"Киропедия" - читать интересную книгу автора (Ксенофонт)

Глава 1

Беседуя подобным образом, они достигли границ Персии. После того, как орел, показавшись с правой стороны, указал им путь,[47] они вознесли молитву богам и героям, владеющим землей персов,[48] прося милостиво и благосклонно проводить их, и так пересекли границу. Как только Кир с отцом перешли ее, они сразу же обратились с молитвой к богам, владеющим мидийской землей, чтобы эти боги благосклонно и милостиво приняли их под свое покровительство. После этого они попрощались подобающим образом друг с другом. Отец вернулся в Персию, а Кир отправился в Мидию к Киаксару. Прибыв туда,[49] Кир прежде всего обменялся с Киаксаром подобающими приветствиями, и затем Киаксар спросил Кира, велико ли войско, с которым он прибыл. Кир ответил:

— Тридцать тысяч воинов, которые и прежде нанимались к вам на службу. Прибывают и другие из числа гомотимов, и среди них такие, которые ранее никогда не выступали за пределы своего государства.

— И сколько же их?

— Число их, пожалуй, тебя не обрадует. Но ты должен учесть, что эти так называемые гомотимы, хотя их и немного, легко справляются с управлением большими массами остальных персов. Но есть ли нужда в них, или страх твой был напрасен и враги не выступили?

— Выступили, клянусь Зевсом, и в великом множестве!

— Откуда это известно?

— Многие приходят оттуда, и хотя каждый по-своему, но в общем говорят одно и то же.

— Итак, нам предстоит сразиться с мужами!

— Да, это неизбежно.

— Что же ты ничего не говоришь о их численности, если она тебе известна? Сколь велико приближающееся войско врагов и каковы наши силы? Зная соотношение тех и других, мы могли бы решить, как нам выгоднее всего с ними сразиться.

— Слушай же, — ответил Киаксар. — Крез Лидийский, как говорят, ведет с собой 10000 всадников и более 40000 лучников и пельтастов. Артакам, правитель Великой Фригии, ведет с собой, говорят, 8000 всадников, а копейщиков и пельтастов не менее 40000. Арибей, царь Каппадокии, ведет с собой 6000 всадников и не менее 30000 пельтастов и лучников. Арагд Аравийский — до 10000 всадников, 100 колесниц и множество пращников. Что касается живущих в Азии эллинов, то неизвестно, выступили ли они. Габед, правитель фригийцев, живущих близ Геллеспонта, собрал, как говорят, в долину Каистра 6000 всадников и до 10000 пельтастов. Карийцы, киликийцы и пафлагонцы были призваны, но, как говорят, не выступили. Ассирийский же царь, владыка Вавилона и всей Ассирии, приведет, как я полагаю, не менее 20000 всадников, а колесниц, как мне достоверно известно, не менее 200. Пехотинцев же, я полагаю, у него будет великое множество: так было всегда, когда он на нас нападал.

6 — Итого ты насчитал во вражеском войске 60000 всадников и более 200000 пельтастов и стрелков из лука, — сказал Кир. — Но скажи теперь, сколь велико твое войско.

— Мидийской конницы у нас более 10000, число же пельтастов и стрелков составит, пожалуй, около 60000. От наших соседей армян прибудет 4000 всадников и около 20 000 пехотинцев.

— Судя по твоим словам, число наших всадников составит менее четверти от числа вражеской конницы, а количество пехотинцев будет примерно вдвое меньшим, чем у врага.

— Что же, ты не считаешь малочисленными тех персов, которых ты, по твоим словам, ведешь сюда?

— Мы сейчас посоветуемся, нужны ли нам подкрепления или нет. Но скажи мне, какую тактику в бою применяют обе стороны?

— Почти одинаковую. И у них, и у нас есть стрелки из лука и метатели дротиков.

— При таком вооружении, по-видимому, между сражающимися непременно возникнет перестрелка?

— Без сомнения, — сказал Киаксар.

— Тогда можно утверждать, что при перестрелке победа будет за тем, кто обладает численным перевесом. Ведь чем больше стрелков и метателей дротиков, тем скорее они выведут из строя и истребят малочисленных воинов, тогда как небольшое количество их не сможет достичь этого результата над превосходящими силами противника!

— Если, Кир, дело обстоит именно так, то самое лучшее, что мы можем сделать, — это послать вестника к персам. Он сообщит им, что если с мидянами случится беда, то она не минует и персов, и попросит у них подкрепления.

— Но ты должен понять, — возразил Кир, — что, если даже все персы явятся сюда, мы не превзойдем численностью неприятеля.

— Что же ты можешь предложить в таком случае?

— Если бы я был на твоем месте, Киаксар, то постарался бы поскорее изготовить оружие для прибывающих сюда персов — такое, каким вооружены наши воины, называемые гомотимами. Оно состоит из панциря, одеваемого на грудь, плетеного щита, который носят в левой руке, кривой сабли или секиры, которую носят в правой. Подготовив это снаряжение, ты тем самым доставишь нам возможность совершенно безопасно атаковать врага, который предпочтет сопротивлению бегство. А против тех, кто останется в строю, мы станем наступать своими боевыми порядками. Бегущего противника мы оставим вам и вашим всадникам, чтобы враги не имели возможности остановиться или повернуть назад.

Так говорил Кир. Киаксар, решив, что тот дал хороший совет, уже более не вспоминал о подкреплениях, а стал готовить снаряжение, о котором говорилось выше. Оно было уже почти совершенно готово, когда прибыли из Персии гомотимы вместе с персидским войском. Тогда, говорят, Кир собрал их и сказал следующее:

— Друзья! Я увидел, как вы, явившись сюда и вооруженные таким оружием, горите желанием сразиться с врагом врукопашную. Между тем я узнал, что оружие прибывших с вами персов наиболее пригодно для ведения дальнего боя. Поэтому я стал опасаться, как бы вы не понесли урона при столкновении с превосходящими силами противника, прибыв сюда в малом числе и без союзников. Пришедшие с вами люди безупречно сложены и прекрасно подготовлены физически; а оружие им будет предоставлено такое, как у нас. Нам предстоит теперь лишь воспламенить их души. Ведь полководец должен стремиться не только к тому, чтобы самому быть доблестным и храбрым; он обязан заботиться и о том, чтобы его подчиненные также стали доблестными воинами.

Так он сказал, и все гомотимы обрадовались, что в бою к ним присоединятся многочисленные соратники. Один же из них произнес при этом следующую речь:

— Может быть, то, что я сейчас скажу, покажется вам странным, но именно Киру я бы посоветовал выступить от нашего имени перед персами, когда они получат оружие, чтобы сражаться вместе с нами. Мне хорошо известно, что человеческую душу скорее трогают речи тех, кто обладает большими возможностями и награждать, и наказывать. А когда такие люди дарят что-либо, их подарки, будь они самыми незначительными, ценятся выше, чем дары обычных людей. Поэтому и теперь, я полагаю, наши персидские соратники выслушают речь Кира с большей радостью, чем нашу. А когда их зачислят в ряды гомотимов, они станут считать свое положение более прочным, будучи обязаны этим царскому сыну и полководцу, а не нам. Впрочем, нам тоже не следует устраняться, но, напротив, (любым способом)[50] надо всячески возбуждать в них благородную решимость. Ведь чем более достойными воинами они себя покажут, тем это будет полезнее и для нас.

После этого Кир собрал всех персидских воинов и, приказав сложить все оружие на середину, произнес следующую речь:

— Персидские воины! Вы родились и были воспитаны в той же стране, что и мы, и тела ваши закалены ничуть не хуже, чем наши; вам подобает и духом быть нисколько не слабее нас. Обладая такими качествами, вы на нашей общей родине не имели равных с нами прав, но не потому, что кто-то несправедливо вас обделил, а потому, что вам необходимо было самим добывать себе средства к существованию. Теперь мне вместе с богами предстоит позаботиться о предоставлении вам равных с нами прав. Перед вами, если вы захотите, откроется возможность получить такое же вооружение, как у нас, и сражаться рядом с нами, разделяя те же опасности, которым подвергаемся мы. И если вы проявите себя благородными и доблестными воинами, вы удостоитесь равных с нами почестей. Раньше вы, как и все мы, занимались стрельбой из лука и метанием дротика. Если вы хуже нас владеете этим искусством, то это не удивительно; ведь у вас не было такого досуга, как у нас, чтобы уделять этим занятиям должное внимание. Но, когда вы наденете на себя это вооружение, вы ни в чем не будете нам уступать. У каждого из вас будет хорошо прилаженный к груди панцирь, плетеный щит в левой руке, который мы все привыкли носить, меч или секира в правой, которыми можно разить врага без опасения промахнуться. И тогда чем же другим каждый из нас сможет отличиться, если не храбростью? А вам подобает воспитывать в себе это качество ничуть не меньше, чем нам. И почему бы нам следовало больше, чем вам, стремиться к победе — этому источнику и залогу всех благ и почестей? А что касается власти, которая делает все имущество побежденных достоянием победителей, то разве мы более нуждаемся в ней, чем вы? В заключение Кир сказал:

— Вы слышали мою речь, оружие перед вами. Желающие пусть возьмут его и запишутся у таксиарха в таксис, подобный нашему. А тот, кто хочет удовольствоваться положением наемника, пусть останется с оружием вспомогательных войск.

Так говорил Кир. Слушавшие его персы подумали, что если они сейчас в ответ на призыв Кира не согласятся взять на себя обязанности гомотимов и за это получить равные с ними права, тогда они по справедливости должны будут прожить весь свой век в безысходной нужде. Поэтому они все записались и взяли оружие.

Пока ходили слухи о приближении врага, но его еще не было видно, Кир занимался разнообразными упражнениями со своими воинами, чтобы закалить их тела, и обучал их тактике, всеми силами поднимая в них воинский дух. Но прежде всего, получив от Киаксара известное число гиперетов,[51] он приказал им доставлять его воинам все необходимые припасы в нужном количестве. После этого солдатам ничего другого не оставалось делать, кроме как заниматься воинскими упражнениями. Кир был уверен, что только тот в совершенстве овладеет каким-либо искусством, кто оставит без внимания все остальное и устремит все свои силы на изучение избранного предмета. Поэтому он исключил из воинских упражнений стрельбу из лука и метание дротика, оставив лишь боевые упражнения в панцире, с мечом и щитом. Кир настойчиво приучал воинов к мысли, что им предстоит атаковать врага сомкнутым строем — иначе им придется признать свою негодность как союзников. А людям, прекрасно знающим, что им выплачивают содержание не ради чего-либо иного, а только ради того, чтобы они отважно сражались за своих покровителей, признать это очень тяжело. Зная, что воины охотнее занимаются на учениях, когда между ними возникает соревнование, Кир учредил состязания по всем видам боевой выучки, в которой совершенствуются воины. Условия соревнований были следующие. Рядовой воин должен был проявить свою дисциплинированность, трудолюбие, смелость при встрече с врагом, выдержку и знание воинского искусства, умение ухаживать за оружием, а также честолюбие и стремление к славе, воспитывая в себе эти качества. Пемпадарх должен был и сам стать образцовым воином, и свою пятерку по возможности сделать такой же. Декадарх должен был подобным же образом подготовить свою десятку, лохаг — свой лох, а такснарх не только был обязан сам стать безупречным воином, но и должен был следить за подчиненными ему командирами, чтобы те проявляли необходимую требовательность по отношению к своим подчиненным[52] в исполнении воинского долга. Таксиархам, признанным лучшими начальниками своих таксисов, он назначил наградой должность хилиарха, лохагам, лучше всех подготовившим свои лохи, — повышение в должности до такснарха, лучшим декадархам — должность лохага, и точно такое же повышение пемпадархоп до декадарха, а лучших рядовых воинов — до пемпадарха. Привилегией всех этих начальников было прежде всего уважение со стороны подчиненных, а кроме того, им оказывались другие почести в соответствии с положением каждого. Те, кто заслужил похвалу, могли надеяться и на большую награду, если с течением времени они совершали что-либо особенно выдающееся. Кир установил победные награды и целым подразделениям — таксисам, лохам, десяткам и пятеркам, которые проявили особое усердие во всех тех делах, о которых говорилось выше, и служили примером дисциплинированности. Награды эти были такими, какими подобает награждать большие группы людей. Так распорядился Кир, и так упражнялось его войско.

Он приготовил для воинов и палатки в количестве, соответствующем числу таксиархов. Палатки были такой величины, что могли вместить целый таксис. Таксис же состоял из ста человек. Таким образом, воины располагались в палатках по таксисам. Кир полагал, что совместная жизнь в палатках скажется самым благоприятным образом на исходе будущих сражений.[53] Воины видели, что они получают одинаковое довольствие, и потому у них не возникало жалоб, что кого-то содержат хуже; а ведь это могло дать повод некоторым менее достойно вести себя в битве с врагом. Кир считал совместную жизнь в палатках полезной и по другой причине: так воины лучше узнавали друг друга, а это способствовало развитию чувства стыда; ведь незнакомые люди скорее позволят себе пренебречь выполнением своего долга, как будто они блуждают в темноте. Он также был уверен, что совместная жизнь воинов будет способствовать лучшему знанию своего места в строю. Такснархн располагали на ночь войнов своих отрядов в строгом порядке, так, как будто они выступили строем по одному. То же можно сказать и о лохагах с их лохами, декадархах с их десятками, пемпадархах с их пятерками. А знание своего места в строю, полагал Кир, весьма важно для сохранения боевых порядков: если эти порядки расстроятся, то их легко будет восстановить, как, например, легко восстановить сооружение, сложенное иэ камней и деревянных балок, Если оно обрушилось, его можно собрать вновь при условии, что каждый камень или балка будут иметь знаки, указывающие, какое место они занимали в сооружении ранее. Кир также считал, что совместная жизнь воинов воспитывает в них стремление не отставать друг от друга, ибо он видел, что даже животные, которых содержат вместе, очень тоскуют в разлуке.

Наконец, Кир всегда заботился о том, чтобы воины приходили на завтрак или обед после того, как основательно пропотеют. Этого он достигал, постоянно выводя их на охоту или изобретая игры, при которых у человека выделяется большое количество пота; или же, когда предстояло выполнить какую-то работу, воины выполняли ее так, что при этом приходилось им сильно потеть. По мнению Кира, работы эти были полезны для возбуждения аппетита, для здоровья вообще, для воспитания выносливых и дружных воинов. Ведь даже лошади, которые трудятся в общей упряжке, спокойнее стоят рядом. Да и против неприятеля с большей уверенностью выступает тот, кто знает, что он хорошо подготовился к бою.

Для себя Кир приготовил шатер, который мог вместить всех приглашенных им на обед.[54] В большинстве случаев он приглашал к себе тех таксиархов, чье присутствие на этот раз полагал необходимым. Но он приглашал и некоторых лохагов, декадархов, пемпадархов и даже рядовых воинов. Иногда у него бывала целая пятерка, или десятка, или лох, или таксис. Он приглашал к себе и оказывал особые почести воинам, которые, как он замечал, действовали именно так, как он сам бы действовал на их месте. Всем приглашенным на обед подавались одинаковые яства, такие же, как ему самому. Гипереты, служившие при войске, получали у него одинаковое со всеми содержание. По его мнению, они заслуживали уважения ничуть не меньше, чем вестники или послы. Кир хотел иметь в их лице верных, разумных, знающих военное дело помощников, энергичных, быстрых, бесстрашных и невозмутимых. Помимо тех качеств, которыми обладали лучшие воины, гипереты должны были приучаться безотказно выполнять любое дело, считать своей основной обязанностью выполнение всех поручений полководца.