"Киропедия" - читать интересную книгу автора (Ксенофонт)

Глава II

Итак, воины Кира, поужинав и выставив, как полагается, караулы, легли спать. Между тем Крез со своим войском сразу бежал в Сарды; прочие отряды, составлявшие вражеское войско, также устремились по домам, каждый стараясь за ночь уйти как можно дальше. С наступлением дня Кир двинулся прямо на Сарды. Подойдя к крепости, защищавшей город, он стал воздвигать осадные машины и готовить лестницы, как бы намереваясь начать штурм. Занимаясь такими приготовлениями, он велел халдеям и персам с наступлением ночи взобраться на укрепление сардийцев там, где эта скала казалась наиболее крутой и неприступной. Проводником у них был некий перс, который ранее был рабом одного из воинов, охранявших акрополь, и потому хорошо знал спуск к реке и обратный подъем наверх.[247] Как только обнаружилось, что враги овладели цитаделью, все лидяне покинули городские стены и разбежались по городу, кто куда. А Кир с наступлением дня вошел в город и велел передать всем воинам, чтобы никто не отлучался со своего поста. Крез заперся в царском дворце и оттуда с мольбой взывал к Киру. Тот оставил при Крезе караул, а сам направился к уже занятой его войсками цитадели. Увидев, что персы, как положено, охраняют кремль, а халдеи оставили свои посты и устремились грабить дома горожан, Кир тотчас же созвал их начальников и велел им как можно скорее оставить его лагерь.

— Мне нестерпимо видеть, — сказал он, — как наживаются мародеры. Знайте, что я был готов обогатить вас всех, кто принял участие в моем походе, на зависть остальным халдеям. Но теперь не удивляйтесь, если на обратном пути вам повстречается кто-нибудь посильнее вас.[248]

Выслушав такое грозное предупреждение, халдеи испугались и стали умолять Кира не гневаться, обещая вернуть все захваченное имущество. На это Кир отвечал, что он ничуть в них не нуждается.

— Но, — продолжал он, — если вы действительно хотите, чтобы я перестал сердиться, отдайте все, что вы взяли, воинам, оставшимся сторожить акрополь. Ведь если остальные узнают, что вознаграждение получают в первую очередь дисциплинированные, то порядок у меня будет образцовый.[249]

Халдеи поспешили сделать так, как повелел им Кир, и воины, верные своему долгу, получили много всевозможных даров. А Кир, расположив свое войско в той части города, которая показалась ему наиболее удобной, передал приказ всем завтракать, не покидая своих постов.

Распорядившись таким образом, Кир велел привести к нему Креза.[250] Тот, как только увидел Кира, воскликнул:

— Здравствуй, господин! Судьба дарует тебе отныне такое имя и мне велит тебя так величать.

— Здравствуй и ты, Крез, — отвечал ему Кир, — ведь, как бы там ни было, оба мы люди. Кстати, не согласился бы ты, Крез, дать мне добрый совет?

— Разумеется, Кир, — отвечал тот, — я был бы рад придумать для тебя что-либо полезное. Ведь это и мне, я знаю, послужило бы на пользу.

— Послушай тогда меня, Крез, — сказал Кир. — Я знаю, как много трудов и опасностей перенесли мои воины, и как исполнены они теперь сознания того, что овладели самым богатым, после Вавилона, городом в Азии. Я нахожу поэтому справедливым, чтобы они были вознаграждены. К тому же я понимаю, что если они не получат какой-нибудь награды за свои труды, то я не смогу их долго держать в повиновении. Однако я не хочу отдать им ваш город на разграбление, ибо я считаю, что это будет означать для города верную гибель, а, кроме того, я хорошо знаю, что при грабеже выгода всегда достается негодяям. Выслушав все это, Крез сказал:

— В таком случае позволь мне объявить кое-кому из лидян, по моему выбору, что я добился от тебя обещания не устраивать в городе грабежа и не допускать увода в плен наших детей и женщин. За это, скажу им, я обещал тебе, что с согласия самих лидян тебе достанется все, что есть самого лучшего в Сардах. Ведь если они об этом услышат, то, я уверен, любая драгоценность, какая есть здесь у мужчин или женщин, поступит в твое распоряжение и, несмотря на это, через год город у тебя снова будет полон всевозможных богатств. А если ты разграбишь его, то одновременно погубишь и те промыслы, которые люди признают источником всяких благ.

Впрочем, когда ты увидишь наши подношения, в твоей власти будет еще раз подумать о разграблении. Для начала же пошли людей за моими сокровищами и пусть твои стражи примут их от моих хранителей. Со всем этим Кир согласился и обещал сделать так, как предложил Крез.

— Ну, а теперь, Крез, — попросил Кир, — поведай мне о том, как исполнились прорицания, данные тебе Дельфийским оракулом. Ведь рассказывают, что ты чрезвычайно чтил Аполлона и во всем поступал, следуя его указаниям.

— Увы, Кир, я был бы рад, если бы было так. На самом же деле я с самого начала в обращении своем с оракулом Аполлона делал все наоборот.

— Как так? — удивился Кир. — Поясни, пожалуйста. Ведь то, что ты говоришь, невероятно.

— Прежде всего, — стал рассказывать Крез, — вместо того, чтобы прямо спросить бога о том, что мне было нужно, я стал допытываться, может ли он сказать правду. Между тем не то чтобы бог, но и люди благородные, когда замечают, что им не верят, к этим недоверчивым относятся без всякой любви. Разумеется, он угадал, что я делал, хотя это были странные вещи, да и сам я находился вдали от Дельф.[251] После этого я посылаю спросить о детях. Бог сначала мне даже не ответил. Когда же я послал ему множество золотых и серебряных вещей, принес пышные жертвы и таким образом, как я думал, наконец умилостивил его,[252] тогда он снизошел до того, чтобы ответить на мой вопрос, как мне поступить, чтобы у меня были дети. Он ответил, что они у меня будут.

И они у меня родились — он даже в этом не солгал, — однако их рождение не принесло мне никакой радости. Ибо один из них был глухонемым, а другой, наделенный лучшими качествами, погиб в расцвете лет.[253] Страдая от несчастий, постигших моих детей, я снова посылаю спросить бога, что мне делать, чтобы я прожил остаток жизни наиболее счастливо. Он мне ответил:

— Крез! Познавая себя, счастливым ты век проживешь свой.[254] Услышав такое прорицание, я обрадовался. Я считал, что бог дарует мне счастье, требуя от меня самого легкого. Ведь что касается других людей, то одних можно узнать, а других невозможно, но о себе, полагал я, любой человек знает, кто он есть. В последовавшее за тем время, пока я жил мирно, я после смерти сына ни в чем более не мог упрекнуть судьбу. Но, когда ассирийский царь уговорил меня пойти войною на вас, я подверг себя крайней опасности. Тем не менее я вышел из этого положения, не понеся никакого ущерба. И в этом случае я тоже не виню бога; ведь когда я понял, что мне не по силам бороться с вами, и я сам и все мои воины с божьей помощью благополучно вернулись домой.[255] Но вот опять, ослепленный накопленным богатством и уговорами тех, кто просил меня стать общим вождем, (дарами, которые мне подносили, и теми),[256] кто льстиво говорил мне, что если я соглашусь принять власть, то все мне будут повиноваться и я стану величайшим из людей, — исполнившись гордыни от таких речей, когда все кругом цари избрали меня вождем в новой войне, я принял это командование и возомнил себя способным достичь величия. Я не сознавал того, что собирался на равных воевать с тобой — с тем, кто, во-первых, происходит от богов,[257] во-вторых, рожден царями, потомками царей, и, наконец, с детских лет упражняется в доблести, тогда как из моих предков, как я слышал, первый, кто стал царем, только вместе с царством обрел и свободу.[258] Не поняв тогда всего этого, я по справедливости несу наказание. Но теперь, Кир, я хорошо знаю себя. А вот ты — считаешь ли ты все еще правдивым предсказание Аполлона, что я буду счастлив, узнав самого себя? Я спрашиваю тебя об этом потому, что при сложившихся обстоятельствах ты, по-моему, лучше всех мог бы вынести окончательное решение; ведь от тебя зависит и исполнение его.

— Дай мне время поразмыслить об этом, Крез, — отвечал Кир. — Ведь при мысли о твоем прежнем счастье мне становится жаль тебя и я готов уже сейчас вернуть тебе жену, с которой ты жил до сих пор, дочерей, которые, как я слышал, у тебя есть, наконец, друзей, слуг и все, что нужно для стола, какой был у вас при прежней вашей жизни. Я только лишаю тебя права вести войны и сражения.

— Но в таком случае, клянусь Зевсом, — воскликнул Крез, — тебе больше не надо думать, как ответить на вопрос о моем счастье. Ведь если ты сделаешь для меня то, что обещаешь, то я уже сейчас могу сказать тебе: отныне я тоже буду жить жизнью, которую все люди считали самой счастливой и в согласии с ними и я тоже.

— А кто ж это был, кто вел уже такую счастливую жизнь? — поинтересовался Кир.

— Моя жена, Кир, — отвечал Крез. — Ведь она наравне со мною наслаждалась всеми благами, удовольствиями и радостями жизни, но ее совершенно не касались ни заботы о достижении всего этого, ни войны и сражения. Вот и ты, как мне кажется, готов обеспечить меня так же, как я это делал для той, кого любил больше всего на свете, так что, сдается мне, я должен буду послать Аполлону новые благодарственные подношения.

Слыша такие речи Креза, Кир подивился спокойствию его духа и впредь брал его с собой, куда бы сам ни отправлялся, то ли думая, что Крез может оказаться для него чем-либо полезным, то ли считая, что так будет безопаснее.