"Паутина и скала" - читать интересную книгу автора (Вулф Томас)

27. ЗАВЕДЕНИЕ ШТЕЙНА И РОЗЕНА

Однажды вечером, когда мир был намного моложе, чем теперь, мистер Розен, владевший тогда лишь скромным магазином в юж shy;ной части Парк-авеню, был с женой в театре. Среди публики он видел много знакомых. Ничего удивительного в этом не было, по shy;тому что главную роль в спектакле играла блестящая русская акт shy;риса Алла Назимова, недавно приехавшая в Америку. Шла пьеса «Кукольный дом». Мистер Розен в антрактах прогуливался, здоро shy;вался со знакомыми и приглядывался, во что одеты дамы. Друзья его были большей частью богатыми, культурными евреями. Жен shy;щины были очень элегантными, светскими, прекрасно одетыми, смуглыми, высокими, некоторые экзотически красивыми. Боль shy;шинство этих людей знало друг друга с детства, они принадлежа shy;ли к весьма немногочисленному привилегированному кругу; не shy;которые из них ценили тонкий ум и творческие способности вы shy;ше, чем деньги, но большая часть обладала и тем, и другим.

Расхаживая среди этой блестящей публики легкой, энергич shy;ной походкой, мистер Розен увидел девочек Линдер. Он всегда думал о них, как о «девочках», хотя старшая, Эстер, была уже очень красивой тридцатилетней женщиной, супругой Фредерика Джека. Другая, Эдит, была пятью годами младше. Люди любили ее и считали «умницей», хотя она никогда не раскрывала рта. Эдит повсюду ходила с Эстер. Бывала всегда безупречно сдер shy;жанной и молчаливой – произнести за вечерним разговором полдюжины слов для нее означало разболтаться.

Мистер Розен прекрасно знал девочек Линдер и слегка благо shy;говел перед ними. Своего рода нынешнего положения он добил shy;ся трудом – был выходцем из евреев-тружеников среднего клас shy;са. Но в семье Линдера было нечто беззаботное, романтичное, вызывающее у него восхищение и недоверие: они делали труд shy;ные вещи с блестящей легкостью, расточительно тратили деньги, сколачивали состояние, теряли и сколачивали снова.

Он знал отца этих девочек – Джо Линдера. Джо был хоро shy;шо известным в свое время актером, но умер на пятидесятом году жизни. Мистер Розен помнил его красивым мужчиной, который подшучивал над всем. Он играл вместе с Мэнсфилдом и когда напивался, цитировал Шекспира целыми страни shy;цами со слезами на глазах. Мать Джо была христианкой – и этой чужой наследственности мистер Розен приписывал его неуравновешенность и падение. Он помнил, что добрыми друзьями Джо было двое католических священников – отец О'Рурк и отец Долан. Они встречали Джо после спектакля и шли в ресторан Уайта, где выпивали до полуночи сколько могли. Но если священникам предстояло на другое утро слу shy;жить мессу, то останавливались они вовремя. И с некоторым беспокойством мистер Розен вспомнил, что младшая из доче shy;рей Джо, Эдит, получила воспитание в католическом монас shy;тыре в Бронксе.

Мистер Розен помнил мать этих девочек. Умерла она раньше мужа, когда дети были еще маленькими. Она была чистокровной еврейкой прекрасного происхождения – ее родители приехали из Голландии. Отец ее, адвокат, сколотил в Нью-Йорке состоя shy;ние и оставил ей в наследство целый квартал домов. Но она бы shy;ла еще расточительнее мужа. Если ей нужно было бриллиантовое ожерелье, она продавала дом; если платье – продавала ожерелье или часть его. С острой душевной болью мистер Розен вспомнил, что она, когда ей нужны были деньги, откусывала бриллианты по одному и отправляла в ломбард. При этом воспоминании он пе shy;чально покачал головой.

Но теперь он с тайным волнением пошел к двум молодым женщинам и, подойдя, восторженно зажмурился.

– Откуда… Откуда… – хрипловато зашептал он Эстер, сжав руки и молитвенно потрясая ими перед собой, потому что не мог подобрать слова, дабы выразить восхищение, – откуда у тебя та shy;кое платье?

– Нравится?

– Дорогая моя, это мечта.

– Как выражался папа, – сказала Эстер, – оно лучше, чем удар в глаз, верно?

Мистер Розен застонал от такого кощунства, потом нетерпе shy;ливо спросил:

– Где раздобыла его? Ты должна сказать мне.

– Обещаете никому не говорить?

– Разумеется, – взволнованно ответил мистер Розен.

– Ладно, – торжественно ответила Эстер, – скажу. Купила в отделе уцененных товаров у Мейса.

Мистер Розен громко застонал и ударил себя по лбу. В такой манере разговаривал Джо Линдер, и на взгляд мистера Розена, это могло быть одной из причин его безвременной смерти. Для легкомыслия есть свое время и место, но священными вещами шутить нельзя.

– У Мейси! – произнес мистер Розен. – Ты смеешься надо мной. В Нью-Йорке нет ателье, шьющего такие платья.

– И все же это так, – со смехом сказала Эстер. – Ткань я ку shy;пила там.

– К черту ткань! Кто его шил?

– Моя сестра Эдит, – ответила Эстер торжествующе. – Вы и не знали, что она такая умная, правда? – И любовно взяла за ру shy;ку сестру. – Знаете, мистер Розен, – заговорила она радостно, – я сама ничего не смыслю, но Эдит очень умная, умеет все. Как папа.

И стояла, держа за руку Эдит, глядя на мистера Розена, раскрас shy;невшаяся, сияющая, радостная, довольная тем, что «ничего не смыслит», пока все с нею очень добры, а рядом такая умная сестра.

Мистер Розен медленно, внушительно повернулся к другой юной леди; которая во время всего разговора с полнейшим хладнокровием хранила молчание, а теперь переводила совершенно спокойный взгляд больших темных глаз то на него, то на сестру.

– Эдит! – сурово произнес мистер Розен. – Это платье ши shy;ла ты?

– Да, – словоохотливо ответила Эдит.

– Эдит, – заговорил мистер Розен мягко и обаятельно, – хо shy;тела бы ты получить работу?

– Что делать? – последовал взрыв красноречия.

– Создавать фасоны платьев, – нежно ответил мистер Розен, – фасоны платьев, – с наслаждением произнес он, – наподобие этого.

– Хотела бы, – сказала Эдит, утомленная собственной разго shy;ворчивостью.

Душа мистера Розена воспарила. Он мысленно благословил обеих сестер.

– Приезжайте ко мне в магазин, – хрипло прошептал он. – В понедельник утром.

И покинул сестер.

Однако в понедельник утром сестры напрочь забыли об этом разговоре, и Эдит оказалась близка к взволнованному удивле shy;нию, как никогда в жизни, когда в десять часов к ней вошла гор shy;ничная с сообщением, что звонит мистер Розен и хочет немед shy;ленно поговорить с ней. Она поднялась и пошла в комнату Эс shy;тер, где имелась отводная трубка.

– Ну? – послышался раздраженный голос мистера Розена. – Почему не приехала?

– Зачем?

– На работу, которую я предложил.

– Забыла. Подумала, что вы пошутили.

– Неужели я стал бы тратить время на шутки?

– Вы не передумали меня брать?

– Нет! – выкрикнул он. – Приезжай немедленно!

Эдит оделась и поехала в южный Манхеттен.

Эдит начала работать у мистера Розена с присущими ей лен shy;цой и прохладцей. Теперь она стала вице-президентом фирмы и имела свою долю в деле.

Фирма Штейна и Розенберга проделала большой путь с окраины в фешенебельные кварталы, с Грэнд-стрит на Парк-авеню, и на этом победном пути потеряла свое название. Мистер Штейн скончался, а мистер Розенберг стал мистером Розеном, сын его учился в Оксфорде, дочь предпочитала жить в Париже.

Мистеру Розену шел пятьдесят шестой год, это был краси shy;вый, дородный мужчина, смуглый, с ярко выраженной еврей shy;ской внешностью. Фамилию он изменил, но становиться другим человеком не собирался. В кабинете на письменном столе у него постоянно стояла фотография покойного партнера, Сола Штей shy;на: полное, улыбающееся лицо с громадным серовато-коричне shy;вым носом глядело на него, пробуждая исполненные грусти и нежности воспоминания о времени, когда он, забросив ногу на ногу, сидел бок о бок с покойным на портновском столе, о тех днях, когда они стояли возле своей ист-сайдской мастерской, приглашая покупать всех евреев, высыпавших на улицу по слу shy;чаю ясной, теплой майской погоды.

Нет, мистер Розен не забывал и не стыдился. Он ходил лег shy;кой, энергичной походкой по толстым коврам своего большого магазина, на нем были брюки в тонкую полоску, визитка, он рас shy;кланивался и вежливо разговаривал с покупателями, баснослов shy;но богатыми евреями – но не забывал. Он очень гордился при shy;надлежностью к своему народу, трудом и умом, которые принес shy;ли ему богатство. И потому обладал одним великолепным убеж shy;дением – оно присуще почти всем богатым евреям и мало кому из богатых христиан. Добиться богатства трудно, но оно прекрас shy;но, приятно, желанно – поэтому пусть те, кто его имеет, наслаж shy;даются им.

Вне всякого сомнения, те, кто считает евреев жадными, глу shy;бочайшим образом заблуждаются. Это самый щедрый и богатый на свете народ. Мистер Розен дважды путешествовал во Фран shy;цию на борту «Иль де Франс»: у него была каюта-люкс и частная палуба, его жена одевалась лучше и дороже всех на судне. Летом мистер Розен неизменно проводил много времени в Париже, за shy;купая одежду, а супруга с детьми отправлялась в Довиль. Мистер Розен вечерами прилетал к ним на самолете, и вся семья купа shy;лась, танцевала, пила коктейли.

К тому же, мистер Розен всегда жил над своим заведением. Сперва его жилье состояло из двух комнат на Грэнд-стрит, теперь из двух этажей и восемнадцати комнат на Пятой авеню. Затем он переедет в новый, более роскошный дом, строящийся в центре Манхеттена. Там у него будет три этажа, двадцать четыре комнаты и великолепный вид на город. Когда христианин богатеет благода shy;ря своему заведению или чужому, он переезжает как можно быст shy;рее. Поднимается вверх по Гудзону, покупает тысячу акров и сорок комнат, выписывает из Англии садовников и грумов. Мистер Ро shy;зен нет. Он исповедовал идеи Фаггеров, Каботов, ранних Рот shy;шильдов. Жил над своим заведением и имел к обеду много самого лучшего шампанского.

«Штейн и Розен» стал одним из самых фешенебельных и доро shy;гих магазинов в стране, и его победоносное продвижение в центр Манхеттена вскоре должно было завершиться в новом великолеп shy;ном здании. Авторы светских романов заставляли своих персона shy;жей говорить о нем: Рита (или Лейла, или Шейла) с изящной тем shy;новолосой головой «и сильными загорелыми руками» идет по ули shy;це, думая о Брюсе и о том, как пристально художник Хилари смо shy;трел на нее «раскосыми, почти восточными глазами», и вдруг ви shy;дит, как Дженифер Деламар входит в магазин «Штейн и Розен».

При таком успехе мистер Розен быстро расцвел. К его упитан shy;ности прибавился румянец. Он весь лоснился и расхаживал взад-вперед легкой, энергичной походкой, напоминая прекрасного призового быка. Эта дородная, пышная плоть отнюдь не выгля shy;дела несообразной во французской элегантности магазина, в ок shy;ружении дымчатых шелков: тонкие ткани вполне могли бы исхо shy;дить из этого упитанного тела подобно эктоплазме. И светские дамы, делавшие покупки в магазине «Штейн и Розен», должно быть, испытывали восхитительное чувство уюта и таинственнос shy;ти, глядя на него, поскольку смуглое, улыбающееся лицо, с пре shy;восходными крупными жемчужными зубами и толстым носом, с широкими, мясистыми, волосатыми ноздрями придавали ему сходство с восточным волшебником. Им казалось, что в этой об shy;становке неистощимой роскоши ему стоит лишь хлопнуть в пух shy;лые, розовые ладоши, и тут же появится вереница рабов, несу shy;щих на голове кипы драгоценных тканей.

В сущности, мистер Розен способен был это делать и делал, хотя вместо чернокожих евнухов предлагал нечто лучшее – стройных, ласкающих взгляд гурий, одетых в волшебные платья.

Он сознавал, что выглядят они волшебными, главным обра shy;зом, благодаря Эдит Линдер. И произносил ее имя с ноткой религиозного обожания – называл ее «великой женщиной» и чув shy;ствовал некоторую бедность языка. Его неизменное благогове shy;ние перед сестрами Линдер стало глубже. Они могли делать все, и притом с легкостью. Хотя он прекрасно знал, как неутомимо грудилась Эдит для развития его бизнеса, во всем, что делала она, ему виделись волшебство и непринужденность. И такое впечат shy;ление сложилось у всех.

С годами Эдит стала более молчаливой и тощей. Собственная молчаливость снедала ее. От ее тела веяло, словно тонкими духа shy;ми, постоянной усталостью, но она никогда не отдыхала. Работа shy;ла беспрестанно, молча, изготовляла своими руками волшебные дорогостоящие вещи, которые приносили магазину «Штейн и Розен» громадное богатство. Весь день на каждом этаже магази shy;на слышалось ее имя. Где Эдит? Может немедленно придти? Она молча приходила – усталая худощавая женщина в простом чер shy;ном платье, стоящем восемьсот долларов. К ее тонкой костлявой лодыжке был пристегнут шагометр, а вокруг хрупкого запястья с сетью голубых вен, обянутого кожей туго, словно нога птицы, были инкрустированные алмазами часики, чудо тончайшей ра shy;боты, отсчитывающие тиканьем время – странное, трагичное время – в безупречном корпусе не больше наперстка.

Смуглое лицо мистера Розена лучилось энергией и удовольст shy;вием. У него было двое красивых детей. Прекрасная жена. Он был сам красив, словно призовой бык. Они все очень любили друг друга. Да, мистер Розен ушел далеко, далеко с окраины по shy;сле давних трудных дней первых усилий. Мягко, мягко, уверен shy;ной, энергичной походкой он расхаживал взад-вперед по своему магазину.

Он был очень, очень счастлив.