подготовленной для выполнения задачи. Но в конечном счете их всегда ожидал успех. Но чтобы сестра Виттл была послана от имени поредевшего Совета… такого странного выбора она уже много лет не видела.

Облако, сделав первый удивительный выбор, продолжало полет. Оно миновало один ряд, другой. Теперь оно приближается к ней. В груди у нее неожиданно становится холодно, облако минует последнюю сестру, которую могло бы выбрать.

И вот оно над ее головой, и белые мошки опускаются на ее плотно сжатые руки. Нет! Но никакие мольбы невозможны. Она должна оставить тепло, покинуть сестер, выйти в мир, из которого ушла, казалось, так много лет назад. Дикая земля, со шрамами, нанесенными войной, земля, которой сестры овладеть не могли. Но сомнения в жребии невозможны, белые клочки лежат на ней, они тяжелы тяжестью выбора, от которого не уйти.

Она встает, и белые клочки растаяли, как снег. Сестра Виттл тоже встает, вместе они проходят к основанию помоста и смотрят в лицо Всеобщей Матери. У той замкнутое лицо, она в совершенстве владеет им и спокойно смотрит на перемены в бесконечном течении дней.

— Жребий брошен и выбор сделан, — говорит она бесстрастно. На мгновение у сестры Мэйкизи появляется запретная мысль: Всеобщая Мать так же, как и все остальные, удивлена таким выбором. — Лорд Хранитель обещал дать эскорт для проезда через горы. По результатам гадания, самый благоприятный день — третий, начиная с сегодняшнего. Вы узнаете то, что знали наши далекие матери, и извлечете из этого знания то, что полезно для нас.

Никаких сомнений, справятся ли они с задачей; Мать так уверена в своих словах, словно посылает их в кладовую за припасами для обеда. Но Мэйкизи хочется закричать, что она не подходит для такого выбора, что она слаба в силе; она умеет только облегчать боль, но не знает, кто причиняет эту боль. А здесь, в Обители, ходит множество рассказов о существах, которые бродят в горах и опустошают землю. Они из-за этого жребия должны идти в самое сердце черной неизвестности и взять то, что им не отдадут добровольно и свободно, — самую суть силы!

— Решено, — вслух говорит сестра Виттл, но сестра Мэйкизи не может в ответ произнести ни слова.

Келси снова села на спальном матраце. Она — не сестра Мэйкизи. Она опустила руку, чтобы опереться на нее, но что-то ей помешало. У нее в руке оказался тот самый камень в мешочке, который она только что выбросила. Но она — это она, а не та, другая, в этом-то она уверена. Девушка закрыла глаза, отдернула руку от камня и сосредоточилась на собственных воспоминаниях.

Она работала на псарне со щенками, когда пришла телеграмма. Умерла тетка ее давно умершего отца, Джесси МакБлэйр, она ей казалась персонажем семейного предания. И завещала ей дом — последний остаток некогда обширного поместья. Адвокат объяснил ей, что она должна принять наследство.

И она отправилась в Шотландию, надеясь наконец обрести собственный дом, — и увидела развалины, только одно крыло было еще обитаемо, да и то быстро разрушалось. Ее окружали мрачные кислые лица, и ей не понравилось ни это место, ни населяющие его люди за те немногие дни, что она там провела, — прежде чем произошло это. Она не дочь силы…

Келси сжалась, прижала колени к груди, охватила их руками. Руку, которая во сне каким-то образом призвала камень, покалывало, и девушке казалось, что она видит слабый синеватый свет. Она пинком накрыла мешочек одеялом.

В темноте за ее занавесом что-то шевельнулось, и девушка ощутила мускусный запах дикой кошки. С пола на нее смотрели желтые глаза.

— Иди к своим котятам! — прошептала Келси. — Разве недостаточно ты натворила бед, принеся это… эту штуку сюда, в Долину?

Она никак не ожидала от кошки ответа, тем более такого сильного принуждения: она должна быть очень осторожна и внимательна, требуется все ее внимание. Девушка изо всех сил боролась с этим принуждением. Может, та, которую она видела во сне, которой была во сне, берет власть себе. Потому что вопреки желанию Келси развела плотно сжатые руки, взяла мешочек и спрятала его в одежде. Он лежал там, теплый, пульсирующий, словно обладал собственной жизнью. В прошлом ей случалось держать мелких животных, и от них исходило такое же биение и тепло жизни.

По-прежнему под действием приказа, который не могла нарушить, Келси встала и взяла плащ с капюшоном, который ей дали, обула мягкие полусапожки, плотно завязала пояс. Быстроногая нетерпеливо расхаживала взад и вперед, однако молчала. Но вот она вытянула тупую мордочку, острыми зубами схватила край плаща и потащила девушку к двери.

Келси послушалась — сила, действовавшая на ее, мозг, подавила страх и упрямое стремление к свободе — и молча вышла в ночь. Луна стояла высоко и ярко освещала небольшую группу домов. Кошка, по-прежнему сжимая в зубах край плаща, двинулась в сторону холмов. Шаг за шагом, продолжая бороться с принуждением, Келси проделала тот же путь, что и днем.

Дважды она проходила мимо часовых, и они ее словно не замечали. Никто не окликнул девушку, не заметил ее прохода, а если бы и окликнули, она не ответила бы. Страх ее усиливался, теперь он немного подавил принуждение, заставлявшее ее идти. Она попыталась повернуть назад, но все равно это оказалось невозможно.

Они уже миновали большой камень, который по приказу Дагоны передвинули на то место, где был погребен злой стержень. Тут кошка остановилась, выпустила край плаща, зарычала и лапами толкнула маленький камушек, отбросив его на большой. Но Келси пришла сюда не для того, чтобы быть свидетелем этого действия. Потому что кошка сразу двинулась дальше, она продолжала подниматься. А туда, куда шла Быстроногая, должна была идти и Келси.

В стене холма открылась узкая расщелина, из нее послышалось мяуканье. Быстроногая прыгнула туда, девушка последовала за ней. Пришлось пригнуться, чтобы пройти под нависающим камнем. Поначалу проход был узкий, а потом в темноте она ощутила вокруг свободное пространство. Откуда-то из тьмы ветер доносил зловонный запах. Девушка услышала кошачье рычание, звуки схватки и прижалась к стене, ничего не видя в темноте и не пытаясь добраться до сцены боя.

Внезапно в темноте ее коснулось чье-то тело, жесткие волосы или шерсть прижались к руке, ее старались подтолкнуть к месту схватки. Девушка свободной рукой раскрыла мешочек и извлекла колдовской камень.

Яркая вспышка ослепила не только ее, но и существо, что напало на девушку. Келси увидела что-то напоминающее путаницу корней, прижавшихся к земле. Свет камня озарил и другую страшную картину: Быстроногая, оскалив зубы, закрывала котят, детеныш снежной кошки был уже почти вполовину ее ростом, а перед ней застыли еще два страшных зловонных создания тьмы.

Фасы! Келси до сих пор только слышала это название, но мгновенно опознала этих скрывающихся во тьме существ. Девушка взмахнула цепью с камнем, и три страшных фаса испустили гортанные крики. Тот, что замер у ее ног, быстро пополз к двум другим, словно огромное насекомое, те тоже попятились, прикрывая лапами морды, пряча глаза.

Они пятились, а Келси резко отпрянула от стены, у которой так безуспешно пыталась спрятаться, и начала размахивать камнем на цепи, а камень с каждым взмахом светился все ярче. Келси ощущала какую-то тягу в руке, словно она — источник энергии, передававшейся камню, оживившей его.

Напавшие в панике отступили, и Быстроногая начала облизывать котят, время от времени поднимая голову и рыча. А три существа устремились к груде земли в углу кошачьего логова. Очевидно, отсюда они и появились. Добравшийся до груды первым бросился в нее, как пловец в морской прибой на берегу, и отчаянно забарахтался, вверх фонтаном полетели земля и камни. Приободрившись при виде явного страха зловонных пришельцев, Келси решительно принялась прогонять оставшихся двоих, пока те не нырнули в дыру в земле, Девушка сама вовсе не собиралась лезть в нее, она встала рядом и продолжала размахивать цепью с камнем, пока рука окончательно не устала, словно ей пришлось долго нести большой груз.

И не только рука. Все тело неожиданно охватила апатия, и девушка опустилась на колени перед дурно пахнущим отверстием, а свет камня сменился еле заметным блеском. Фасы — подземные носители зла. Казалось, само это название приоткрыло в ее сознании какую-то дверцу. Как посмели они явиться в Долину? Ведь ее охраняют древние стражи, и племя Зеленой Страны считает, что миновать их невозможно. Но разве не проникли фасы в пещеру, которую избрала своим логовом Быстроногая? Что же еще они могут сделать?

— Многое! — этот ответ на ее мысль был произнесен вслух, и Келси чуть не упала, быстро повернувшись лицом к говорящей.

Перед ней стояла Виттл. Серая одежда сливалась с тенью, ясно видны были только белое костлявое лицо и худые руки, сжимавшие собственный камень. Впервые со времени их встречи Келси не ощутила враждебности в колдунье. Напротив, Виттл внимательно и несколько удивленно рассматривала девушку.

— Ты… — голос ее звучал не громче шепота.

— Келси МакБлэйр! — выпалила девушка. Несмотря на все свои сны, она будет до конца держаться этого.

— Она… она избрала тебя… это правда. Она осуществила свой выбор.

— Я не Мэйкизи… — отказалась Келси.

— В тебе часть ее, хочешь ты того или нет! Руки Виттл упали с камня, и он загорелся ровным голубым светом. Вонь фасов рассеялась, и к Келси начали возвращаться силы, теперь она стояла, не опасаясь, что ноги откажут ей.

— Это нужно закрыть, — Виттл двумя шагами миновала ее и остановилась перед отверстием. Размахивая камнем на цепи, как раньше это делала Келси, колдунья произносила слова, обращенные к самой земле, чтобы призвать ее преградить дорогу злу. Воздух между ее камнем и дырой в земле заполнился изменяющимися символами, они цеплялись друг за друга, и наконец образовалось нечто вроде сети, покрывшей груду выкопанной земли и стену возле нее.

— Да будет так! — три последние слова хлестнули, как бич молнии под грозовым небом. Камень и земля зашевелились, начали сами собой разбрасываться, смещаться, уходить внутрь, превращаясь снова в сплошную стену. В ней все еще видны были голубые сверкающие нити сети. Но колдунья уже повернулась спиной к стене и опять сузившимися глазами рассматривала Келси.

— С каждым годом сестер становится все меньше, — сказала она, как будто напоминая себе что-то. — Может быть, нам следует искать врата… и Мэйкизи, умирая, увидела истину. Ты одна из нас, хоть получила свой камень не обучением, а благодаря дару…

— Нет! — Келси осмелилась отказаться. Та, что казалась ей противником, теперь изменилась, призывала объединить силы.

— Да, — та словно читала мысли девушки. — Мы были посланы, но еще не исполнили то, зачем нас послали…

— Я не колдунья, — к удивлению девушки, та согласно склонила голову.

— По нашим законам — нет. Но Мэйкизи это знала. И, может, именно потому что она оказалась на краю гибели, ей стало ясно. Ты не можешь отрицать то, что заключено в тебе…

— Во мне ничего нет!

Келси попятилась, как во время нападения фасов, пока не прижалась плечами к холодному жесткому камню. Наверное, нужно бежать… Но она не может! То же принуждение, которое привело сюда девушку, остановило ее и сейчас. Она хотела закричать в страхе и гневе. То, что собственное тело ей не повинуется, оказалось хуже всего. Но она не могла сделать ни шага, чтобы миновать колдунью и выбраться отсюда.

Голосом, в котором она тщетно пыталась подавить дрожь, девушка сказала:

— Прекрати свои трюки и дай мне уйти. Виттл развела руки, словно предлагая девушке полную свободу.

— Никаких трюков я не делаю. Посмотри в себя и увидишь, что там.

Посмотреть в себя? Келси попыталась, не очень понимая, что это значит. И обнаружила, что, не сознавая этого, надела цепь с камнем на шею, и тот, пульсируя, лежит у нее на груди, как камень самой Виттл.

Келси дышала тяжело и неровно.

— Чего ты от меня хочешь? — спросила девушка слабым голосом. Силы ее еще не восстановились, и она чувствовала, что если не будет опираться о стену, может упасть.

— Дыши так… — Виттл задышала медленно и глубоко. — Думай о своем теле, о ногах, которые тебя держат… о крови, которая несет им питание, очищает. Твое тело хорошо служило тебе, будь добра к нему… медленнее, сестра. Думай о ночном спокойном сладком сне, который не тревожат кошмары. Сейчас утро, и ты проснулась освеженная, полная сил, хозяйка себе самой, сестра своего камня, который будет тебе служить, хоть ты и хотела отказаться от него. Идем…

И, не глядя, повинуется ли ей Келси, Виттл наклонилась и вышла из пещеры, а девушка почувствовала, что ее неудержимо тянет за колдуньей. По-прежнему над скалами висела луна, и колдунья быстро отыскала хорошо освещенное место. Она встала там и подняла руки, как будто держала лучи луны, хотела притянуть ее к себе. Девушка нерешительно последовала ее примеру.

Ее камень снова начал светиться. Не с такой силой, как против фасов, но чистым белым светом. От него исходило тепло, оно распространялось по всему телу и исчезали усталость и боль в пояснице. Келси действительно почувствовала себя так, словно проснулась ясным утром в начале хорошего дня, вымылась в чистой воде Долины и сейчас уже сделала многое из того, что должна была сделать.

Келси не могла бы сказать, долго ли они так стояли, но наконец Виттл опустила руки, когда к ним подползла тень от камня, а луну над головой начало закрывать облако.

— Хорошо, — сказала она со вздохом. — Так всегда с силой, когда пользуешься ею. Она истощает, о, как она истощает, — в голосе ее звучала боль воспоминаний. — Но всегда наступает обновление. Как с тобой, Мэйкизи… — тут она заколебалась. — Нет, для одной одно имя, для другой другое. Ты еще не получила имени…

— Я Келси! — в девушке вспыхнула старая враждебность.

— Ты не понимаешь… — девушка и не думала, что Виттл способна проявить такое терпение. — Так смело использовать данное тебе при рождении имя значит навлекать на себя зло. Это дает ключ тому, чего ты должна бояться. И Темный сможет воспользоваться твоим телом. Но еще хуже, когда затрагивается внутренняя сущность. Может, с тобой по-другому, и для тебя имя — не опасность.

— Иногда и со мной такое возможно, — сказала Келси, неожиданно припомнив, что и в ее мире, в ее времени имя может принести опасность. Вероятно, не такую, как здесь, но все же опасность. — Но мы не меняем имена… — хотя нет, и это не так. Люди меняют имя, меняют сам образ жизни. Свидетели преступлений, шпионы. Но она ведь не из их числа, и ее имя — часть ее самой, она не хочет отказываться от него; Сделав это, она только еще больше погрузится в это невероятное приключение.