"Шепот ветра" - читать интересную книгу автора (Хэран Элизабет)

Глава 4 Мыс Кейп-дю-Куэди

Амелия резко проснулась оттого, что Эван Финнли пнул край ее матраса. В руках он держал лампу.

— Что… случилось? — сонным голосом спросила Амелия, моргая от света. На улице все еще было темно.

— Пора вставать. Работы непочатый край, — хрипло отозвался Эван.

Амелия вздохнула. Она все еще чувствовала ужасную слабость.

— Но еще ведь не утро, — жалобно простонала Амелия.

— Уже пять часов, и тебе надо многое успеть сделать, прежде чем дети встанут.

Амелия не спала в тот день, когда корабль пошел ко дну, и больше часа ушло у нее на то, чтобы прибрать за детьми. Она устала так, как никогда в жизни. Упав на кровать, Амелия сразу же заснула, но чувство усталости не прошло.

— Что, например? Что вообще надо делать в такой ранний час?

— Для начала… нужно собрать дрова для костров.

— Для костров?

— Один для того, чтобы приготовить еду, а другой, чтобы нагреть воду для мытья. Пока огонь будет гореть, ты подоишь корову и приготовишь тесто для хлеба, а потом сваришь овсяную кашу.

Подоить корову. Приготовить тесто. Сварить кашу.

О чем это он?

— Но я никогда раньше не делала ничего подобного, — призналась Амелия.

— Это я уже слышал, но сегодня ты все сделаешь, так что вставай. Сейчас же!

Эван быстро вышел из домика Амелии, оставив ее со слезами на глазах. Если ничего не делать, что он велел, тогда она останется без еды. Эван сам ей об этом сказал, и Амелия знала, что он не шутит.

Когда она пришла в дом, Эван надевал теплую куртку. Утро было прохладным. Амелия замерзла и дрожала в своем разорванном платье, а ее босые ноги посинели от холода. Фермер оглядел ее, но промолчал. Он подошел к своей кровати и опустился на колени. Амелия с интересом наблюдала, как Эван вытащил из-под кровати чемодан, открыл его. Несколько секунд он смотрел внутрь, а затем стал перебирать его содержимое, вытаскивая некоторые вещи и складывая их на пол. Наконец он закрыл чемодан и встал, держа вещи в руке. Эван подошел к Амелии и молча протянул их ей.

Амелия взглянула на предметы женской одежды, которые она держала в руках. Очевидно, они принадлежали его покойной жене. Амелия поняла, что ему наверняка было тяжело отдать эти вещи ей, и она была благодарна Эвану. Она не успела произнести слова благодарности, Эван уже подошел к правой стороне двери, где вдоль стены выстроились несколько пар обуви. Он выбрал те туфли, которые, казалось, были почти новыми. Какое-то время Эван разглядывал их, а затем подошел к Амелии и положил туфли поверх одежды, что была в руках девушки. Амелия посмотрела на туфли. Что-то сентиментальное было в этой паре обуви, в форме, которую они приобрели после носки, в складках кожи. Эти туфли словно были частью личной истории. Амелия подняла глаза, чтобы поблагодарить Эвана, но фермер уже направлялся на улицу.

В доме было холодно, а дети все еще спали в задней комнате. Посмотрев по сторонам, Амелия поборола желание заплакать. В доме не было никаких лишних вещей, ничего, что могло бы сделать его более уютным. Все вокруг было грубым и мрачным. Начиная от грязного пола и заканчивая низкой железной крышей.

Хотя Амелия и чувствовала себя странно, надевая чужие вещи, она с радостью влезла в шерстяной джемпер, который дал ей Эван. В этой стопке оказались и толстые вязаные чулки, что было очень кстати, так как туфли были Амелии велики. Она очень хотела, чтобы Эван развел огонь, но этому желанию Амелии не суждено было сбыться. И как же ей теперь варить овсяную кашу или нагреть воду?

Амелия подошла к двери и выглянула наружу. Она увидела, как Эван рубит дрова у забора.

— Он собирается разжечь огонь, — подумала она с облегчением.

Несколькими минутами позже Эван вернулся с ведром дров, которые сложил в поленницу у очага. Он даже не взглянул на Амелию, тут же развернулся, и снова вышел из дома. Лицо Эвана было суровым, и Амелия побоялась спросить его, почему он не разжег очаг. Она взяла поленья и начала складывать их в очаг. Амелия только собиралась поджечь их, как Эван опять вернулся с очередной партией дров.

— И что это ты делаешь? — рявкнул он.

Амелия выпрямилась, не понимая, что она сделала неправильно на этот раз.

— Я хотела разжечь огонь, — оправдывалась она.

— Так никто не разжигает очаг. Даже если огонь разгорится, на что мало надежды, ты напустишь дыма полный дом.

Эван начал вытаскивать поленья из очага, продолжая ворчать, как неумело она пыталась это сделать. Амелия наблюдала, как он сложил особым образом поленья обратно. Она складывала их параллельно, а Эван сложил их крест-накрест, положив самые тонкие палочки внизу.

— Всегда клади щепки вниз, иначе огонь не разгорится. Огню нужно дышать, только тогда пламя не погаснет. — Эван бросил на Амелию презрительный взгляд, считая ее абсолютной дурой. Когда дрова занялись, фермер направился к двери.

— А где мне взять воду? — спросила Амелия.

— Позади дома есть колодец, — сообщил Эван. Он посмотрел на одежду, висящую у двери черного хода. — Можешь надеть то коричневое пальто, с краю, — добавил он, показывая на него. Пальто было несколько, и все они были разных размеров. Амелия подозревала, что коричневое пальто принадлежало его жене. Ей показалось странным, что он все еще хранит ее вещи. Эван говорил, что его жена умерла почти год назад. Явно он не мог расстаться с ее вещами, и это значило, что он не смирился с ее смертью.

— Спасибо, — тихо поблагодарила Амелия.

— Овсянка в одном из тех мешков, — хрипло сказал Эван, показывая на мешки в углу. — А там одно ведро для воды, а другое для молока. Я разожгу костер на улице, но мне нужно заняться овцами, поэтому я вернусь к завтраку.

Амелия надела коричневое пальто, взяла ведро и пошла на улицу искать колодец. Ночные тени медленно отступали, но все еще было темно. Эван разжигал костер под котлом. Котел был пустым, поэтому Амелия предположила, что он хочет, чтобы она наполнила его водой. Девушка давно мечтала о теплой ванне и поспешила за водой к колодцу.

Колодец оказался дырой в земле, прикрытой двумя ржавыми листами железа. Правда, рядом было ведро с веревкой, которое Амелия опустила вниз. Она подождала, пока ведро наполнится, и вытянула его наверх. Затем она вылила воду в ведро, которое принесла из дома. Ведро было тяжелое, пальцы Амелии замерзли, она быстрее пошла к дому. Амелия совершенно не представляла, какое количество овсянки надо сыпать в воду, поэтому она бросила несколько горстей в котелок и залила водой, потом присела у огня и помешала смесь. Ничего особенного не происходило, и Амелия решила, пока каша сварится, можно еще принести воды для котла на улице. Ей очень хотелось скорее нагреть воду для ванны.

Несколько раз сходив к колодцу, Амелия вспомнила про кашу.

— О боже мой! — воскликнула она и побежала в дом. К этому времени дети уже встали и занимали места за столом.

— Что за ужасный запах? — спросила одна из старших девочек.

Заглянув в котелок, Амелия увидела грязно-коричневую бурлящую жижу, отвратительную на вид. В замешательстве она в спешке плеснула туда еще воды и снова помешала. В результате получились какие-то ошметки, плавающие в воде вперемешку с черными крупинками. К несчастью для Амелии, как раз в это время вошел Эван и с надеждой посмотрел на котел.

— Ну как, завтрак уже готов? — спросил он.

— Она… я пошла еще за водой и оставила кашу… а теперь она… — лепетала Амелия.

Эван подошел к котлу и заглянул внутрь. Его лицо приняло зловещее выражение. Он шагнул к ней навстречу.

— Мои дети не будут это есть. Можешь отдать свое варево курам. — Он посмотрел на пустое ведро у очага. — Разве ты не подоила корову?

— Нет. Я же сказала, что носила воду для ванны.

— Ванны? Кто собрался в ванну?

— Я… и мне…

Эван был зол.

— Ты еще не заслужила ванну, — закричал он.

Амелия собиралась сказать, что детям нужна ванна, так же как и ей, но Эван не предоставил ей такого шанса. «И потом, я же только что пережила кораблекрушение!» — хотела закричать в ответ Амелия. Ведь горячая ванна это не такая уж и большая привилегия. Слезы навернулись на глаза девушки.

— Я сделаю несколько лепешек. А ты иди и подои корову, чтобы дети смогли выпить теплого молока. И поторапливайся, — прогремел Эван.

Не говоря ни слова, Амелия взяла ведро и пошла к двери, опустив голову. Она слышала, что дети хихикают над ней, и чувствовала себя настоящим посмешищем. Ее неумение выполнить, казалось бы, простые поручения только служило доказательством того, что она никогда раньше не делала подобные вещи, но это ровным счетом ничего не значило для Эвана Финнли или его детей.

Когда Амелия подошла к корове и сквозь пелену слез начала разглядывать ее, та посмотрела на девушку большими карими глазами.

— Ты должна будешь помочь мне, — прошептала Амелия. — Я никогда раньше не делала этого.

Корова тихо замычала и продолжила жевать траву. Амелия была уверена, что корова ушла бы прочь, если бы на ее ногах не было пут.

— Ты забыла скамейку, — раздался тоненький детский голосок.

Амелия обернулась. Одна из самых меленьких девочек стояла за ней с маленькой скамейкой в руках.

— Тебе она будет нужна, — она протянула скамейку.

— Спасибо, — ответила Амелия, утирая слезы. — Как тебя зовут?

— Молли.

— Ты знаешь, как доить корову, Молли?

Малышка покачала головой.

— Я только что спрашивала корову, как это делать, но она ничего мне не подсказала.

Девочка удивленно заморгала.

— Коровы не разговаривают.

— Какая жалость, не правда ли? — пошутила Амелия.

Молли подошла к корове.

— Надо просто тянуть эти штуки. — Она показывала на соски на полном коровьем вымени.

— Я думала, что ты это делала, — размышляла Амелия, не решаясь начать. Но она поставила скамейку рядом с животным, и корова снова повернулась и посмотрела на Амелию.

— Ты не будешь возражать, не так ли? — спросила она корову. Корова снова принялась за траву. — Очевидно, нет, — проговорила Амелия, и Молли засмеялась. Набравшись храбрости, Амелия взялась за два соска и осторожно потянула. Ничего не произошло. Она попробовала снова и взглянула на девочку. — Думаешь, здесь есть какой-то секрет?

— Когда Сисси это делает, у нее получается. — Молли пожала плечами.

— Тогда, может быть, Сисси сумеет показать мне, как это надо делать.

— Я спрошу ее, — ответила Молли и тут же побежала к дому.

Амелия не успела ее остановить. Амелия не хотела, чтобы сюда пришел Эван и снова стал кричать на нее. Она переживала, что испортила их завтрак. Она должна была попросить Молли спросить Сисси о том, как доить корову, но только так, чтобы их отец ничего не узнал. Но теперь было уже поздно.

Амелия все еще пыталась получить от коровы молока, когда вдруг животное громко замычало. Звук оказался таким громким и неожиданным, что девушка вздрогнула и, потеряв равновесие, упала со скамейки назад. Оказавшись на спине, Амелия увидела, что над ней, скрестив руки, стоит Сисси. Выражение ее лица было схожим с отцовским, и Амелия совершенно растерялась. Видимо, они все не терпят глупцов.

Не говоря ни слова, Сисси поставила скамейку, села на нее и стала доить корову. Амелия услышала, как молоко с шумом полилось в ведро. Она поднялась с земли, чтобы посмотреть, как девочка делает это. Оказалось, Сисси сдавливала соски и одновременно проводила по ним руками вниз. На первый взгляд Сисси делала все очень легко, но рассказывать она ничего не собиралась. После того как девочка несколько минут подоила корову, она встала, уступив место Амелии.

Амелия села на скамейку. Сначала ничего не выходило, и она была уверена, что Сисси вздыхает с осуждением, но через минуту струйки молока полились в ведро.

— Получилось, — обрадовалась Амелия и повернулась, чтобы поблагодарить Сисси, но ее уже не было. То, что девочка ушла и не увидела момента ее триумфа, омрачило небольшую радость Амелии. Вздохнув, она продолжила.

Чтобы наполнить половину ведра, Амелии понадобилась почти целая вечность, в результате чего у нее заболели руки. Она остановилась на мгновение, чтобы разогнуть спину, но вдруг корова сдвинулась с места и задела ведро. К счастью, Амелия успела поймать ведро и не все молоко вылилось на землю. Она попыталась снова подоить корову, но животное не желало стоять смирно, и девушка вернулась домой.

Эван доставал лепешки из очага. Он молча разламывал их и раздавал детям. Увидев, как мало молока принесла Амелия, он с отвращением покачал головой.

— Я надоила больше, но корова опрокинула ведро, — оправдывалась Амелия.

Эван только снова покачал головой и разлил все, что оставалось по чашкам. Амелия получила маленький кусок лепешки и чашку с водой, но не посмела жаловаться.

— Накопай немного картошки и почисть ее, чтобы приготовить обед, — приказал Эван. — Ты же можешь сварить картошку, да?

Амелия кивнула. Хоть она никогда и не варила картошку, девушка просто не хотела злить фермера еще больше.

— Как только закончишь, принимайся за мясо. Морковь, лук и пастернак найдешь в огороде. Мясо еще осталось от барашка, что я недавно зарезал. Я принесу его.

Амелия запаниковала. Она даже не помнила, что ела тушеное мясо, впрочем, как и не видела, как его готовят, но промолчала. Когда Эван ушел, она вышла на улицу, проверить, как нагревается вода в котле. Она была теплой. Амелия погрузила свои замерзшие руки в воду и вздохнула, подумав о том, как хорошо было бы выкупаться. Она была уверена, что после того, как вымоется, почувствует себя намного лучше.

Одна из старших девочек последовала за ней на улицу.

— А где лопата, которой копать огород? — спросила ее Амелия.

Девочка ушла за дом и вернулась с лопатой. Она молча отдала ее. Амелия была озадачена выражением ее лица. Девочка не испытывала ни малейшего любопытства, как можно было ожидать от ребенка ее лет, и она не улыбалась. Она казалась серьезным ребенком, и Амелия подумала, что на девочку сильно повлияла смерть матери. Амелии было жаль всех детей Эвана. Они находились в полной изоляции, а их отец был холодным, замкнутым человеком, который не очень-то старался показать свою любовь к ним. Казалось, он уделяет внимание только сыну.

— Ты знаешь, где растет картошка? — спросила Амелия девочку.

Она кивнула и подвела ее к грядке. Хотя Амелия и не могла отличить одно растение от другого, задача оказалась еще более сложной, так как весь огород зарос сорняками. Девочка нагнулась и показала на куст картошки.

Амелия начала копать, а девочка наблюдала за ней. Несмотря на то что совсем недавно прошел дождь, под верхним слоем земля была твердой, как камень, поэтому Амелии предстояло потрудиться.

— Тебя зовут Роза или Бесс? — спросила она.

— Роза, — ответила девочка. — Бесс младше меня.

— Тогда тебе около десяти. Верно?

Девочка кивнула.

— Почему ты была в тюрьме?

Амелию удивила ее прямота. Хотелось сказать, что она не была в тюрьме, но как трудно объяснить десятилетнему ребенку, что произошла ужасная ошибка?

— Я потеряла память, — ответила Амелия. — И я не помню, что была в тюрьме.

— А как кто-то может потерять память? — спросила Роза.

— Я сильно ударилась головой, или, по крайней мере, мне так сказали. Я тоже этого не помню. Смотритель маяка сказал, что поднимал меня на скалу, а ветер сильно раскачал веревку.

— А тебе было больно, когда ты ударилась о скалу?

— Я не помню, но я очнулась с большой шишкой на затылке.

Сисси подошла к двери и увидела, как ее сестра разговаривает с Амелией.

— Роза, иди в дом, — сердито выкрикнула она. Пока Роза бежала к дому, Амелия повернулась и посмотрела на старшую девочку, одарившую ее презрительным взглядом, прежде чем скрыться в доме.

— Эта девочка не любит меня, — произнесла Амелия, и продолжила копать. Наконец она нашла несколько картофелин, но все руки у нее покрылись волдырями. Когда Амелия принесла картофелины в дом, Сисси набросилась на девушку.

— Почему ты надела одежду и туфли моей матери? — вызывающе проговорила она.

Амелия видела, что девочка вот-вот расплачется.

— Твой отец дал мне их, потому что все мои вещи остались на корабле, который утонул, или просто так говорят. Я ничего не помню, Сисси.

— Меня зовут Сесилия.

— О, прости. Твой отец так сказал мне.

— Только моя семья может меня так называть.

— О! — Амелия почувствовала себя так, словно ей влепили пощечину. — Я запомню это, Сесилия.

Девочка возмущенно посмотрела на Амелию, потом позвала Розу, Бесс, Молли и Джесси.

— Нам надо собрать яйца, — проговорила она. Сесилия взяла котелок с кашей и с отвращением заглянула внутрь. — Раз уж мы идем туда, то можем и покормить кур.

— Где Майло? — спросила Амелия, когда дети направились к двери. Она не знала, должна ли присматривать за ним, но на всякий случай решила поинтересоваться.

— Он ушел с папой, — ответила Молли.

Амелия кивнула и отправилась мыть картошку, не обращая внимания на возмущенный взгляд Сесилии. После того как девушка положила картофелины в кувшин с водой у очага, она вышла на улицу, чтобы выкопать лук и пастернак. Когда она добыла несколько луковиц, пастернак и нашла еще пару картофелин, ее руки уже кровоточили. Волдыри лопнули, и кожа в этих местах горела. Амелия пыталась привести руки в порядок, когда в дом вошел Эван, ведя за собой малыша Майло.

— Тебе надо будет постирать кой-какие вещи, — произнес он. — Майло нечего надеть.

— Посмотрите, в каком состоянии мои руки. Я не могу стирать.

Эван едва взглянул на Амелию.

— Твоим рукам надо погрубеть, и только тяжелая работа сможет это сделать, так что займись стиркой. На будущее, стирай, как только вода нагрелась, чтобы одежда успела высохнуть.

— Мне нужно помыться, как и детям, — гневно заявила Амелия. — Судя по запаху, исходящему от вас, вам тоже это не помешало бы.

Казалось, Эван был оскорблен.

— Это может подождать. Дела здесь делаются по мере важности.

Амелия видела, что фермер упрямый человек, но все же он не сказал, что она не сможет помыться. По ее убеждению, это было необходимостью. Амелия положит одежду в грязную воду потом, просто чтобы Эван отстал от нее, но она все равно собирается помыться, даже если это и последнее по важности дело.

— Хватит здесь сиднем сидеть, займись стиркой одежды, — велел Эван, направляясь к двери.

— Разве Сесилия или Роза не умеют этого делать?

— У них свои дела. Их мать выполняла все те обязанности, что я поручаю тебе, поэтому дело не в умении. — Он вышел на улицу. Амелия страдала от гнева и обиды. Ей хотелось спросить, может быть, это он уморил свою жену работой до смерти, но вовремя прикусила язык.

Через несколько минут Эван вернулся и принес мясо.

— Вот баранина для ужина. Скажешь, когда сварится картошка. Будем есть с ней яйца. Девочки как раз их сейчас собирают.

Девочки принесли яйца, потом собрали все белье из спальни и свалили его в кучу рядом с обеденным столом. Так сделать им приказал отец. Затем они ушли покормить лошадь и убраться в загоне. Амелия посмотрела на кучу белья, уронила голову и заплакала. Ее руки пульсировали от боли, и еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой несчастной. Она стояла так примерно час. Поплакав вдоволь, Амелия вытерла глаза и, ткнув вилкой картошку, нашла ее мягкой. Она слила воду, отставила котелок в сторону и разбила несколько яиц на сковородку.

Примерно в полдень Амелия позвала Эвана и детей. Вбежав в дом, они с удивлением уставились на пустой стол.

— Ты же сказала, что обед готов, — рассердился Эван.

— Я накрою на стол, когда вы все вымоете руки, — решительно заявила Амелия. Он может приказывать ей, что и как делать, но Амелия готовит еду, значит, они будут есть, как велит она, — чистыми руками. — Вода в ведре, полотенце рядом, — добавила она. — Сесилия, помоги Майло.

На мгновение Амелия подумала, что Эван снова накричит на нее, но он подошел к ведру и вымыл руки, а за ним последовали дети. Когда Сесилия подвела Майло к ведру, она взглянула на Амелию. Может быть, Амелия ошиблась, но ей показалось, что во взгляде девочки было больше уважения, чем презрения.

Когда дети по очереди стали подходить к столу, Амелия клала каждому в тарелку картофелину и яйцо. Эвану она положила две порции. Затем Амелия дала каждому столовые приборы. Обед прошел в абсолютной тишине. Дети лишь украдкой обменивались взглядами, а закончив с едой, все так же тихо исчезли на улице.

— Могли бы и поблагодарить меня за то, что я приготовила хоть что-то съедобное, — пробормотала Амелия, убирая тарелки. Помыв посуду, она вымыла овощи и нарезала их. Девушка также нарезала мясо на маленькие кусочки и сложила его вместе с овощами в котелок, добавив немного воды. «Выглядит не очень аппетитно», — подумала она, размышляя над тем, стоит ли ей добавить еще что-нибудь. Поскольку Амелия не знала, что именно, то решила, что будет безопасней оставить все как есть.

Все мысли девушки были о ванне. Она чувствовала себя ужасно грязной, особенно после того, как копалась в огороде.

«Я должна найти какую-нибудь ванну». Она не думала, что Эван теперь скоро возвратится домой, поэтому у нее было время помыться, а уж потом в этой же воде она постирает все белье. Чтобы удостовериться, что мясо будет тушиться, девушка положила в очаг два больших полена.

Амелия нашла что-то вроде ванны в комнате детей. Деревянная лохань была не очень большая, но вполне пригодная для купания. Амелия отнесла ее в свою хижину, затем принесла несколько ведер горячей воды из котла и развела ее водой из колодца. С наслаждением погрузившись в теплую воду, девушка почувствовала, как все ее мышцы расслабились и боль ушла. Она не могла вытянуть ноги, но это ее не беспокоило. Просто находиться в воде было истинным блаженством. Хоть она и не могла ничего вспомнить, Амелия была уверена, что еще никогда в жизни ванна не приносила ей столько удовольствия.

Примерно через час, когда вода уже начала остывать, Амелия вылезла из лохани. Она словно заново родилась. Девушка оделась и уже направлялась к дому, чтобы взять белье, когда из двери выбежала одна из девочек, а за ней последовали клубы дыма.

— О боже! Что случилось? — вскричала Амелия, подбегая к дому.

— Весь дом в дыму, — закричала Молли.

Амелия вошла внутрь и тут же начала задыхаться от едкого дыма. Она нашла, что дым шел из котелка с мясом. На нем не было крышки, так как она забыла прикрыть его, и поэтому вся жидкость испарилась, а мясо и овощи превратились в черную массу.

— О нет! — сокрушалась Амелия.

— Что случилось? — спросил с тревогой Эван, появившись на пороге. Он приказал детям оставаться на улице.

Незадачливая повариха разрыдалась. За один день она испортила два блюда.

— Почему ты не следила за едой? — спросил Эван, заметив, что в очаге слишком большое пламя. Если бы она была рядом, то смогла бы добавить воды и мясо бы не пригорело. — Где ты была?

— Я была… — Амелия не знала, что ответить. Она не могла сказать, что стирала белье, потому что оно все еще лежало на полу рядом со столом.

Тут Эван заметил, что у нее мокрые волосы и рассвирепел. Он заглянул прямо в лицо несчастной.

— Ты мылась, да? — прорычал он. — Ты вообще понимаешь, какую ценность имеет здесь еда? Продукты привозят на корабле к смотрителю маяка только раз в три месяца. Мне нужно кормить семью, нам приходится экономить.

— Простите, — пролепетала Амелия.

— Слова не помогут, — закричал Эван. — Как твоей болтовней накормить детей?

— Я не специально. Если я и знала, как готовить, то забыла. Я ничего не помню о своей прошлой жизни с того момента, как очнулась в доме смотрителя. Вы можете понять, каково это?

Эван ничего не ответил, но подумал, что ее переживания кажутся искренними.

— Конечно, не понимаете, — продолжала Амелия. — Вы-то все помните. Я не помню свою семью, свой дом, и вообще ничего о себе. Некоторые из ваших воспоминаний, может быть, и причиняют вам боль, но вы и представить себе не можете, насколько вам повезло, что вы не лишились их, я никому не пожелаю подобной участи. — Амелия разрыдалась.

Уже была почти полночь, но Амелия все еще стирала белье в своем домике. Утром она собиралась первым делом повесить его сушить. Белья было очень много, и девушка решила, что не надо подолгу стирать каждую вещь. Большинство вещей девочек были самодельными, поношенными и рваными. Эван сказал, что Майло нечего надеть, но у девочек тоже не осталось чистых платьев. Похоже, в первую очередь он заботился о своем сыне. Эван все время брал его с собой и постоянно волновался о нем. Амелии было обидно за девочек, особенно за самых маленьких, Джесси и Молли.

Руки Амелии уже не горели. Боль стала почти невыносимой, но девушка решила закончить стирку, даже если это будет последнее, что она сделает в своей жизни. Глаза Амелии закрывались от усталости, а спина и колени ужасно ныли. Но стирка стала для нее чем-то вроде платы за испорченную еду. Амелия очень переживала, что дети остались без еды, что они легли спать голодными по ее вине.

Она стирала последнее платье, когда дверь открылась. Эван заметил, что ее лампа горит, и вошел. Он также увидел, что кучи грязного белья больше нет, и слышал, как девушка выливает воду на огород.

Амелия стояла у лохани на коленях. Она подняла голову и увидела, что в руках у Эвана тарелка. На ней лежал кусок лепешки с подливой. В другой руке у него была кружка молока. Он взглянул на выстиранную одежду и поставил тарелку с кружкой рядом с лоханью.

Амелия с изумлением взглянула на еду. Она не ожидала ничего подобного.

— Пожалуйста, отдайте это детям, — произнесла она к удивлению Эвана. — Мне не надо.

— Они поели лепешки. Ешь, что принес. Ты это заслужила, — сказал он и вышел.

Кингскот

Первый день Сары в ее новом доме кардинально отличался от первого дня Амелии. Никто не пинал матрас, чтобы разбудить ее, и никто не приказывал приготовить завтрак. Утром, после того как Сара хорошо поспала на удобной постели, Полли разбудила ее и сообщила, что завтрак подадут через полчаса.

Сара решила появиться за столом в печальном настроении. Пожелав чете Эшби доброго утра, она в задумчивости уселась за стол. Эдна с тревогой разглядывала Сару, пока Полли подавала яйца, запеченные на тостах, и чай.

— Что-то беспокоит тебя, Амелия, дорогая? — наконец спросила Эдна. Она волновалась, что разговор о наследстве Амелии расстроил девушку.

— Нет, я просто подумала, как мне повезло, что я спаслась после того, как корабль пошел ко дну. Особенно если вспомнить, сколько людей лишилось жизни.

— Тебе действительно очень посчастливилось, — заговорил Чарльтон, складывая утреннюю газету, где писали о крушении «Антилопы». — Должно быть, за тобой присматривал ангел-спаситель. — Чарльтон имел в виду ее родителей и младшего брата, но Сара говорила о другом.

— Наверное, моим ангелом был смотритель маяка, — вставила она, направляя беседу в нужное для нее русло. — Когда свет от маяка осветил поверхность моря, он заметил, как я вместе с другой девушкой цепляюсь за риф, и спас нас во время прилива. Еще час, и нас могли бы съесть акулы.

— Мы должны поблагодарить Габриеля, когда увидим его в следующий раз, — продолжал Чарльтон, обращаясь к жене.

— Возможно, я напишу ему, — ответила Эдна. — Думаю, письмо доставит ему удовольствие. Он там так одинок.

— А часто ли вы обмениваетесь письмами? — спросила Сара. Этой ночью она долго не могла заснуть, думая, как тесно семья Эшби общается с Габриелем.

— Нет, мы не общались с ним с тех пор, как он отправился на мыс Кейп-дю-Куэди, что было примерно девять месяцев тому назад, — ответила Эдна. — Мы видимся с ним, когда он возвращается в Кингскот, чтобы работать лоцманом на судах, которые идут в Непеан-Бэй. Габриель занимается этим в промежутке вахт на маяке. Два года назад он отслужил вахту на маяке на мысе Уиллогби. Должно быть, ему нравится некоторое время побыть в одиночестве.

— А как долго он будет на Кейп-дю-Куэди? — поинтересовалась Сара. — Это место кажется очень глухим.

— Я не уверен, подписал ли он годовой или двухлетний контракт, — сообщил Чарльтон. — Обычно у смотрителей есть жена и дети, поэтому одиночество не является проблемой, но это не в случае с Габриелем. Полагаю, что к нему должен был присоединиться сменщик, но раз ты сказала, что он один, то, значит, сменщик еще не приехал, Там недалеко есть ферма, поэтому я думаю, что они с хозяином фермы изредка видятся.

— Я видела фермера, — вставила Сара. — Наверное, не стоит этого говорить, но мне показалось, что он довольно странный тип.

— Ты права, Амелия, — улыбнулся Чарльтон. — Эван Финнли довольно эксцентричный человек, но он трудяга. Ему вполне подходит такая затворническая жизнь, но он еще больше замкнулся после смерти своей жены. Полагаю, что всю свою жизнь он посвящает детям. Он хороший отец, но плохо то, что его дети не общаются с другими детьми.

Сара облегченно вздохнула. Если Эван никогда не приезжает в город, тогда он не может ничего рассказать об Амелии, когда к ней вернется память. Значит, нет причин для беспокойства.

— Когда-нибудь Эвану придется приехать в город, — заметила Эдна. — Когда его девочки вырастут, они не захотят жить так далеко от цивилизации.

— А сколько им лет сейчас? — равнодушно поинтересовалась Сара.

— Старшей девочке примерно тринадцать, поэтому полагаю, она еще несколько лет будет вполне довольна своей жизнью. Амелия, ты говорила, что другая девушка, что выжила, должна работать на Эвана, не так ли?

— Совершенно верно. Она условно освобожденная преступница, которая должна работать у фермера два года. — У Сары было странное чувство, когда она говорила так о себе.

— Эван, вероятно, попросил прислать кого-нибудь, чтобы ему помогли с детьми и хозяйством, — размышляла Эдна. — Ему наверняка нелегко справляться со всем одному. Его жена умерла, а у него шесть детей.

Сара постаралась принять озабоченный вид, но внутри она радовалась, что не стала частью той жизни.

— Преступница утверждает, что потеряла память, что даже не была в тюрьме, — сообщила Сара. — Она ударилась головой, когда ее поднимали на скалу, поэтому я думаю, что она, может, действительно говорит правду. — Сара хотела дать семье Эшби возможность сомневаться. — Может, это и так, а может, она надеется присвоить себе имя какого-нибудь человека, который погиб во время кораблекрушения.

— Весьма необычно, — удивилась Эдна. — Неужели она такая коварная?

— Будем надеяться, что нет, но если учесть ее прошлое, то нельзя знать точно, — проговорила Сара.

— Надеюсь, она была откровенна и не принесет Эвану и его семье страданий, — задумалась Эдна. — Им и так нелегко пришлось.

— Будет очень полезно, если все его девочки получат хоть какое-нибудь образование, — проговорил Чарльтон. — Одна наша соседка преподает в городской школе. Она посылает задания Эвану вместе с продуктами, но с тех пор, как его жена умерла, от них больше не приходят выполненные задания. Очевидно, он забросил их обучение из-за большого количества дел, и только один Господь знает, что будет дальше. Если эта девушка сможет помочь Эвану, давая уроки его детям, она будет стоить всех неприятностей, причиненных ею. Больно думать об этих детях, как о диких, нелюдимых необразованных людях. — Он представил их совершенно некультурными оборванцами.

Сара подумала о той жизни, которую теперь вела Амелия. Поскольку Эван был очень странным человеком, который хотел, чтобы ее пальцы стерлись от работы до костей, а шестеро детей дополняли картину, Сара была уверена в том, что Амелия попала в сущий ад. А это именно то, чего она, по убеждению Сары, заслужила.

— Ты разговаривала с этой девушкой на корабле? — спросил Чарльз Сару.

— Не говори глупости, Чарльтон, — прервала его Эдна. — Зачем Амелии разговаривать с преступницей?

Чарльтон смутился.

— Наверняка на корабле началась ужасная паника, когда он наткнулся на риф, да, дорогая? Сомневаюсь, что люди думали тогда о классовой принадлежности.

— Вы правы, дядя Чарльтон, — поддержала его Сара. Он был наиболее добр к ней и проявлял больше понимания. — Места в спасательной шлюпке не были разделены по классам. Те счастливчики, что оказались в ней, были приведены из салона одним из матросов. Осталась всего одна шлюпка на всех, кто оказался на корме корабля. К тому времени, когда корабль разломился на три части, все остальные шлюпки смыло в море. Количество мест было ограничено. Я даже не поняла, что оказалась в шлюпке вместе с этой девушкой, но сказать откровенно, меня тогда это совсем не волновало.

— Конечно нет, дорогая. Какое чудовищное испытание выпало на твою долю, — сокрушалась Эдна.

Сара кивнула.

— Люси, моя служанка и попутчица, рассказала мне об этой девушке еще раньше. Она познакомилась с ней по пути на остров.

— Твоя попутчица, — неуверенно начала Эдна. — Нам так жаль, что она погибла. Нас известили, что ты путешествовала не одна, но когда она не приехала с тобой, мы предположили… самое худшее. Мы не хотели упоминать об этом, после всего того, что пришлось тебе пережить…

Как сделала бы и настоящая Амелия, Сара печально кивнула головой. Но ее печаль была настоящей. Хоть их знакомство и было мимолетным, Сара все еще переживала боль утраты.

— Я хотела, чтобы она села в шлюпку. — Каждый раз, когда она вспоминала о том, как поступила Амелия, Сара испытывала прилив злобы. — Один из моряков пообещал доставить ее на берег. К сожалению, у него не оказалось шанса выполнить свое обещание, так как корма судна пошла ко дну, как только мы отплыли.

— Мне так жаль, дорогая, — посочувствовала Эдна и сжала руку Сары в своей, заметив, как побелели губы ее подопечной. — Амелия, ты не виновата, милая, что она не смогла спастись. Я уверена, что ты пыталась взять ее с собой в лодку, поэтому не надо винить себя за то, что случилось с девушкой.

— Я не виню себя, — честно ответила Сара. Она винила настоящую Амелию.